14. Н. Н. Гусев — Л. Н. Толстому
6 августа 1909 г. Крапивна*.
6 авг. 09. Крапивна
Милый, дорогой Лев Николаевич,
Вот история моих странствий1. Третьего дня сейчас же из Ясной мы поехали на Щекино, а оттуда я на телеге в сопровождении стражника в Крапивну. Почти всю дорогу шел дождь. Приехали в 3 часа ночи, поместили меня в канцелярии полицейского управления. Лег спать, но почти не мог заснуть. Да, еще забыл сказать: когда ехали из Щекина в Крапивну, так было хорошо на душе, столько возникло хороших мыслей... В полиции настроение испортилось. Иногда прямо тоска находила. Я слишком люблю вас, всех ваших, ваше дело, и своих близких, чтобы легко было порвать со всем этим. Вчера вечером перевели меня в тюрьму, где я и буду находиться до среды, когда этапом отправят на Щекино, а оттуда в Тулу.
К крапивенской тюрьме я подходил как к давно известному дому старых хороших знакомых. Переночевал здесь, а сейчас пишу в 2 часа дня. Мне здесь очень хорошо. Настроение сейчас довольно хорошее. За все это время не мог ни о чем думать, как о себе и о новом своем столь неожиданном положении. Иногда вспоминал о Ясной Поляне, что кто в это время там делает; но при воспоминаниях этих так начинало сосать сердце, что сейчас же поскорее начинал думать о чем-либо другом. Теперь остановился на мысли, что в новом моем положении предстоит мне новая, совсем неизвестная форма служения Богу. В чем будет, в каких определенных формах это служение — не могу ничего сказать. В прежнем положении все было понятно, в новом — все тайна.
Место, куда меня определили — Чердынь, правильнее — Черт-На-Куличках: от Москвы, по календарю, 2113 верст, от губернского города — 400 с лишним, от станции железной дороги — 123. — Я всегда думал, что за столь продолжительное время близости к вам мне придется заплатить и именно этой самой монетой. Заклинаю вас Богом живым, дорогой учитель, не просить за меня ни у кого. Средь мира дольного для сердца вольного есть два пути, и если пошел по терниям и крутизнам, не пищи и не жалуйся, а нехорошо тебе — слезай, милый человек, и беги туда же, куда все. Есть еще порох в толстовских пороховницах. Исправник сказал мне, что вы хотите устроить мне путешествие отдельно. Сначала я предполагал сделать это сам на свои деньги; но теперь, узнав, как далеко от Ясной Поляны то место, где я перестану быть вредным «пропагандцем», вижу, что едва ли бы хватило для этого всех моих денег. А, между тем, мне очень понадобятся деньги на месте. Так что сам я отказался от этого предприятия; если же кто-нибудь устроил [бы] это, был бы благодарен. Но если бы этого не было и пришлось бы по десяткам этапов вместе с «людской пылью» считать, на каких стоянках больше клопов, я бы не пал духом. Так что, если это представляет какие-нибудь затруднения, — бросьте.
Вот и все. Всем с любовью низкие поклоны. Варваре Михайловне2 пишу отдельно — деловое.
Ваш Н. Гусев
P. S. О ваших делах так много есть, что написать, что сделаю это в следующий раз Александре Львовне.
Примечания
* На конверте помета Л. Н. Толстого: «Отв<ечать> В<арваре> М<ихайловне>».
1 дневнике («Вблизи Толстого». Гослитиздат. 1959 г. Т. 1. С. 283) 5 августа 1909 г. описывает всю картину ареста Н. Н. Гусева и отношение к этому событию Л. Н. Толстого. В этот же день, 6 августа, Л. Н. Толстой тоже писал Н. Н. Гусеву (ПСС. Т. 80. С. 53).
2 Варвара Михайловна Феокритова, подруга А. Л. Толстой, переписчица на ремингтоне.