5. Н. Н. Гусев — Л. Н. Толстому
27 сентября 1905 г. Москва. Не посланное.
27 сент. 1905 г.
Дорогой Лев Николаевич,
Я читаю сейчас Джорджа и хотя мало прочитал из него, но много думал, и мне хотелось бы поделиться с Вами этими мыслями и спросить Вашего о них мнения.
Начиная с прошлого Рождества, я напряженно всматривался в существующие общественные течения, в людей их осуществляющих, и много думал и о тех, и о других. Не думать было нельзя. Много я пережил в это время сомнений, колебаний, много раз снова переоценивал, отказывался от ранее составленных мнений. Теперь, мне кажется, взгляды мои на эти движения если не совсем окрепли, то, во всяком случае, очень близки к окончательному определению.
Вот сущность их:
1) Программы всех существующих общественно-политических течений неясны, запутаны, спорны. Ими очевидно нельзя руководствоваться, потому что я желаю твердых и несомненных основ своей деятельности; а большая часть того, что входит в программы общественных деятелей очень спорные положения. Положения эти так запутаны, так сложны, что для доказательства или опровержения их требуется целый арсенал разного рода фактов, сведений, умозаключений и прочее. Я не буду ни доказывать, ни опровергать их до тех пор, пока мне не укажут нечто несомненное, твердое, ясное, простое, лежащее в основе их. Пока же этого не сделано, я не могу углубляться в них, потому что не хочу рисковать бессмысленно потратить часть жизни.
2) Побуждения и чувства, которые общественные деятели кладут (или говорят, что кладут) в основу своей деятельности, или низки, или слишком туманны, неясны, отвлеченны, так что заставляют заподозривать искренность тех, кто говорит про них. Если месть («Раздайся вопль мести народной»...) это низменно; если любовь к народу, «к человечеству» — это пустые слова без всякого смысла. Как определить, кто народ, кто — не народ (у социал-демократов, например, крестьяне не народ, это «мелкая буржуазия»).
Народ ли шпионы? солдаты? мужики с 4 лошадьми и прочие, и прочие.
Единственная истинная любовь есть любовь к человеку — к каждому человеку, с которым сталкивает меня жизнь. И тогда революционная программа сама собой упразднится.
Всматриваясь в личности революционеров, я нашел у большинства из них величайшую несознательность, склонность к фразе, партийность, подавляющую доброжелательство, множество предрассудков, в которых даже не пытаются разобраться, и, главное, отсутствие любви.
Основываясь на всем этом, я совершенно ясно понял, что от революции нужно отвернуться, что если и есть в ней кое-что хорошего, то, во всяком случае, эти мысли и дела много ниже того великого и искреннего, что уже известно миру, известно и мне и что должно указывать мне путь жизни.
И в это-то время я познакомился с Джорджем. Учение его со многих сторон весьма удовлетворило и порадовало меня.
Учение это имеет в своей основе 2 несомненные истины: невозможность права собственности на землю и справедливость права собственности на произведения труда. Истины эти совершенно несомненны.