5
[1895 г. Марта 21. Москва.]
... От тети Вари1 я поехала к тете Соне и пробыла там почти целый день. Она удивительно мила и жалка2; очень похудела и постарела, но кротка и трогательна. Мы с ней целый день проговорили; она много плакала, но сдерживалась. Горе ее глубоко и сейчас кажется ей безвыходным, но, конечно, острое состояние пройдет, хотя рана никогда не заживет. Я была моложе, когда потеряла Верочку3, и вы были меньше и требовали моей любви, ласки и заботы больше, чем теперь Сонины дети, которые все уже взрослые, мне легче было — не забыть, но отвлечься от своего горя, и я до сих пор не забыла Верочки, и если так мало говорю об ней, то только потому, что не могу говорить равнодушно. Лев Николаевич тоже очень изменился; постарел и имеет кроткий вид. Тетя Соня говорит, что это первое горе, которое он несет вместе с ней. На гроб Ваничке была прислана масса цветов и венков. Я спросила, как принял Лев Николаевич всю эту внешность и обрядность, и тетя Соня сказала: «Точно так же, как я, просто и с благодарностью». Маши нет здесь, она уехала к Илюше4, у которого опять заболел мальчик тем же... Таня очень хороша; в ней так много мягкости и любовности. От тети Соня я пошла к Сергею Николаевичу, где и пишу сейчас. Здесь все попрежнему, и кажется, это единственная семья, в которой это время все было благополучно. Дядя Сережа даже очень весел и, кажется, совсем не собирается ехать в деревню; ему что-то сделалось очень приятно в Москве...
Примечания
1 Сестра Е. В. Оболенской Варвара Валериановна Нагорнова.
2
3
4 Илья Львович Толстой (1866—1933).