Дневник 1910 г.

ДНЕВНИК

[2 января. Я. П.] Пропустилъ два дни. Нынче 2-е 1910.

Вчера все, какъ обыкновенно. Опять поправлялъ Сонъ. Уехали Ландовск[и]. Ездилъ верхомъ. Былъ у М[арьи] А[лександровны] и Буланже. Не переставая стыдно за свою жизнь. Въ смысле воздержанiя отъ недобрыхъ чувствъ хоть немного двигаюсь.

Димочка прiехалъ проститься. Длинное деловое письмо отъ Ч[ерткова]. Не успелъ ответить. Вечеромъ разговоръ о зем[ле] съ Сер[ежей]. У всехъ у нихъ свои теорiи. Игралъ съ милымъ Адамычемъ въ шахм[аты] и карты.

[1]Третьяго дня, 31. Утромъ, кажется, что то поправлялъ. Ездилъ въ волостн[ое] правленiе. Народъ негодуетъ. Ландовски несколько тяжелы, но онъ понравился мне. Прiех[алъ] вечеромъ Олсуфьевъ. Встре[ча] новаго года съ безумной роскошью мучитель[на] и сама собой, и своимъ участiемъ.

2-е Я. 1910. Ходилъ по прекрасной погоде. Привезли больную жалкую женщи[ну] после родовъ. Дети, голодъ. Охъ, тяжело. Сажусь за письма и кофе. Прiехалъ Франц[узъ] Marchand. Говор[илъ] съ нимъ горячо, отвечая на вопросы. Поправля[лъ] Сонъ. Ездилъ верхомъ съ Душаномъ. Обычный вечеръ и фр[анцузъ].

3 Я. 1910. Здоровъ. Интересн[ыя], хорошiя письма. Поправлялъ Народн[ую] бедноту и Сонъ. Письма. Ездилъ съ Олс[уфьевымъ] верхомъ. Онъ православный изъ приличiя, и потому съ горячност[ью] защищаетъ. Да, если религiя не на 1-мъ месте, она на последнемъ. Отстаиваютъ горячо только неподвижную, т. е. религiю доверiя.

Вечеръ ничего особеннаго. Скучно.

4 Ян. Грустно, тоскливо, но добродушно. Хочется плакать. Молюсь. Опять поправлялъ Сонъ. Не знаю, хорошо ли, но нужно. Письма, отвечалъ мало. Ездилъ верхомъ одинъ. Оч[ень] грустно. Оч[ень] чужды окружающiе. Думалъ объ отношенiяхъ къ людямъ нашего мiра, нерелигiознымъ. Въ роде какъ къ животнымъ. Любить, жалеть, но не входить въ духовное общенiе. Такое общенiе вызываетъ недобрыя чувства. Они не понимаютъ и съ своимъ непониманiемъ и самоуверенностью, употребляя разумъ на затемненiе истины, оспаривая истину и добро, завлекаютъ въ недобрыя чувства.

Не умею сказать, но чувствую, что нужно выработать въ себе особенное отношенiе къ этимъ людямъ, чтобы не нарушать любовь къ нимъ.

Иду обедать. Г[оспо]ди, помоги мне быть съ Тобой, не переставая сознавать себя только твоимъ работникомъ.

Вечеромъ Сер[ежа] хорошо разсказывалъ про переселенiе Духоб[оровъ]. Опять ряженые и пляска. Читалъ пустяки, игралъ въ карты. Написалъ ответы на вопросы Соловова.

5 Ян. Рано проснулся. Ходилъ по саду. Все тяжелее и тяжелее становится видеть рабовъ, работающихъ на нашу семью. Старался помнить молитву при общенiи съ людьми. Прiехали милые Николаевъ и Абрикосовъ, и я оч[ень] радъ имъ. Поговорилъ съ Ник[олаевымъ]. Абрикос[овъ] полонъ духовн[ой] жизни. Получилъ много писемъ. Писалъ ответы Шмиту и Магометанину изъ Самары. Больше ничего не делалъ. Все грустно.

6 Ян. Много писемъ, мало интересныхъ. Прiехалъ кинематографъ. Немного поправилъ Сонъ и Бедноту и реш[илъ] послать Ч[ерткову], какъ есть. Вообще надо перестать и писать и заботиться о писанномъ. Вчера б[ылъ] Еврей, требовавшiй изложенiе, сжатое смысла жизни. Все, что я ему говорилъ — не то, все это субъективно, нужно объективно, на основанiи «эволюцiи». Удивительна глупость, тупоумiе, вкусившихъ учености.

Ничего не записалъ. Все такъ же, еще больше, чемъ вчера, стыдно и грустно. Ездилъ съ Душ[аномъ] верхомъ. Саша нагрешила съ С[оней]. Иду обедать.

Вечеромъ скучный кинематографъ. Винтъ.

7 Ян. Душевное состоянiе немного лучше. Нетъ безпомощной тоски, есть только не перестающiй стыдъ передъ народомъ. Неужели такъ и кончу жизнь въ этомъ постыдномъ состоянiи? Г[оспо]ди, помоги мне, знаю, чтò во мне; во мне и помоги мне. Поздно всталъ. Пошелъ навстречу санямъ съ Козлов[ки]. Кинематогр[афщики] снимали. Это ничего. Тутъ были и нищiе, и просители, и тоже ничего. Но по дороге встретились трое хорошо одетыхъ, просили подать. Я забылъ про Бога и отказалъ. И когда вспомнилъ, уже поздно было. Хорошо поговорилъ съ жалкимъ, оборваннымъ юношей изъ Пирогова. Встретилъ Сашу и В[арю], и опять кинемат[ографъ]. Думалъ:

1) Особенно ясно почувствовалъ то, что зналъ давно: то, что каждый сознаетъ свое «я» такъ же, какъ я свое. Это кажется оч[ень] просто, а для меня это б[ыло] и оч[ень] ново, и особенно, необыкновенно важно. Только бы всегда помнить объ этомъ. Если только помнить, то конецъ всякому осужденiю, не говорю ужъ, непрiятному другому, поступку.

2) [2]Это важно, главное п[отому], ч[то] если хоть не сознаешь, но живо воображаешь другое «я», какъ свое, то сознаешь и то, что всякое другое «я» самое коренное «я», есть не только такое же, какъ мое, но оно одно и тоже.

3) Важно такое сознанiе чужаго я, какъ своего, для блага человека, п[отому] ч[то], признавая чужое «я»[3] такимъ же, какъ свое, можешь делать благо нетолько одному своему «я», но и всемъ другимъ.

4) Любовь есть ничто иное, какъ только признанiе другихъ я — собою.

Прочелъ письма. Одно — непрiятное по выражаемому согласiю въ убежденiяхъ, съ просьбой 500 р. для распространения христiанства. Ничего не хочет[ся] писать. Теперь 1-й часъ.

Такъ ничего и не делалъ. Ездилъ съ Душ[аномъ]. Былъ Егоръ Павл[овичъ] изъ Ясенковъ. О покуп[ке] крестьянами земли. Обедъ, милый Булы[гинъ]. Простил[ся] съ Олсуф[ьевымъ.] Кинематографъ опять. Скучно. И сделалась слабость, пора на покой.

8 Ян. Оправилс[я], но оч[ень] слабъ. Крестьянинъ Волынск[ой] губ. хочетъ быть книгоношей. Да, хотелось бы въ пустыню. Письмо отъ Гус[ева] хорошее, и С[аше] отъ Ч[ерткова]. Какiе они оба.... ну, да все хорошо, что хорошо кончается. А письмо Ч[ерткова] такое сердечное и серьезное. И С[аша] можетъ понять и почувствовать то, что онъ говор[итъ] о главномъ, независимомъ отъ моей личности. Дай Богъ. Только ответилъ кое какiя письма. Началъ писать о податяхъ, да бросилъ: не хотелось. Ходилъ, гулялъ. Теперь 5-й часъ, ложусь на постель.

Вечеромъ читалъ интересный альманахъ Coenobium — интересный темъ, что чувствуется недовольство своимъ духовнымъ состоянiемъ всехъ более или менее передовыхъ людей. Вечеромъ винтъ. Вчера не писалъ.

9 Ян. Утро, всталъ оч[ень] рано и написалъ прибавленiе къ письму Шмиту о науке. Потомъ письма, потомъ кончилъ о подат[яхъ], порядочно. Вечеромъ читалъ.

10 Янв. Сегодня всталъ рано, опять написалъ прибавленiе къ письму Шм[итту] объ астрономiи. Пошелъ гулять. Все не могу вспомнить о признанiи «я» въ томъ человеке, съ к[оторымъ] сходиться: забылъ съ Дем[инской] женщиной. Вспомнилъ потомъ. Сажусь за кофе и работу. 11-й часъ.

Прочелъ и ответилъ письма. Много недобрыхъ. Немного перечиталъ 2-й и 3-й Д[ень] въ Д[еревне]. — Записать оч[ень] важное.

1) Думалъ о томъ, какъ необходимо проповедывать людямъ любовь равную ко ВСЕМЪ, къ неграмъ, дикимъ, къ врагамъ, п[отому] ч[то] не проповедуй этого, не будетъ и не мож[етъ] быть освобожденiя отъ зла, будетъ самое естественное: свое отечество, свой народъ, защита его, войско, война. А будетъ войско, война, то нетъ пределовъ злу.

Для жизни необходимъ идеалъ. А идеалъ — только тогда идеалъ, когда онъ Направленiе только тогда можетъ быть указано, когда оно указывается математически, не существующей въ действительности, прямой.

11 Янв. Всталъ поздно. Сонливость и недовольство собой. Просители. Жаров[ой] отказалъ. Помнилъ, но не могъ удовлетворить. Мало интересныя письма. Ездилъ опять на телефонъ къ поручику. Читалъ «Соеnobium». Много хороша[го], и мысль хороша. Везде религiсзно[е] пробужденiе. Игралъ весело. Сейчасъ ложусь спать.

12 Ян. Мало спалъ. И умственно бодръ. Прiехалъ Наживинъ. Онъ мне прiятенъ. M[apья] А[лександровна] и Бул[анже]. Письма неинтересн[ыя]. Поправилъ 2 и 3 день. Ездилъ немного верх[омъ]. Согрешилъ съ бабой издалека — отказалъ. Обедъ и вечеръ прiятно и дельн[о], и съ Нажив[инымъ], и съ Буланже. Булан[же] о Будде прекрасно. Записать что то есть, но до завтра. С[аша] съ Душ[аномъ] въ Туле на концерте.

13 Ян. Обычныя письма. Перечиталъ все Три дня. И, кажется, кончу. Ездилъ верхомъ съ Филиппомъ. Иду обедать. Надо записать кое что. Баба, у к[оторой] мужъ уби[лъ] ея насильника.

1) Не анархизмъ то ученiе, к[оторымъ] я живу. А исполненiе вечнаго закона, не допускающаго насилiя и участiя въ немъ. Последствiя же будетъ или анархизмъ, или, напротивъ, рабство подъ игомъ японца или немца? Этого я не знаю и не хочу знать.

2) Комета захватитъ землю и уничтожитъ мiръ, уничтожитъ все матерiальныя последствiя моей и всякой деятельности. Пускай. Это показываетъ только то, ч[то] всякая матерiальная деятельность, имеющая предполагаемыя матерiальныя последствiя, безсмысленна. Осмысленна одна деятельность духовная для исполненiя вложеннаго стремленiя — закона. Какiя будутъ последствiя этой деятельности — не знаю, да и не могу предполагать, п[отому] ч[то] они — последствiя — все временныя, а духовная деятельность безвременна, но знаю, что только одна эта деятельность осмысленна. (Надо еще подумать).

Иду обедать. После обеда пошелъ къ Саше, она больна. Кабы Саша не читала, написалъ бы ей прiятное. Взялъ у нея Горькаго. Читалъ. Оч[ень] плохо. Но, главное, нехорошо, что мне эта ложная оценка непрiятна. Надо въ немъ видеть одно хорошее. Весь вечеръ б[ылъ] оч[ень] слабъ.

1) Кроме молитвы обычной О[тче] Н[ашъ], Кр[уга] Чт[енiя], На К[аждый] День, нужно еще молитву, соответствующую твоему духовному движенiю. У меня последнiя четыре постепенныя молитвы были:

1) [4]Ты, тотъ, к[оторый] во мне, помоги мне,

2) Помоги мне быть съ Тобою,

3) Помоги[5] мне сознавать себя только Твоимъ работникомъ,

4) Помоги[6] мне при всякомъ общенiи съ человекомъ видеть себя въ немъ.

14 Янв.

1) Человеку дано одно дело: расти духовно. Думать о последствiяхъ только вредно для исполненiя призванiя и для неизвестнаго, творящагося нами дела и даже для видимыхъ нами последствiй.[7] «И не надеженъ для Ц[арства] Б[ожiя] взявш[iйся] за плугъ и оглядывающiйся назадъ».

Наше положенiе въ жизни можно сравнить съ положенiемъ лошади или вообще запряженнаго животнаго. Животному свойственно двигать, итти впередъ; то же и человеку въ духовномъ совершенствованiи. Животное запряж[ено] и, хочетъ не хочетъ, если движется, то движетъ и то, что связано съ нимъ, хоть и не знаетъ, что и какъ. Тоже и человекъ своимъ нравственнымъ ростомъ движетъ за собой и что то еще. (Кое что онъ видитъ. Онъ видитъ иногда, какъ его движенiя содействуютъ движен[iю] другихъ). Отъ этого то не страшна комета. Все, что сделано въ духовн[омъ] мiре, неразрушимо разрушенiемъ матерiальныхъ предметовъ.

2) Все яснее и яснее представляет[ся] значенiе жизни въ настоящемъ. Жизнь,[8] т. е. усилiе мое только въ настоящемъ. А настоящее[9] духовно и потому вне времени.[10] Воспоминанiе о прошедшемъ и представленiе о будущемъ суть только средства руководства въ настоящ[емъ]. (Нехорошо, а когда думалось, казалось хорошо).

Теперь 11-й часъ, сажусь за письма и работу. Какую не знаю. Началъ немного исправлять Н[а] К[аждый] Д[ень]. Ездилъ съ Душаномъ. Вечеръ съ Булыгинымъ. Говорилъ съ Сереж[ей]. Онъ согласился со мной о Боге въ людяхъ. Нездоровится. Желудокъ.

15 Янв. Все такъ же нездоровится. Письма мало интересн[ыя] и работа надъ Н[а] К[аждый] Д[ень]. Сделалъ кое какъ 5 или 6 дней. Никуда не ездилъ. Немного походилъ. Записать:

1) [11]Живо вспомнилъ о томъ, что сознаю себя совершенно такимъ сейчасъ, 81-го года, какимъ сознавалъ себя, свое я, 5, 6 летъ. Сознанiе неподвижно. Отъ этого только и есть то движенiе, к[оторое] мы называемъ временемъ. Если время идетъ, то должно быть то, чтò стоитъ. Стоитъ сознанiе моего «я». Хотелось бы сказать тоже и о веществе и пространстве: если есть что либо въ пространстве, то должно быть что либо невещественное, непространственное. Не знаю еще насколь[ко] можно сказать последнее.

Иду обедать. Вечеромъ ничего особенн[аго].

16 Янв. Проснулся бодро и решилъ ехать въ Тулу на судъ. Прочелъ письма и немного ответилъ. И поехалъ. Сначала судъ крестьянъ, адвокаты, судьи, солдаты, свидетели. Все оч[ень] ново для меня. Потомъ судъ надъ политическимъ. Обвиненiе за то, что онъ читалъ и распространялъ самоотверженно более справедливыя и здравыя мысли объ устройст[ве] жизни, чемъ то, к[оторое] существуетъ. Оч[ень] жалко его. Народъ собрал[ся] меня смотр[еть], но, слава Бога, немного. Присяга взволновала меня. Чуть удержался, чтобы не сказать, что это насмешка надъ Христомъ. Сердце сжалось и отъ того промолчалъ. Дорогой съ Душ[аномъ] хорошо говорили о Масарике. Вечеромъ отдохнулъ и не могу удержаться отъ [радости по поводу] выхода въ Одессе Кр[уга] Чт[енiя]. Теперь 9 часовъ. — Записать нечего.

17 Ян. Пропустилъ. Былъ целый день въ мрачномъ духе, прiехалъ Булгаковъ съ письмомъ и порученiями Ч[ерткова]. Ничего не могъ делать. Ездилъ со всеми детьми по Засеке, М[арья] А[лександровна], Буланже.

18 Я. Еще мрачнее. Обиделъ тульскую попрошайку. Кроме писемъ написалъ кое какъ дней 8 или 9 и переговорилъ съ Булг[аковымъ]. Хорошо только одно: ч[тò] я самъ себе гадокъ и противенъ, и знаю, что того и стóю. Теперь 5-й часъ. Вечеромъ ничего особеннаго.

19 Янв. Всталъ бодрее. Гуляя, думалъ о томъ, что хорошо бы б[ыло] завести опять школу: передавать то, что знаю о вере и самому себя проверять. Потомъ письма мало интересн[ыя], и недурно сделалъ дни до 20-го. Ездилъ съ Тан[ей], Сашей и детьми на свой кругъ по Засеке. Была трогательная дама изъ Севастоп[оля]. Я не дурно говорилъ съ ней, сказалъ, что могъ. Теперь 5-й часъ.

Вечеръ какъ обыкновенно. Немного занялся Н[а] К[аждый] Д[ень].

20 Ян. — отъ К[узминскаго] глупое и гадкое. Къ стыду своему долго не могъ победить недобраго чувства. Кончилъ Н[а] К[аждый] Д[ень]. Была жалкая солдатка. Далъ ситца. Потомъ верхомъ. Был Б. Чтото мне неловко съ нимъ. На душе нехорошо — не добро. Борюсь. Хорошо, что продолжаю быть гадокъ самъ себе. Иду обедать.[12]

21[13]Января 1910 г. Я. П. 1) Чемъ определеннее и решительнее решаются вопросы о неизвестномъ, о душе, о Боге, о будущей жизни, темъ неопределеннее и нерешительнее отношенiе къ вопросамъ нравственнымъ, къ вопросамъ жизни.

2) Нетъ более распространеннаго суеверiя, какъ то, что человекъ съ его теломъ есть нечто реальное. Человекъ есть только центръ сознанiя, воспринимающаго впечатленiя.

3) Пространство и матерiя, время и движенiе, а также и число суть понятiя, которыя мы не имеемъ права относить къ явленiямъ вневременнымъ и внепространственнымъ, какъ душа, Богъ.... Нельзя говорить про Бога, что Онъ одинъ или три (число), или про душу, что она будетъ, или «на томъ свете».

Все это понятiя пространственныя или временныя, и потому, относимыя къ внепространственному и вневременному, не имеютъ никакого смысла.

4) Мы говоримъ о жизни души после смерти. Но если душа будетъ жить после смерти, то она должна была жить и до жизни. Однобокая вечность есть безсмыслица.

21[14] Янв. Проснулся съ страннымъ чувствомъ, ничего не помню, такъ что не узналъ детей. Болела голова и большая слабость. Ничего не могъ делать, но думалось хорошо о близкой смерти и кое что записалъ. Были три Бул: — гаковъ, — ыгинъ, — анже. Много спалъ и нынче

22[15] Янв. немного получше, по крайней мере, память возвратилась.[16] Была жалкая девушка и Андрюша. Читалъ интересныя письма и многiя ответилъ. Особенно одно замечательное, несмотря на ужасающую безграмотность, глубиной и серiезностью мысли человека, явно отрицающаго уже всё, вследствiе явно ложныхъ религiозныхъ утвержденiй,[17] принятыхъ имъ прежде. Иду обедать.[18]

Вечеромъ чувствовалъ себя лучше. Немного поправлялъ Н[а] К[аждый] Д[ень].

23 Я. Проснулся совсемъ здоровъ, если бы не изжога и запоръ. Ходилъ по саду немного. Милый Сер [ежа] Булыгинъ написалъ оч[ень] умно и серьезно свои мысли о Боге, вызванныя нашимъ разговоромъ. Только хотелъ сесть за письма, прiехалъ Бар[онъ]. Деликатный человекъ, и скоро уехалъ. Письма. Много интересныхъ. Одцо отъ Тотом[iанца] опять о кооперативахъ. Ответилъ плохо ему и Голицыну. Душанъ все больше и больше привлекаетъ меня своей серьезностью, умомъ, знанiемъ, добротой. Только къ 2-мъ часамъ успелъ кончить письма. Взял[ся] за Н[а] К[аждый] Д[ень], немного поработалъ. Но чемъ больше занимаюсь этимъ, темъ это все дело мне противнее. Надо скорее освободиться, признавъ, то, что все это глупо и ненужно. Чувствую себя и телесно и духовно хорошо. Иду обедать. После обеда работалъ надъ опротивевшимъ мне Н[а] К[аждый] Д[ень]. Винтъ.

24 Я. Спалъ мало. Записалъ кое что въ постели. Написалъ письма. Потомъ немного Н[а] К[аждый] Д[ень]. Ходилъ и утромъ и въ полдень. Думалъ хорошо о «настоящемъ». Еще не готово. Записать:

1) Если серьезно подумать о жизни своей и всего мiра, то нельзя не признать, что есть НЕЧТО такое, что его знать никакъ нельзя, то также нельзя не признавать особенно, п[отому] ч[то] это Нечто одно и тоже, и въ моей душе, и въ самомъ себе. (Казалось чемъ-то новымъ, а вышло то, ч[то] въ зубахъ навязло).

2) Умирая, можно сказать только то, что спокоенъ, п[отому] ч[то] знаю, что иду къ Тому отъ Кого пришелъ. (Еще хуже).

3) Думалъ о томъ, что какая бы хорошая, нужная и великой важности работа была бы — народный самоучитель, съ правильнымъ распределенiемъ знанiй по ихъ важности и нужности.

25 Я. Былъ вчера Илюша. Слава Б[огу], б[ыло] съ нимъ хорошо. Они становятся жалки мне. Нельзя требовать того, чего нетъ. Утро какъ обыкновенно: письма. А писать ничего не могу. И хочется, но нетъ упорства, сосредоточенности. Особенно живо думалъ о жизни вневременной въ настоящемъ, посвященной одной любви. Кое что изъ этой мысли отзывается и на жизни. 4-й часъ, иду гулять. На душе хорошо, но также гадокъ самъ себе, чему[19] не могу не быть радъ.

Вечеромъ пришли Булг[аковъ] и милый Скипетровъ, и хорошо беседовали. Буланже читалъ оч[ень] хорошую работу о Будде. Прiехалъ Сережа. Веч[еръ], какъ обыкновенно. — На душе хорошо.

Всталъ рано. Гулялъ. Записать:

1) Мы привыкли представлять, мож[етъ] быть и не можемъ не представлять себе Бога и будущую жизнь, но можно притти къ темъ же выводамъ, къ к[оторымъ] приводитъ представленiе о Б[оге] и будущ[ей] жизни, и безъ это[го] представленiя.[20] Разумъ,[21] опытъ и внутренн[ее] чувство влекутъ, и даже определьнее къ тому же самому, чего требуетъ представленiе Б[ога] и будущей жиз[ни].

Мне показалось это оч[ень] важнымъ и требующимъ ясного изложенiя.

Занимался Н[а] К[аждый] Д[ень]. Ездилъ верхомъ. Во время обеда прiехалъ Сергеен[ко] съ грамофономъ. Мне б[ыло] непрiятно. Да, забылъ: были интересныя письма. Потомъ Андр[юша] съ женой. Я держал[ся] безъ усилiя хорошо, любовно съ ними. Целый вечеръ грамофонъ.

[28 января.] 27 и 28 Я. Спалъ хорошо. Ходилъ гулять. Сажусь за кофе и письма. Поправлялъ Н[а] К[аждый] Д[ень]. Почти кончилъ. Оч[ень] недоволенъ. Вчера, кажется, б[ыло] письмо отъ Ч[ерткова] съ исправленiемъ Сна. Какъ хорошо! Ездилъ съ Душаномъ. Хорошiя, какъ всегда, письма. Буланже, хорошая мысль о самоучителе, но надо подумать. Вечеръ, какъ обыкновен[но]. С[офья] А[ндреевна] уехала въ Москву. Слава Богу, хорошо.

29 Я. Не охота мыслить. Ходилъ утромъ на шоссе, беседовалъ съ Серг[еемъ] Цветковымъ. Дома пропасть писемъ. Чудное письмо отъ Смирно[ва], отказавшагося. Докончилъ последнiе дни Н[а] К[аждый] Д[ень]. Ответилъ письма. Ничего не хочется работать. Записать:

1) Во всякаго рода занятiяхъ важно[22] уметь останавливаться передъ темъ, чего не знаешь, а не думать, что знаешь то, чего не знаешь. Но важнее всего это воздержанiе отъ мнимаго знанiя въ деле религiи, веры. Все безумiе религiозныхъ суеверiй — только отъ этого невоздержанiя.

Ездилъ верхомъ[23] къ Телятинскимъ. Грауберг[еръ] и Токаревъ. Вечеръ какъ обыкн[овенно].

30 Я. Утромъ встретилъ на гуляньи Шанксъ. Началъ по письму Ив[ана] Ив[ановича] переделывать Н[а] К[аждый] Д[ень]. Хорошо работалъ. Письма мало интересн[ыя]. Прiех[али] Гр[аубергеръ] и Токаревъ. Токаревъ молокан[инъ] свободный. Хорошо говорилъ съ нимъ. Ездилъ съ Душаномъ. Вечеромъ Долгорук[овъ] съ библiотекой. Ложусь 12 ча[совъ].

31 Я. Утромъ Поша. Все такой же серьезный, простой, добрый. Прiехали корресп[ондентъ] и фотографъ. Я началъ новую работу для книжечекъ Н[а] К[аждый] Д[ень] и сделалъ первую: О Вере. Потомъ надо было итти въ библiотеку. Все очень выдуманно, ненужно и фальшиво. Речь Долг[орукова], мужик[и], фотографiя. Ездилъ съ Душ[аномъ]. Обедъ и вечеръ тяжело съ Долг[оруковымъ]. Зат[емъ] Поша и Шанксъ. Шанксъ хоро[шо] разсказывал[а] про слепую глухонемую: когда ей разсказали про любовь, она сказала написала: yes it is so simple, it is what everybody feels towards every...[24] А о Боге она сказала: I knew it but did not know how to call it.[25]

Все уеха[ли].

1 Февр. Хорошо сплю, бодро всталъ, но поздно. Думалъ что то не совсемъ до конца, но оч[ень] важн[ое] и хорошее. Постараюсь вспомнить. Письма. Потомъ началъ Февр[аль] до 19-го. Ходилъ пешкомъ. Нехорошо обош[елся] съ женой убiйцы. Спалъ. Иду обеда[ть]. Вечеръ, какъ всегда. Не помню.

4 Февр. Странно, два дня пропустилъ.

2-го[26] писалъ, и распределялъ конецъ 2-ой книжечки О Душе. Ездилъ верхомъ. Не б[ыло] важныхъ писемъ. Нечто о суеверiяхъ. Вечеромъ, какъ обыкновен[но]. Прiехала С. Мамонова.

[27]3-гоД[ухъ] Б[ожiй] во всехъ. Нехорошо. Однообразно. Но исправлю. Ездилъ къ сирота[мъ] и въ Озерки. Записать:

1) Какъ важно помнить, что требует[ся] отъ насъ не совершенство, a приближенiе къ нему во всемъ (такъ и въ моей теперешней работе), сколько можешь. Feci quod potui, faciant meliora potentes.[29] Это оч[ень] нужно помнить.

2) Если думать о будущемъ, то какъ же не думать о неизбежномъ будуще[мъ] — смерти. А никто не думаетъ. А надо и хорошо для души и даже утешительно думать о ней.

Сейчасъ пришелъ съ гулянья, сажусь за работу.

Довольно много работалъ 4-ую книж[ку] — Богъ. Ездилъ верхомъ. Оч[ень] дурно себя чувство[валъ], не обедалъ. Вечеръ какъ обыкн[овенно]. Читалъ, винтъ.

5 Февр. Много спалъ. Лучше, но тоже бездействiе желудка. Заходилъ къ Душану въ лечебную. Завидно. Сделалъ кое какъ 5-ую книжку: Любовь. Ходи[лъ] пешкомъ. Оч[ень] занимаетъ мысль высказать свою боль о жизни. Къ стыду б[ыло] непрiятно письмо курсистки о «переведенномъ имуществе». Иду обедать.

[8 февраля.] Пропустилъ два дня. Нынче 8 Фев.[30]

Третьяго дня не помню. Знаю, что написалъ 6 книжку. Вчера былъ Шмельк[овъ] изъ Кавказа. Религiозн[ый] человекъ. Былъ Булыгинъ. Трогательное письмо отъ Фельтена. Нездоровится, но написалъ 7-ую кн[ижку]; кажется, будетъ хорошо. Нынче написалъ 8-ю. Будто бы моя статья оч[ень] глупая. Съ Сашей объясненiе, трогательное. Сейчасъ прiехалъ отъ М[арьи] А[лександровны], ложусь передъ обедомъ.

[11 февраля.] Опять пропустилъ два дня. Нынче 11 Фев.

Знаю только то, [что] за эти два дня былъ въ дурномъ духе. Но всетак[и] работалъ и оба дня писалъ, и нынче даже сделалъ 2 дня. Былъ 3-го дня Буланже. Надо написать ему предисловiе къ Будде. И еще много кое чего нужно. Главное же, все сильнее и сильнее просится наружу то страданiе отъ греховъ людски[хъ], — моихъ въ томъ числе, — разделяющихъ и мучающихъ людей. Нын[че] яснее всего думалъ объ этомъ въ виде «Записокъ Лакея». Какъ мог[ло] бы быть хорошо! Перечитывалъ Достоев[скаго], — не то.

[31]Въ доме все больны: Дорикъ, мал[енькая] Таничка и Саша. Приветъ отъ d’Estournel’я, моя искалеченная статья и ругат[ельныя] письма. С[офья] А[ндреевна] едетъ въ Москву. Записать:

1) Забылъ, ч[то] нынче важное думалъ о Боге и вере.

2) Если время идетъ, то что-нибудь стоитъ. Стоитъ сознанiе моего «я». Если есть вещество въ пространстве, то должно быть что либо вне пространства. Опять мое сознанiе.

Вчера и 3-го дня ездилъ верхомъ, нынче не поехалъ. Теперь 5-й часъ, пойду похожу.

Очень живо[33] чувствовалъ благодетельность для жизни мысли о ежеминутной возможности смерти.

С[офья] А[ндреевна] уехала. Я говорилъ ей вчера о моемъ желанiи и[34] непрiятн[ости] за то, что Книги для чтенiя продаются дорого; она стала говорить, что у нея ничего не останется, и решительно отказала.

[35]Прiезжалъ докторъ; все больны. С[офья] А[ндреевна] уехала.

12 Ф. 1910. Ночь оч[ень] нездоровилось. Болелъ бокъ, изжога и кашель. Мало спалъ. Погода дурная, ветеръ, немного походилъ, написалъ плохо письмо для Буланже о Будде. Исправилъ кое к[акъ] одну книжечку и написалъ — составилъ 13-ую. Много писемъ и оч[ень] интересныхъ. Ответилъ несколько. Не выходилъ передъ сномъ, заснулъ, и вотъ иду обедать. На душе хорошо. Оч[ень] жалкiй б[ылъ] бродячiй мальчикъ изъ типографiи, сосланный. Вечеромъ написалъ еще 6 писемъ. Болело горло, но оч[ень] хорошо. Саше лучше.

13 Ф. Хорошо спалъ и хорошо думалъ, а именно вотъ что:

1) Засыпая, я теряю сознанiе[36] бдящаго себя; умирая, я теряю сознанiе живущаго этой жизнью себя; но какъ при засыпанiи не уничтожается то, чтò сознаетъ, такъ и при смерти. Чтò оно такое, это сознающее, — не знаю и не могу знать.

Приходитъ въ голову: Ну, хорошо, моя душа, это то, чтò сознаетъ, не умретъ, a где то когда то опять (все временныя и пространственныя понятiя) проявится. Но не помня того, чтò былъ прежнiй «я», это уже не я. Сознанiе мое со смерт[ью] уничтожилось. Чтобы ни было после смерти «я», того начала, к[отор]ое составляетъ мое «я», меня уже нетъ; не будетъ и не можетъ быть. Но если это такъ, то приходитъ вопросъ: чтò же такое это мое я, появившееся вдругъ при рожденiи. Чтò такое это я? Отчего это я — я? И какже можетъ это я, такъ непонятно вне времени появившееся, не исчезнуть такъ же непонятно вне времени.

Хорошо, я умру. Но почему всякая жизнь после моей смерти не будетъ моя жизнь?

Что то тутъ есть, но не могу ясно разобраться и выразить.

2) Еще думалъ о моей потере памяти. Я забылъ и забываю все, что составляло меня Л[ъва] Н[иколаевич]а. Чтò же остается? А остается оч[ень] важное, самое важное. То, чтò проявилось при рожденiи въ этомъ мiре, но чтò не было, не будетъ, а есть. И эта жизнь моя — одна моя, и, наверное, моя, но и всякая жизнь отчего же не моя? Я это сознаю ужъ черезъ любовь. Опять неясно, но je m’entends.[37]

3) Люди возвели свою злобу, мстительность въ чувство законное, въ справедливость и ее то, свою пакость, приписываютъ Богу. Какая нелепость!

Это я записалъ поутру. Походилъ, потомъ письма и составилъ одинъ день плохо. Не выходилъ. Саша беспоко[итъ]. Таничка тоже въ кори. —

14 Фев. деленiемъ. Теперь 10 часовъ вечера. Чувствую слабость.

15 Ф.[39] Е. б. ж.

[15 февраля.] Вста[лъ] не рано. Написалъ письмо Хирьяк[ову]. Приходилъ рабочiй, желающiй сесть на землю. Хочетъ влiять на людей. Вчера б[ылъ] хорош[iй] разговоръ съ Булг[аковымъ] объ ожидающемъ его призыве. Перечиталъ мало интересн[ыя] письма, сажусь зa работу. Записать:

1) Мне дурно жить п[отому], ч[то] жизнь дурна. Жизнь дурна п[отому], ч[то] люди, мы, живемъ дурно. Если бы мы, люди, жили хорошо, жизнь была бы хорошая, и мне б[ыло] бы не дурно жить. Въ числе людей есмь я. И если я и не могу всехъ людей заставить жить хорошо, — я могу сделать это съ собой и этимъ хотя немного улучшить жизнь людей и свою. Подтверждаетъ такое разсужденiе въ особенности то, чтò если бы все люди усвоили это разсужденiе, a разсужденiе это неотразимо справедливо, то и для меня и для всехъ людей жизнь была бы хороша.

Составилъ еще день 17-й безъ упрощенiя. Саша и трогаетъ и тревожитъ. И радъ, что люблю ее, и браню себя за то, что слишкомъ исключительно. Пишу и самому страшно. Да, да будетъ Его воля.

[40]Вечеромъ тоже занимался: [41]отъ греховъ — самоотреченiе, отъ соблазновъ — смиренiе, отъ суеверiй — вера въ разумъ, отъ ложн[ыхъ] ученiй — вера въ истину.

Ложусь спать.

16 Фев. Е. б. ж.

16 Ф. живъ, но нездоровъ. Саше, какъ будто, немного лучше. Вернулась С[офья] А[ндреевна]. Плохо составилъ день. Письма не отвечалъ. Слабость. Статья Ч[epткова] оч[ень] хороша. Непрiятное отношенiе И[вана] И[вановича] къ Ч[ерткову], по словамъ С[офьи] А[ндреевны]. Былъ Буланже. Недоволенъ моей статьей. Немного тяжело, не имея никакихъ практическихъ интересовъ, иметь сношенiя съ людьми, руководимыми преимущественно этими интересами.

Ложусь спать.

17 Ф. Е. б. ж.

[17 февраля.] Ж[ивъ]. Получилъ трогательное письмо отъ кiевск[аго] студента, уговаривающее меня уйти изъ дома въ бедность. Здоровье лучше. Все утро поправлялъ письмо о Будде и отвечалъ письма. Саше не лучше. Креплюсь. Сейчасъ 6-й часъ. Немного походилъ и поспалъ. Вечеромъ тоже занимался. И все неясно распределенiе.

18 Ф. Не могъ заснуть до 3-го часа. Нынче съ утра писалъ книжечки О Жизни. И все путаюсь въ распределенiи. Мало интересныхъ писемъ. Да, немного поправилъ статью о Будде. Немного походилъ. Саше лучше, но не перестаю бояться. Что то оч[ень] нужное думалъ, стараюсь вспомнить. Теперь 12-й часъ, ложусь.

19 Ф. Пишу слабый, передъ сномъ. Усердно составлялъ книжки. Ездилъ верхомъ. Миташа. Не могу преодолеть недобраго чувства.... Былъ у М[арьи] А[лександровны]. Хорошо думалъ о безумiи личной жизни, служенiя не только личной жизни своей, но жизни общей, временной, о к[отор]ой, о благе к[отор]ой ничего не знаешь и не можешь знать. Можно служить только Ему или скорее: делать то, чтò должно для благихъ, но недоступныхъ мне целей, всегда совпадающихъ съ моимъ — истиннымъ благомъ.

20 Ф. Е. б. ж.

[20 февраля.] Саша мила, хороша и темъ более страшна въ дурныя мину[ты] — не ея, а мои. Живъ. Все усердно работаю надъ книжечками. Кончилъ 28. [щемъ], мне нравится. Письмо отъ Ч[ерткова]. Датскiй еврей, оч[ень] интересный. Ездилъ верхомъ съ Душ[аномъ]. Потомъ Гольденблатъ. Немно[го] поправилъ письмо Поссе. Ложусь спать. С[аше] совсемъ лучше — хорошо.

21 Ф. если б. ж.

[21 февраля.] Живъ. Теперь 12-й часъ, ложусь спать. Хорошiя письма. Закончилъ все книжки. Ездилъ верхомъ. С[аша] все плоха. Думалъ объ избавленiи. Веч[еръ] съ Молоство[выми].

[24 февраля.] 22, 23, 24 Фев. Два дня пропустилъ. Общее телесное состоянiе нехорошо. И также не въ хорошемъ, легкомъ духе. Саше лучше. Плохо помню, чтò б[ыло] въ эти два дня.

[42] 22.

Утромъ встретилъ матроса политическаго. Я направилъ его въ Телятин[ки] и написалъ Ч[ерткову]. Кажется, поправл[ялъ] письмо Поссе. Обедъ и вечеръ съ Молоствовыми. Все не могу забыть о мненiи людей. Ездилъ съ Павлычемъ въ Телят[инки].

23-го. Далеко ходилъ навстречу Филе. Кажется, поправл[ялъ] письмо П[оссе] и письма. Ездилъ въ Овсянниково. Вечер[омъ] закончилъ письмо П[оссе]. Вечер[омъ] читали статью о Barricade. Написалъ пись[ма] Lehr’y и о Масарике. Заболела нога.

Сегодня, 24-го очистилъ все письма и окончатель[но] Поссе. Написалъ письма. Нездоровится, но держусь. Теперь 4 часа. Вечеромъ читалъ о Бурже и написалъ письмо Гальперину.

25 Ф. Оч[ень] дурно спалъ. Удивительное состоянiе — точно молодой во сне. Всталъ рано. Ходилъ. Хорошо говорилъ съ пьяницей, к[оторый] признавался, что обманываетъ бабъ, — смываетъ порчу и все пропиваетъ. Целый день d’une humeur de chien.[43] Написалъ целый разсказъ Ходынка, оч[ень] плохо. Въ постели написалъ ответъ Мельникову. Не выходилъ днемъ. Вечеромъ читалъ философiю и, по совету Душана, написалъ письмо Чехамъ. Теперь 12 часовъ, ложусь спать.

26 Фев. 1910. Оч[ень] слабо себя чувствую. Ничего не елъ. Готовлюсь къ смерти, но плохо.[44] Не равнодушенъ. Поправлялъ О Боге. Нехорошо поправлялъ, но книжечка хороша. Утромъ гулялъ. Еврей просилъ рекомендовать его литераторамъ. Немножко разгорячило. Тоже за обедомъ не удержался. Записалъ въ книжечке, но не переписалъ, две мысли и одну аллегорiю, к[оторую] виделъ во сне. Сашу не видалъ. Ложусь спать немного посвежей. Будетъ писать. Откупался.

27 Фев. Всталъ бодрее. Пошелъ ходить. Прiехавшiе казаки: хочетъ установить Ц[арство] Н[ебесное] на земле: смешенiе религiознаго съ мiрскимъ. И слава людск[ая], и устроительство. Но трогательные. Прiехали нарочно. Занимался книжечками: Богъ и Грехи, С[облазны] и С[уеверiя] — нехороши. Письма отъ Ч[ерткова] и др[угихъ] интересныя.

Ответилъ: Лапшину, редактору Н[овой] Руси. Не выходилъ, поспалъ передъ обедомъ и теперь иду обедать. Записать:

1) Заснуть, ведь, значитъ совершенно тоже умереть, значитъ потерять сознанiе своего я. Чтò такое я? Отчего я? (Такъ записано. Теперь не могу вспомнить значенiе).

2) Нетъ меня, есть только то, чтò во мне.

28 Ф. Всталъ довольно бодро. Много ходилъ. Писалъ письма. Проводилъ казаковъ и матроса, а также и хохла-алкоголика съ женой. Саша встала. Поеду въ саняхъ покатат[ься], только позавтракаю.

1 Мар. Проснулся бодро. Кое что записа[лъ]. Не успею вписать теперь. Погулялъ. Письма интересн[ыя], отвечалъ добросовестно. Слава Богу, все чаще помню, что жизнь только передъ Б[огомъ], и о смерти.[45] Плохо поправл[ялъ] О тело[угожденiи]. Ездилъ съ Душ[аномъ] въ Подъиванькову. Боюсь, ч[то] простудился. Соня нездорова. Вернулся поздно, не успелъ заснуть. Иду обедать. Одно помню записать.

1) Пора проснуться, т. е. умереть. Чувствую уже изредка пробужденiе и другую, более действительную действитель[ность].

После обеда читалъ и ничего не делалъ.

2 Map. Всталъ рано. Оч[ень] слабъ. Написалъ письма. Кое какъ поправилъ одну книжечку. Заснулъ въ 3 отъ слабости. Ездилъ на Козловку.[46] Обедалъ. Прiехалъ Шестовъ. Мало интересенъ — «литераторъ» и никакъ не философъ.

Слава Богу, довольно хорошо помню, что живу только передъ Нимъ. Оч[ень] облегчаетъ это жизнь. Думаю и надеюсь, что сделается привычкой.

[47]Теперь 10 часовъ. Саша здорова, боится Булгакова.

3 Мар. Все то же: такая же слабость, хотя немного получше, но все также не работается. — Одну книжку плохо поправилъ. Письмо одно незначитель[ное] написалъ. Ездилъ съ Булгаковымъ дале[ко] верхомъ. Записать:

1) Одни люди думаютъ для себя и потомъ, когда имъ кажется, что мысли ихъ новы и нужны, сообщаютъ ихъ людямъ, другiе думаютъ для того, чтобы сообщить свои мысли людямъ, и когда они сообщили свои[48] мысли людямъ, особенно если люди хвалятъ ихъ, считаютъ эти мысли истиной.

Иду обедать. Дурно поступилъ съ малымъ, пришедш[имъ] изъ Тулы, к[отор]ому Иванова не добыла место. Вместо того, чтобы поговорить съ нимъ, придумать что нибудь, я — это б[ыло] при возвращенiи домой — такъ усталъ, что ничего не сделалъ.

[5 Марта.] 4 и 5 Мар. Вчера б[ыло] хуже всехъ дней. Немного работалъ. Написалъ письма. Ездилъ къ М[арье] А[лександровне]. Оч[ень][49] замечательный Андрей Тарас[овъ] изъ Тамбова,[50] мужикъ. Уменъ и твер[дъ]. Еще письмо отъ Досева.[51] Вечер[омъ] Голденв[ейзеръ]. Къ стыду своему волнуетъ игра.

Нынче лучше. Писалъ письма и 10 кн[ижку]. Ездилъ въ Телят[инки] съ Андр[еемъ] Тар[асовымъ] и радостно говорилъ съ нимъ и съ Сер[ежей] Попов[ымъ].[52] Вечеромъ читалъ интересн[ый] романъ Ессе sacerdos. Сейчасъ ложусь спать.

6 Мар. Всталъ еще бодрее вчерашняго. Ходилъ далеко, потомъ письмо. Одно, исповедь бывшаго революцiонера, очень порадовавшее и тронувшее меня. Видишь кое когда радостные плоды и оч[ень] радостные. Потомъ поправилъ две книжки, 12 и 13. Ездилъ верхомъ, оч[ень] прiятно и немно[го]. Сейчасъ ложусь спать передъ обедомъ. Прiехалъ Стах[овичъ]. Оч[ень] ужъ чужда эта и политика, и роскошь, и quasi-аристократизмъ. Ложусь спать. Уехали Сухотины и Булгаковъ. То ли дело Андрей Тарасовъ и Сер[ежа] Поповъ, а не Стах[овичъ].

[8 марта.] 7—8 Мар. Вчера написалъ, кажется, два письма. Ездилъ верхомъ съ Душаномъ. Читалъ записки Ал[ександры] Андр[еевны][53] и испыталъ оч[ень] сильное чувство: во 1-хъ, умиленiя отъ хорошихъ воспоминанiй, а 2-е), грусти и яснаго сознанiя того, какъ и она, бедная, не могла не верить въ искупленiе et tout le Tremblement,[54] потому, что не веря, она должна б[ыла] осудить всю свою жизнь и изменить ее, если хотела бы быть христiанкой, иметь общенiе съ Богомъ.[55] Люди нерелигiозные могутъ жить безъ веры, и потому имъ незачемъ нелепая вера, но ей нужна была вера, а разумная вера улича[ла] ее. Вотъ она и верила въ нелепую, и какъ верила! 3-е, еще то испыталъ, это сознанiе того, какъ внешнее утвержденiе своей веры, осужденiе другихъ — какъ это непрочно, неубедительно. Она съ такой уверенностью настаиваетъ на своей и такъ решительно осуждаетъ; въ 4-хъ), почувствовалъ и то, какъ я част[о] бывалъ неправъ, недостаточно осторож[но] прикасаясь къ чужой вере, (хотя бы въ науку).

Вечеромъ съ Стах[овичемъ]. Сказалъ ему объ его роскоши. Но его тоже не проберешь съ его какой то композицiей веры изъ аристократизма, художеств[а], православiя. А милый малый.

Сегодня всталъ свежее прежнихъ дней. Письма. Одно оч[ень] хорошее, мужицкое; потомъ книжку: суевер[iе] наказан[iя].

Прiехали Ив[анъ] Ив[ановичъ] и милый Николаевъ. Приходили Сер[ежа] Поповъ и Андр[ей] Тар[асовъ]. Я слабъ бываю нервами. Все хотелось плакать и при чтенiи Будды, и прощаясь съ Тарасовымъ. Больш[ое] хор[ошее] письмо Ч[ерткова]. Ездилъ съ Душан[омъ]. Спалъ оч[ень] немного, иду обедать.

Вечеръ опять читалъ съ умиленiемъ свои письма къ А[лександре] А[ндреевне]. Одно о томъ, что жизнь трудъ, борьба, ошибк[а] — такое, чтò теперь ничего бы не сказалъ другого. Съ Ив[аномъ] Ив[ановичемъ] решили печатать.

9 Мар. Оч[ень] рано всталъ. Обдумалъ письмо Яп[онцу]. Письма. 15000 куда определить. Ездилъ верхомъ. Кончилъ 15 книжку. Оч[ень] на душе сильно сознанiе того, какой должна быть жизнь. Не умею, какъ сказать: сильно сознанiе истины и служенiя ей. Записать:

1) О безнравственности во сне....

Вечеръ мало интересно съ З[осей] Ст[аховичъ] и Булан[же], но съ Ив[аномъ] Ив[ановичемъ] оч[ень] хорошо поговорилъ. Отдалъ для набора 5 книжекъ.

10 Мар. Всталъ также рано. Встрет[илъ] Таню съ мужемъ. Письма: одно ужасн[ое] отъ юноши, готоваго убить старика, чтобы экзам[енъ] зрелости. Немного занял[ся] 16 кн[ижкой]. Письмо отъ Ч[ерткова]. Написалъ ответъ Яп[онцу] и письмо объ Ужас[ахъ] христ[iанской] цивилизац[iи] и ответъ о 15000. Ездилъ съ Д[ушаномъ]. Ложусь спать. Обедъ, шахматы, болтовня, карты, грамофонъ, и мне стало мучительно стыдно и гадко. Не буду больше. Буду читать.

11 Марта. Всталъ оч[ень] бодро и рано, прошел[ся] по чудной погоде. Пять просителей. Одинъ жалкiй, но мне жалкiй оттого, ч[то] я поговорилъ съ нимъ. Все бы были жалки, если бы со всеми обошелся, какъ съ Сашей. Записать:

1) О сне. Все яснее и яснее понимаю то, что сонъ и пробужденiе, которые мне казались подобiемъ,[56]— больше, чемъ подобiе жизни и смерти.[57] Какъ пробуждаясь, я прихожу къ более ясному, более действительному сознанiю, чемъ то, какое было во сне, такъ и при рожденiи. И, какъ я только кое-что вспоминаю изъ того, чтò было (?) до рожденiя, такъ и на яву я только изредка вспоминаю то, что виделъ во сне. И какъ, засыпая каждый день, я теряю сознанiе,[58] такъ и при смерти. (Не верно, подобiе только въ томъ, что во сне я получаю низшее сознанiе, чего не можетъ быть при смерти), я теряю сознанiе, и въ этой потере нетъ нетолько ничего дурного, но это всегда желательно. Это всегда — отдыхъ и приготовленiе къ лучшей жизни. (Не вышло). Усталъ.

2) Революцiя сделала въ нашемъ русскомъ народе то, что онъ вдругъ увидалъ несправедливость своего положенiя. Это — сказка о царе въ новомъ платье. Ребенкомъ, к[оторый] сказалъ то, чтò есть, что Ц[арь] голый, была революцiя. Появил[ось] въ народе сознанiе претерпеваем[ой] имъ неправды, и народъ разнообраз[но] относится къ этой неправде (больш[ая] часть, къ сожаленiю, съ злобой); но весь народъ уже понимаетъ ее. И вытравить это сознанiе уже нельзя. И что же делаетъ наше правительство,[59] стараясь подавить неистребимое сознанiе претерпеваемой неправды, увеличиваетъ эту[60] неправду и вызываетъ все большее и большее злобное отношенiе къ этой неправде.

Сажусь за письма и работу.

Бодрость б[ыла] ошибочная. Почти ничего не работалъ. Только письма. Ездилъ верх[омъ]. Вечеръ не помню.[61] Да, читалъ письма къ А[лександре] А[ндреевне].

12 Map. превосходная и вызвала много мыслей.

1) О томъ, какъ важно понятiе Бога и какъ мы не только не ценимъ того, ч[тò] намъ дано, но съ легкимъ сердцемъ откидываемъ вследствiе нелепостей, к[оторыя] присоединены къ нему.

2) О томъ, какое обратное движенiе эволюцiи происходило въ религiяхъ: брамани[змъ], Зороастръ, Евр[ейство], Буддизмъ, Христiан[ство], Магометанство, и почему это? А п[отому], ч[то] религiозное сознанiе въ обратномъ отношенiи къ практическому улучшенiю жизни.[64] Въ наше время дошли до нелепостей эволюцiи въ матерiальномъ мiре безъ начала и конца и по времени, и по пространству.

Опять читалъ мои письма къ Ал[ександре] Ан[дреевне].

13 Map. Здоровье лучше. Опять письмо Яп[онцу]. Ошибка б[ыла] въ томъ, что продиктовалъ необдуманно. Поправилъ, но едва ли кончилъ. Поправилъ одну «Книжку» — «Усилiе». Ездилъ къ Мар[ье] Ал[ександровне]. Поспалъ. Все нездоровится. Иду обедать.

[17 марта.] Пропустилъ три дня, нынче 4-й, 4 часа 17 марта. Все эти три дня былъ нездоровъ. Плохо работалъ надъ письмомъ Японцу, предисловiемъ къ Н[а] К[аждый] Д[ень] и 14-го марта XVI книгу. Былъ Алекс[андръ] Стахов[ичъ]. Все время б[ылъ] въ оч[ень] мрачномъ духе. Слава Богу, опомнился вчера въ своихъ отношенiяхъ къ самому главному. Это матерьялъ предстоящей мне работы, а я тягощусь имъ. Молочниковъ арестованъ. Былъ мил[ый] Перевозниковъ. Написал Ч[ерткову]. Сейчасъ опять[65] писалъ предисловiе. Молочниковъ пишетъ. Кажется, предисловiе лучше. Но вообще вся эта работа Н[а] К[аждый] Д[ень] становит[ся] тяжела мне. Какой то педантиз[мъ], догматизмъ. Вообще гадко. Два сильн[ыхъ] впечатленiя, и одинаковаго характера, б[ыли] чтенiе писемъ Ал[ександры] Андр[еевны] и мыслей Лескова.

[66]Записать, кажется, много:

1) Если бы человекъ ничего бы ни зналъ о жизни людей нашего христiанскаго мiра, и ему бы сказали: Вотъ есть такiе люди, к[оторые] устроили себе такую жизнь, что самая большая часть ихъ, 0,99 или около того, живетъ въ непрестанной телесной работе и тяжел[ой] нужде, а другая часть, 0,01 живетъ въ праздности и роскоши; чтò, если эта одна сотая имеетъ свою религiю, науку, искусство, каковы должны быть эти религiя, наука, искусство? Думаю, что ответъ можетъ быть только одинъ: извращенныя, плохiя и религiя, и наука, и искусство.

2) Какъ трудно любить, даже не не любить, противнаго, самоувереннаго и глупаго человека. Трудно, но что же делать. Въ этомъ заданная тебе главная работа.

3) Дали человеку то, лучше чего онъ ничего не можетъ себе представить. А онъ говоритъ: нехорошо, мало. Дали бабе холстъ — говоритъ: толстъ; дали тоне — говоритъ: дай боле. — Да, если бы тебя, болванъ, не разбудили, ты бы все спалъ и ничего бы не зналъ и не видалъ все то, чт[о] теперь знаешь и видишь. Твое дело воспользоваться, какъ можно лучше темъ, чтò дано тебе, а ты говоришь: нехорошо.

4) (15-го м.) Для того, чтобы понять какой бы то ни б[ыло] вещественный предметъ, надо знать его происхожденiе, причину его появленiя и отношенiе его къ другимъ предметамъ. Происхожденiе же и причина появленiя всякого веществ[еннаго] предмета скрываются въ безконечномъ времени. Также и отношенiе предмета къ другимъ предметамъ неопределимо, такъ какъ все предметы распадаются на безконечно малые и разрастаются до безконечно великихъ. Такъ что ни происхожденiе, ни причи[на] появленiя предметовъ, ни ихъ отношен[iе] къ другимъ предметамъ не могутъ намъ быть ни известны, ни понятны.

Время существованiя, не только моего тела,[67]80 летъ, но нашей планеты, земли, хотя бы мiилiарды летъ суть только безконечно малый моментъ безконечнаго времени. И потому причины происхожденiя и меня, и зем[ли], и всего на свете не могутъ быть ни понятны, ни известны намъ. А также и отношенiе къ веществу въ пространст[ве] и моего тела, и земли, и чего хотите, есть, опять среди безконечна[го] мiра, даже не песчинка, а ничто. Удивительна не эта безконечность времени и вещества въ пространстве, но удивительна, хочется сказать, безконечная глупость людей, считающихъ матерiальныя явленiя самыми понятными, такими, к[оторыя] удовлетворительно, безъ необходимости признан[iя] чего нибудь духовнаго, объясняютъ жизнь.

считаютъ въ ихъ среде важными, и посредствомъ этихъ знанiй пользоваться трудами мужика. Какже можетъ не быть разумнымъ пониманiе жизни и вопросовъ ея мужикомъ, и не быть безумнымъ пониманiе жизни интеллигентомъ.

6) Богъ — Творецъ, Богъ Брама, Вишну, Сива, Богъ Юпитеръ, Богъ — Христосъ и т. п. Все это такъ нелепо, что мы смело отвергаемъ, не можемъ не отвергать эти нелепыя представленiя. А не думаемъ о томъ, что понятiе Бога, духовнаго начала всего, есть такое великое и необходимое понятiе, до к[отораго] мы одни никогда не додумались бы, если бы оно не было открываемо людямъ постепенно усилiями мысли величайшихъ мудрецовъ мiра. Это огромный шагъ человечества, а мы вообража[емъ], что имея радiй, аэропланы, электричество, можемъ обойтись безъ него. Да, можемъ, но только какъ животныя, а не какъ люди, какъ мы и живемъ теперь въ нашихъ Ньюiорк[ахъ], Лондонахъ, Парижахъ съ 30 этажны[ми] дом[ами].

Нынче 19 Мар. Вчера пропустилъ. Здоровье все хуже; но, слава Богу, живется хорошо. Вчера ничего не помню значительнаго. Все переделываю предисловiе и письма. Отослалъ письмо Японцу — плохое. Читалъ письмо Бодянскаго. Тяжело ответить отказомъ. Ездилъ къ Прокофiю, и можно б[ыло] поступить мягче. Все думаю о людяхъ, ихъ суде, а не о Немъ и Его суде. Вечеромъ читалъ.

[68]Сегодня всталъ рано, мало спалъ, чу̀дная погода. Походилъ. Насморкъ, кашель, простуда и бездействiе желудка. Опять поправлялъ предисловiе. Прочелъ письмо свое Индусу и оч[ень] одобрилъ. А Япон[цу] скверно. Но хорошо, что это мне не важно. Написалъ Гусеву.[69] У него обыскъ. Записать, кажется, нечего.

[21 Марта.] 20 и 21. Вчера б[ылъ] оч[ень] слабъ, насмор[къ] и кашель, жаръ и все тоже бездей[ствiе] желудка. Прiятно б[ыло] думать, что мы[сль] о томъ, ч[тò] это можетъ быть смерть, не б[ыла] нисколько тяжела мне. Не выходи[лъ]. Писалъ письма и поправлялъ книж[ки]. Вечер[омъ] здоровье хуже.

[70]Нынче тоже. Тяжело б[ыло] утромъ, потомъ лучше. Опять писалъ письма, интересн[ыя]. Потомъ Эрнеф[ельтъ]. Драма его — драма,[71] мало мне интересная.

Сейчасъ 10-й часъ, мне немного лучше. Саша опять хвораетъ, но хороша. У меня на душе оч[ень] хорошо. Хороша ясность мысли. Хочется выразить ее; а и не выражу — и то хорошо. Таня оч[ень] мила и прiятна мне.

22 Map. Е. б. ж.

[22 марта.] Живъ, и даже гораздо лучше кашель, но все также нехорошъ желудокъ. Письма пустыя. Поправилъ одну, две гранки книжекъ. И не нравит[ся] мне эта работа. Прiехалъ Ив[анъ] Ив[ановичъ]. Сейчасъ спалъ, иду обедать. Записать есть кое что.

23[72] Мар. Здоровье — хорошо. Письма. Оч[ень] скучна работа съ книжками. Писалъ письмо о самоубiйстве. Тоже не нравится. Хотелось бы написать пьесу для Телятинокъ. Иду обедать. Тутъ прiехалъ цимбалистъ, оч[ень] симпатичный.

24 Марта. Цимбалиста музыка не важная. Нынче всталъ хорошо. Но все мало доволенъ своей работой. Недоволенъ систематичностью. Постараюсь избавиться. Интересныя письма, ответилъ. Немного занялся предисловiемъ. Хочется написать дл[я] Димочки пьесу. Но нетъ потребности. Не будетъ, не надо. Отъ Молочникова трогат[ельное] письмо съ ужасны[ми] подробностями о тюрьме. Все не успевалъ написать то, чтò думалъ.

25 Марта. Ходилъ далеко. Встретилъ Дуна[ева]. Грустно. Волнуютъ мысли. Или не имею силы, или не нахожу формы выразить ихъ. Сильная статья Короленко о смертн[ой] казни. Ездилъ верхомъ. Тяжело провелъ вечеръ за картами. Надо перестать. Ложусь спать.

26 Марта.

1) То, что спасенiе человечества возможно только черезъ неучастiе въ насил[iи]. Не платить податей даже нельзя. Придутъ и отберутъ, но не быть насильнико[мъ] всегда можно. Это не моя мысль, а Булыгина.

2) Моя. Какъ въ молодости болеешь[73] зa свое[74] зло и жаждешь[75]блага своего, своего организма, такъ въ старости, какъ я, болезненно чувствую теперь, более[шь] за зло общее и жаждешь блага общаго, всего общаго организма.

[76]Ходилъ больше часа гулять. Хорошо. Поправилъ Предисл[овiе]. Иду завтракать.[77] Трогательное письмо священни[ка] о Христе. Вечеромъ читалъ статью Короленко. Прекрасно. Я не могъ не разрыдаться. Написалъ письмо Корол[енко].

27 Мар. Проснулся рано, поправилъ письмо Корол[енко] и два места въ предисловiи. Ходилъ гулять.

Прочелъ и написалъ письма. Ничего больше не могъ делать. Слабость. Не могъ ничего делать, но на душе оч[ень] хорошо. Спалъ. Теперь пять часовъ. Хочу записать не записанное въ дневникъ. Записаны две мыс[ли] въ записной книжке, и я помню, что обе оне мне казались важными; и я кратко записалъ ихъ, уверенный, ч[то] вспомню. Записано такъ: 1) Что такое: [78] мiръ[?] 2) Сознанiе соединяетъ отдельные организмы. Вторую помню, а 1-ую не могу прочесть и вспомнить.

1) Отчего мой языкъ, моя пятка, мои легкiя связаны въ одно мое тело?

Не близостью: мои экскременты ближе, чемъ моя кожа, а они не мои, а кожа, ухо, пятка, клетка моего тела — мои.[79] Все это связано въ одно моимъ сознанiемъ. Такъ не могутъ быть связаны сознанiемъ мiры, можетъ быть сознанiе земли, Марса, солнца и даже многаго такого, чтò мне съ моимъ временнымъ, пространственнымъ пониманiемъ, мне не представляется соединеннымъ во едино.

Было еще что то объ этомъ, но забылъ.

2) Чтò такое[80]......? — Забылъ.

3) Я все пустое забылъ. Какъ же это могло не быть, когда во мне, не переставая идетъ[81] внутренняя работа самоосужденiя — усилiя, к[отор]ая занимаетъ все мои духовныя силы.

4) Вера? Чтò такое вера? Вера, это — то[82] духовное зданiе, на кот[оромъ] стоитъ вся жизнь человека, это то, что даетъ ему точку опоры[83] и потому возможность двигаться. Это то, что для телеснаго существа то, на чемъ оно стоитъ. Для одного, для насекомаго достаточенъ волосокъ, для пчелы цветокъ, листокъ, для птицы ветка, для белки сучекъ, для медведя дерево. Тоже и для веры человека. Для одного икона, для другого таинства, для третьяго пророкъ, для четвертаго — Богъ личный, для пятаго...... Все зависитъ отъ веса его требован[iй] сердца и разума.

5) Въ духовномъ мiре еще больше сложности, чемъ въ вещественномъ.

6) Значенiе жизни измеряется не временемъ, а глубиною.

7) Ты о людяхъ, а Б[огъ] о тебе.

8) Удоволъствiе для тела, для души — благо. Удовольствiе и благо редко сходятся.

28 Мар. Вчера вечеромъ читалъ. Ничего не елъ. Сегодня всталъ въ 8, походилъ и вернувшись, почувствовалъ большую слабость. Ответилъ лениво кое какiя письма и опять маралъ предисловiе. О самоубiйстве тоже началъ. Представляется важнымъ. Ездилъ верхомъ, сейчасъ вернул[ся], ложусь спать. Слабъ, но меньше. Неужели то, что зреетъ во мне и даже просится, останется не высказаннымъ. Вероятно и наверно — хорошо.

[30 Марта.Вчера 29. Утромъ[84] на гуляньи встретилъ Страхова и потомъ Масарика. Оба мне прiятны, особенно Масарикъ.[85] 28-го прiехали Стаховичи. Довольно скучно. Оч[ень] ужъ чуждъ онъ. Вчера хорошо два раза говорилъ съ Масарикомъ. Ездилъ въ Овсянниково. Набросалъ комедiю: можетъ вытти. Масарикъ все таки професоръ и веритъ въ личнаго Бога и безсмерт[iе] личности.

Нынче 30 Март[а]. Еще более слабъ. Ходилъ гулять. Встретилъ милаго Пошу. Ничего не могъ делать, кроме писемъ и те мало. Ездилъ верхомъ въ Телятинки. Вечеромъ ничего не делалъ. Ложусь спать. 12 час[овъ].

31 Марта. Все такъ же телесно слабъ и не скучно, не дурно, а грустно и хорошо. На опыте вижу, какъ велика радость — не радость, а благо внутренней работы. Нынче почувствовалъ въ первый разъ и съ полной ясностью мой успехъ въ освобожденiи отъ славы людской. Все были маленькiя делишки: не смущаться о томъ, что осудятъ, что пью вино, играю въ карты, что живу въ роскоши, а смотришь — чувству[ешь] свободу неожиданную. Думаю, что не ошибаюсь.

[86]Нынче спалъ порядочно. Разлилъ и разбилъ горшокъ и оч[ень] усталъ, убирая, вытирая, задохнулся. Близко, и хорошо, что близко. Ч[ертковъ] не осудилъ бы. Какъ разъ на точке равнодушiя: не желаю и не боюсь ни жизни, ни смерти. Служить — хорошо. Хорошо особенно темъ, что ясно чувствую, ч[то] последствiя своего служенiя вне себя не увижу, но знаю, что они будутъ, если сознаю ихъ въ себе.

[87]Ходилъ утромъ. Ко мне обратился изъ Панина крестьянинъ революцiонеръ, и отецъ его такой же. Оба сидели, оба знаютъ меня. Но нуженъ я имъ только въ той мере, въ к[оторой] они видятъ во мне революцiонн[ое]. Далъ ему книги. Дурно велъ себя, объяснивъ ему свое положенiе. Всетаки, кажется, не для сл[авы] люд[ской]. Онъ попросилъ денегъ. Это было тяжело. Потомъ началъ писать[88] пьесу. Не пошло. Прiехалъ журналистъ изъ Финляндiи. Я принялъ его и много, горячо говорилъ, и хорошо. Потомъ Беленьк[iй] привезъ письмо отъ Молочникова. Я распустилъ слюни, прося уезжавшую Рыдзевскую. Потомъ кое что читалъ, спалъ. Соня уехала въ Москву. С[аша] уехала въ Тулу на концертъ. Иду обедать.

[89]Помоги мне повернуться такъ, чтобы меня не б[ыло], а только Б[огъ] шелъ бы черезъ меня.

Записать надо две, да теперь некогда.

1 Апреля. Вчера прiехалъ Димочка, разсказывалъ мне повесть Семенова, оч[ень] хорошо. Я взялъ Семенова и читалъ весь вечеръ. Оч[ень] хорошо. И вечеромъ слабость и нынче, съ утра еще более. Тягочусь темъ, что ничего не могу делать. Зато хорошо, что самъ себе очень] противенъ и гадокъ. Запис[ать]:

1) Вещество и пространство, время и движенiе[90] отделяютъ меня и всякое жив[ое] существо отъ Всего Бога. Какъ же представлять себе Бога личнымъ, т. е. ограниченнымъ, т. е. въ пространстве и времени.

2) Есть во всехъ насъ два «я» — телесное, т. е. соединенiе тела съ сознанiемъ, т. е. телесн[ая] жи[знь], и одно сознанiе, т. е. духовная жизнь. У детей[91] духовная жизнь, когда проявляется, проявляется во вс[ей] чистоте, безъ участiя ума и его плодо[въ] соблазновъ, и потому особенно мило.

Сейчасъ 9 часовъ, сажусь за кофе и письма.

3 Апр. Два дня пропустилъ. 1 Апр. не помню, что делалъ. Знаю только, что б[ылъ] оч[ень] слабъ и ничего не работалъ. Вчера тоже самое. Незначительныя письма ответи[лъ] и больше ничего. Нынче тоже. Сплю много, но слабость все усиливается. Теперь 6-й часъ. Только ч[то] проснулся. Много б[ыло] писемъ. Отвечалъ некот[орыя]. Съ утра хотелъ написать о своихъ похоронахъ и о томъ, чтò прочесть при этомъ. Жалею, ч[то] не записалъ. Все ближе и ближе чувствую приближенiе смерти. Несомненно то, что жизнь моя, а также, вероятно, и всехъ людей становится духовнее съ годами. Тоже совершается и съ жизнью всего человечества. Въ этомъ сущность и смыслъ жизни всей и всякой, и потому смыслъ моей жизни опять только въ этомъ одухотворенiи ея. Сознавая это и делая это, знаешь, что делаешь предназначенное тебе дело: самъ одухотворяешься и своей жизнью хоть сколько нибудь содействую общему одухотворенiю — совершенствованiю.

Какъ то гораздо лучше, яснее чувствов[алъ] это во время гулянья. И сейчасъ непреодолимая слабость: глаза слипаются, и пошевелиться тяжело.

Всталъ бодрее. Ходилъ гулять. И хорошо думалось и утромъ, и на гуляньи.

Утромъ думалъ такъ:

1) Одно изъ двухъ: или жить во времени и пространстве, руководясь въ своей деятельно[сти] соображенiями о предстоящемъ и внешнихъ вещественныхъ условiяхъ и бояться, надеяться, и всегда ошибаться, и страдать, или: — жить только настоящимъ и духовнымъ началомъ — душою и руководиться въ своей деятельности, не зна[я] ни страха, ни разочарованiя, ни ошибокъ, ни страданiй — законъ духовнаго начала души — любовью.

Жизнь не допускаетъ ни того, ни другого вполне. Жизнь только тогда жизнь, когда духовное начало побеждаетъ вещественное, и только въ этой победе — жизнь. (Запутался, а въ голове б[ыло] хорошо).

2) Любовь[92] къ Богу и сознанiе Его, это тоже, что тяготенiе къ земле и земли къ большому центру, а того еще къ большему центру тяготенiя и такъ безъ конца. Любовь къ ближнему, къ животнымъ, это тоже тяготенiе между предметами, находящимися въ зависимости отъ всеобща[го] тяготенiя. Бога мы знаемъ точно также, какъ знаемъ тяготенiе. Точно также, какъ знаемъ тяготенье по его закон[у], такъ и Бога по Его закону любви. Тотъ же законъ любви къ Богу, какъ и законъ тяготенiя къ общему, основному центру тяготенiя, и какъ тотъ же законъ тяготенiя между отдельными предметами вещества, такъ и тотъ же законъ любви между отдельными[93] живы[ми] существами. И также, какъ мы не знаемъ, не можемъ даже представить себе всеобщаго центра тяготенiя, мы не можемъ знать и представить даже себе Бога. Но также [какъ] несомненно то, чтò этотъ непостижимый центръ есть, также несомненно и то, чтò Богъ есть.

— Грубое представленiе тяготенiя есть верхъ и низъ; более высокое: земля притягиваетъ; еще более высокое: землю притягиваетъ солнце, солнце же само притягивается къ... и т. д. То же и съ[94] представлен[iемъ] Бога. Самое грубое представленiе Бога идолъ, более высокое: Христосъ, Будда,... еще более высокое Богъ личный. Но ни то, ни другое недоступно человеку, хотя и то и другое, какъ понятiе и какъ фактъ, неизбежно, необходимо.

5 Апр. Всталъ бодро. Ходилъ навстречу С[офье] А[ндреевне]. Въ постели записалъ кое что не дурно. Потомъ письма. Поправки корректуры Окт[ября]. Н[а] К[аждый] Д[ень] и книжечки 19 и 20 пересмотрелъ, а писать комедiи не пришлось. Вечеромъ тоже работалъ. С[аша] все болеетъ. Ложусь спать.[95]

1) Какъ хорошо помнить свое ничтожество: человека передъ милiардами людей, животнаго среди милiарда милiардовъ животныхъ, своего обиталища земли-песчинки,[96] въ сравненiи съ Сирiусомъ и др., и свое время жизни въ сравненiи съ милiардомъ миллiа[рдовъ] вековъ.[97] Одинъ смыслъ: ты — работникъ. Урокъ заданный написанъ въ твоемъ разуме и сердце и выраженъ ясно и понятно лучшими изъ такихъ же существъ, какъ ты. Награда за исполненiе урока сейчасъ же опять въ тебе верная. Но как[ое] значенiе имеетъ твой урокъ и исполненiе его — не дано[98] знать тебе, да и не зачемъ. Тебе и такъ хорошо. Чего еще желать тебе?

7 Апр. Опять пропустилъ день вчерашн[iй]. Всталъ рано. Писемъ немного, отвечалъ. Писать не хочется ничего новаго. Et je m’en trouve bien.[99] Ездилъ съ Душа[номъ] далеко и оч[ень] прiятно. Безумно прiятная весна. Всякiй разъ не веришь себе. Неужели опять изъ ничего эта красота. Вечеромъ Сережа. Онъ мне понятенъ сталъ. — И я радъ. Димочка съ Булгак[овымъ] и Сергеенко мальчикомъ. Написалъ ответъ Градовскому. Нынче:

Ходилъ навстречу пролетке, возившей М[ихаила] С[ергеевича] и Сер[ежу]. Потомъ писалъ немного. Саша лежитъ. Ездилъ съ Душаномъ по лесамъ. Поправлялъ книжки, все не знаю, какъ назвать. Потомъ Философовъ. Мертвый какъ почти все. Хорошо письмо отъ мужика. Полусумашедшая девица. Да, забылъ вчера два крест[ьянина], одинъ нижегородскiй, другой Екатеринославскiй. Оба нарочно прiезжали и оба надеялись на помощь.

Жить только для того, чтобы исполнять не свою, а Его волю. Какая свобода! И я начинаю испытывать ее. Какъ же не быть благодарнымъ и за рожденiе, и за жизнь, и за смерть?

Теперь 10 часовъ. Хочу еще приготовить къ переписке книжечки. Теперь уже 25-я.

[9 апреля.] 8, 9, Апр. Вчера ничего не помню. Поправлялъ Мысли О Ж[изни]. Письма написалъ плохо. Ничего не хочется делать. Ездилъ съ Душ[аномъ]. Уныло и даже недобро.

— [100]Нынче тоже. Саше хуже. Ее отправляютъ въ Крымъ. Записать:

1) «Ты — царскiй работникъ, а я — Божiй».

и я долженъ отказывать, вызывая дурныя чувства. Вру, что тяжело. Тяжело оттого, ч[то] я плохъ. Такъ и надо. Это хорошо. Оч[ень] хорошо. Целый день d’une humeur de chien,[101] особенно, где надо бы быть добрымъ. Только всетаки помню, что[102] одобренiе нужно только Его.

10 Апр. Продолжаю быть въ самомъ дурномъ настроенiи. И думать не могу о какой нибудь самостоятельной работе. Поправлялъ М[ысли] О Ж[изни]. Встретилъ Николае[ва]. Получилъ коррект[уры] отъ Ив[ана] Ив[ановича]. Саша едетъ. Она грустна. Я хорошо поговорилъ съ ней. Оба расхлюпались. Только вписалъ:

1) Если сердишься на людей, то подумай, не отъ того ли, ч[то] самъ плохъ. Если сердишься на животныхъ, то все вероятiя за то, ч[то] плохота въ тебе. Если же сердишься на вещи, то знай, что все въ тебе и надо взять себя въ руки.

2) Я, слава Богу, привыкъ молиться, когда одинъ. А когда сходишься съ людьми, когда нужнее всего молитва, все не могу привыкнуть. Буду всеми силами стараться прiучить себя при встрече, общенiи съ каждымъ человекомъ сказать самому себе: помоги мне, Господи, съ братской любовью обойт[ись] съ нимъ, съ ней.

3) Какой большой грехъ я сделалъ, отдавъ детямъ состоянiе. Всемъ повредилъ, даже дочерямъ. Ясно вижу это теперь.

11 Апр. Все то же состоянiе. Ничего не работалъ кроме писемъ. И письма плохiя. А оч[ень] хочется. Говорилъ хорошо съ Сашей. Булг[аковъ] потерялъ письмо. Очень б[ыло] хорошее. Радъ, ч[то] никакого усилiя не нужно, чтобы не жалеть. Съ баба[ми] просительницами б[ылъ] плохъ. Не помнилъ молитву. Записать:

1) Дьяволъ тщеславiя такъ хитеръ и ловокъ, ч[то], когда ты совершенно искренно начинаешь судить себя и видишь все свои гадости, онъ уже тутъ какъ тутъ и подсказываетъ такъ: Вотъ, видишь какой ты хорошiй, не такой, какъ все: ты смирененъ и осуждаешь себя, ты хорошiй.

2) Насъ прiучили понимать подъ религiей[103] точное, определенное представл[енiе] о Боге и Его законе, и отъ этого намъ кажется, ч[то] признанiе непонятнаго, но несомненнаго Бога и Его требованi[й], написанныхъ не въ книгахъ, а въ нашихъ сердцахъ, не удовлетворяетъ насъ. А между темъ только въ этомъ непонятномъ Боге и въ требованiяхъ Его, напиеанныхъ въ нашихъ сердцахъ и есть религiя, одна истинная религiя.

3) Когда сходишься съ человекомъ, то должно бы быть одно чувство радости и благодарности за то, ч[то] является возможность единенiя.

4) Патрiотизмъ невовможенъ для человека, во что нибудь разумно верующа[го].

5) Жизнь такъ полна противоречiй всему тому, что мы думаемъ и чувствуемъ, что дурманъ табака, вина необходимъ намъ.

12 Апр. Утро, 2 часа. Все также неработоспособенъ. Письмо о смерти Петражицкаго. Одно хорошо. Чувствую движенiе впередъ въ равнодушiи къ сужденiю людей и большое уваженiе къ человеку, какъ я говорю: благодарность за радость возможности общенiя. Утромъ письма и поправилъ вчерашнее письмо. Еду верхомъ.

Не обедалъ. Мучительная тоска отъ сознанiя мерзости своей жизни среди работающихъ для того, чтобы еле еле избавиться отъ холодной, голодной смерти, избавить себя и семью. Вчера жрутъ 15 челове[къ] блины,[104] человекъ 5, 6, семейныхъ людей бегаютъ, еле поспевая готовить, разносить жранье. Мучительно стыдно, ужасно. Вчера проехалъ мимо бьющ[ихъ] камень, точно меня сквозь строй прогнали. Да, тяжела, мучительна нужда и зависть, и зло на богаты[хъ], но не знаю не мучительней ли стыдъ моей жизни.

Нынче 13 Апр. Проснулся въ 5 и все думалъ, какъ вытти, ч[тò] сделать? И не знаю. Писать думалъ. И писать гадко, оставаясь въ этой жизни. Говорить съ ней? Уйти? Понемногу[105] изменять?.... Кажется, одно последнее буду и могу делать. А всетаки тяжело. Можетъ быть, даже наверное, это хорошо. Помоги, помоги Тотъ, Кто во мне, во всемъ, и Кто есть, и кого я молю и люблю. Да, люблю. Сейчасъ плачу, любя. Оч[ень].

14 Апр. Оч[ень] б[ыло] тяжело вчера. Ходилъ вчера къ Курнос[е]н[ковой], къ Шинтяков[у] — забылъ какъ зовутъ. Ничего не делалъ, кроме пустого письма. Ездилъ верхомъ. Тяжело, а не знаю, чтò делать. Саша уехала. И люблю ее, недостаетъ она мне — не для дела, а по душ[е]. Прiезжали провожать ее Голденв[ейзеры]. Онъ игралъ. Я по слабости кисъ.

просителемъ. Ездилъ въ Овсянниково. Читалъ свои книги. Не нужно мне писать больше. Кажется, что въ этомъ отношенiи я сделалъ, чтò могъ. А хочется, страшно хочется.

[106]Вечер[омъ] поправлялъ Мысли о жиз[ни]. Теперь 12 час[овъ]. Ложусь. Все дурное расположенiе духа. Смотри, держись, Л[евъ] Н[иколаевичъ].

15 Апр. е. б. ж.

[15 апреля.] Живъ — не очень. Всталъ бодрее. Опять суета. Просители. Со всеми хорошо, помня о благодарности за радость общенiя, кроме пьяницы женщины,[107] к[отор]ой нехорошо отказалъ. Письма. Шоу и Объ общ[естве] мира. Нехорошо. Корректуры. И всетаки ничего не писалъ. Соломахинъ оч[ень] прiят[енъ], а вечеромъ изъ Самары железнодор[ожникъ]. Сейчасъ немного знобитъ. Написалъ Саше.

16 Апр. Е. б. ж.

[16 апреля.] Пора. Живъ. Всталъ поздно. Пилъ воды. Ходилъ къ Суворову. Много народа. Оч[ень] хорошо б[ыло] съ старикомъ. Увидалъ его, и непрiятное чувство досады. Вспомнилъ, что это возможность единенiя, то, за что надо быть благодарнымъ. Разговорилс[я] съ нимъ, исполнилъ его желанiе, и такъ хорошо стало, радостно. Потомъ учитель съ юга. Совсемъ близкiй человекъ.

Поправлялъ Мысли о Жизни и о[чень] недоволенъ. Письма мало интересныя. Къ стыду своему б[ыло] непрiятно Меньшиковское разсужденiе обо мне.

Съ Булг[аковымъ] ездилъ въ Телятин[ки]. Прiятно говориль съ нимъ. Вечеромъ читалъ изреченiе Талмуда. Все такое же дурн[ое] расположенiе духа. Также и еще больше непрiятно б[ыло], чемъ Меньшик[овская] недоброта, ругательство мужика, к[оторому] я не далъ 5 к[опеекъ]. Записать:

1) Не помню кто, Досевъ или кiевскiй студентъ, уговаривали меня бросить свою барскую жизнь, к[оторую] я веду, по ихъ мненiю, п[отому] ч[то] не могу разстаться съ сладкими кушаньями, катанiями на лошади и т. п. — Это хорошо. Юродство.

2) Какъ не быть самоубiйствамъ при томъ извращенiи веры и нелепости науки. Отъ веры въ науку; изъ огня въ полымя.

3) Вера безумна п[отому], ч[то] хочется верить по старому, а жить по новому.

Неясн[о] и скучно уяснять. Ни къ чему. Усталъ — жить усталъ.

Что то еще записано — не разобралъ и не нуж[но].

17 Апр. Казалось, нельзя хуже. А нынче еще хуже всехъ дней — настроенiе. Съ трудомъ борюсь. Хорошее письмо отъ Ч[ерткова] и журналъ китайской передовой прогрессистской партiи. Оч[ень] занимаетъ меня. Никуда не ездилъ. После обеда просматривалъ книжечки. Надо все изменить, записать нечего.

18 Апр. Е. б. ж.

[19 апреля.] Живъ и вчера не записалъ, нын[че]

Вчера б[ыло] несколько лучше. Утромъ поправлялъ М[ысли] О Ж[изни]. И недурно. Былъ въ Овсянникове. Вечеромъ поправлялъ корректуру. Нынче совсемъ лучше.[108]

Вчера посетитель: шпiонъ, служившiй въ полицiи и стрелявшiй въ революцiонеровъ пришелъ, ожидая моего сочувствiя. И еще такой, что, очевидно, желалъ подделаться темъ, чтò поповъ бранитъ. Оч[ень] тяжело это, ч[то] нельзя, т. е. не умею по человечески, т. е. по божьи, любовно и разумно обойтись со всякимъ. Сейчасъ, нынче два юноши меня поучали и обличали: одинъ требовалъ, чтобы я «боролся» бомбами; другой: зачемъ я передалъ право собственности на сочин[енiя] до 80-го года. И тоже не умелъ крот[ко], безъ иронiи обойтись съ ними.

Вчера интересный разговоръ о любви.

Выше исключит[ельной] любви не ставятъ ничего и прямо называютъ лицемер[iемъ] истинную любовь. А надо бы внести в М[ысли] О Ж[изни] развращающее действiе романовъ и вообще восхвален[iе] любви исключительной.

Нынче утромъ прiехали два Японца. Дикiе люди въ умиленiи восторга передъ европ[ейской] цивилизацiей. Зато отъ Индуса и книга и письмо, выражающiя пониманiе всехъ недостатковъ европ[ейской] цивилизацiи, даже всей негодности ея.

Ездилъ съ Душаномъ. Теперь 5-й часъ. Ложусь спать передъ обедомъ.

1) Судишь другихъ, не зная ихъ. А про себя сколько гадостей знаешь и забываешь.

2) Да, движенiе то, к[оторое] изменяетъ складъ жизни, медленно. Его ступени поколенiя. Теперь, н[а]п[римеръ], не можетъ быть движенiя, пока не вымрутъ: бары, богатые вообще, не знающiе стыда за свое положенiе, и революцiонеры либералы, довольные собой, какъ те два, какiе были нынче.

Вечеръ ходили пускать граммофонъ. Плясали, народъ. Простился съ Японцами. Все также лучше. Ложусь спать. Простился съ милой Таней.

20 Апр. Е. б. ж.

[20 апреля.] Все еще живъ. Всталъ не рано. Ходилъ по елочкамъ; занимали муравьи. Записалъ кое что. Опять полковникъ съ, очевидно, недобрымъ чувствомъ ко мне. Поправилъ две книжечки по коррект[урамъ]: Грехи, собл[азны] суев[ерiя] и Тщеславiе. Недурно. Ездилъ съ Булг[аковымъ]. Мало интересныхъ писемъ. Вечеромъ читалъ Канди о цивилизацiи. Оч[ень] хорошо. Записать:

1) Движенiе впередъ медленно, по ступен[ямъ] поколенiй. Для того, чтобы двинуть[ся] на одинъ шагъ, нужно, чтобы вымер[ло] целое поколенiе. Теперь надо, чтобы вымерли бары, вообще богат[ые], не стыдящiеся богатства, революцiонеры, не влекомые страданiемъ несоответствiя жизни съ сознанiемъ, а толь[ко] тщеславiемъ революцiи, какъ профессiи. Какъ важно воспитанiе дет[ей], — следующихъ поколенiй.

2) Японцы принимаютъ христiанство, какъ одну изъ принадлежностей цивилизацiи. Съумеютъ ли они также, какъ наши европейцы, такъ обезвредить христiанство, чтобы оно не разрушило того, ч[тò] они берутъ въ цивилизацiи?

3) Огромное большинство живетъ одной животной жизнью; въ вопросахъ же человеческихъ слепо подчиняется общественному мненiю.

4) Усилiе мысли, какъ семя,[109] изъ[110] котораго вырастаетъ огромное дерево, не видно; а изъ него вырастаютъ видимыя перемены жизни людей.

21 Апр. Всталъ поздно въ оч[ень] дурномъ духе. Крестьянинъ о земле. Я дурно поступилъ съ нимъ. Потомъ дама съ дочерьми. Говорилъ съ ней, какъ умелъ. Читалъ книгу о Gandhi. Оч[ень] важная. Надо написать ему. Потомъ Миш[а], потомъ прiехалъ Андреевъ. Мало интересенъ, но прiятное, доброе обращенiе. Мало серьезенъ. О [111]Саше нехорошiя вести. Сейчасъ хочу написать ей. Вечеръ читалъ о самоубiйствахъ. Оч[ень] сильное впечатленiе. Ложусь спа[ть], 12-й часъ. Записать нечего. Отъ Ч[ерткова] письмо.

22 Апр. Е. б. ж.

[] Живъ. Пошелъ гулять одинъ, отказалъ Андрееву и прiезжему изъ Арханг[ельска]. Потомъ поговорилъ съ Андреевымъ. Нетъ серьезнаго отношенiя къ жизни, а между темъ поверхностно касается этихъ вопросовъ. Письма. Поправилъ два[112]месяца Н[а] К[аждый] Д[ень]. Оч[ень] мне понравилось. Ходилъ гулять. Прiехали Голденв[ейзеры]. Все борюсь. Написалъ С[аше] письмо. Ложусь спать передъ обедомъ. Отъ С[аши] оч[ень] тронувшее меня письмо. Сильно волновала музыка. Прекрас[но] игралъ.

23 Апр. Мало работалъ. Ходилъ съ Голд[енвейзеромъ] къ поручику. Прекрасно играл[и] после обеда. Оч[ень] волновала музыка.

24 Апр. Съ утра слабость, боль головы. Почти ничего не делалъ и не выход[илъ]. Сонливость, маразмъ. Отъ Ч[ерткова] письмо. Спектакль въ Телятин[кахъ], говорятъ, удался. Ничего не пис[алъ].

25 Апр. Немного лучше. Ходилъ. Пись[ма]. Пилъ кофе, вавтракалъ. Немного освежи[лся], но къ вечеру опять слабость маразмъ. Но на душе хорошо, даже очень.

26 Апр. Гораздо лучше, но не работалось. Видно, такъ надо. И то хорошо. Кое что записалъ. Ходилъ съ Олей и детьми. Мраченъ, но не грешилъ. Вечеромъ читалъ. Прiехали Димочка съ Ал[ешей] Сергеенко, и духомъ Чертк[овыхъ] повеяло — прiятно. Ложусь спать. Отъ С[аши] хорошее письмо.

27 Апр. Всталъ оч[ень] бодро. Довольно хорошо работалъ надъ предисловiемъ. Кончилъ начерно. Ходилъ на Козловку. Не усталъ. Чудная погода. Вечеромъ восхищался разсказомъ Семенова, Сергеенко отпустилъ. Написалъ С[аше]. Объ ней хорошее письмо. Ложусь спать. Записывать нынче не буду.

28 Апр. Здоровье хуже. Ничего не делалъ утромъ. И не хочется. Ходилъ до Козлов[ки], засталъ дождь, вернулся верхомъ съ Булгако[вымъ]. После обеда исправлялъ предисловiе. Вейнбергъ изъ Ташкента. Письма писалъ. На душе невесело. Хочется одиночества, съ людьми тяжело.

29 Апр. Е. б. ж.

[29 апреля.] Живъ, но нездоровъ. Ночью было плохо. Сонливость, слабость. Хорош[iя] письма. Прiятный оч[ень] Плюснинъ. Ложу[сь] спать. Записать:

1) Мы молимся словами. — A общенiе съ Нимъ, Богомъ возможно не словами, а только любовью.

2) Сознанiе пробуждаетъ отъ сна. Также только сознанiе — кто я? — пробуждаетъ отъ[113] ложной телесной жизни.[114] Душа, это сознанiе. Кажется, какъ малò сознанiе. Жизнь такъ сложна, ощутительна, a созна[нiе][115] такое что то небольшое, такъ мало заметное. Маленькое, мало заметное, а оно Все.[116]

Чтò такое сознанiе? То, что я спрошу себя: кто, чтò я? — И отвечу: я — я. Но я спрошу себя: кто же этотъ второй «я»? — И ответъ только одинъ: опять я, и сколько ни спрашивай; все я — я. Явно, что я есть что то внепространств[енное],... вневр[еменное]... Одно, ч[тò] действительно есть. — Все могло произойти отъ условiй простр[анства] и врем[ени] телесное, только не сознанiе. A сознанiе — все. (Хорошо).

Всталъ свежее. Прiехалъ г-нъ Дурно[во] съ женою, сочинившiй ученiе Хр[иста] по понятiямъ. Ужасная чепуха. Но Cela n’est pas une raison pour se mal conduire.[117] Я былъ недобръ съ нимъ. Потомъ Шпиро. Потомъ работалъ надъ письмомъ къ детямъ. Кажется, не совсемъ гадко. Ходилъ въ Телятинки. Вечеромъ Ал[ександръ] Петр[овичъ] и Кочедыковъ — полусумашедшiй: сила инерцiи, электр[ичество], ма[гнетизмъ]. Потомъ 8 человекъ изъ Телятин[окъ]. Все обошлось недурно.

Простил[ся] съ Плюснинымъ и его товарищемъ. Написа[лъ] Саше, отъ к[оторой] нетъ письма. 12 час[овъ].

1 Май. Е. б. ж.

[1 мая.] Живъ. Записать:

1) Одна изъ главныхъ причинъ самоубiйствъ въ Европейскомъ мiре, это ложное церковное христ[iанское] ученiе о рае и аде.[118] Въ рай и адъ не верятъ, а между темъ представленiе о томъ, ч[тò] жизнь должна быть раемъ или адомъ, такъ засело въ голову, ч[то] не допускаетъ разумнаго пониманiя жизни такой, какой она есть, а именно — не рая и не ада, а борьбы, непрестанной борьбы, — непрестанной, п[отому] ч[то] жизнь только въ борьбе, но не въ Дарвиновской борьбе существъ, особей съ существами, особями, a борьбе духовныхъ силъ съ телесными ограниченiями ихъ. Жизнь — борьба души съ теломъ. Понимая такъ жизнь, то невозможно, ненужно, безсмысленно самоубiйство. Благо только въ жизни. Я ищу блага; какъ же мне для достиженiя блага уйти отъ жизни? Я ищу грибовъ. Грибы только въ лесу. Какъ же я для того, чтобы найти грибы, уйду изъ леса?

Сейчасъ 8-й часъ утра. Ночь оч[ень] мало спалъ, едва ли 4 часа. Слабъ. Прiезжаетъ Соня. Одеваюсь и иду гулять.

Теперь вечеръ. Соня прiехала. Укладывался, ходилъ гулять, смотреть на автомобили. Милые ребята реалисты, 20 чел[овекъ]. Поговор[илъ] съ ними хорошо. Потомъ милый Димочка хорошо говорилъ. Ложусь спать. Ниче[го] не делалъ. Пачкалъ предисловiе. Броси[лъ] письмо детямъ. Прямо нехорошо.

[Кочеты̀.] 2 Мая. Собрался ехать и выехалъ въ 7. Было тяжело. Любопытство людей. Милыя Тани[119] и М[ихаилъ] С[ергеевичъ]. Заблудился вечеромъ въ парке. Нездоровится.

3 мая. Всталъ вяло. Ничего не работалъ. Ходилъ по парку, читая Масарика. Слабо. Поправлялъ предисловiе. Думалъ о самоубiй[стве] и перечиталъ начатое. Хорошо. Хорошо бы написа[ть]. Написалъ Масар[ику], Саше, Соне. Ложусь спать. 12 ч[асовъ].

4 мая. Передъ обедомъ ходилъ по лесу и радовался на жизнь, на «незримыя усилiя». Виделъ удивительные по психологической верности сны. Думалъ, что напишу о самоуб[iйстве], но селъ за столъ, и слабость мысли и неохота. Опять мучительно чувствую тяжесть роскоши и праздности барской жизни. Все работаютъ, только не я. Мучительно, мучительно. Помоги... найти выходъ, если еще не наступилъ[120] главный, верный выходъ. Впрочемъ... надо и за эт[о] благодарить и благодарю. Записать:

1) Все, чемъ можетъ порадовать себя человекъ, живущiй для души, это то, что я сталъ все таки немного менее гадокъ, чемъ былъ прежде. И это не изреченiе для красоты мысли и слога, а мое искреннее, самое искреннее, на деле въ последнее время проверяемое, душевное состоянiе. И эта радость сознанiя своего хоть маленькаго движен[iя], — радость и большая.

2) Хорошо жить такъ, чтобы делать такое дело, какое наверное знаешь, что не кончишь и последствiй котораго наверно не увидишь.

5 Мая. Опять сонливость, слабость мозга. Ничего не писалъ и не брался. Читалъ старинныхъ французовъ: La Boеtie, Montaigne, Larochefoucauld. Гулялъ. Не скажу, что на душе хорошо — сплю. Главн[ое], нужно сознательное неделанiе. Отделал[ся]. Только не портить, доживая. А главное, жить только передъ Богомъ, съ Богомъ, Богомъ. Ложусь спать.

6 Мая. Вчера ночью телеграммы: отъ Саши и отъ Черт[кова]. Ч[ертковъ] прiезжаетъ 7-го, завтра.

Дождь, холодъ, совсемъ нездоровъ, слабость, изжога, головная боль. Походилъ. Письма — мало, но хоро[шее], трогат[ельное] отъ Ч[ерткова], отъ Сиксне-брата и еще хорошiя. Помоги, помоги Ты, передъ концомъ жить только передъ Тобой, всегда съ Тобою и Тобою. Хорошо поговор[илъ] съ Таней. Ничего не писалъ. Записать: [121]

Привычка — механическi[е], безсознательные поступки, есть фундаментъ истинной жизни — нравственнаго совершенствованiя. Жизнь — въ усилiи для достиженiя совершенства. То, до чего достигъ человекъ, откладывается въ область отжитаго, привычки, и делаются новыя усилiя для того, чтобы достигнуть, отложить въ область безсознательнаго —привычки. Усилiе всегда отрицательное. Оно и не можетъ быть инымъ, п[отому] ч[то] жизнь въ освобожденiи. Освобожденiе совершается. Дело жизни — не делать того, что мешаетъ освобожденiю. И отъ этого все дело жизни — въ сознанiи того, что есть жизнь, и въ противодействiи тому, чтò мешаетъ ей.

Усилiе, превращающее сделанное въ привычку, есть главное, единственное дело жизни. Безъ усилiя нетъ человеческой, есть только животная жизнь.

И матерьялисты совершенно правы, если, говоря о животной жизни, сводятъ ее къ борьбе за существованiе и привычке. Но если говорить о человеческ[ой] жизни, то надо объяснить главное свойство ея — усилiе. Что такое съ матерьялистической точки зренiя усилiе?

7 Мая. Сегодня получше. Больша[я] радость: прiехалъ Ч[ертковъ]. Два раза гулялъ. Довольно хорошо работалъ надъ предисловiемъ. Записать есть кое что, после. 11-й часъ, ложусь спать.

8 мая. И сегодня немного лучше. Немного писалъ[122] о самоубiйстве. Мож[етъ] б[ыть] и выйдетъ. Но предисловiе все не идетъ. Надо сократить. Записать есть кое что, но поздно, не стану. Отъ Саши хорошее письмо.

9 Мая. Опять поздно и пишу только нисколько словъ. Есть чтò записать. Много ходилъ. Переделывалъ, сокращалъ предисловiе. О безумiи жизни слагается все яснее и яснее. Прiехала Соня съ Андреемъ. Съ Андр[еемъ] б[ылъ] нехорошо резокъ. Съ Соней въ первый разъ высказалъ отчасти то, что мне тяжело.[123] И потомъ, чтобы смягчить сказанное, молча поцеловалъ ее — она вполне понимаетъ этотъ языкъ.

10 Мая. 9 час[овъ] вечера. Всталъ гораздо лучше, хотя мало спалъ. Будили мысли, и записывалъ рано утромъ. Потомъ гулялъ,[124] насилу ходилъ отъ телесной слабости, а мысли бодрыя, важн[ыя], нужныя, разумеется мне. Ясное представленiе о томъ, какъ должно образоваться сочиненiе: «Нетъ въ мiре виноватыхъ» и еще кое что. Общiй разговоръ, потомъ съ Ч[ертковымъ] объ непрiятномъ ему письме и нехорошемъ,[125] Град[овскаго].

Все яснее и яснее безумiе, жалкое безумiе людей нашего мiра. Ездилъ верхомъ съ Егоромъ хорошо въ Извеково. Простился съ Андрюш[ей] съ сознанiемъ нашего взаимнаго непониманiя другъ друга, и это жалко. Да, забылъ — опять поправлялъ Предисловiе. Кажется, окончательно. На душе и теперь хорошо, но утромъ было удивительно. Записать:

1) Чемъ больше живу, темъ меньше понимаю мiръ вещественный и напротивъ, темъ все больше и больше сознаю то, чего нельзя понимать, а можно только сознавать.

2) Спасенiе отъ бедственности нашей жизни одно, и только одно: признанiе безумiя нашей жизни и полное отреченiе отъ нея.

3) Христiанскiй[126] идеалъ нашего времени есть полное целомудрiе. Признанiе брака чемъ то священнымъ, даже хорошимъ, есть отреченiе отъ идеала. Христiанское посвященiе, если допустить религiозный актъ[127] посвященiя, можетъ быть только одно: [128] посвящен[iе] себя полному целомудрiю, а никакъ не разрешенному половому общенiю, и обетъ можетъ быть не верности супруговъ, а для обоихъ только одинъ: целомудрiя, включающаго въ себя верность одному.

«Но какъ же родъ человеческiй?» — Не знаю. Знаю только то, что, какъ для человека не только не обязателенъ животный законъ борьбы, а напротивъ, стоитъ отрицающiй борьбу идеалъ любви, также знаю, что законъ совокупленiя,[129] свойственный животному, не обязателенъ человеку, а обязателенъ обратный[130] идеалъ целомудрiя. А что выйдетъ изъ этого? — Не знаю. Но зна[ю] наверное, что следуя высшимъ стремленiямъ моего существа: любви и целомудрiя, ничего, кроме хорошаго, выйти не можетъ.

4) Не можетъ не быть самоубiйствъ, когда людямъ не на что упереться, когда они не[131] знаютъ: кто они и зачемъ они живутъ, и уверены при этомъ, что этого и знать нель[зя].

5) Следуетъ длинная выписка изъ книжечки, относящаяся къ Самоубiйству.

6) Оч[ень] важное: Какъ понятiе творенiя засело въ головы людей, требуя ответовъ на вопросъ: какъ во времени произошелъ мiръ? творенiе мiра, (Дарвинъ), такъ другой такой же вопросъ о происхожденiи зла (грехъ Адама, наследственность). А и то и другое — грубое суеверiе. Мiръ не происходилъ, а есмь я, и зла нетъ, а опять таки есмь я.[132]

Само собой разуме[ется], ч[то] люди не могли испортить жизнь людс[кую], сделать изъ хорошей по существу жизни людской жизнь дурную. Они могли только то, ч[то] они и сделали — временно испортить жизнь настоящихъ поколенiй, но зато невольно внесли въ жизнь то, что двинетъ ее быстро впередъ. Если они сделали и делаютъ величайшее зло своимъ арелигiознымъ развращенiемъ людей, они невольно своими выдумками, вредными для нихъ, для ихъ поколенiй, вносятъ то, чтò единитъ всехъ людей. Они развращаютъ людей, но развращаютъ всехъ: и Индусовъ, и Кита[йцевъ], и негровъ — всехъ. Средневековое богословiе или римскiй развратъ развращали[133] только свои народы, малую часть человечества, теперь[134] же электричество, железн[ыя] дороги, телеграфъ,[135] печать развращаютъ всехъ. Все усваиваютъ, не могутъ не усваивать все это и все одинак[ово] страдаютъ, одинак[ово] вынуждены изменить свою жизнь, все поставлены въ необходимость изменить въ своей жизни главное — пониманiе жизни — религiю.

Машины, чтобы делать что? Теле[136] чтобы передавать чтò? Школы, университеты, академiи, чтобы обучать чему? Собранiя, чтобы обсуждать чтò? Книги, газеты, чтобы распространять сведен[iя] о чемъ? Желез[ныя] дор[оги], чтобы ездить кому и куда?

Собранные вместе и подчиненные одной власти милiоны людей для того, чтобы делать что? Больницы, врачи, аптеки для того, чтобы продолжать жизнь, а продолжать жизнь зачемъ?

Милiоны страдаютъ телесно и духовно для того, чтобы только захвати[вшiе] власть,[137] могли безпрепятственно развращать[ся]. Для этого ложь религiи, ложь науки, одурен[iе], спаиванiемъ и воспитанiемъ, и где этого мало — грубое наси[лiе], тюрьмы, казни.

Ради Бога, хоть не Б[ога], но ради самихъ себя, опомнитесь. [138]Поймите все безумiе своей жизни. Хоть на часокъ отрешитесь отъ техъ мелочей, к[оторыми] вы заняты и к[оторыя] кажутся вамъ такими важными: все ваши милiоны, грабежи, приготовления къ убiйствамъ, ваши парлам[енты], науки, церкви. Хоть на часокъ оторвитесь отъ всего этого[139] и взгляните на свою жизнь, главное на себя, на свою душу, к[оторая] живетъ такой неопределенный, короткiй срокъ[140] въ этомъ теле, опомнитесь, взгляните на себя и на жизнь вокругъ себя и поймите все свое безумiе, и ужаснитесь на него. Ужаснитесь и поищите спасенiя отъ него. Но и искать вамъ нéчего. Оно у каждаго изъ васъ въ душе вашей. Только опомнитесь, поймите, кто вы, и спросите себя, чтó вамъ точно нужно. И ответъ самъ, одинъ и тотъ же для всехъ, представится вамъ. Ответь въ той одной вере, к[оторая] свойственна намъ, нашему времени, вере въ Бога и въ открытый — не открытый, а вложенный въ души наши законъ Его — законъ любви, — настоящей любви, любви къ врагамъ, той, к[оторая] признава[лась], не могла не признаваться, всеми великими учителями мiра и к[оторая] такъ определ[енно], ясно выражена въ той вере, к[оторую] мы хотимъ исповедывать и думаемъ, что исповедуемъ. Только опомнитесь[141] на часокъ, и вамъ ясно будетъ, что важное, одно важное въ жизни — не то, что вне, а только одно то, что въ насъ, что намъ нужно.[142] Только поймите то, что вамъ ничего, ничего не нужно, кроме одного, спасти свою душу,[143] что только этимъ мы спасемъ мiръ. Аминь.

И все отъ ужаснейша[го], губительнейшаго и самаго распространеннаго суеверiя всехъ людей, живущихъ безъ веры, — суеверiя о томъ, ч[то] люди могутъ устраивать жизнь, — добро еще свою, а то все устраиваютъ жизнь другихъ людей для семей, сословiй, народовъ. Ужасно губительно это суеверiе темъ, что та сила души, какая дана человеку на то, чтобы совершенствовать себя, онъ всю тратитъ ее на то, чтобы устраивать — жизнь другихъ людей.

11 Мая. Опять сонливость и слабость. Чуть двигаюсь, ничего не хочется писать. Но, гуляя записалъ, кажется, важное и, слава Б[огу], не золъ и легко не грешить. Ч[ертковъ] переписалъ мне и пересмотрелъ Предисловiе. Не хочется этимъ заниматься. Если Б[огъ] велитъ, напишу, буду писать: и Безумiе, и Н[етъ] в[ъ] М[iре] в[иноватыхъ]. Ездилъ верхомъ на Монголе. Отъ С[аши] письмо. Были Абрикосовы — милый Хрисанфъ. Записать. Сейчасъ надо встать, пройти къ постели за книжечкой — и тру[дно] подняться. Записать:

1) Суеверiе зла. Зла нетъ. Жизнь благо. Зло — отсутствiе блага — только признакъ заблужденiя, ошибки. Время только затемъ и существуетъ, чтобы мы могли видеть свои ошибки и исправлять ихъ, иметь радость (высшее благо) исправлять свои ошибки. Если же мы не исправляемъ свои ошибки, то оне исправляют[ся] помимо нашей воли смертью.

Да жизнь благо, нетъ зла. Есть только ошибки наши: общiя и наши личныя. И намъ дана радость посредствомъ времени не только исправлять ихъ, но и пользоваться всемъ темъ опытомъ, к[оторый] пережитъ человечествомъ.

12 Мая. Е. б. ж. условiе все более и более нужное.

[12 мая.] Живъ. Утромъ ходилъ гулять и хорошо думалъ. А потомъ слабость, ничего не делалъ. Только читалъ: О религiи. Узналъ кое что новое о китайск[ой] религiи. И вызываетъ мысли. Ездилъ верхомъ съ Булгак[овымъ]. Дома по некот[орымъ] причи[намъ] тяжело. Письмецо отъ Саши. Разговоры съ лавочникомъ и урядникомъ. Записать:

1) Какъ легко усваивается то, ч[то] называется цивилизацiей, настоящей цивилизацiей и отдельными людьми, и народами! Пройти университетъ, отчистить ногти, воспользоваться услугами портнаго и парикмахера, съездить за границу, и готовъ самый цивилизован[ный] человекъ. А для народовъ: побольше железн[ыхъ] дорогъ, академiй, фабрикъ, дредноутовъ, крепостей, газетъ, книгъ, партiй, парламент[овъ] — и готовъ самый цивилизованный народъ. Отъ этого то и хватаются люди за цивилизацiю, а не за просвещенiе — и отдельные люди, и народы. Первое легко, не требуетъ усилiя и вызываетъ одобренiе; второе же, напротивъ, требуетъ напряженнаго усилiя и не только не вызываетъ одобренiя, но всегда презирае[мо], ненавидимо большинствомъ, п[отому] ч[то] обличаетъ ложь цивилизацiи.

2) Зломъ мы называемъ то, что намъ, нашему телу[144] не нравится: злая собака, лошадь, злое перо (не пишетъ), злой столъ для ребенка, о к[оторый] онъ ударился, злой человекъ, злой Богъ.

3) [145]Опасность завоеванiя разрушаетъ религiозную закоснелость Востока.[146] Явная польза милитаризма.

13 Мая. Записать:

1) [147]Только сказать про то, ч[то] большинство людей, какъ милости, ждутъ работы, чтобы ясно было,[148] какъ ужасна наша жизнь и по безнравственности и по глупости, и по опасности, и по бедственности.

2) Въ медицине то ж[е], чтò и во всехъ наукахъ: ушла далеко безъ поверки; немногiе знаютъ не нужныя тонкости, а въ народе нетъ здравыхъ гигiеническихъ понятiй.

3) Сколько ни старался жить только передъ Богомъ — не могу. Не скажу, ч[то] забочусь о сужденiи людей, не скажу, что люблю ихъ, a несомненно и неудержимо произвольно чувствую ихъ, также, какъ чувствую свое тело, хотя слабее и иначе. (Верно).

Много спалъ и, какъ всегда при этомъ, всталъ оч[ень] слабымъ. Погулялъ, б[ылъ] въ больнице на прiеме. Интересно. Опять ничего не писалъ. Говорилъ съ учителями хорошо. Прiехали пасынки Тани — ничего. Вечеромъ прiятно. Говорилъ съ Душ[аномъ] и Булг[аковымъ].

Записать:

ò смерть считается зломъ. Для меня — я знаю, что не зло.

14 Мая. Болелъ бокъ. Всталъ бодро. Много гулялъ. Ничего не записалъ. Дома читалъ Вересаева и Семенова. После завтрака ходилъ въ Желябуху. Прiятно прошел[ся]. Ч[ертковъ] пришелъ. Таня прiехала. Съ мужиками хорошiй разговоръ. Больше шутливо-ласковый. Дома спалъ. Горбовъ — цивилизован[ный] купецъ. Оч[ень] скучно.

1) Какъ бы хорошо быть въ состоянiи искренно ответить на вопросъ: Какъ твое здоровье? — Не знаю, это меня не касается.

Хорошее письмо отъ Саши. Ложусь спать, только напишу ответъ Леон[иду] Семен[ову].

15 Мая. Весь день слабъ. Ничего не работалъ. Даже книжку не растворялъ. Много говорилъ съ народомъ. Былъ скучный господинъ. Все домашнiе оч[ень] милы. Что то хотелъ записать не важное, но забылъ. Ч[ертковъ] и Таня требуютъ, чтобы я имъ далъ комедiю, но никакъ не могу — такъ плохо.

16 Мая. Весь день боленъ: изжога и слабость. Ничего не делалъ, не елъ и не выходилъ.

17 Мая. Нынче немного получше. Хорошее письмо от Саши. Немного утромъ походилъ, читалъ Reville’a. Интересно. Вызываетъ мысли. Обедалъ въ зале. Вечеромъ гости, игралъ въ карты. Скучно. Письма мало интересныя, a требующiя ответовъ и заботъ. Ложусь въ 11.

18 мая. Нынче чувствую себя совсемъ хорошо и теломъ, и духомъ. Походилъ. Поправилъ пьесу, но все плохо. Получилъ милое письмо, трогательное, Угрюмовой и написалъ ей длинное письмо. Спалъ передъ обедомъ. И вечеръ, какъ обыкновенно.

Все читаю Reville’я, и много интереснаго. У готентотовъ[149] судья начальникъ, приговаривающiй къ смерти, долженъ первый наложить руку на казненнаго. Они хорошо говорятъ, что человеку надо жить, какъ луна — месяцъ: vivre en mourant et mourir en vivant.[150] Reville оч[ень] наивный писатель — считаетъ верхъ непросвещенiя людей, когда они живутъ не признавая ни государства, ни собственности. — На много мыслей наводитъ меня это чтенiе:

1) Религiозная истина: [151]сознанiе въ себе невидимаго начала дающаго жизнь всему и стремленiе къ удовлетворенiю требований этого начала, познаваемыхъ и каждымъ изъ людей, и некоторыми наиболее чуткими къ этому сознанiю, людьми. И везде одно и то же: выраженiе этого высшаго начала соединяетъ людей, соединенные люди, подъ влiянiемъ похотей — страстей, извращаютъ пониманiе этого начала и его требованiй, и соединенiе однихъ людей служитъ основанiемъ и причиной отступленiя отъ сознанныхъ требованiй.

Тогда появляется вновь более ясно[е] выраженiе религiознаго начала и его требованiй, и ему подчиняются несколько бóльшихъ соединенiй; и опять извращается, и опять положенiе ухудшается, и требуетъ еще более высокаго, общаго и яснаго выраженiя требованiй религiознаго сознанiя, и опять этому высшему сознанiю подчиняется бóльшее количест[во] людей, и опять извращается. Но всякiй разъ бóльшее количество, живя общей жизнью, больше и больше матерiаль[но] улучшаютъ свою жизнь. Такъ что постоянно съ более высокимъ пониманiемъ религiозной истины и съ бòльшимъ количествомъ людей, принимающ[ихъ] эту истину, равномерно извращается исти[на] и увеличиваются матерiальные успех[и] жиз[ни]. Увеличивается и количество соединенныхъ людей, увеличивается общенiе между людьми.

Такъ это шло и дошло до нашего времени, до высшей степени. Половина, если не больше, населенiя земного шара находится въ близкомъ общенiи между собой, матерiальные успехи огромны, а между темъ последняя высшая истина христiанска[я], магометанская, извращена до последней степени. (Все это я думалъ лучше и, коли Б[огъ] велитъ, изложу понятн[ее]; а это — не то).

[152]Второе, на что навело меня чтенiе Rev[ille’a]:

2) Чувствую, какъ благодетельно действуетъ на душу изученiе или обзоръ жизни, особен[но] духовной жизни, всехъ народовъ земли. Среди какихъ милiардовъ, жившихъ, живущихъ и имеющихъ жить, живу я — ничтож[ное], жалкое, дрянное, чуть чуть сознающее себя существо. Какое безумiе думать, что я, мое матерiальное я, имеетъ какое нибудь значенiе посреди этихъ милiардъ милiардовъ жившихъ и живущихъ людей, изъ к[оторыхъ] большинство и умомъ и душою выше меня. Если я чтó нибудь, то только передъ Богомъ и передъ самимъ собой, насколь[ко] я божествененъ.

3) Какъ трудно, а зато какъ хорошо и радостно жить совершенно независимо отъ сужденiй людей, а только передъ судомъ своей совести, передъ Богомъ. Иногда испытываю это, и какъ хорошо!

19 Мая. Последнiй день въ Кочетахъ. Оч[ень] б[ыло] хорошо, если бы не барство, организованное, смягчаемое справедливымъ и добрымъ отношенiемъ, а всетаки ужасный, вопiющiй контрастъ, не перестающiй меня мучить.

[153]Поправлялъ пьесу и больше ничего. Здоровье хорошо. Сниманiе портретов.[154] Кое что записано, но не стану записывать: поздно и усталъ. Спалъ ночью едва ли 3 часа. А весь день оч[ень] свежъ.

20 Мая. Е. б. ж.

[20 мая.] Живъ. Но опять спалъ часа три, даже меньше, но головой свежъ и бодръ. Далеко ходилъ гулять. Много думалъ ночью и кое что записалъ. Просматривалъ комедiю. Все плохо. Ночью молился своей любимой последнее время молитвой: Господи, помоги мне жить независимо отъ людского сужденiя, только передъ Тобою, съ Тобою и Тобою. Записать:

1) «Помоги мне, Г[оспо]ди, жить, исполняя только Твою волю». Чтò это значитъ? А то, во 1-хъ, что я личность, могущая мыслить только въ пределахъ пространства и времени, невольно представляю себе невидимое Начало, дающее жизнь всему, тоже личностью, — не могу иначе; — во вторыхъ, то, что я ничего не хочу, или более всего хочу того, чтобы соединиться съ этимъ Началомъ, хочу устранить все то, что мешаетъ этому соединенiю. (Не вышло, а думалось, какъ сильно, ново!)

2) Крестьяне считаютъ нужнымъ лгать, предпочитаютъ при равныхъ условiяхъ ложь правде. Это отъ того, что ихъ прiучили къ этому, такъ какъ всегда лгутъ, говоря съ ними и о нихъ.

3) Во мне начало жизни всего. Я знаю это не п[отому], ч[то] я изучалъ мiръ, а потому, что я чувствую весь мiръ, живу всемъ мiромъ, только живу всемъ мiромъ и чувствую его, сознавая свою ограниченность пространствомъ и временемъ.

Себя въ пределахъ своего тела я чувствую вполне ясно; другихъ, одновременно и въ одномъ месте живущихъ со мною людей, менее ясно; еще менее ясно людей, отдаленныхъ отъ меня временемъ и пространствомъ, но все таки не только знаю про нихъ, но чувствую ихъ. Еще менее ясно чувствую животныхъ, еще менее ясно неодушевленные предметы. Но все это я не только знаю, но чувствую темъ единымъ,[155] дающимъ жизнь всему мiру, началомъ.

4) Профессоръ пресерьезно описываетъ Табу, ужасаясь на нецивилизованность «дикихъ», а самъ признаетъ Табу собственности, священной собственности, собственности земли.

5) Подняться на ту точку, съ к[оторой] видишь себя.[156] Все въ этомъ.

6) То, что мы называемъ действительностью, есть сонъ к[отор]ый продолжается всю жизнь и отъ к[отор]аго мы понемногу пробуждаемся въ старости (пробуждаемся къ сознанiю более действительной действительности) и вполне пробуждаемся при смерти.

[7)] 6) Какое высоконравственное условiе жизни то, что происходить во всехъ крестьянскихъ семьяхъ: что возросшiй человекъ отдаетъ весь свой заработокъ на содержанiе старыхъ и малыхъ.

[Я. П.] 22. Ходилъ гулять. Думалъ: [157]

1) Общаясь съ человекомъ, заботься не столько о томъ, чтобы онъ призналъ въ тебе любовное къ нему отношенiе, сколько о томъ, чувствуешь ли самъ къ нему истинную любовь. (Очень важно).

II) Все дело ведь очень просто. Завоеватели, убiйцы, грабители подчинили рабочихъ. Имея власть раздавать ихъ трудъ, они для распространенiя, удержанiя и укрепленiя своей власти призываютъ изъ покоренныхъ себе помощниковъ въ грабеже и за это даютъ имъ долю грабежа. То, что делалось просто, явно въ старину, — ложно, скрытно делается теперь. Всегда изъ покоренныхъ находятся люди, не гнушающiеся участiемъ въ грабеже, часто, особенно теперь, не понимая того, что они делаютъ, и за выгоды участвуютъ въ порабощенiи своихъ братьевъ. Это совершается теперь отъ палача, солдата, жандарма, тюремщика, до сенатора, министра, банкира, члена парламента, профессора, архiерея, и, очевидно, никакимъ другимъ способомъ не можетъ окончиться, какъ только, во-первыхъ, пониманiемъ этого обмана, а во-вторыхъ, настолько высокимъ нравственнымъ развитiемъ, чтобы отказаться отъ своихъ выгодъ, только бы не участвовать въ порабощенiи, страданiяхъ ближнихъ.

III. 1) Ищетъ истину и самъ находитъ. Подразделенiе: а) ищетъ истину и довольствуется темъ, что нашелъ, и б) не до вольствуется, не переставая искать.

3) Не ищетъ истины, но беретъ то, что придетъ въ голову или попадается, и держится этого, пока не мешаетъ жить.

4) Не ищетъ, но того, что попалось, держится для приличiя. Подразделенiе: a) религiозное, б) научное.

5) Не признаетъ никакой истины. Подразделенiе: а) признаетъ это, б) не признаетъ.

21 Мая пропустилъ. Все такъ же хорошо себя чувствовалъ. Мало работалъ. Ездилъ верхомъ. Бабы жаловались. Я сказалъ Соне. Вечеромъ Андрей и Сережа. Я рано ушелъ.

Сегодня[158] 22 Мая. Рано проснулся. Записалъ то, чтò переписалъ Булгаковъ. Ходилъ по Засеке, заблудился, вышелъ къ поручику. Очень усталъ. Поправлялъ пьесу. Немного лучше, но все еще плохо. Бездна просителей. Кажется, не оч[ень] дурно обходился, применяя правило заботиться не объ его мненiи, а о своемъ душевномъ состоянiи. Къ обеду Ив[анъ] Ив[ановичъ] съ корректурами и потомъ замечательный Тульскаго уезда отказавшiйся, пострадавший 8¹/₂ летъ. Просилъ Булг[акова] записать его разсказъ. Далъ ему 10 р[ублей], Фокинъ.[159]

Былъ съ С[оней] непрiятный разгово[ръ]. Я былъ не хорошъ. Она сделала все, о чемъ я просилъ. 11 часовъ. Ложусь спать.

[24 мая.] Вчера 23 Мая не записалъ, а день б[ылъ] интересн[ый]. Работалъ надъ «книжечками». Ездилъ къ Ив[ану] Ив[ановичу]. За обедомъ Андр[ей] и Миташа. Вечеромъ пришелъ готовый отказываться, серьезный, умный, потомъ Булыгинъ, Голденв[ейзеръ], Ал[еша] Сергеенко, Скипетровъ, Николаевъ. И мне б[ыло] просто тяжело. Мучительно говорить, говорить..... по обязаннос[ти].

Нынче 24. Всталъ рано, и сейчасъ 7 часовъ. Зап[исать]:

1) Приходятъ къ человеку, прiобретшему известность значительностью и ясностью выраженiя своихъ мыслей, приходятъ и не даютъ ему слова сказ[ать], а говорятъ, говорятъ ему или то, чтò гораздо яснее имъ, или[160] нелепость чего дав[но] доказана имъ.

Далеко ходилъ, думалъ, гляделъ, нюхалъ, собиралъ цветы. Оч[ень] хорошо на душе. Какъ будто одинъ съ Богомъ. Дома фыркну[лъ] на Ил[ью] Вас[ильевича]. Поправлялъ книжки о Боге и Отреченiи, и Смиренiи. Пьеса все плоха, отдалъ читать. Ездилъ съ Душаномъ по лесамъ. Вечеромъ.... чукъ,[161] Скипетровъ, Ал[еша] Сергеенко, Голденв[ейзеръ], хорошо говорилъ на балконе. 12-й часъ, ложусь спать.

25 Мая. Здоровъ. Немного походилъ. Мысль слабо работаетъ. Старательно поправлялъ и просматривалъ и недурно. Свезъ къ Ив[ану] Ив[ановичу]. Написалъ одно письмо. Получилъ письмо отъ Гусева и книгу Christenthum и Monistische Religion. Все къ одному. Не хочу думать. Чувствую себя очень плохимъ, слава Богу. Отъ Саши письмо. Прiехалъ Сережа. Нечего записывать, признакъ слабости мысли. Да, былъ утромъ юноша учитель, угрожавшiй самоубiйствомъ. Дурно велъ себя съ нимъ.

[27 мая.] 26 мая пропустилъ. Нынче 27 Мая.

Вчера рано всталъ. Помню, что дурно велъ себя съ просителями. Довольно много работалъ надъ книжками. Сделалъ 5 окончательныхъ и две дальнейшiя. Ездилъ немного верхомъ съ Душаномъ. Саша прiезжаетъ. Вечеромъ читалъ хорошую статью Випера о Риме. Хочется писать о солдате, убившемъ человека. Рано утромъ, нетъ, ночью вчера проснулся и записалъ оч[ень] сильное и новое чувство:

1) Въ первый разъ живо почувствовалъ случайность всего этого мiра. Зачемъ я, такой ясный, простой, разумный, добрый, живу въ этомъ запутанномъ, сложномъ, безумномъ, зломъ мiре? Зачемъ?

2) (О суде). Если бы только понимали эти несчастные, глупые, грубые, самодовольные злодеи, если бы они только понимали, чтò они делаютъ, сидя въ своихъ мундирахъ за накрытыми зеленымъ сукномъ столами и повторяя, разбирая съ важностью безсмысленныя слова, напечатанныя въ гадкихъ, позорящихъ человечество книгахъ; если бы только понимали, ч[то] то, чтò они называютъ законами, есть грубое издевательство надъ теми вечными законами, к[оторые] записаны въ сердцахъ всехъ людей. Людей, к[оторые] безъ всякаго недоброжелательства стреляли въ птицъ въ месте, к[оторое] называется церковью, сослали въ каторгу за кощунство, а эти, совершающiе не переставая, живущiе[162] кощунство[мъ] надъ самымъ святымъ въ мiре: надъ жизнью человеческой. Царь обучаетъ невинн[аго] сынишку убiйству. И это делаютъ христiане. Бежалъ солдатъ, к[оторый] не хочетъ служить п[отому], ч[то] это ему не нужно. Охъ, какъ нуж[но] и хочется написать объ этомъ.

27. Прiехала Саша. Мы оба расплака[лись] отъ радости. Она слишкомъ бодра. Боюсь. Не въ духе я. Но работалъ, какъ умелъ. Иду завтракать. Ездилъ съ Булга[ковымъ] верхомъ. Спалъ. Письмо Ч[ерткова] объ Орленьеве. Надо будетъ постараться кончить пьесу. Количка Ге. Прiятенъ. Слушалъ eго вечеромъ. Саша хороша. Иду спать въ 11.

28 Мая Е. б. ж.

[29 мая.] Живъ и пропустилъ весь день.

Нынче 29. Вчера мало спалъ. Ходилъ и записывалъ. Работалъ надъ книжками. Не оч[ень] доволенъ. Мало писемъ. Уехалъ Булгаковъ. Вечеръ, какъ обыкновенно. Сер[еже] надо победить свое нехор[ошее] чувство.

[163]Нынче также рано вста[лъ], въ 6. Оч[ень] слабъ б[ылъ]. Съ Соней разговоръ. Она взволновалась. Я боялся, но, слава Б[огу], обошлось, Прiехалъ Трубецкой. Оч[ень] прiятенъ. Тоже работалъ недурно. Кончилъ все книжки, сдалъ Ив[ану] Ив[анови]чу. Вечеромъ поговорилъ. Воздерживался. Ушелъ въ 11. Теп[ерь] 12-й часъ, ложусь. Отъ Тани письмецо. Записать есть кое что, да не стану.

Предисловiе никуда не годится. Немного вчера и нынче поправлялъ пьесу.

30 Мая. После гулянья поправлялъ пьесу и предисловiе. И то, [и] другое оч[ень] плохо. Ездилъ верхомъ съ Труб[ецкимъ], Очень самобытно умный человекъ. Кажется, нечего записывать. Вечеромъ интересный разговоръ съ Николаевой. Ложусь, 12-й часъ.

[] Опять день пропустилъ. Нынче 1 Іюня.

Вчера былъ не въ хорошемъ духе. Кажется, ничего плохого не было, хотя было много просителей. Писемъ мало. И къ стыду моему, мне это непрiятно. Опять все то же поправленiе и пьесы и предисловiя.[164] Опять поездка съ Тру[бецкимъ] въ Телятинки. Пропасть народа: Ге, Зося Стах[овичъ]. Вечеромъ они уехали. Димочка...

[165]Нынче много спалъ и, кажется, недурно поправилъ. Трубец[кой] ездилъ со мной, и мне немножко подозрительна его лесть и непрiятна. Сейчасъ вернулся и лягу спать. Что то утромъ хорошее надо было записать. Забылъ. Вечеръ 11, ложусь спать. Саша радуетъ. Читалъ Чернышевскаго. Оч[ень] поучительна его развязность грубыхъ осужденiй людей, думающихъ не такъ, какъ онъ. Оч[ень] прiятное, доброе чувство къ Соне — хорошее, духовно-любовное. На душе хорошо, несмотря на бездеятельно[сть].

[3 июня.] 2 и 3 Іюня.

2-го. Спалъ много и слабость. Но кое какъ работалъ опять надъ двумя самыми противуположными вещами: предисловiемъ — изложенiемъ[166] моей веры, чемъ я живу, и глупой, пустой комедiей. Немножко подвигается и то и другое. Ездилъ верхомъ съ Тр[убецкимъ], очень прiят[но] по езде, но скучно отъ него и его лести. Обедъ. Недоброе чувство къ Сер[еже], съ к[оторымъ] (не съ Сер[ежей], а съ чувствомъ) недостаточно борюсь. Но зато оч[ень] хорош[ее] чувство къ Соне. Помогай Б[огъ]. Вечеромъ прiехала совсемъ дикая дама съ нефтянымъ двигателемъ и упряжкой à l’anglaise[167] и tout le tremblement.[168]

Нынче, 3-го, всталъ рано и сейчасъ же взял[ся] зa обе вещи и, не одеваясь, поправилъ. Ходилъ гулять. Оч[ень] усталъ. Еще немного позанялся обеими вещами, и записать:

1) Все никакъ не прiучусь жить только для себя, только передъ Нимъ, не думая о мненiи людей. Не могу прiучиться, п[отому] ч[то] требованiя души передъ Нимъ такъ переплелись съ желанiемъ, — во многомъ и совсемъ совпадаютъ — одобренiя людей, что никакъ [не] отделишь одного отъ другого. А какъ страшно нужно: какая слабость, тревога, неопределенность, когда думаешь о мненiи людскомъ, и какая свобода, спокойствiе, всемогущество, когда живешь только для себя передъ Нимъ!

Ездилъ съ Душаномъ. Вечеромъ хорошiй разговоръ съ Николаевымъ. Все тоже чувство къ Сер[еже], но борюсь.

4 Іюня. Всталъ рано. Оч[ень] хорошо обошелся съ просителями, гулялъ. Потомъ письма. Одно серьезное по ответу на эпидемiю писательства. Сталъ заниматься комедiей и бросилъ съ отвращенiемъ. Предисловiе поправилъ порядочно. Вышелъ после работы усталый; и десятокъ бабъ, и я дурно велъ себя, не съ ними, а съ милымъ, самоотверженнымъ Душан[омъ]. Упрекнулъ его. Все стало противно.

Поехалъ съ Душ[аномъ]. Ездилъ хорошо. Вернулся и засталъ черкеса, приведшаго Прокофiя. Ужасно стало тяжело, прямо думалъ уйти.

[169][5 июня.] И теперь, нын[че], 5 утромъ не считаю этого невозможнымъ.

Пришла милая, милая Таничка. Я всхлипнулъ, говоря съ ней. И этимъ я б[ылъ] гадокъ. Все я, я, мое удовольствiе, а не моя работа. Потомъ отправился и С[оне] сказалъ, что все хорошо. И не име[лъ] противъ нея ни малейшаго недобра[го] чувства. Помоги, Г[осподи], и благодарю, Г[осподи], не за то, ч[то] Ты мне помогъ, а за то, что я по Твоей воле такой, чтó могу простить, могу любить, могу радоваться этимъ. Обедъ. Клотъ «Толстовка».[170] Булгаковъ. И какъ обыкновенно, и то же къ Сер[еже] чувство, но я держался. Невыносимая самоуверенность. Поучительно. Какъ изъ за этой самоуверенности люди лишаютъ себя лучшаго блага — любви. Записать:

1) Человеку говорятъ, чтобы онъ работалъ, а онъ говоритъ: [171] я не хочу. А если вы говорите, что все должны работать, такъ пусть все эти богачи, к[оторые] ничего не делаютъ, покажутъ мн[е] примеръ. Они станутъ работать, и я стану, а безъ нихъ не хочу.[172]

2) Въ Детскую мудрость, какъ нечаянно пирожное съелъ и не зналъ, что дела[ть], и какъ научила покаяться.

готовымъ полюбить. А для этого: 1) поискать хорошенько, нетъ ли въ твоемъ отвращенiи чего нибудь личнаго: оскорбленнаго самолюбiя и т. п... 2) не позволять себе вспоминать и думать о немъ недоброе.

4) Какая прелесть исторiя Параши дуроч[ки].

Нынче 5 I. Утро. Всталъ рано, слабъ. Записалъ это. Помоги, помоги, Г[осподи].

[173]Очень б[ылъ] плохъ целый день. Ничего не работалъ и целый день самъ себе жалокъ, хотелось, чтобъ меня жалели, хотелось плакать, а самъ всехъ осуждалъ, какъ капризный ребенокъ. Но всетаки держался. Одно, что за обедомъ сказалъ о томъ, что хочется умереть. И точно оч[ень] хочет[ся], и не могу удержаться отъ этого желанiя. Вечеромъ игралъ Голденв[ейзеръ], хорошо, но я остался холоденъ. Ездилъ верхомъ и для Труб[ецкого] сиделъ.

Нынче 6 Іюня. И опять то же состо[янiе] грусти, жалости къ себе. Пошелъ въ Заказъ. Встретилъ малаго, спрашиваетъ, можно ли ходить, а то черкесъ бьетъ. И такъ тяжело стало! Хорошо оч[ень] думается, но все несвязно, растрепано. Поработалъ на[дъ] предисловiемъ. Надъ комедiей не могъ. Отъ Ч[ерткова] хорошее письмо. После завтрака пришли рабочiе Пречистенс[кихъ] курсовъ. Очень хорошо съ ними говорилъ. Потомъ Дима съ Телятинскими. Пляска и опять хорошiй разговоръ съ[174] крестьянками. Вечеромъ Голд[енвейзеръ]. Съ Сер[ежей лучше. Легъ поздно. Очень тяжело. Какое то странное душевное состоянiе. Какъ будто что то въ мозгу. И все таже слабость. Все хочется себя жалеть. Не хорошо.[175]

7 Іюня. Дурно спалъ, оч[ень] мало. Поправлялъ предисловiе. Потомъ сказалъ С[офье] А[ндреевне] о черкесе, и опять волненiе, раздраженiе. Оч[ень] тяжело. Все хочется плакать. Ездилъ верхомъ къ поручику. Баба, мать убiйцы. Написалъ письмо въ газеты. Вечеромъ Николаевъ. Оч[ень] безтолково спорилъ. Никитинъ.

[10 июня.] 8, 9, 10 Іюня. Два дня пропустилъ. Былъ нездоровъ и чрезвычайно слабъ, особенно 8-го. Такъ просто, близко къ смерти. 8-го ничего не делалъ, кроме пустыхъ писемъ. Прiехала девушка на костыляхъ, какъ всегда, съ неопределенными отъ меня требованiями. Непрiятны мне были доктора, особенно Никитинъ съ своей верой въ свое суеверiе и съ своимъ желанiемъ уверить въ немъ другихъ. Написалъ оч[ень] плохо въ газеты о невозможности помогать деньгами. Но не пошлю. Не надо. Былъ Орленьевъ. Онъ ужасенъ. Одно тщеславiе и самаго низкаго телеснаго разбора. Просто ужасенъ. Ч[ертковъ] верно сравниваетъ его съ Сытинымъ. Оч[ень] мож[етъ] б[ыть], ч[то] въ обоихъ есть искра, даже наверно есть, но я не въ силахъ видеть ее.

[176]10-го было получше, могъ заниматься опять предисловiемъ и много читалъ о бехаизме съ дурнымъ чувствомъ, обращен[нымъ] на себя. Привязался этотъ дьяволъ. Все не могу отогнать. Но если и не могу отогнать, то знаю, что это не я, а дьяволъ. И то хорошо. Никуда не выходилъ. Кстати и холодно. Нынче, 10-го проснулся рано, но спалъ не дур[но] и чувствую себя гораздо более свежимъ — сказалъ бы, что совсемъ здоровымъ, если бы не болела голова. Теперь 8-й часъ утра.

[12 июня.] 11, 12 Іюня.[177] Третьяго дня опять поправлялъ предисловiе. Ничего не б[ыло] такого, что бы стоило помнить. Ездилъ верхомъ съ Булгак[овымъ]. Вчера тоже. Тяжелыя отношенiя съ двумя девицами — жалкими, но не подлежащими никакой помощи, а отнимающими время.

Решено ехать къ Черт[ковымъ], Саша собралась, потомъ раздумала.

[178][Отрадное.] Нынче 12-го поехала и Саша. Боюсь за нее. Легко проехали. Сейчасъ 12 ч[асовъ] ночи. Пишу у Ч[ертковыхъ]. Саша подле. Целый день ничего не делалъ. Записать есть многое. Да: утромъ ходилъ къ девицамъ, но не освободил[ся], и къ Николаеву, чтобы загладить свой споръ.

13 Іюня. Хорошо спалъ. Утромъ опять предисловiе. Ходилъ утромъ и середь дня въ Мещерское. Оч[ень] прiятно. Саша и нездорова, и скучаетъ, бедняжка. — Оч[ень] поразительно здесь въ окрестностяхъ — богатство земскихъ устройствъ, прiютовъ, больницъ, и опять все таже нищета. Вечер[омъ] опять поправлялъ Предисл[овiе]. На душе хорошо. Особенно действуетъ на меня молитва благодарности — только благодарность за жизнь сейчасъ. Да, благодарю Того, То, ч[тó] дало, даетъ мне жизнь и все ея[179] благо,[180] — разумеется, духовное, к[отор]ымъ я все еще не умею пользоваться, но даже и за телесное, за всю эту красоту, и за любовь, за ласку, за радость общенiя. Только вспомнишь, что тебе дано ничемъ не заслуженное благо быть человекомъ, и сейчасъ все хорошо и радостно. Теперь 12 час[овъ] ночи.

14 Іюня.

1)[182]

2) Сердце указываетъ, чтò любить, и поэтому, о чемъ думать, чтò изучать.

3) Зло есть только отступленiе отъ закона, а тоже и смерть.

4) О томъ, чтò будетъ после смерти, намъ не дано знать; о томъ же, чтò уже есть благо, мы можемъ знать и знаемъ.

5) Какъ естественно, что просвещенные люди закрываютъ все тело, особенно женщины, оставляя открытымъ только то, на чемъ печать духовности — лицо. Оголение тела теперь признакъ паденiя. Должно бы быть и у мужчинъ.

6) Въ очень сильномъ, задушевномъ молитвенномъ настроенiи, хочется молиться. И пытаюсь молиться: помоги мне быть съ Тобою, исполнить дело Твое, победить все дурное въ себе. И все, чтò я ни думаю, все не то, все не нужно и сознаю, что просить не о чемъ, что все, чего я могу просить, все дано мне, все есть у меня. Могу одно: благодарить.

7) Соединять можетъ только пониманiе того, что соединяетъ только одна религiя — одно пониманiе жизни. Но религiи такой нетъ — какъ церкви или Бехаисты, а только стремленiе къ такой единой религiи. Мешаетъ единенiю, во 1-хъ, непониманiе того, что въ этомъ цель, а во-вторыхъ, и главное, — пониманiе этого, но съ предположенiемъ, что эта религiя найдена, что она католицизмъ, Бехаизмъ[183].....

Истинная религiя есть прежде всего исканiе религiи.

8) Встретилъ Эстонца прикащика, деловитаго, трезваго, красиваго человека, и въ первый разъ ясно понялъ значенiе «Россiи» — Орда, заграбившая хорошихъ, нравственно и умственно стоящихъ выше орды нацiй и теперь гордящаяся этимъ и всеми силами удерживающая покоренныхъ. Какъ ни отвратительно самое дело, еще более отвратительно оправданiе его, величаемое патрiотизмомъ.[184]

14 Іюня. 1910. Начинаю новую тетрадь у Ч[ертковыхъ]. Ходилъ по полямъ. Занимался Предисловiемъ. Посмотрелъ старый дневникъ. Уже 7 месяцевъ я вожусь все съ однимъ этимъ. Неужели это все по пустякамъ. Письма. Мало интересн[ыхъ]. Ходилъ въ Лебучане къ сумашедшимъ. Одинъ оч[ень] интересный. «Не укралъ, а взялъ». Я сказалъ: «На томъ свете». Онъ: [185] «Светъ одинъ». Много выше этотъ сумашедшiй многихъ людей, считающихся здоровыми. Спалъ. Обедъ. Вечеромъ еще позанялся. Потомъ Чехъ съ вопросами о педагогiи. Хорошо говорили. Только стеснительно записыванiе. Ложусь спать.

15 Іюня. Ходилъ гулять, а потомъ ослабелъ и целый день почти ничего не делалъ: поправилъ Дек[абрь], попачкалъ Предислов[iе] и читалъ Записки Лакея. Все больше и больше сознаю тщету писанiй, всякихъ и особенно своего. А не сказать не могу.

Записать:

1) Воспитанiе зиждется на религiозномъ обученiи, передачей детямъ въ самомъ доступн[омъ], простомъ виде техъ главныхъ пониманiй жизни и вытекающаго изъ этого пониманiя руководства поведенiя, к[отор]ыя одни и те же выработаны во всемъ человечестве. И вотъ вместо этого детямъ внушаютъ, именно внушаютъ религiозное ученiе старое, извращенное, несогласное съ другими ученiями и такое, въ к[отор]ое сами обучающiе ему — не верятъ. Относится это ко всемъ большимъ религiоз[нымъ] ученiямъ: Браминизму, Еврейству, Буд[изму], Таос[изму], Христ[iанству], Магомет[анству]. Какое ужасное преступленiе!

2) Страшно сказать, но что же делать, если это такъ, а именно, что со всемъ желанiемъ жить только для души, для Бога, передъ многими и многими вопросами остаешься въ сомненiи, нерешительности. Одно спасенiе: не разрешая вопроса, въ моментъ настоящаго делать то, что сейчасъ для Б[ога], для д[уши] считаешь лучшимъ.

Думать, что можно жить безошибочно, безгрешно — большое и вредное заблужденiе.

Всталъ не рано, все та же слабость. Гулялъ, ласковый народъ. Мне тяжело отъ того, что Саше тяжело. На прогулк[е] подошелъ молодой человекъ и сказалъ, что я угадываю о счастье, и онъ проситъ сказ[ать] ему. И еще женщина о томъ же и что мужъ пьетъ. Былъ вчера въ оч[ень] дурномъ духе— виделъ все en noir.[186] И это хорошо. Прикидываешь къ себе то, чтò видишь въ другихъ, когда они не въ духе, и понимаешь ихъ и не то, что прощаешь, а даже не осуждаешь. Ничего не хочется писать. Все написанное представляется, такъ не только ничтожно, но и плохо, что нетъ охоты. Оно и хорошо. Какъ незаметно и легко приближаюсь къ смерти. И опять только благодарю. Въ три часа пошелъ въ Мещерское къ сумашедшимъ. Ч[ертковъ] довезъ. Ходилъ по всемъ палатамъ. Не разобрался еще въ своихъ впечатленiяхъ и потому ничего не пишу. И впечатленiя менее сильныя, чемъ ожидалъ. — Немного занялся коректурой книжки: «Грехи, соб[лазны], суеве[рiя]». Оч[ень] хочется освободиться отъ этой работы. Саша лучше. Письма неинтересныя. Читалъ Куприна. Оч[ень] талантливъ. «Корь» не выдержано, но образность яркая, правдивая, простая...

17 Іюня. Е. б. ж.

[17 июня.] Живъ. Немного посвежее голова б[ыла] нынче утромъ. Занимался и Предислов[iем]ъ и кн[ижечкой] Грехи. Ездилъ съ Ч[ертковымъ] въ Троицкое. Виделъ прiятиый сонъ: собаки лизали меня, любя. Вечеромъ пусто. Ложусь, 12-й часъ. Очень хорошо говорилъ съ мил[ой] Сашей. Письмо отъ Сони. Надо написать ей. Много хочется писать. И равнодушенъ къ возможности писанiя.

18 Іюня. Спалъ мало, но несмотря на то работалъ немного лучше. Справилъ три книжечки. Продиктовалъ плохое письмо въ Белградъ и просмотрелъ еще и, надеюсь, въ последнiй разъ Предисл[овiе]. Ездилъ съ Черт[ковымъ] въ Мещерское и Ивино, больныя женщины. Прiятный крестьянинъ писатель. И женщины бодрыя. Особенно одна, совсемъ, какъ все. Потомъ изъ Троицкаго приглашенiе на кинематографъ. Спалъ, обедъ, вечеромъ шахматы. Написалъ Соне. Записать нечего. Одно хорошее письмо.

19 Іюня. Долго спалъ и возбужденъ. Придумалъ важное измененiе въ Предисл[овiи] и кончилъ письмо въ Слав[янскiй] съездъ. Теперь 2-й часъ. Записать:

[187]1) Ужасно не единичное, безсвязное, личное, глупое безумiе, a безумiе общее, организованное, общественное, умное безумiе нашего мiра.

2) Паскаль говорилъ, ч[то] если бы сны были бы также последовательны, какъ событiя бдящей жизни, мы бы не знали, чтò сонъ, ч[тò] бденiе. А я скажу, ч[то] если бы, чтò составляетъ безумiе самого безумнаго человека, было бы безумiемъ всеобщимъ, a безумiе жизни всехъ, б[ыло] бы безумiемъ только одного человека, мы бы не знали, чтò безумная, а чтò разумная жизнь.

3) Почти всякiй предстоящiй поступокъ, если серьезно подумать о немъ, вызываетъ нерешительность. Решаетъ дело то, что въ моментъ настоящаго нельзя не поступить. И потому драгоценна мысль — она готовитъ то или другое решенiе.

Ездилъ съ Ч[ертковымъ] въ Троицкое. Необыкновенное великолепiе чистоты, простора, удобствъ. Были у 1) испытуемыхъ мущинъ. Тамъ экспропрiаторъ, защищавшiй наси[лiе], старообрядецъ, приговорен[ный] къ смертной казни и потомъ 20 годамъ каторжн[ыхъ] работъ за убiйство, потомъ отцеубiйца. 2) безпокойные, 3) полуспокойные и 4) слабые. Тоже деле[нiе] у женщинъ. Особенно тяжелое впечатленiе женщинъ, испытуемыхъ и безпокойныхъ.

Дома извест[iе], что Ч[ерткову] «разрешено» быть въ Телят[инкахъ] во время прiезда матери. Ванна. Песни — Саша.

20 Іюня. Всталъ бодрымъ. Поправилъ и Славяна[мъ] и Предисловiе. И написалъ Детскую Мудрость.[188] Хочу попытаться сознательно борот[ься] съ Соней добромъ, любовью. Издалека кажется возможнымъ. Постараюсь и вблизи исполнить. Душевное состоянiе оч[ень] хорошее. Молитва благодарности уже не такъ действуетъ. Теперь молитва всеобщей любви. Не то, что съ темъ, съ кемъ схожусь, а со всеми, всемъ мiромъ. И действуетъ. И те молитвы: незаботы о людскомъ сужденiи и о благодарности оставили осязательные, радостные следы. Теперь 1-ый часъ. Хочу еще попытаться написать Парашу.

Ездилъ въ Мещерск[ое] на кинематографъ. Скучно и оч[ень] глупо и нецелесообразно. Вечеръ много народа, милый Бутурлинъ.

21 Іюня. Сейчасъ пришелъ съ гулянiя. Хочется продиктовать Саше. А записать:

1) Намъ[189] дано одно, но зато неотъемлимое благо любви. Только люби, и все радость: и небо, и деревья и люди, и даже самъ. А мы ищемъ блага во всемъ, только не въ любви. А это исканiе его въ богатст[ве], власти, славе, исключительной любви —все это,[190] мало того, что это не даетъ блага, но наверное лишаетъ его.

— не дурно. Прiехали Страховъ, еще скопецъ. Съ скопцомъ много говорилъ, скорее слушалъ. Еще Беркенгеймъ. Не ходилъ гулять. Прочелъ вслухъ «О самоубiйстве». Да еще и это поправилъ. Коротко заснулъ. Орленьевъ читалъ Никит[ина]. Мне чуждо. Поехали въ Троицкое. Тамъ великолепiе роскоши, кинематографъ. Саша болела головой. Да и мне и тяжело, и скучно б[ыло]. Кинематографъ гадость, фальшь.

22 Iюн[я.] Всталъ рано. Немного мало спалъ. Посмотримъ, что будетъ? во мне, а не вне меня. Помоги Богъ. Да, вчера приходилъ за книжками милый Александръ. Говоритъ: Матушке сказалъ. Она рада, благодаритъ. Почти ничего не работалъ: кончилъ книжечки. Заснулъ. Ездилъ съ Ч[ертковымъ] въ Лебучане. Тамъ ходилъ на фабрику — проявленiе безумiя. Дикiй старообрядецъ. Врачи изъ Троицкаго. Прiехалъ Молочник[овъ]. Вечеромъ Страховъ читалъ статью объ идеале христ[iанства]. Хорошо. Ложусь спать. Телеграмма изъ Ясной — тяжело.

23 Іюн. Е. б. ж.

[23 июня.] Живъ. Теперь 7 часовъ утра. Вчера только что легъ, еще не засыпалъ, телеграмма: «Умоляю прiехать 23». Поеду и радъ случаю делать свое дело. Помоги Богъ.

[191][Я. П.]. Нашелъ хуже, чемъ ожидалъ: истерика и раздраженiе. Нельзя описать. Держался не очень дурно, но и не хорошо, не мягко.

24 Іюня. Яс. Пол. Много записать нужно.

Всталъ, мало выспавшись. Ходилъ гулять. Ночью приходила Соня. Все не спитъ. Утромъ пришла[192] ко мне. Все еще взволнована, но успокаивается.

1) Вышелъ на прогулку после мучительной беседы съ С[оней]. Передъ домомъ цветы, босоногiя, здоровыя девочки чистятъ. Потомъ ворочаются съ сеномъ, съ ягодами. Веселыя, спокойныя, здоровыя. Хорошо бы написать две картинки.

Перечиталъ письма. Написалъ ответъ о запое. Ничего особеннаго вечеромъ. Успокоенiе.

25 Іюня. Рано всталъ. Писалъ о[193] безумiи и письма. — И вдругъ С[оня] опять въ томъ же раздраженномъ истерическомъ состоянiи. Оч[ень] б[ыло] тяжело. Ездилъ съ ней въ Овсянниково. Успокоилась. Я молчалъ, но не могъ, не съумелъ быть добръ и ласковъ. Вечеромъ Голд[енвейзеръ] и Николаева, и Мар[ья] Ал[ександровна]. Какъ то нехорошо на душе. Чего то стыдно. Ложусь спать, 12-ый часъ.

26 Іюня. Всталъ рано. Ходилъ, потерялъ шапку. Дома письма и только перечелъ «О сумашествiи» и началъ писать, но не кончилъ. Поехалъ верхомъ, дождь. Вернулся домой. Соня опять возбуждена, и опять те же страданiя обоихъ.

Помоги, Господи. Вотъ где место молитвы. 1) Только передъ Богомъ. 2) Все дело сейчасъ. И не делаю. 3) Благодарю за испытанiе.

27 Іюня. Вчера говорила о переезде куда то. Ночь не спалъ. Оч[ень] усталъ. Ходилъ гулять и думалъ все о томъ же. Есть обязанно[сть] передъ Б[огомъ] и людьми, к[оторую] долженъ исполнить въ эти последнiе дни или часы жизни и потому надо[194] быть твердымъ. Fais ce que doit, advienne que pourra.[195]

дурное названiе сознанiя. И такъ все. Записать:

1) Какъ смешно думать, что самое понятное и основа всего матерiя — вещество, тогда какъ матерiя-вещество есть только средство[197] общенiя, разделеннаго въ самомъ себе, духовнаго начала (такъ у меня записано сначала). Надо бы прибавить: матерiя-вещество есть только,[198] вместе съ движенiемъ, средство общенiя, разделеннаго въ самомъ себе, дух[овнаго] начала.

2) Какъ нетъ резкаго деленiя между сномъ и бденiемъ, такъ нетъ и такого деленiя между разумной и безумной жизнью. Большее или меньшее приближенiе отъ сна къ бденiю и отъ безумной къ разумной жизни определяется большимъ или меньшимъ пробужденiемъ сознанiя, и потому возможности нравственнаго усилiя.

3) Какъ человекъ, живущiй не для себя, а для исполненiя закона Бога, кроме последствiй того благого дела,[199] к[оторыя] онъ видитъ, онъ совершаетъ еще безконечно важнейшiя последствiя, к[отор]ыхъ не видитъ. Какъ пчела, к[оторая] собирая медъ для семьи, оплодотворяетъ имъ растенiе, и те самыя, к[оторыя] не только ея породе, но и тысячамъ другихъ породъ нужны.

4) Гуляя, срываю чудные цветки и бросаю. Ихъ такъ много. Тоже и съ чудными духовными цветами жизни. Не ценимъ ихъ п[отому], ч[то] ихъ такъ много.

5) Три ежечасныя молитвы: 1) хочу жить только для Тебя и передъ Тобою и 2) жить сейчасъ, въ настоящимъ, любовью и 3) благодарю за все, чего не заслужилъ и не стòю.— Думалъ объ этихъ молитвахъ, ходя по лесу и заблудился, и стало жутко. И вспомнилъ молитвы. Да, съ Тобою, и сейчасъ думаю только, чтобы быть съ Тобою, и радуюсь и благодарю, что заблудился, и сейчасъ стало хорошо.

6) Сумашедшiй мне все говорилъ: не укралъ, а взялъ. И онъ правъ. Укралъ можно говорить о томъ, кто беретъ то, что принадлежитъ всемъ: землю и трудъ другого.

7) Сумашествiе всегда следствiе неразумн[ой] и потому безнравственной жизни.

Кажется верно, но надо проверить, обдумать.

8) Сумашедшiе всегда лучше, чемъ здоровые, достигаютъ своихъ целей. Происходитъ это отъ того, что для нихъ нетъ никакихъ нравственныхъ преградъ: ни стыда, ни правдивости, ни совести, ни даже страха.

9) Отдельныя существа сознаютъ себя отделенными темъ, что намъ представляется теломъ, веществомъ, немыслимымъ вне пространства[200] и движенiя, немыслимымъ вне времени. (Не совсемъ уяснилъ).

28 Іюня. Мало спалъ. Съ утра прекрасное настроенiе Сони. Просила не ехать. Но письмо отъ Ч[ерткова]. Хорошее письмо Ч[ерткова]. Но она все таки возбуждена противъ него. Я поговори[лъ] съ нимъ и пошелъ къ Ясенкамъ вместо Козловки. Ахнулъ и побежалъ домой. Ехали хорошо. Не было лошад[ей], не отослали телеграмму. Ждали часа три. Прiехали къ Сереже. Непрiятный разсказъ газетчицы. Прiятные разговоры съ рабочими. У Сережи бездна народа и скучно, тяжело. Ходилъ къ дьячку и говорилъ съ бабами. Какъ мы можемъ жить среди этой ужасной, напряженной нужды?[201]

1) Какъ странно, что люди стыдятся своей нечистоплотности, трусости, низкого званiя, но гнева не только не стыдятся, но радуются сами на себя, подхлестываютъ себя, усиливаютъ его, считая его чемъ то хорошимъ.

30 Іюня, 10 г. Я. П. Прiехали 29-го в Ясную. Ничего особеннаго дорогой. Прiятно прощался съ Таней. Вообще все впечатленiе очень хорошее. Соф[ье] Андр[еевне] лучше. Самъ не совсемъ здоровъ, хотя не пожалуюсь на дурное расположенiе духа. Слабость, болитъ голова. Утромъ получилъ французскую книгу «Законъ насилiя, законъ любви», и несколько хорошихъ писемъ. Читалъ съ большимъ интересомъ и, признаюсь, одобрилъ. Полезно перечитывать, чтобы не повторяться въ томъ, что пишешь. Надеюсь, что не будетъ повторенiя «О безумiи» и вижу, что стòить это писать, но не знаю, суждено ли. Говорю о своихъ силахъ. Много днемъ спалъ, и все спать хочется. Три посетителя, все три очень интересные и важные. Первый Репинъ жалкiй, очевидно потерявшiй умственную жизнь, но не могу смотреть на него, какъ на сумасшедшаго и вижу въ немъ такого же человека и брата, и радъ за то, что это мне естественно.

Потомъ милый Сутковой, который очевидно стеснялся, чтобы не помешать, и хорошо поговорили, я съ нимъ, онъ мало высказывался. Потомъ Чертковъ. Сильное волненiе С[офьи] Андреевны], но вижу, что обойдется. Записать:

Кроме книги «Законъ насилiя, Законъ любви» получилъ брошюру француза Pollac’a «La politique de l’avenir prochain». Интересно читать, п[отому] ч[то], очевидно, ученый на уровне самой последней философской мысли и поразительная неясность и неверность пониманiя. Довольно того, чтò три главныя деятельности человеческой жизни это: удовлетворение чувства красоты — искусства, и удовлетворенiя запросовъ разума — наука, и подъ конецъ, между прочимъ — и нравственность. Чемъ более читалъ это, темъ более почувствовалъ необходимость окончить «О безумiи».[202]

[203]Записать. Конецъ Іюня 1910.

Суеверiе церкви состоитъ въ томъ, что будто бы были и есть такiе люди, которые, собравшись вместе и назвавъ себя церковью, могутъ разъ навсегда и для всехъ людей решить о томъ, какъ надо понимать Бога и законъ Его.

ими наукой, которыя нужны для всехъ людей![205]

_{—————————————————————————————————————————————————}

^{—————————————————————————————————————————————————}

Говорятъ, что нельзя безъ вина при покупкахъ, продажахъ, условiяхъ, а пуще всего на праздникахъ, крестинахъ, свадьбахъ, похоронахъ. Казалось бы, для всякой продажи, покупки, условiя— хорошенько подумать, обсудить надо, а не дожидаться спрыску, выпивки. Ну да это еще меньшее горе. А вотъ праздникъ. Праздникъ значитъ — ручному труду перерывъ, отдыхъ. Можно сойтись съ близкими, съ родными, съ друзьями, побеседовать, повеселиться. Главное дело о душе подумать можно. И тутъ то заместо беседы, веселья съ друзьями, родными напиваются виномъ и вместо того, чтобы о душе подумать —сквернословiе, часто ссоры, драки. А то крестины. Человекъ родился, надо подумать, какъ его хорошо воспитать. А чтобы хорошо воспитать, надо самому себя получшить, отъ плохого отвыкать, къ хорошему прiучать и тутъ вместо вино и пьянство. Тоже и еще хуже на свадьбахъ. Сошлись молодые люди въ любви жить, детей растить. Надо, казалось бы, примеръ доброй жизни показать. Вместо этого опять вино. А ужъ глупее всего на похоронахъ. Ушелъ человекъ туда, откуда пришелъ, отъ Бога и къ Богу. Казалось бы, когда о душе подумать, какъ не теперь, вернувшись съ кладбища, где зарыто тело отца, матери, брата, который ушелъ туда, куда мы все идемъ и чего никто не минуетъ. И что же вместо этого. Вино и все, что отъ него бываетъ. А мы говоримъ: нельзя не помянуть, такъ стариками заведено. Да ведь старики не понимали, что это дурно. А мы понимаемъ. А понимаемъ, такъ и бросать надо. А брось годъ, другой, да оглянись назадъ и увидишь, что первое дело въ годъ рублей 30, 50, а то и вся сотня дома осталась, второе много глупыхъ и скверныхъ словъ, а также и плохихъ делъ осталось несказанными и не сделанными, въ третьихъ, въ семье и согласiя, и любви больше, и четвертое, главное, у самого на душе много лучше станетъ.

Въ народе все растущая ненависть къ угнетателямъ, къ властямъ,[206] но онъ самъ служитъ угнетателямъ. Зачемъ онъ служить? A затемъ, что соблазненъ, обманутъ, религiознымъ и научнымъ обманомъ.

Суеверiе зла. Зла нетъ. Жизнь благо. Если нетъ блага, то знай, что ты ошибся. И тебе дано время, чтобы исправить свою ошибку, чтобы иметь радость (высшее благо) исправлять свою ошибку. Только для того и есть время. Если же ты не исправишь свою ошибку, то она исправится помимо твоей воли — смертью. Да, жизнь благо. Зла нетъ! Есть только ошибки наши: общiя и наши личныя, и намъ дана радость черезъ время исправлять ихъ. А въ исправленiи ихъ величайшая радость.[207]

Мы не подвинулись въ[208] религiозномъ пониманiи. Тотъ же[209] анимизмъ, тотъ же фетишизмъ. Для того, чтобы понять это, человеку нужно только понять, какiя въ немъ требованiя, привычки, и какiя требованiя его человеческой природы: разума и любви, и проверить то, что стало привычными требованiями своей природы. И не требованiя разума и любви подчинять требованiямъ привычки, какъ это делается теперь, а напротивъ, на основанiи требованiй разума и любви проверять то, что привычно. И тогда... Только представь себе свободнаго отъ привычки человека въ какомъ бы то ни было положенiи людей нашего общества, принадлежащаго или къ неимущему рабочему, или къ такъ называемому высшему богатому сословiю..., чтò бы увидалъ этотъ человекъ въ томъ мiре, въ которомъ мы живемъ, но видя, не чувствуя, не понимая всего ужаса, всего безумiя нашей жизни?[210]

1 Іюля 10 г. Ясная Поляна. 1) Разделенное само отъ себя духовное начало сознаетъ себя разделеннымъ темъ, чтò намъ представляется теломъ. Сознаетъ же оно свое разделенiе темъ, чтò намъ представляется движенiемъ. Тело нераздельно съ пространствомъ, а движенiе съ временемъ.

2) Виделъ во сне, что говорилъ съ Сер[ежей] и говорю следующее:

Мы живемъ темъ, что ищемъ блага. Есть блага телесныя: здоровье, похоти тела, богатство, половая любовь, слава, почести, власть. И все эти блага: 1) вне нашей власти, 2) всякую минуту могутъ оборваться смертью и 3) не могутъ быть благами для всехъ. И есть другое благо, духовное — любовь къ людямъ, кот[орое]: 1) всегда въ нашей власти, 2) не обрывается смертью — можно умирать любя — и 3) не только возможно для всехъ, но темъ более радостно, чемъ больше людей живутъ ради этого блага.

Не совсемъ такъ виделъ во сне: короче и лучше. И во сне, когда кончилъ, сказалъ: докажи, что это неправда. Ведь нельзя. И Сережа, и все замолчали.

4) Удивительное дело, мы менее всего понимаемъ то, чтó лучше всего знаемъ, или: лучше всего знаемъ то, чего совсемъ не понимаемъ: свою душу, можно сказать, и Бога.

4 Іюля. Страшно сказать три дня, если не 4, не писалъ. Вчера и нынче поправлялъ коректуры книжечекъ. Третьяго дня, не помню, кажется, ничего не делалъ, кроме не важныхъ писемъ. С[офья] А[ндреевна] совсемъ успокоилась. Прiехалъ Лева. Небольшой числитель, а знаменатель ∞. Виделся съ Л[изаветой] И[вановной] Ч[ертковой], и она б[ыла] у насъ. Оч[ень] прiятна. Сгорела М[арья] А[лександровна]. Думается, что это несчастный Репинъ поджогъ. Говорилъ съ нимъ. Онъ совсемъ больной. Проявляется нелепо, но чувству[ю] въ немъ человека. Были Сутковой и Картушинъ. Какъ всегда съ ними что то неполное, не до конца. Сейчасъ ночь 4-го. Постараюсь не пропускать дни, какъ эти последнiе. Чувствую себя слабымъ и плохимъ. И то хорошо.

5 Іюля. Пишу 12-й часъ. Утромъ ходилъ, ничего не работалъ. Все слабъ. Былъ у Ч[ерткова]. Вечеромъ Булыгинъ и Количка. Съ Левой немного легче. С[оня] оч[ень] опять взволновалась безъ причины. Помоги Г[осподи], и помогаетъ. Кое что записать:

1) То, чтò даетъ намъ жизнь, то, чтò мы знаемъ въ себе ограниченнымъ теломъ и потому несовершеннымъ, мы называемъ душою; то же, ничемъ неограниченное и потому совершенное, мы называемъ Богомъ.

Жизнь есть стремленiе къ соединенiю съ темъ, отъ чего она отделена: съ другими душами и съ Богомъ — съ Его совершенствомъ.

6 Іюля. — недурно. Не могъ заниматься — слабъ. С[оня] ездила къ Звегинце[вой]. Жалко. Вечеромъ Сутковой. Хорошiй разговоръ съ нимъ. Лева больше, чемъ чуждъ. Держусь. Записывать нечего. Ложусь 12.

7 Іюля. Е. б. ж.

[7 июля.] Живъ, но дурной день. Дурной темъ, что все не бодръ, не работаю. Даже коррек[туру] (не) поправилъ. Поехалъ верхомъ къ Ч[ерткову]. Вернувшись домой, засталъ С[офью] А[ндреевну] въ раздраженiи, никакъ не могъ успокоить. Вечеромъ читалъ. Поздно прiехалъ Голд[енвейзеръ] и Ч[ертковъ]. Соня съ нимъ объяснялась и не успокоилась. Но вечеромъ поздно оч[ень] хорошо съ ней поговорилъ. Ночь почти не спалъ.[211]

Сегодня 8 iюля. Немного бодрее и хорошо думалось о необходимости молчанiя и неуклоннаго деланiя своего дела. Ездилъ съ Булг[аковымъ] къ М[арье] А[лександровне]. На ду[ше] хорошо. Саша и хвораетъ и мрачна. Теперь 5 часовъ. Ложусь. Обедъ спокойно. Вечеръ читалъ. Все лучше и лучше. Вечеромъ Гол[денвейзеръ] и Ч[ертковъ]. Хорошо. Разговоръ съ Сутковымъ. Онъ хочетъ «верить» въ то, во что можно не верить. Ложусь, 12-й часъ. Милый разсказъ Mille, «Repos hebdomadaire».

9 Іюля. Долго спалъ. Съ удовольствiемъ после писалъ, занимался коррек[турой] первыхъ пяти книжекъ. Ездиль съ Львомъ. Держусь. Вернулся мокрый. Волненiе. После обеда Николаевъ, Голд[енвейзеръ], Ч[ертковъ]. Тяжело. Держусь.

10 Іюля. Проснулся въ 5. Всталъ, но почувствовалъ себя слабымъ и легъ опять. Въ 9 пошелъ на деревню. Къ Копылову. Далъ денегъ. Оч[ень] просто и недурно. Прошелъ мимо Николаева. Онъ вышелъ, и опять разговоръ о справедливости. Я сказалъ ему, что понятiе справедливости искусственно и не нужно христiанину. Черту эту нельзя провести въ действительности. Она фантастическая и совершенно не нужна христiанину.

Дома написалъ длинное письмо рабочему въ ответъ на его возраженiе объ «Ед[инствен]номъ Ср[едств]е». Ездилъ верхомъ съ Ч[ертковымъ]. Онъ говорилъ о непротивленiи — странно. Легъ спать. Проснулся — Давыдовъ, Количка и Соломонъ. Читалъ Соломона пустую, напыщенную статью Retour de l’enfant prodigue и прелестный разсказъ Милля. Потомъ пришли проститься Сутк[овой] и Картушинъ. Очень они мне милы. Записать:

1) Въ вере можно разувериться. Кроме того, веры могутъ [быть] две противуположныя. Правда, въ верахъ более внешняго проявленiя, чемъ въ сознанiи, но за то веры шатки и противоречивы, a сознанiе одно[212] и неизменно.

Сейчасъ разговоръ опять о Ч[ерткове]. Я отклонилъ спокойно.

11 Іюля. Е. б. ж.

[11 июля.]

[213]1) Въ первый разъ ясно понялъ все значенiе смиренiя для жизни, для свободы, радости въ ней.

2) Я плохъ и плохо прожилъ, не умелъ и не осилилъ устроить жизнь хорошо. Но, если ясно понялъ такъ, какъ, мне кажется, другiе не понимаютъ, не зло — ошибки жизни, какже мне, хоть въ уплату за свою дурную жизнь не сказать этого. Можетъ быть, кому нибудь и пригодится.

3) Я не ожидалъ того, что, когда тебя ударятъ по одной, и ты подставишь другую, что бьющiй опомнится, перестанетъ бить, и пойметъ значенiе твоего поступка. Нетъ, онъ напротивъ того, и подумаетъ, и скажетъ: вотъ какъ хорошо, что я побилъ его. Теперь ужъ по его терпенiю ясно, что онъ чувствуетъ свою вину и все мое превосходство передъ нимъ.

Но знаю, что несмотря на это, всетаки лучшее для себя и для всехъ, что ты можешь сделать, когда тебя бьютъ по одной щеке — это то, чтобы подставить другую. Въ этомъ «радость совершенная». Только исполни. И тогда за то, чтò кажется горемъ, можно только благодарить.

Живъ ели ели. Ужасная ночь. До 4 часовъ. И ужаснее всего б[ыль] Л[евъ] Л[ьвовичъ]. Онъ меня ругалъ, какъ мальчишку и приказывалъ итти въ садъ за С[офьей] А[ндреевной]. Утромъ прiехалъ Сергей. Ничего не работалъ — кроме книжечки: Праздность. Ходилъ, ездилъ. Не могу спокойно видеть Льва. Еще плохъ я. Соня, бедная, успокоилась. Жестокая и тяжелая болезнь. Помоги, Г[оспо]ди, съ любовью нести. Пока несу кое какъ. Ив[анъ] Ив[ановичъ], съ нимъ о делахъ. Теперь 11 часовъ. Ложусь.

12 Іюля. Все тоже. Странный эпизодъ съ Ч[ертковымъ]. По ошибке Фили его позвали, и опять взволновал[ась] С[офья] А[ндреевна]. Но прошло хорошо. Она, бедная, оч[ень] страдаетъ, и мне не нужно усилiя, чтобы любя, жалеть ее. Ездилъ съ Душаномъ. Вечеромъ проводы Саломона. И легъ, не дожидаясь Сухотиныхъ. Прiезжалъ Ч[ертковъ]. Я отд[алъ] ему пис[ьм]о.

Нынче 13-ое. Сухотины. Писалъ книжку. Ездилъ съ Мих[аиломъ] Серг[еевичемъ] и Голденв[ейзеромъ]. С[оня] все оч[ень] слаба. Не естъ. Но держится. Помоги Богъ и ей и мне. Записалъ въ книжку.

14[214] Iл. Очень тяжелая ночь. Съ утра началъ писать ей письмо и написалъ. Пришелъ къ ней. Она требуетъ того самаго, чтò я обещаю и даю. Не знаю, хорошо ли, не слишкомъ ли слабо, уступчиво. Но я [не] могъ иначе сделать. Поехали за дневниками. Она все въ томъ же раздраженномъ состоянiи, не естъ, не пьетъ. Занимался книжка[ми], сделалъ три. Потомъ ездилъ въ Рудаково. Не могу быть добръ и ласковъ съ Львомъ, и онъ ничего не понимаетъ и не чувствуетъ. Привезла Саша дневники. Ездила два раза. И Соня успокоилась, благодарила меня. Кажется, хорошо. Отъ Бати тронувшее меня письмо. Ложусь спать. Все не совс[емъ] здоровъ и слабъ. На душе хорошо.

15 Іл. е. б. ж.

[15 июля.] Живъ, но тяжело. Утромъ опять волненiе о томъ, ч[то] я убегу, что ключъ отъ дневниковъ дать ей. Я сказалъ, что сказаннаго не изменю. Было оч[ень], оч[ень] тяжело. Передъ этимъ кончилъ коректур[ы] книжекъ. Осталась часть одной. Ездилъ съ Душаномъ. Вечеромъ Американецъ и Ч[ертковъ], и Голд[енвейзеръ], и Николаевъ. С[оня]спокойна, но чувствуется, что на волоске. Ложусь спать. Кое что записать — после.

16 Iл. Живъ, но плохъ теломъ. Душой бодрюсь. Милый Миша Сух[отинъ] уехалъ и Таня. Потомъ и Соня. Она спала, но все угрожающа. Ходилъ гулять. Хорошо молился. Понялъ свой грехъ относительно Льва: не оскорбляться, а надо любить. Какая нелепость: равнять и, чтобъ одно могло перевешивать другое: оскорбленiе и любовь — не любовь къ Ивану, къ Петру, а любовь, какъ жизнь въ Боге, съ Богомъ, Богомъ. Хочу поговорить съ нимъ. Американецъ — пишетъ, сочиняетъ и кажется пустое. Вернувшись съ прогулки, наткнулся на него, потомъ учитель изъ Вятки съ женою. Тоже пишетъ. Но оч[ень] милый. Поговорилъ съ нимъ. Окончилъ последнюю коректуру. Хотелъ взяться зa О безумiи, но не б[ылъ] въ силахъ. Сейчасъ надо записать изъ книжки:

1) Мы живемъ безумной жизнью, знаемъ въ глубине души, что живемъ безумно, но[215] продолжаемъ по привыч[ке], по инерцiи жить ею, или не хотимъ, или не можемъ, или то и другое, изменить ее.

2) Записано такъ: [216] Нынче 13-ое iюля, во 1-хъ, освободился отъ чувства оскорбленiя и недоброжелательства къ Льву, и 2-е, главное, отъ жалости къ себе. Мне надо только благодарить Бога за мягкость наказанiя, ко[торо]е я несу за все грехи моей молодости и главный грехъ, половой нечистоты при брачномъ соединенiи съ чистой девушкой. По деломъ тебе, пакостный развратникъ. Можно только быть благодарнымъ за мягкость наказанiя. И какъ много легче нести наказанiе, когда знаешь за что. Не чувствуешь тяготы. Ездилъ съ Булг[аковымъ] верхомъ далеко. Усталъ. Сонъ, обедъ. Голденв[ейзеръ], Ч[ертковъ]. Тяжелое настроенiе. С[офья] [Андреевна] не дурна. Голд[енвейзеръ] прекрасно игралъ. Гроза.

17 Іюля. Мало спалъ. Проводилъ милую Танечк[у]. Ходилъ гулять. Вернувшись, ничего не могъ делать. Читалъ письма и Паскаля. Съ Львомъ вчера разговоръ и нынче онъ объяснилъ мне, что я виноватъ. Надо молчать и стараться не иметь недобраго чувства. Саша уехала въ Тулу. Теперь 12 часовъ. Оч[ень], оч[ень] слабъ, ничего не работалъ. Читалъ чуднаго Паскаля. Потомъ ездилъ къ Ч[ерткову.] Довольно хорошо обошлось. Вечеръ и обедъ скучно. Голд[енвейзеръ]. Посиделъ у Саши прiятно.

18 Іюл. E. б. ж.

[18 июля.] Живъ, но плохъ. Все таже слабость. Ничего не работаю, кроме ничтожныхъ писемъ и чтенiя Паскаля. С[офья] А[ндреевна] опять взволнована. «Я изменилъ ей и оттого скрываю дневники». И потомъ жалеетъ, что мучаетъ меня. Неукротимая ненависть къ Чер[ткову]. Къ Леве чувствую непреодолимое отдаленiе. И скажу ему, постараюсь любя, son fait.[217] Былъ господинъ писатель тяжелый. Ездилъ въ Тихвинское. Оч[ень] усталъ. Вечеромъ б[ыли] Голд[енвейзеръ] и Черт[ковъ], и С[офья] А[ндреевна] готова б[ыла] выйти изъ себя. Ложусь спать.

Спалъ порядочно, но оч[ень] слабъ, перебои. Писалъ ядовитую статью въ Конгрессъ мира, письма. С[офья] А[ндреевна] съ утра лучше, но къ вечеру съ прiездомъ докторовъ хуже. Саша теломъ нехороша: и кашляетъ, и насморкъ. Больше писать нечего. Ложусь, 12-й часъ. Записать важное о девушкахъ. Да, ездилъ къ милымъ людямъ въ Овсяннико[во].

20 Іюля. Оч[ень] дурно себя чувствую. Сиделъ на лавочке въ елочкахъ, писалъ письмо Ч[ерткову]. Пришли доктора. Россолимо поразительно глупъ по ученому, безнадежно. Потомъ поправлялъ добавленiе въ конгрессъ. Оч[ень] мрачно. Ничего не проявилъ, но дурно, что недоволенъ. Ездилъ съ Фил[ей] по Засеке верхомъ. Поспалъ и записываю:

1) Идетъ въ душе неперестающая борьба о Льве: простить или отплатить жесткимъ, ядовитымъ словомъ? Начинаю яснее слышать голосъ добра. Нужно, какъ Францискъ испытать радость совершенною, признавъ упреки дворника заслуженными. Да, надо.

2) Какъ легко выместить деломъ, словомъ, и какъ трудно простить, но за то какая радость, если осилишь. Надо добиваться.

3) Вера, то чему верятъ, есть ничто иное, какъ суеверiе. Люди предпочитаютъ веру сознанiю, п[отому] ч[то] вера тверже и легче, также тверда и легка, какъ следованiе обычаю, и легко переходить въ привычку, но сама вера всегда не тверда, шатка и не вызываетъ движеиiя духовной жизни. Она всегда неподвижна и задорна, вызываетъ желанiе обращенiя другихъ, какъ и не можетъ быть ина[че], такъ какъ основывается на общест[венномъ] мненiи, a чемъ больше людей разделяетъ веру, темъ она тверже. Вера есть дело мiрское, удобное условiе для телесной жизни.[218] Сознанiе Бога — дело души, неизбежное условiе разумной, хорошей жизни. Вера всегда stationaire, сознанiе всегда движется. Для «верующихъ» движенiе жизни совершает[ся] въ области телесной, для сознающихъ въ области духовной.

4) Не могу въ душе простить В[еру] за ея паденiе. И ясно понялъ сейчасъ всю жестокость,[219] несправедливость этого. Стоитъ только вспомнить свое мужское половое прошедшее. Да, ни на чемъ такъ не видно, что обществ[енное] мненiе устанавливалось не женщинами, а мущинами. А женщина уже потому меньше, чемъ мущина подлежитъ осужденiю, что она несетъ всю великую тяжесть последствiй своего греха — роды, позоръ; мущина же ничего. «Не пойманъ, не воръ». Павшая женщина или родившая девушка, В., опозорена передъ всемъ мiромъ, или прямо вступаетъ въ классъ презренныхъ существъ, б-ей. Мущина же чистъ и правъ, если только не заразился. Хорошо бы выяснить это.

21 iюля, 10 г. Я. П.[220]

1) Вы спрашиваете, какъ понимать такiя и такiя слова евангелiя, откровенiя, или Библiи, находя въ такихъ словахъ, или противоречивое, или неясное, или просто нелепое. На это ваше недоуменiе отвечаю следующее: Читать надо Евангелiе и все книги, признаваемыя Св. Писанiемъ, точно такъ же обсуживая ихъ содержанiе, какъ мы обсуживаемъ содержанiе всехъ техъ книгъ, которыя читаемъ и потому, встречая противоречивое, неясное, или нелепое, не отъискивать разъясненiй, а прямо откидывать все таковое, приписывая важность и значенiе только тому, чтò согласно съ здравымъ смысломъ и, главное, нашей совестью. Только при такомъ отношенiи къ такъ называемому Свящ[енному] Писанiю, чтенiе его и, въ особенности Евангелiя, можетъ быть полезно.

2) Наука — это богадельня, или скорее поприще успеха среди толпы, открытое для всехъ самыхъ умственно и нравственно тупыхъ людей. Занимаясь наукой, онъ можетъ не сознавать того, что онъ делаетъ, считая букашечки или перечисляя книги и, выписывая изъ нихъ, что подходитъ подъ избранную тему, можетъ или ничего не думать, или выдум[ыв]ать въ томъ безжизненномъ, никому ни на что не нужномъ, соображенiи какую нибудь теорiю и быть вполне увереннымъ, что онъ делаетъ самое важное на свете дело.

3) 1) Типъ ученаго, 2) типъ честолюбца, 3) корыстолюбца, 4) верующаго консерватора, 5) типъ кутилы, 6) разбойника, въ принятыхъ пределахъ, 7) въ непринятыхъ, 8) правдиваго человека, но въ обмане, 9) славолюбца писателя, 10) соцiалиста революцiонера, 11) ухаря, весельчака, 12) христiанина полнаго, 13) борющагося, 14)..........[221] Нетъ конца этимъ чувствуемымъ мною типамъ.

21 Іюля. Все также слабъ и тоже недоброе чувство къ Льву. Записалъ о характерахъ. Надо попытаться. Ничего не работалъ. Ездилъ хорошо съ Булгак[овымъ]. Обедъ. Читалъ Вестн[икъ] Европы. Голден[вейзеръ], Черт[ковъ]. Опять припадокъ у С[офьи] А[ндреевны]. Тяжело. Но не жалуюсь и не жалею себя. Ложусь спать. Отъ Тани милое письмо о Франциске.

22 Iюля. позвалъ гулять, и успокоилъ. Былъ Ч[ертковъ]. Натянуто, мучительно, тяж[ело]. Терпи казакъ. Читаю Лабрюьера.

23 Іюля. Очень тяжело, оч[ень] нездоровъ; но нездоровье ничто въ сравненiи съ душевн[ымъ] состоянiемъ. Ну, да что. Je m’entends.[224] Что то въ животе, не могъ устоять противъ прось[бъ] леченiя. Принялъ слабит[ельное]. Не действуетъ. Справилъ письма и целый день лежалъ. Миша съ женой и детьми. Ольга cъ детьми и Левъ. Помоги, Г[оспо]ди, поступать,[225] какъ ты постановилъ, но, кажется, я врежу и себе и ей уступчивостью. Хочу попытать иной прiемъ.

24 Іюля. Опять тоже и въ смысле здоровья и въ отношенiи къ С[офье] А[ндреевне]. Здоровье немного лучше. Но за [то] съ С[офьей] А[ндреевной] хуже. Вчера вечер[омъ] она не отходила отъ меня и Ч[ерткова], чтобы не дать намъ возможности говорить только вдвоемъ. Нынче опять тоже. Но я всталъ и спросилъ его: согласенъ ли онъ съ темъ, что я написалъ ему? Она услыхала и спрашивала: о чемъ я говорилъ. Я сказалъ, что не хочу отвечать. И она ушла взволнованная и раздраженная. Я ничего не могу. Мне самому невыносимо тяжело. Ничего не делаю. Письма ничтожныя и читаю всякiя пустяки. Ложусь спать и нездоро[вымъ], и безпокойнымъ.

25. пытался. Говорилъ съ Львомъ. Тщетно. Ложусь спокойнымъ, потому что, благодар[я] Бога, любовный. Тутъ ночуетъ хорошiй Голденв[ейзеръ].

26 Іюля Е. б. ж..

[26 июля.] Живъ, но грустно, хотя здоровье немного лучше, и занимался: О Безумiи. Письма. Не могу — привыкнуть ко[226] необходимости[227] вечной осторожности. Пишу и то съ опасенiемъ. Ездилъ верхомъ. Сыновья,[228] Андрей и Левъ оч[ень] тяжелы, хотя разнообразно каждый по своему. Ложусь спать; Записать:

1) Есть одинъ вечный, человеческiй законъ любви, а суеверы науки, изследуя зверей, нашли законъ борьбы и приложили его къ человеческой жизни. Какое безумiе!

27 Іюля. Опять все тоже. Но только какъ будто затишье передъ грозой. Андр[ей] приходилъ спрашивать: есть ли бумага? Я сказалъ, что не желаю отвечать. Оч[ень] тяжело. Я не верю тому, чтобы они желали только денегъ. Это ужасно. Но для меня только хорошо. Ложусь спать. Прiехалъ Сережа.

Письмо отъ Тани — зоветъ, и Мих[аила] Серг[еевича]. Завтра досмотрю.[229]1) Исторiя наказанiя есть постоянная его отмена. Іерингъ.

2) Спасаясь отъ разбойниковъ случайныхъ, признаваемыхъ разбойниками, мы отдаемся в руки разбойниковъ постоянныхъ, организованныхъ, признаваемыхъ благодетелями, отдаемся въ руки правительствъ.

свою свинью Богомъ.

4) Старушка говоритъ, что мiръ и человека сотворилъ Батюшка Царь Небесный, а ученый профессоръ, что происхожденiе человека есть результатъ борьбы видовъ за существованiе и что мiръ есть тоже продуктъ эволюцiи.

Разница между этими двумя воззренiями, и явно въ пользу старушки, та, что старушка своими словами о творчестве Батюш[ки] Царя Небеснаго явно признаетъ, какъ въ происхожденiи человека — его души, такъ и въ происхожденiи мiра, нечто непонятное, недоступное уму человеческому; ученый же професоръ хочетъ своими крошечными наблюденi[ями] и выводами изъ нихъ, хочетъ прикрыть то основное, непонятное и недоступное, что должно быть признано и отделено отъ доступнаго и понятна[го] для того, чтобы это доступное и понятное было действительно доступно и понятно.

5) Мы не признаемъ законъ любви, свойственный человеку, открытый намъ всеми величайшими мудрецами мiра и сознаваемый нами въ нашей душе, потому что мы не видимъ его на вещественных явленiяхъ мiра, [а] видимъ, видимъ самымъ просвещеннымъ людямъ.

6) Хорошо спросить себя: что, согласишься ли ты, делая то, что ты считаешь деломъ Божьимъ — своимъ назначенiемъ, не говоря уже о личномъ счастьи, согласишься ли быть всеми осуждаемымъ и презреннымъ? Хорошо спросить себя и ответить: да, но къ счастью, такого положенiя, при которомъ человекъ, делая дело Божiе, не нашелъ бы ни въ комъ сочувствiя, такого положенiя никогда не было и не можетъ быть.

28 Іюля. Все тоже нездоровье — печень и нетъ умствен[ной] деятельности. Дома спокойно. Прiехала Зося. Ездилъ съ Душаномъ, Сережа тутъ былъ. Слава Б[огу], все было преувеличено. Да, у меня нетъ ужъ дневника, откровеннаго, простого дневника. Надо завести.

29 Іюля. литературн[ой] чуткостью. Письма мало интересныя. Винтъ вечеромъ. И хороший разговоръ съ Николаевымъ. Думалъ хорошо о томъ, какъ надо отучать себя отъ мысли о будущемъ и еще о томъ — не помню.

30 Іюля. Здоровье немного лучше, много спалъ. Оч[ень] интересныя письма. Ничего не делалъ, кроме писемъ. Ездилъ къ Ив[ану] Ив[ановичу], отдалъ корректуры. Дома обедъ. Поша съ детьми, Голд[енвейзеръ]. Съ сыновьями также чуждо. Думалъ хорошо о необходимости молчанiя. Буду стараться.[230] Ложусь спать, проводивъ Зосю. С[офья] А[ндреевна] огорчилась отъ того, ч[то] не пригласили ее играть. Я ничего не говорилъ. Такъ и надо.

31 Іюля. Все не бодръ, особенно умственно. Ничего не пишу — темъ лучше. Письма неинтересныя. С[офья] А[ндреевна] хорошо говорила о вчерашнемъ, признавая свою чрезмерную чувствительность. Оч[ень] хорошо. Я ездилъ съ Душаномъ. После обеда хотелъ читать, прiехали Ладыжинск[iе] и много говорили, и я много говорилъ лишняго. Получилъ письмо отъ Ч[ерткова] и ответилъ ему несколько словъ. Все хорошо. Ложусь спать.

[1 августа.] Живъ, но плохъ. Письма плохо отвечалъ. Корект[уры] отъ Ив[ана] Ив[ановича] плохи. Ездилъ въ Овсянниково. Вялость ума и унынiе. Довольно хорошо молчу. Саша опять слабеетъ здоровьемъ. Записать есть кое что. После.

2 Авг. Все также тяжело на душе, и та же вялость, Ходилъ утромъ много. Мало писемъ. Поправлялъ коректур[ы] слабо. Отъ Тани письмо прекрасное. Она бедняжка зa меня страдаетъ. Ездилъ зa рожью. С[офья] А[ндреевна] выехала проверять. Вотъ кто страдаетъ. И я не могу не жалеть, какъ ни мучительно мне. Съ Пошей хорошо говорилъ вечеромъ. Сейчасъ ложусь.

Е. б. ж.

[3 августа.] Живъ, тоскливо. Но лучше работалъ надъ корректурами. Чудное место Паскаля. Не могъ не умиляться до слезъ, читая его и сознавая свое полное единенiе съ этимъ, умершимъ сотни летъ тому назадъ, человекомъ. Какихъ еще чудесъ, когда живешь этимъ чудомъ?!

Ездилъ въ Колпну съ Голд[енвейзеромъ]. Вечеромъ тяжелая сцена, я сильно взволновался. Ничего не сделалъ, но чувствовалъ такой приливъ къ сердцу, что не только жутко, но больно стало.

Все не записываю мысли. День прошелъ смирно. Много посетителей пустыхъ.[231] Слабъ телесно и на душе не хоро[шо], не добро.

5 Авг. Е. б. ж.

[5 августа.] Записать: [232] 1) Привычка — великое дело. Привычка делаетъ то, ч[то] те поступки, которые прежде всякiй разъ требовали усилiя, борьбы духовнаго съ животнымъ, уже перестаютъ требовать усилiя и вниманiя, которыя могутъ быть употреблены на следующiя въ работе дела. Это — известка, которая скрепляетъ положенные камни такъ, что на нихъ можно класть новые. Но та же благодетельная сторона привычки можетъ быть причиною безнравственности, когда борьба была решена въ пользу животнаго: есть людей, казнить, воевать, владеть землей,[233] пользоваться проституцией и т. п.

дающее исполненiе всего закона жизни: исполненiе церковныхъ законовъ, оскопленiе, самосожиганiе, уничтоженiе неверныхъ и т. п. — Безъ веры суеверiя, для исполненiя закона Бога нужно не[234] для чего либо одного, определеннаго, а[235] для решенiя всехъ самыхъ[236] важныхъ вопросовъ жизни, на основанiи общаго закона Бога: — любви. И такая деятельность не даетъ такихъ яркихъ проявленiй, какъ первая.

3) Чемъ больше самоотречения, темъ труднее удержаться въ[237] смиренiи, и наоборотъ.

4) 1 Ав. Слова умирающаго особенно значительны. Но ведь мы умираемъ всегда и особенно явно въ старости. Пусть же помнитъ старикъ, что слова его могутъ быть особенно значительны.

5) «Онъ бросился на колени, плакалъ, причиталъ, просилъ Б[ога] научить спасти[238] его, но въ глубине души чувствовалъ, что это все вздоръ и никто не спасетъ его».

6) Какая ужасная, или скорее, удивительная дерзость или безумiе техъ[239] миссiоне[ровъ], к[оторые], чтобы[240] цивилизовать, просветить «дикихъ», учатъ ихъ своей церковной вере.

ò сознается. Не было бы сознанiя, не было бы мiра, но нельзя сказать, что не было бы мiра, не было бы сознанiя. (Такъ ли)?

8) Часто на словахъ говоришь, что съ человекомъ нельзя говорить о вещахъ, недоступныхъ ему, но на деле не удерживаешься и часто совершенно безполезно тратишь слова и раздражаешься за то, что тебя не понимаетъ тотъ, кто не можетъ понять.

9) Жизнь вся эгоистическая есть жизнь неразумная, животная. Такова жизнь детей и животныхъ, не плодящихся. Но жизнь вся эгоистическая для человека взрослаго, обладающаго разумомъ, есть противуестественное состоянiе — сумасшествiе. Таково положенiе многихъ женщинъ, жившихъ съ детства законно эгоистической жизнью, потомъ[241] эгоизмъ семейной животной любовью, потомъ эгоистической супружеской любовью, потомъ материнствомъ и потомъ[242] лишившись семейной, внеэгоистической жизни: детей,[243] остаются съ разсудкомъ, но безъ любви[244] всеобщей, въ положеиiи животнаго. Положенiе это ужасно и оч[ень] обыкновенно.

10) Ты хочешь служить другимъ, работникъ хочетъ работать. Но для того, чтобы съ пользой работать, нужно иметь орудiе, и мало того — иметь, надо, чтобы орудiе было хорошо. Что же ты съ своими свойствами, характеромъ, привычками, знанiями — представляешь ли ты изъ себя хорошее орудiе для служенiя людямъ? Служить надо тебе не людямъ, но Богу, и служенiе Ему — ясно, определенно. Оно въ томъ, чтобы ты увеличивалъ въ себе любовь. Увеличивая же въ себе любовь, ты не можешь не служить людямъ, и будешь служить такъ, какъ это нужно и тебе, и людямъ, и Богу.

11) Несчастенъ не тотъ, кому делаютъ больно, а тотъ, кто хочетъ сделать больно другому.

обращаться иначе, какъ такъ, какъ обращаешься съ детьми — любя, уважая, оберегая, но не становясь съ ними на одну доску, не требуя отъ нихъ пониманiя того, чего они лишены. Одно затрудняетъ въ такомъ обращенiи съ ними — это то, что вместо любознательности, искренности детей, у этихъ детей равнодушiе, отрицанiе того, чего они не понимаютъ и, главное, самая тяжелая самоуверенность.

5 Авг. Чувствую себя свежее, но суета не даетъ работать. Да и не надо. Поправилъ письмо священнику. Письма[245] мало интересныя. Американецъ globe trotter.[246] Ездилъ съ Душаномъ. С[офья] А[ндреевна] слаба, нервна. Былъ Фокинъ. Продолжаю сомневаться. His holiness хочетъ прiехать. Не знаю, какъ решить. Радуюсь тому, что утромъ хорошо молился съ сознанiемъ любви ко всемъ. Ложусь.

6 Авг. Е. б. ж.

[6 августа.— забылъ. Прiехалъ Короленко. Оч[ень] прiя[тный], умный и хорошо говорящiй человекъ. А всетаки тяжело говорить, говорить.

7 Августа. Унылое состоянiе. Попытался писать. О Безумiи. Ничего не могу. Королен[к]у пригласилъ походить со мной утромъ и хорошо поговорили. Онъ уменъ, но подъ суеверiемъ науки. Потомъ ездилъ верхомъ. Измокъ. Сушился у Сухининыхъ. Дома Голденв[ейзеръ], и тяжело. Саше дать выписать: [247]

1) Редко встречалъ человека более меня одареннаго всеми пороками: сластолюбiемъ, корыстолюб[iемъ], злостью, тщеславiемъ и, главное, себялюбiемъ. Благодарю Бога за то, ч[то] я знаю это, виделъ и вижу въ себе всю эту мерзость и все таки борюсь съ нею. Этимъ и объясняется успехъ моихъ писанiй.

2)[248]И одуренiе это особенно сильно и неизлечимо п[отому], ч[то] люди не видятъ, не хотятъ, не могутъ видеть его. А не хотятъ, не могутъ видеть, по[тому] ч[то] вполне довольны собой, своимъ положенiемъ. Мы въ эволюцiи, въ прогрессе.[249]У насъ аэропланы, у насъ подводн[ыя] лодки..... Чего же еще? Вотъ дай срокъ, и все будетъ прекрасно. И въ самомъ деле, нельзя не восхищаться немыслящимъ людямъ аэропланами и т. [п]...... Къ чему нибудь, да появились они. А появились они, п[отому] ч[то] 0,99 рабовъ делаютъ то, чтó велятъ 0,01 и, правда, что делаются чудеса. И люди верятъ, ч[то] чудеса эти нужны, и потому не могутъ, не хотятъ изменять жизнь,[250] производящую эти чудеса.[251] Чудеса поддерживают дурную жизнь. Дурная жизнь производитъ чудеса. Разве можно улучшить жизнь, продолжая жить дурно. Одно нужно: поставить на первое место нравственныя требованiя, а поставь на первое место нравст[венныя] требованiя, и тотчасъ же уничтожатся аэропланы и....

— нетъ исправленiя. Вера въ эволюцiю, а потому «служить». Получаю письма. Самоуверен[ность] общая, здесь самоувер[енность] частная. Служить тому, чтò мы знаемъ и чего хот[имъ]. Религiя же истинн[ая] въ томъ, чтобы служить тому, чего мы не знаемъ, а мы хотимъ служить, какъ мы хотимъ и какъ служимъ, и что дальше, то все хуже,[252] но говор[имъ]: Пройдетъ! Намъ нужна вера въ эволюцiю.

4) Трудно себе представить тотъ переворотъ, к[оторый] произойдетъ во всей вещественной жизни людей, если люди не то, что станутъ жить по любви, но только перестанутъ жить злобной, животной жизнью.

5) Если уже говорить о[253] Б[оге] Творце, то Б[огъ], сотворившiй по ихъ понятно человека, не могущаго понимать иначе, какъ при ограниченiи пространства и времени, этотъ Богъ, по ихъ понятiю, находится тоже въ пространстве и времени, т. е. вездесущъ (пространство) веченъ (время). Оч[ень] хорошо.

6) Сначала кажется, что жить только передъ Б[огомъ] не твердо, мало, искусственно, неестественно. А только попытайся жить такъ и увидишь, какъ легко, и твердо, и естественно. Ведь все такъ.[254]

Не для того ли и дана человеку жизнь во времени, чтобы онъ могъ утвердить себя въ жизни въ Боге?

всю жизнь. То какже не отдать всю свою жизнь на деятельность для души, всегда плодотворную, всегда свободную и всегда вознаграждаемую?

8 Авг. Только всталъ, выбежала С[офья] А[ндреевна], не спавшая всю ночь, взволнованная, прямо больная. Ходилъ, потомъ ее искалъ. Ничего не могъ писать. Ездилъ съ Булг[аковымъ]. Пришли Телят[инскiе] ребята. Но 5 человекъ, обеща[вшiе] притти, не пришли. Все это похоже на подвохъ. Слава Богу, только жалко ихъ. Печень не действуетъ — мрачно телесно, а душевно всетаки хорошо. Съ Соней хорошо поговорил[и]. Должно быть поеду къ Тане. Она же прiезжаетъ. Теперь 12-й часъ. Ложусь.

9 Авг. Оч[ень] въ тяжеломъ серьезномъ настроенiи. Опять и думать не могу о какой нибудь умствен[ной ] работе. Много ходилъ. Ездилъ къ М[арье] А[лександровне]. Милый народъ. Дома ужасн[ый] Фере, ужасный по своей непроницаемой, наивной буржуазности. Потомъ Венгер[ъ.] Я былъ нехорошъ съ темъ и другимъ. Саша опять столкнулась съ Сон[ей]. Прiезжаетъ Таня. Ложусь, 12-ый часъ.

Оч[ень] слабъ. Рано всталъ. Ходилъ съ трудомъ. Хорошо записалъ кое что. Письма. Ездилъ прiятно съ Душаномъ. С[офья] А[ндреевна] упала. Ночь не спала. Но спокойна. Вечеромъ были солдаты — Евреи три и одинъ политическiй — хохолъ. Впечатленiе ненужное и скорее непрiятное.

1) Какъ легко простить кающагося, смиреннаго и какъ трудно потушить въ себе rancune,[255] недоброжелательство къ оскорбившему, самоуверенному, самодовольному! А такихъ то и важно выучиться прощать.

Въ первый разъ вчера, когда писалъ письмо[256] <солдату, почувствовалъ весь грехъ этого ужас[наго] дела. (Не то)>.

2) Любовь есть сознанiе себя проявленiемъ Всего — единство себя и Всего — Любовь къ Б[огу] и ближнимъ.

[12 августа.] 11, 12 Авг.

Удивляюсь, какъ пропустилъ вчерашнiй день. Вчера б[ыло] письмо, оч[ень] интересное. Я отвечалъ нынче. Вчера и нынче ничего не писалъ. Только ответилъ на важныя письма. Нынче не выходилъ. Все оч[ень] слабъ. Ложусь, сейчасъ 12-й часъ.

1) Полезно прiучаться, когда одинъ на одинъ, не делать такiе поступки, к[отор]ые не сделаешь при людяхъ: не убить муху, не разсердить[ся] на лошадь... и т. п., и делать при людяхъ такiе поступки, зак[оторые] знаешь, что тебя осудятъ, но к[оторые] ты не считаешь дурными.

2) Богъ это само въ себе безъ ограниченiя то духовное начало, к[отор]ое я сознаю своимъ «я» и к[отор]ое признаю во всемъ живомъ.

[13 августа.] Здоровье немного лучше. Проливной дождь, ходилъ по террассе. Подошелъ въ одной рубахе промокшiй человекъ. Я не покормилъ его, вообще не по братски обошелся съ нимъ. Пожалъ руку. Глупая демонстрацiя. Письма довольно интересныя, но всетаки нетъ охоты работать. И не надо. Хорошо на душе — добро. Была бывшая барыня, фельдшерица. Все тож[е] служенiе людямъ и половая любовь. Записать:

Какъ хорошо бы развенчать хорошенько эту[257] любовь. Показать суеверiе этой любви.

14 Авг. Димочка. Столкновенiе съ Сашей. Она сама пришла и развязала. — Трудно очень, но держусь. Теперь 12-ый часъ. Ложусь. Завтра едемъ.

[Кочеты] 15 Авг. Проснулся нездоровый. С[офья] А[ндреевна] едетъ съ нами. Пришлось встать въ 6 часовъ. Ехалъ тяжело. Письма ничтожныя. У Тани оч[ень] прiятно. Сейчасъ ложусь, съ тяжелымъ состоянiемъ и телеснымъ и духовнымъ. Читалъ книгу Страхова, Федора: Исканiе Истины. Очень, очень хорошо.[258]

1) Какая странность: я себя люблю, а меня никто не любитъ.

бы птицы перестали летать, и учились бы бегать или строить велосипеды и ездить на нихъ.

16 Авг. Все тоже состоянiе умственной слабости. Съ большой радостью читалъ Страхова: Иск[анiе] Истины и написалъ ему письмо. Ходилъ два раза гулять. Опять дождь. Объясненiе съ Соней, слава Богу, хорошо кончившееся. У Тан[и] оч[ень] мило. Пропасть гостей и слишкомъ людно и роскошно. Ложусь.

17 Авг. Спалъ хорошо, гулялъ. Кое что записалъ, въ «записникъ», но нехорошо. Пришелъ домой слабый умственно. Ничего не хочется писать. И хорошо. Сонливость, слабость. Прiезжалъ скопецъ Анд[рей] Яков[левичъ]. О «батюшке» Петре Фед[оровиче]. Опять гулялъ и молился оч[ень] горячо, хорошо. Спалъ. Обедъ, вечеръ. С[офья] А[ндреевна] спокойна — первый день, но къ вечеру немного возбуждена. Игралъ въ карты, ничего не делалъ.

Все тоже, таже слабость умственная. Ничего не делалъ. Соня огорчилась известiемъ о раврешенiи Ч[ерткову] жить въ Т[елятинкахъ]. Письма неинтересныя. На душе доволь[но] хорошо, хотя грустно. И это дурно. Прiехалъ Сережа и Дмитр[iй] Олсуфьевъ. Былъ на представленiи въ школе. Хорошо очень. Ездилъ верхомъ.

19 Авг. Опять все тоже. Слабость. Отсутствiе энергiи къ работе. Письма ничтожныя. Говорилъ съ С[офьей] А[ндреевной] и напрас[но] согласился не делать портреты. Не надо уступки. И теперь писать не хочется. Ложусь, 12-й часъ.

20 Авг. Е. б. ж.

[20 ] Живъ и более живъ, чемъ ожидалъ. Немного свежее головой. Утромъ поправилъ Предисловiе. Письма оч[ень] ничтожныя. Хороша соцiалист[ическая] брошюра: Aux antipodes de la morale. L’énergie et la matière. L’énergie stationaire et la matière dynamique.[259] Удивительно! И это имъ кажется оч[ень] ясно! Соня все тревожна и жалка. Ездилъ верхомъ съ Дiомидовымъ. Онъ.. добрый. Ложусь спать. Желудокъ все не действуетъ.

21 Авг. Е. б. ж.

[] Более живъ, чемъ вчера. Опять изменялъ предисловiе. Поправилъ коректуру книжечки: Смиренiе, — хорошо. Не ездилъ верхомъ, а ходилъ въ Веселое, говорилъ съ старухой. Вечеръ винтъ. И совестно.

22 Авг. Чувствую себя гораздо лучше. Все еще нетъ охоты заниматься и кроме того, занятъ. былъ коректурами книжечекъ. Поправилъ все, кроме одной: После смерти. Ездилъ къ Сталоверу. Вчера онъ хорошо разсказывалъ. Особенно хорошо б[ыло] то, какъ его племянникъ помягчилъ отъ того, что побилъ его, дядю. Онъ не противился. Саша хорошо записала. Нынче вечеромъ были крестьяне, и впечатленiе тяжелое, непрiятное. Особенно одинъ — богатый консерваторъ и самоуверенный говорунъ. С[офья] А[ндреевна] спокойна. Вечеромъ винтъ. Ложусь.

23 Авг. «Книжечки». Вечеромъ винтъ. Ложусь. С[офья] А[ндреевна] спокойна.

24 Авг. Продолжаю чувствовать себя здоровымъ. Утромъ читалъ Le Ваb[?]. Оч[ень] интересно и ново для меня. Потомъ письма, Надо бы было писать сказку детскую. Таничка хорошо рассказа[ла] ее. Почему нетъ[260] охоты писать. А надо бы. Ходилъ одинъ къ Александровке. Вечеромъ дочитывалъ Баба. Ложусь. С[офья] А[ндреевна] хороша. Если бы только не тревожилась, не подозревала.

Записать: 1) Хожу по парку и думаю о томъ, какое состоянiе у детей Сухотиныхъ, сколько шаговъ кругомъ парка, буду ли сейчасъ по приходе пить кофе и т. п. И мне ясно, что и моя ходьба — мое телесное движенiе, и мои мысли — не жизнь. Что же жизнь? И ответъ я знаю только одинъ: жизнь есть[261] освобожденiе духовнаго начала души отъ ограничивающая ее тела. И потому явно, что те самыя условiя, к[отор]ыя мы считаемъ бедствiями, несчастьями, про к[отор]ыя говоримъ: это не жизнь (какъ я говорилъ и думалъ про свое положенiе), что это самое только и есть жизнь, или, по крайней мере, возможность ея. Только при техъ положенiяхъ, к[отор]ыя мы называемъ бедствiями и при к[отор]ыхъ начинается борьба души съ теломъ, только при этихъ положенiяхъ, начинается возможность истинной жизни и самая жизнь, если мы боремся сознательно и побеждаемъ т. е. <душа>[262] побеждаетъ тело.

2) Временная жизнь въ пространстве даетъ мне возможность сознавать свою безвременность и духовность, т. е. независимость отъ времени и пространства.

4) Только сознанiе своего неизменяющагося, безтелеснаго «я» даетъ мне возможность постигать тело, движенiе, время, пространство. И только движенiе вещества во времени и пространстве даетъ мне возможность сознавать себя. Одно определяетъ другое.

5) Для того, чтобы решить чему или кому верить или чему или кому не верить[263] — решить можетъ только свой разумъ.

6) Внешнiй мiръ есть только вещество въ движенiи. Для того же, чтобы было движенiе вещества необходима отделенность предметовъ вещества, и такая отделенность прежде всего во мне: я отделенъ отъ всего мiра и потому узнаю отделенность другихъ существъ другъ отъ друга и отъ всего мiра. Отношенiе предметовъ вещества между собою определяются мерами пространства, отношенiе движенiя отдел[ьныхъ] предметовъ определяются[264] мерою времени (нехорошо, неясно).

7) Плохо, когда богатымъ не стыдно, а беднымъ не незавидно.

— заглавiе очерковъ характеровъ.

9) Я могу сознавать, что мне хочется есть, что мне хочется сердиться, что мне хочется узнать... Кто же этотъ, к[оторый] сознаетъ?

[10] 9)[265] Прежде правительство съ помощью одной церкви обманывало народъ, чтобы властвовать надъ нимъ, теперь[266] тоже правительство понемногу подготавливаетъ для этого дела и науку, и наука очень охотно и усердно берется за это дело.

[11] 10) Духовенство и сознательно и[267] преемственно безсознательно старается для своей выгоды не давать народу вытти изъ того мрака суеверiя и невежества, въ к[отор]ый оно завело его.

25 Авг.

26 Авг. Хорошо на душе. Сказка для детей не вышла. Получилъ письма и корректуры. Читалъ Vedic Magazine. Оч[ень] хорошо изложенiе Ведъ и Area Samai. Ездилъ въ Труханетово. Очень тяжела роскошь — царство господское и ужасная бедность — курныхъ избъ. Ложусь, поздно.

27 Авг. Е. б. ж.

[27 августа.

28 Авг. Е. б. ж.

[28 августа.] Живъ. И здоровъ. Гулялъ съ учителемъ, хорошо говорилъ. Потомъ ребята — яблоки. Дома поправилъ Правдивость и письма мало интересныя. Ходилъ въ Треханетово. Оч[ень] хорошо б[ыло] на душе. Опять ребяткамъ яблоки. Простился съ Чепуринымъ. Вечеромъ не удержался — возразилъ С[офье] А[ндреевне], и началось. Не выпускаетъ и говоритъ. Письмо отъ Левы — нехорошее очень. Помоги Господи.

29 Авг. опять объясненiя. Мне б[ыло] очень тяжело, но я сдержался, и она затихла. Она решила ехать нынче. Спасибо Саша решила ехать съ ней. Прощалась оч[ень] трогательно, у всехъ прося прощенiе. Очень, очень мне ее любовно жалко. Хорошiя письма. Ложусь спать. Написалъ ей письмецо.—

30 авг. Грустно безъ нея. Страшно за нее. Нетъ успокоенiя. Ходилъ по дорогамъ. Только хотелъ заниматься. Прiехалъ Маvог. Профессоръ. Очень живой, но профессоръ и государственникъ, и нерелигiозный. Классическiй типъ хорошаго ученаго. Письмо отъ Черткова. Присылаетъ статьи англiйскiя. Ничего даже не читалъ. Вечер[омъ] карты. Голова болитъ. Отъ Саши телеграмма. Доехали хорошо. Ложусь. А одумыв[алъ] поутру работу о безумiи и безрелигiознос[ти] — хорошо!

31 Ав. Е. б. ж.

[2 сентября.1 Сен. Вчера не записалъ. Утромъ ходилъ какъ всегда, кое что путное думалъ и записалъ. Письма мало интересныя. Потомъ поехали къ Матвеевымъ. Оч[ень] сильное впечатленiе контраста достойныхъ уваженiя, сильныхъ, разумныхъ, трудящихся людей, находящихся въ полной власти людей праздныхъ, развращенныхъ, стоящихъ на самой низкой степени развитiя — почти животныхъ. Усталъ отъ нихъ. Они все на границе безумiя. Обедъ. Усталость, карты. Записать много чего, но теперь хоть одно:

1) Люди, одаренные разумомъ и сознанiемъ божеств[еннаго] начала въ себе, соединяющаго ихъ, вместо того, чтобы развивать въ себе это начало, хотятъ передвигаться быстрее лошадей, оленей, летать, какъ птицы, и заглушаютъ въ себе то, чтò дано имъ для ихъ блага, и стараются развить въ себе то, чтò не дано и не нужно имъ. Удивительно!

Сегодня всталъ рано, хорошо гулялъ, записалъ молитву детямъ. Поправилъ переписку съ Аншиной и сажусь, мож[етъ] б[ыть], за работу.

во всякiя игры. Ложусь усталый.

2 Сент. Рано всталъ, мало спалъ, забрелъ далеко и оч[ень] усталъ. Записалъ о неподвижности духовн[аго] я во времени, кажется не дурно. Пришелъ усталый, читалъ Пошино описанiе ссылки, написалъ ему. Хочу перестать играть въ карты, какъ то совестно. Не брался за работу. Теперь 2 часа. Еду верхомъ. Тоже надо бы бросить. Записать:

1) Сначала кажется, что[269] движусь «я» — ego, со всемъ мiромъ, но чемъ дальше[270] живешь, темъ яснее становится, что движусь не я, а я, мое истинное «я» неподвижно, вне времени, а движется мимо этого «я» весь мiръ вместе съ моимъ теломъ, к[отор]ое плешивеетъ, беззубеетъ, слабеетъ, движется мимо «я» весь мiръ, освобождая «я» отъ обмана жизни во времени.

2) Чемъ больше сознаетъ человекъ свою духовность, темъ яснее онъ понимаетъ обманъ своего, кажущагося движенiя во времени. Вечер[омъ] — не помню.

Вчера утромъ ходилъ, до Образцо[вки] не дошелъ. Вернулся и началъ писать съ такимъ увлеченiемъ, какого давно не испытывалъ. Поехалъ верхомъ въ Треханетово къ мужику. Лошадь пала. Сильное впечатленiе, старикъ старше меня,[271] у него молотятъ. Мамонтова. Саша прiехала. Дома также мучительно тяжело. Держись, Л[евъ] Н[иколаевичъ]. Стараюсь. Вечер[омъ] не хотелъ играть, но селъ за другихъ.

4 С. Рано, мало спавшiй поехалъ въ Трехан[етово] и въ Образц[овку]. Ужасающая бедность. Насилу держусь отъ слезъ. Письма. Одно ругат[ельное]. Ходилъ по пар[ку]. Поспалъ. Иду обедать. Записать:

1) Понятiе греха и совершенiе поступковъ и воздержанiе отъ поступковъ, не ради выгоды или славы людской, а ради страха греха, есть необходимое условiе истинио-человеческой,[272] разумной, доброй жизни. Люди, живущiе безъ понятiя греха и безъ воздержанiя отъ него живутъ одной животной жизнью. И такъ живутъ все такъ называемые, просвещенные люди.

— оно[273] смело проявляется и доходитъ до высшихъ пределовъ самоуверенности. Такъ что уже люди здравые считаются сумашедшими и такихъ людей запираютъ или казнятъ.

3) Какъ по закону тяготенiя все вещественное стремится къ единенiю, такъ же и все духовное стремится къ такому же единенiю по закону любви.

4) Я умеръ — мой духъ пересталъ жить въ моемъ теле, но тотъ же мой истинный я, мой духъ живетъ и будетъ продолжать жить въ другихъ существахъ, понимавшихъ и понимающихъ меня. — «Но это уже не твой будетъ духъ», говорятъ на это. «То то и хорошо, что къ этому тому, чтó останется жить после меня не будетъ примешана личность — отвечаю я. Личность есть то, чтò мешаетъ слiянiю моей души со Всемъ. A после смерти останется мой духъ, но не будетъ личности».

Сегодня 5 Сен. Всталъ рано, бодро ходилъ по парку и хорошо, мно[го] думалъ и записалъ. Сейчасъ еще хочу записать:

къ объясненiю опытнымъ путемъ, но ça ne tardera pas.[274]

Удивительная глупость или скорее сумашествiе, — учтиво сказать — уклоненiе отъ здраваго смысла! То, на чемъ основана вся жизнь, въ чемъ состоитъ вся жизнь, чтò должно быть основанiемъ всякаго изученiя, это одно пропускает[ся] въ надежде, что оно вотъ вотъ на дняхъ объяснится какимъ нибудь профессоромъ изъ Берл[ина] или Гамбурга. Удивительно!

2) Ахъ, если бы всегда помнить, что ты стоишь передъ самимъ Богомъ, передъ высшимъ, доступнымъ тебе проявленiемъ Его, когда ты стоишь передъ человекомъ.

5 Сент. 1910. Нынче всталъ не рано. Гулялъ по парку. Записалъ, кажется, не дурно о движенiи, простр[анстве] и времени. Потомъ пытался продолжать работу, но мало сделалъ, не пошло. По ужасной погоде, дождю, ездилъ къ Андр[ею] Яковл[евичу]. Онъ проводилъ меня домой. Прiехала С[офья] А[ндреевна]. Очень возбуждена, но не враждебна. Потомъ прiехала С. Стах[овичъ]. Ложусь. 11 часовъ.

[275] Проснулся больной, вероятно, гангрена старческая. Прiятно было, что не вызвало не только непрiятнаго,[276] но скорее прiятное чувство близости смерти. Кроме того слабость и отсутствiе аппетита. Прiятное известiе изъ Трансвааля о колонiи непротивленцевъ. Ничего не елъ, теперь вечеръ, прiехалъ кинематографъ. Попробую пойти смотреть. Говорилъ съ С[офьей] А[ндреевной], все хорошо.

Записать: 1) Сознанiе, сущность сознанiя есть нечто непостижимое, непреодолимое, то, чтό мы называемъ духомъ, душою. Сознанiе заключено въ известной части вещества, это вещество есть наше тело, и вотъ сознанiе посредствомъ внешнихъ отношений (органовъ) къ другимъ теламъ, веществамъ познаетъ окружающей мiръ. Въ этомъ сущность жизни человеческой.

[8 Сентября.] 7—8.

Только написалъ письма одно Индусу, одно о непротивленiи русскому. С[офья] А[ндреевна] становится все раздражит[ельнее] и раздраж[ительнее]. Тяжело. Но держусь. Не могу еще дойти до того, чтобы делать, что должно спокойно. Боюсь ожидаемаго письма Ч[ерткова]. 7-го была милая чета Абрикосов[ыхъ], кинематографъ и нынче 8-го все, кроме М[ихаила] С[ергеевича] и Зоси, все уехали въ Новосиль. Я походилъ на солнце. С[офья] А[ндреевна] непременно хотела,[278] что[бы] Дранковъ снималъ ее со мною вместе. Кажется работать не буду. Не спокоенъ. Ничего не писалъ.[279] Ходилъ по парку, записалъ кое что. Получилъ письмо отъ Ч[ерткова] и С[офья] А[ндреевна] его письмо. Еще передъ этимъ б[ылъ] тяжелый разговоръ о моемъ отъезде. Я отстоялъ свою свободу. Поеду, когда я захочу. Оч[ень] грустно, разумеется п[отому], ч[то] я плохъ. Ложусь спать.

9 Сент. Е. б. ж.

[9 сентября. по парку. Вечер[омъ][280] игралъ въ карты. Скучно, дурно, а иногда странное чувство чего то новаго. Ложусь поздно, усталый.

10 Сент. Всталъ рано. Мало спалъ, но свежее вчерашняго. С[офья] А[ндреевна] все также раздражена. Оч[ень] тяжело. Ездилъ съ Душ[аномъ] немного верхомъ. Хорошее письмо отъ крестьянина о вере. Отвечалъ. И оч[ень] хорошее отъ Итальянца въ Риме о моемъ мiровоззренiи. С[офья] А[ндреевна] 2-й день ничего не естъ. Сейчасъ обедаютъ. Иду просить ее пойти обедать. Страшныя сцены целый вечеръ.

1 Сент. Дурно спалъ, сердце слабо. Ничего не могу делать. Ходилъ два раза по парку. Душанъ удивителенъ своей ненавистью Евреевъ, вместе съ[281] признанiемъ основъ любви. Сейчасъ иду обедать. Уныло и трудно.

С[офья] А[ндреевна] уехала со слезами. Вызывала на разговоры, я уклонился. Никого не взяла съ собой. Я оч[ень], оч[ень] усталъ. Вечеромъ читалъ. Безпокоюсь о ней.

13 Сент. Слабъ сердцемъ. Ходилъ и почти ничего не записалъ. Думалъ о Гроте. Нельзя написать того, чтò думаю. Ездилъ съ Душаномъ верхомъ. Холодный ветеръ. Хорошее письмо отъ Гусева. Глупое отъ Ададур[ова]. Отвечалъ. Ложусь спать, усталый. Е sempre bene.[282]

14 Сен. Е. б. ж.

[] Живъ и даже оч[ень] много сплю. Ничего не писалъ, кроме письма Гроту. Слабо. Ездилъ къ Голицыной съ М[ихаиломъ] С[ергеевичемъ]. Очень много нужно записать, но поздно, ложусь спать.

1) Помнить, что въ отношенiяхъ къ С[офье] А[пдреевне] дело не въ моемъ удовольствiи или неудовольствiи, а въ исполненiи въ техъ трудныхъ условiяхъ, въ к[оторыя] она ставитъ меня, дела любви.

2) Мы всегда погоняемъ время. Это значить, что время есть форма нашего воспрiятiя, и мы хотимъ освободиться отъ этой стесняющей насъ формы.

[283]15 Сент. 10 г. Кочеты.

сознаешь, иногда опять впадаешь въ заблужденiе, что ты движешься со временемъ. Когда же понимаешь свою неподвижность — независимость отъ времени, понимаешь и то, что не только мiръ движется, а ты стоишь, но съ мiромъ вместе движется твое тело: ты седеешь, беззубеешь, слабеешь, болеешь, но это все делается съ твоимъ теломъ, съ темъ, чтò не ты. А ты все тотъ же — одинъ и тотъ[284] же всегда: 8-летнiй и 82-летнiй. И чемъ больше сознаешь это, темъ больше сама собой переносится жизнь вне себя, въ души другихъ людей. Но не это одно убеждаетъ тебя въ твоей[285] неподвижн[ости], независимости отъ времени — есть более твердое сознанiе того, что я, то, чтò составляетъ мое я независимо отъ времени одно, всегда одно и несомненно есть: это сознанiе своего единства со Всемъ, съ Богомъ.

Хорошо, я неподвижно, но оно освобождается, т. е. совершается процессъ освобожденiя, а процессъ непременно совершается во времени. Да, то снятiе покрововъ, которое составляетъ освобожденiе, совершается во времени, но я всетаки неподвижно. Освобожденiе сознанiя совершается во времени: было больше, стало меньше, или б[ыло] меньше — стало больше сознанiя. Но само сознанiе одно — неподвижно, оно одно есть.

2) Разве бы я могъ, удержавъ память, бòльшую часть духовнаго вниманiя направлять на сознанiе и поверку себя.

3) Тщеславiе, желанiе славы людской основано на способности переноситься въ мысли, чувства другихъ людей. Если человекъ живетъ одной телесной, эгоистической жизнью, эта способность будетъ использована имъ опять та[ки] для себя, для того, что-бы, догадываясь о мысляхъ и чувствахъ людей, вызвать въ нихъ похвалы, любовь къ себе. Въ человеке же, живущемъ духовной жизнью, способность эта вызоветъ только состраданiе другимъ, знанiе того,[286] чемъ онъ можетъ служить людямъ — вызоветъ въ немъ любовь. Я, слава Б[огу], испытываю это.

5) Нынче 5 Сент. 1910 ясно понялъ значенiе вещества, пространства, движенiя, (времени). Пространство — мера вещества, время — мера движенiя. Если я говорю, ч[то] вещество твердо, то я говорю только то, чтò оно тверже другого, менее[288] твердаго: Железо тверже камня, камень — дерева, дерево — глины, глина — воды, вода — воздуха, воздухъ — эфира, эфиръ — чего? Все это меры твердости по отношенiю нуля твердости, к[оторый] я знаю въ себе. Тоже съ пространствомъ. Сирiусъ дальше солнца, солн[це] — земли, зем[ля] — луны, луна — Сибири, Сибирь — Москвы, и такъ до моей руки, моего тела, до нуля разстоянiя, к[оторое] я знаю въ себе. Опять тоже въ движенiи — времени. Геологич[ескiе][289] первороды раньше растенiй, растенiя раньше животныхъ, животныя — раньше человека, Египтяне раньше Евр[еевъ] Евр[еи] — Грековъ и такъ далее до нуля времени во мне, тоже до нуля движенiя во времени, к[оторый] я знаю въ себе. И потому есть и реально только то, ч[то] безтелесно — внепространственно и неподвижно, т. е. вневременно. И это есть то самое, что я сознаю собою. (Дурно выра[зилъ], но хорошо).

6) Материнство для женщины не есть высшее призванiе.

7) Самый глупый человекъ это тотъ, к[оторый] думаетъ, что все понимаетъ. Это особый типъ.

не нужно знать.

9) Вместо того, чтобы те, на кого работаютъ, были благодар[ны ] темъ, кто работаютъ — благодарны те, кто работаютъ темъ, кто ихъ заставляетъ на себя работать. Что за безумiе!

10) Не могу привыкнуть смотреть на ея слова, какъ на бредъ. Отъ этого вся моя беда.

Нельзя говорить съ ней, п[отому] ч[то] для нея не обязательна ни логика, ни правда, ни скаванныя ею же слова, ни совесть — это ужасно.

11) Не говоря уже о любви ко мне, к[оторой] нетъ и следа, ей не нужна и моя любовь къ ней, ей нужно одно: чтобы люди думали, Вотъ это то и ужасно:

12) Одно и только одно, мы[290] несомненно знаемъ, это одно единственн[о] несомненно и прежде всего известное намъ есть наше «я», наша душа, т. е. та безтелесная сила, к[оторая] связана съ нашимъ теломъ. А потому и всякое определенiе чего бы то ни б[ыло] въ жизни, всякое знанiе въ основе своей имеетъ это одно, общее всемъ людямъ знанiе.

13) Прогрессъ ни для отдельнаго человека, ни для рода человеческаго не имеетъ никакого значенiя, п[отому] ч[то] происходить во времени, к[оторое] безконечно. Прогрессъ во времени есть только необходимое условiе возможности сознанiя блага, совершенствованiя.

[17 сентября.16 и сегодня 17 Сент.

Вчера поутру немного поправилъ письмо Гроту. И потомъ ничего особеннаго, кроме письма изъ Ясной, о[чень] тяжелаго.

60 писемъ, большей частью ничтожныхъ. Заним[ался] опять поправкой письма Грота. Выходитъ лучше. Ездилъ съ Душаномъ. Письмо отъ Ч[ерткова]. Переводъ Gandhy. Письмо Ms Mayo. Копiя письма къ С[офье] А[ндреевне]. Все оч[ень] хорошо. Записать есть немного. Завтра.

20 Сент. — животъ. Ходилъ немного. Вечер[омъ] читалъ интересную книгу: Ищущiе Бога.

19-го все нездоровъ, не трогалъ письма Гр[оту], но серьезнее думалъ о немъ. Утромъ ходилъ. Интересный разсказъ Кудрина объ отбытiи «наказанiя» за отказъ. Книга Купчинск[аго] была бы оч[ень] хороша, если бы не преувеличенiе. Читалъ: И[щущiе] Б[ога]. Телеграмма изъ Ясной, съ вопросомъ о здоровiи и времени прiезда.

Сегодня всталъ почти здоровый. Ходилъ, читалъ, теперь 11-й часъ. Не хочется писать. И не сажусь за работу.

[291]Такъ ничего и не делалъ. Читалъ. Вечеромъ опять тоже. Поздно легъ.

21 Сент.

— Исправилъ Грота. Ездилъ къ В[ере] П[авловне], съ Таней и М[ихаиломъ] С[ергеевичемъ]. Больше ничего.

22 С. Опять мало спалъ и возбужденъ. Не одеваясь оч[ень] хорошо поправилъ Грота. Записать пустяки:

1) Нигде, какъ въ деревне, въ помещичьей усадьбе не видна такъ ясно вся греховность жизни богатыхъ.

[292][] Проехали оч[ень] хорошо. Заезжали къ милымъ Абрик[осовымъ]. Жалелъ, ч[то] не заехалъ въ школу Горбова. Онъ вышелъ съ ребятами. Дома засталъ С[офью] [Андреевну] раздраженной: упреки, слезы. Я молчалъ.

23 С. Нынче съ утра С[офья] [Андреевна] ушла куда то; потомъ въ слезахъ. Было оч[ень] тяжело. Куча писемъ. Есть интересныя. Саша раздражена и не права. Обедалъ, читалъ М[акса] Мюллера Инд[ейскую] философiю. Какая пустая книга. Потерялъ маленькую книжечку.

Былъ Николаевъ съ милыми мальчика[ми]. Ложусь, 12 часовъ. Избегаю пассьянсы, хочу избегать игры. Жизнь только въ настоящемъ.

24 Сент. Мар[ья] Ал[ександровна]. С[офья] А[ндреевна] б[ыла] непрiятна. Къ вечеру прошло. Она больная, и мне жалко ее отъ души.

Да, немножно просмотрелъ: «Не[тъ] въ мiре виноватыхъ». Можно продолжать. Записать:

1) Въ первый разъ ясно понялъ все значенiе жизни въ настоящемъ: Избегать всего, что делаешь и думаешь, имея въ виду будущее: игры, загадыванiя, забота отъ впечатленiй отъ моихъ поступковъ, и главное въ каждый моментъ, что теперь можетъ <и> должно быть хорошо, п[отому] ч[то] въ моей власти отнестись къ тому, что совершается какъ къ работе внутренней. Несколько разъ испытывалъ и всегда съ успехомъ.

2) Знанiе и наука разница. Знанiе — все, наука — часть. Также, какъ разница между религiей и церковью.

25 С. Всталъ, написалъ письмо. Гулялъ.[293] Написалъ на гулянiи другое письмо Малиновск[ому] о смертн[ой] казни. Съ почты корект[уры] Ив[ана] Ивановича] поправлялъ. Недоволенъ. Не кончилъ.[294] Непрiятное сниманiе фотограф[iй.] Ездилъ съ Булгак[овымъ] хорошо. Съ Сашей хорошо поговорилъ. Весь вечеръ читалъ книгу Малиновскаго: много хорошаго и нужнаго матерiала. Ложусь, 12-й [часъ].

Дурно спалъ, дурные сны. Вставъ, перевесилъ портреты по местамъ; ходилъ. Началъ писать Чешскимъ юношамъ, продолжалъ заниматься книжками Для Души. Немного более довол[енъ]. Студентъ Чеботаревъ. Ему предстоитъ воинск[ая] повинность. Онъ самъ не знаетъ, какъ поступить. Искреннiй человекъ, понравился мне. Поехалъ верхомъ съ Душ[аномъ]. Вернувшись, засталъ С[офыо] А[ндреевну] въ волненiи. Она сожгла портретъ Ч[ерткова]. Я б[ыло] началъ говорить, но замолчалъ — невозможно понять. Вечеромъ Хирьяковъ и Николаевъ. Я оч[ень] усталъ. С[офья] А[ндреевна] пыталась опять говорить. Я отмалчи[вался]. Сказалъ только до обеда то, что она перевесила[295] въ моей комнате мои портре[ты], потомъ сожгла[296] портретъ моего друга, и я оказываюсь винов[атъ] во всемъ этомъ. Продолженiе дня б[ыло] то, что Саша съ В[арварой] М[ихайловной] вернулись по вызову М[арьи] А[лександровны]. С[офья] А[ндреевна] встретила ихъ бурно, такъ что Саша решила уехать.

27 Сен. Съ утра проводилъ Сашу, — она уехала совсемъ въ Телят[инки]. Гулялъ, записалъ прибавленiе къ письму Грота. Дома книжки и письма. Больше ничего. Ездилъ верхомъ къ Туле. Здоровье хорошо. Держусь. Кое-что записать. Былъ Хирьяковъ. Послалъ книжки Горбунову и письмо Аншиной въ газеты.

28 С. Е. б. ж.

[] Живъ. Но нездоровъ, слабъ. Прiезжала Саша. Я ровно ничего не делалъ и не брался за дело, кроме писемъ, и техъ мало. Ездилъ къ М[арье] А[лександровне]. Тамъ Николаевъ. Возвращаясь, на выезде изъ деревни, встретилъ Ч[ерткова] съ Ростовце[вы]мъ. Поговорили и разъехались. Онъ явно б[ылъ] оч[ень] радъ. И я также. Веч[еромъ] читалъ. Одна книга писателя изъ народа, соревнователя Горькаго, а интересная книга: Antoine le Guerisseur. Верное религiоз[ное] мiровоззренiе, только нехорошо выраженное. Да, забылъ записать: былъ ужасный офицеръ. Я думалъ, ч[то] онъ тяготится своимъ положенiемъ военнаго, а онъ о корне [?][297] — слабость, lache,[298] потомъ о физiологiи, о наследственныхъ клеточкахъ. Я не выдержалъ и сказ[алъ], что прежде всего надо перестать носить орудiя убiйства и, что я много маралъ бумаги, и, что кому я нуженъ, тотъ найдетъ все, чтò я умею и могу сказать, въ моихъ писанiяхъ и раскланялся и ушелъ.

29 Сен. Всталъ рано. Морозъ и солнце. Все слабъ. Гулялъ. Сейчасъ вернулся. Прибежала Саша. С[офья[ А[ндреевна] не спала и тоже встала въ 8-мъ часу. Оч[ень] нервна. Надо быть осторожнее. Сейчасъ, гуляя раза два ловилъ себя на недовольстве то темъ, что отказался отъ своей воли, то темъ, что будутъ продавать на сотни тысячъ новое изданiе, но оба раза поправлялъ себя темъ, что только бы передъ Богомъ быть чистымъ. И сейчасъ сознаешь радость жизни. Записать: [299]

Да, еще молился хорошо: Г[оспо]ди, Владыко живота моего и Царю Небесный. Записать:

чего Б[огъ] не есть ничто,[300] не есть[301] не живой, но живой Б[огъ], посредствомъ чего Онъ живетъ во мне и во всемъ. Зачемъ, это я не знаю, но знаю что это есть.

Надо помнить, что моя душа не есть что то — какъ говорятъ — божественное, а есть самъ Богъ.[302] Какъ только я Богъ, сознаю себя, такъ нетъ ни зла, ни смерти, ничего, кроме радости.

2) Сейчасъ въ дурномъ духе: все нехорошо, все мучаетъ, все не такъ, какъ бы мне хотелось. И вотъ вспоминаю, что жизнь моя только въ томъ, чтобы освобождаться отъ того, чтò скрываетъ мне меня, и тотчасъ же все перестанавливается. Все, что мучало представляется пустяками, не стоящими вниманiя, тоже, въ чемъ жизнь и чтò даетъ ея радости, сейчасъ передо мной. Только бери. И вместо досады спокойное обращенiе на себя и то, чтò мучало становится матерiаломъ переработки. А переработка эта всегда возможна и всегда даетъ лучшую радость жизни.

[303]29 Сентября 10 г. Ясная Поляна.

[3.] 1) Какой ужасный умственный ядъ современная литература, особенно для молодыхъ людей изъ народа. Во 1-ыхъ, они набиваютъ себе память неясной, самоуверенной, пустой болтовней техъ писателей, к[оторы]е пишутъ для современности. Главная особенность и вредъ этой болтовни въ томъ, что вся она состоитъ изъ намековъ, цитатъ самыхъ разнообразныхъ, самыхъ новыхъ и самыхъ древнихъ писателей. Цитируютъ словечки изъ Платона, Гегеля, Дарвина,[304] о которыхъ пишущiе не имеютъ ни малейшаго понятiя, и рядомъ словечки какого нибудь Горькаго,[305] Андреева, Арцыбашева и другихъ, о которыхъ не стоитъ иметь какого[306] нибудь понятiя; во-вторыхъ,[307] вредна эта болтовня темъ, что, наполняя головы, — не оставляетъ въ нихъ места, ни досуга для того, чтобы познакомиться съ старыми, выдержавшими проверку, нетолько десяти,[308] ста, тысячи летъ писателями.

и ее можно победить добромъ. Ездилъ съ Булгак[овымъ] по Засеке, около Мясоед[ова]. Очень хорошо. Работы никакой — и не нужно. Только пустыя письма и вечеромъ читалъ пословицы, отмечая и замечательную книгу Бельгiйскаго рабочаго, 65 лет[няго], почти безграмотнаго, к[отор]ый имеетъ кружокъ верую[щихъ] въ него и проповедуетъ оч[ень] глубокое и верное ученiе о божественности души — въ Бога не веровать надо, a верить, что мы Богъ. Все ученiе въ этой вере и въ любви — любви къ врагамъ — одна эта любовь настоящая. Много лишняго, неяснаго, соединенiя съ библейской легендой — Адамъ, Ева, змея — понимаемой иносказательно, но осн[ова] оч[ень] глубокая и верная. Ложусь спать.

30 Сент. Оч[ень] дурно, слабо себя чувствую. Ничего кроме писемъ не делалъ, и то плохо. Ездилъ съ Душаномъ — прiятно. Вечеромъ читалъ свою бiографiю, и б[ыло] интересно. Очень преувеличено. Была Саша. С[офья] А[ндреевна] спокойна. Записать:

[309]1) (Кажется, что прежде писалъ, но нынче особенно живо чувствую: ) Богъ дышитъ нашими жизнями. Могу въ заблужденiи своемъ сказать себе, что я — я, а Богъ самъ по себе, или нетъ Его и могу понять, что я — Онъ, и тогда все легко и радость и свобода.

2) Соф[ья] Андр[еевна] говорить, что не понимаетъ любви къ врагамъ, ч[то] въ этомъ есть афектацiя. Она, да и многiе не понимаютъ этого, главное п[отому], ч[то] думаютъ, что то пристрастiе, к[оторое] они испытываютъ къ людямъ, есть любовь. —

————————————————————————————————————

1 Окт. Все та же вялость. Отъ Ч[ерткова] письма Лент[овской] и его статья, и еще что то. Читалъ это. Интересна его работа о душе и хороша. Писемъ мало и неиитересныя. Немного пописалъ о соцiализме для чеховъ. С[офья] А[ндреевна] говорила о томъ, чтобы видеться съ Ч[ертковымъ]. Я говорилъ, ч[то] нечего говорить, надо просто перестать дурить, а быть, какъ всегда. Ездилъ верхомъ съ Булг[аковымъ]. Съ Голд[енвейзеромъ] вечеръ. А еще читалъ Мопасана. Семья прелесть. Пусть Саша запишетъ о матер[iи] и благе.

1) Хотелъ попросить С[ашу] записать и забылъ.

2 Ок. Всталъ больной. Походилъ. Северный, непрiятный ветеръ. Ничего не записалъ, но ночью оч[ень] хорошо, ясно думалъ о томъ, какъ могло бы быть хорошо худож[ественное] изображенiе всей пошлости жизни богатыхъ и чиновничьихъ классовъ и крестьянскихъ рабочихъ, и среди техъ и другихъ, хоть по одному духовно живому человеку. Можно бы женщину и мущину. О, какъ хорошо могло бы быть. И какъ это влечетъ меня къ себе. Какая могла бы быть великая вещь. И вотъ именно задумываю безъ всякой мысли о последствiяхъ, какiя и долж[ны] быть въ каждомъ[310] настояще[мъ] деле, а также и въ настоящемъ художественномъ. О, какъ могло бы быть хорошо. Вчера чтенiе разсказа Мопассана навело меня на желанiе изобразить пошлость жизни, какъ я ее знаю, а ночью пришла въ голову мысль поместить среди этой пошлости живого духовно человека. О, какъ хорошо![311] Можетъ быть и будетъ. Написалъ два письмеца къ Яковле[вой] и Преобр[аженской]. Вдругъ захотелось спать после завтрака. И поспа[лъ] часъ. Потомъ беседовалъ съ Павл[омъ] Ив[ановичемъ] и Голд[енвейзеромъ], хорошо. Теперь пора обедать. Была Саша. Она прiуныла. Напрасно. Все къ лучшему. Только самъ не гадь. Стараюсь жить только для души и чувствую, какъ я далекъ отъ этого. С[сфья] А[ндреевна] плоха здоровьемъ. Прiезжаетъ Сережа и ночью Таня.

1) Богъ дышитъ нашими жизнями и всей жизнью мiра. Онъ и я одно и тоже. Какъ только понялъ это, такъ и сталъ Богомъ.

2) Матерьялистическое объясненiе жизни есть совершенно также последствiе невежества, какъ и придумыванiе машинъ съ вечнымъ движенiемъ (получаю отъ крестьянъ письма съ такими проэктами).[312] Perpetuum mobile[313] последствiе невежества въ механике, матер[ъялистическое] объясненiе жизни последствiе невежества въ[314] мудрости. «Только знай подмазывай — можно и дегтемъ, можно и масломъ, и будетъ ходить».

3) Богъ дышитъ нами и блаженъ.[315] Главное свойство Его есть благо. Онъ понимаемъ нами, какъ благо. Мы ищемъ блага — вся жизнь наша въ этомъ исканiи, и потому хотимъ ли мы этого или не хотимъ, вся жизнь наша — въ исканiи Бога.

Если мы ищемъ блага себе, своему телесному «я», мы не находимъ его; вместо благо находимъ горе, зло, но наши ошибки[316] — но только при ложной жизни — блага для другихъ людей, для всехъ кроме себя, при правильной жизни достиженiе блага и для себя. Если ищемъ Бога, находимъ благо. Если ищемъ истиннаго блага, находимъ Бога. Любовь есть только стремлеиiе къ благу. Главная же основа всего — благо. И потому вернее сказать, что Богъ есть благо, чемъ то, что Богъ есть любовь.[317]

3 Окт. Вчера не дописалъ вечера. Хорошо говорилъ съ Сер[ежей] и Бир[юковымъ] о болезни Сони. Потомъ прекрасно игралъ Голд[енвейзеръ] и съ нимъ хорошо поговорили. Тани не дождался, поздно заснулъ. — Сегодня ночью, странное дело, упорно виделъ скверные сны. Проснулся рано, погулялъ по хорошей погоде, прiехала Саша. Съ ней хорошо. Писать не хочется.

Записать:

1) Я себе много разъ говорилъ, что при встрече, при общенiи со всякимъ человекомъ надо вспоминать то, что передъ тобой стоитъ проявлен[iе] высшаго духовнаго начала и соответств[енно] этого воспоминанiя обойтись съ нимъ. Вспомнить? значитъ сознать себя, т. -е. вызвать въ себе Бога. А если вызвалъ, и уже не ты будешь обходиться съ этимъ человекомъ, а Богъ въ тебе, то все будетъ хорошо.

значенiя искусства: переносишься въ другихъ, хочется чувствовать черезъ нихъ.

3) Венера Милосская, красота женскаго тела. Все вздоръ — похоть, облеченная въ форму, такъ назыв[аемаго], искусства. (Нехорошо).

4) Забылъ что.

5 Окт. Два дня съ 3-го былъ тяжело боленъ. Обморокъ и слабость. Началось это 3-го дня и 3-го Окт[ября]. После дообеденнаго сна. Хорошее последствiе этого было примиренiе С[офьи] А[ндреевны] съ Сашей и В[арварой] М[ихайловной]. Но Чертковъ еще все также далекъ отъ меня. Мне особенно жалко его и Галю, к[отор]ымъ это оч[ень] больно. Было мало писемъ, на к[оторыя] отвеч[алъ]. Вчера же целый день лежалъ не вставая.

Всталъ бодрее, не оч[ень] слабъ, гулялъ. Кое что записалъ. Саша перепишетъ. Сейчасъ записать.

1) Гуляя, особенно ясно, живо чувствовалъ жизнь телятъ, овецъ, кротовъ, деревьевъ, — каждое, кое какъ укоренившееся делаетъ свое дело — выпустило за лето побегъ; семячко — елки, желудь превратились въ дерев[о], въ дубокъ, и растутъ, и будутъ столетни[ми], и отъ нихъ новыя, и также овцы, кроты, люди. И происходило это безконечное количество летъ, и будетъ происходить такое же безконечное время, и происходитъ и въ Африк[е], и въ Инд[iи], и въ Австралiи, и на каждомъ кусочке земного шара. А и шаровъ то такихъ тысячи, милiоны. И вотъ когда ясно поймешь это, какъ смешны разговоры о величiи чего нибудь человеческаго или даже самого человека. Изъ техъ существъ, к[отор]ыхъ мы знаемъ, да — человекъ выше другихъ, но какъ внизъ отъ человека — безконечно низшихъ существъ, к[оторыхъ] мы отчасти знаемъ, такъ и вверхъ должна быть безконечно[сть] высшихъ существъ, к[оторыхъ] мы не знаемъ п[отому], ч[то] не можемъ знать. И тутъ то при такомъ положенiи человека говорить о какомъ нибудь величiи въ немъ — смешно. Одно, что можно желать отъ себя, какъ отъ человека, это только то, чтобы не делать глупостей. Да, только это.

[318]1) [а] Богъ[319] дышетъ нами и блаженъ. Мы ищемъ блага, т. е. хотимъ ли этого, или не хотимъ ищемъ Бога. Если мы ищемъ блага себе (телесн[ое] — личность), мы не находимъ его, но невольно примеромъ, последствiями служимъ благу другихъ людей (борьба, техническ[iя] усовершентвованiя, научныя, религiоз[ныя] заблужде[нiя]). Если же мы сознаемъ себя Богомъ, ища блага всехъ [320] (любовь), то находимъ благо свое. Если ищемъ Бога — находимъ благо, если ищемъ истинное благо — находимъ Бога, Да, любовь есть последствiе блага. Первое не любовь, а благо. Вернее сказать, что Богъ это благо, чемъ то, ч[то] Б[огъ] есть любовь.

2) Человекъ сознаетъ свою жизнь, какъ нечто такое, что всегда есть и всегда было и даже не всегда, п[отому] ч[то] «всегда» указываетъ на время, а что есть и есть, и одно только и есть. Тело мое дано изъ утробы матери, но я совсемъ другой я есмь.[321]

обратное. Разве умный человекъ, высказывающiй убежденiя, съ к[оторыми] жизнь его не согласуется, можетъ не видеть этого несогласiя? Если же онъ все таки высказываетъ убежденiя, несогласныя съ его жизнью, то это показываетъ только то, чтò онъ такъ искрененъ, что не можетъ не высказать то, чтò обличаетъ его слабость и не делаетъ того, ч[то] делаетъ большинство — не подгоняетъ свои убежденiя подъ свою[322] слабость.

7 Окт. 1910 года. Ясная Поляна.

1) Религiя есть такое установленiе своего отношенiя къ мiру, изъ к[отораго] вытекаетъ руководство всехъ поступковъ. Обыкновенно люди устанавливаютъ свое отношенiе къ началу всего — Богу, и этому Б[огу] приписываютъ свои свойства: наказанiя, награды, желанiе быть почитаемымъ, любовь, к[оторая], въ сущности, свойство только человеческое, не говорю уже о нелепыхъ легендахъ, въ к[оторыхъ] бога описываютъ, какъ человека. Забываютъ то, что мы можемъ признать, скорее не можемъ не признать, начало всего, но составить себе какое нибудь понятiе объ этомъ начале, никакъ не можемъ. Мы же придумываемъ своего человеческаго Бога и за панибрата обращаемся съ нимъ, приписывая ему наши свойства. Это панибратство, это умаленiе бога более всего извращаетъ религiозное пониманiе людей и большей частью лишаетъ людей, какой бы то ни было религiи — руководства поступковъ. Для установленiя такой религiи лучше всего оставить бога въ покое, не приписывать ему не только творенiя рая, ада, гнева, желанiя искупить грехи и т. п. глупости, но не приписывать ему воли, желанiй, любви даже. Оставить Бога въ покое, понимая Его, какъ нечто совершенно недоступное намъ, а строить свою религiю, отношенiе къ мiру на основанiи техъ свойствъ разума и любви, к[оторыми] мы владеемъ. Религiя эта будетъ таже религiя правды и любви, какъ и все религiи въ ихъ истин[номъ] смысле отъ браминовъ до Христа, но будетъ точнее, ясн[ее], обязательнее.

2) Какое страшное кощунство для всякаго человека, понимающаго бога, какъ можно и должно — признаванiе одного Еврея Іисуса — Богомъ!

6-го ничего не хотелось и не могъ работать и не работалъ. Письма мало интересныя. На душе мрачно. Всетаки поехалъ верхомъ. Вечеромъ много народа: Страховъ съ дочерью, Булыгинъ, Буланже. Мне тяжело и скучно говорить.

Мало спалъ. Та же слабость. Гулялъ и записалъ о панибратстве съ Богомъ. Саша списала. Ничего не делалъ, кроме писемъ и то мало. Таня ездила къ Ч[ерткову]. Онъ хочетъ прiехать въ 8, т. е. сейчасъ. Буду помнить, что надо помнить, чтò я живу для себя, передъ Богомъ. Да, горе въ томъ, ч[то] когда одинъ — помню, а сойдусь забываю. Читалъ Шопенгауера. Надо сказать Ч[ерткову]. Вотъ и все до 8 часовъ.

[323]Былъ Ч[ертковъ]. Оч[ень] простъ и ясенъ. Много говорили обо всемъ, кроме нашихъ затрудненныхъ отношенiй. Оно и лучше. Онъ уехалъ въ 10-мъ часу. Соня опять впала въ истерич[ескiй] припадокъ, было тяжело.

8 Окт. Всталъ рано, пошелъ навстречу лошадямъ отвозившимъ милую Таничку. Простился съ ней. Саша съ В[арварой] М[ихайловной] тоже провожали, вернулся домой. Поправилъ о соцiализме. Пустая статья. Потомъ читалъ Николаева. Сначала оч[ень] понравилось, но потомъ, особенно конспектъ 1-й части, менее. Есть недостатки, неточности, натяжки. Пришла Соня, я ей высказалъ все, что хотелъ, но не могъ быть спокоенъ. Оч[ень] разволновался. Потомъ ездилъ съ Душ[аномъ], спалъ, обедалъ. Вечеромъ читалъ опять Николаева, конспектъ 1-й части, который] мне не понравился. Теперь 11-й часъ, ложусъ.

[9 октября.] Здоровье лучше. Ходилъ и хорошо поутру думалъ, а именно:

1) Тело? Зачемъ тело? Зачемъ пространс[тво], время, причинность? Но ведь вопросъ: зачемъ? есть вопросъ причинности. И тайна, зачемъ тело, остается тайной.

2) Спрашивать надо: не зачемъ я живу, а что мне делать.

— хуже. Ездилъ съ Душаномъ. Написалъ Гале письмецо. Вечеръ тихо, спокойно, читалъ о Соцiализме и тюрьмахъ въ Р[усскомъ] Б[огатстве]. Ложусь спать.

10 Окт. Всталъ поздно, въ 9. Дурной признакъ, но провелъ день хорошо. Начинаю привыкать къ работе надъ собой, къ вызыванiю своего высшаго судьи и къ прислушиванiю къ его решенiю о самыхъ, кажущихся мелкихъ, вопросахъ жизни. — Только успелъ прочитать письма и Кр[угъ] Чт[енiя] и Н[а] К[аждый] Д[ень]. Потомъ поправилъ корект[уры] 3-ехъ книжечекъ «Для Души». Оне мне нравятся. Ходилъ до обеда. Соня[324] Илюш[ина] съ дочерью. Буланже и потомъ Наживинъ. Хорошо беседовали. Онъ мне близокъ. Ложусь спать. Записать:

1) Дело наше здесь только въ томъ, чтобы держать себя, какъ орудiе, к[отор]ымъ делается хозяиномъ непостижимое мне дело — держать себя въ наилучшемъ порядке, — чтобы, если я соха, чтобы сошники были остры, чтобы, если я светильникъ, чтобъ[325] ничего не мешало ему гореть. Тоже, что делается наши[ми] жизня[ми] намъ не дано знать, да и не нужно.

2) Понятiе Бога въ самой, даже грубой форме — разумеется далеко не отвечающее разумному представленiю о немъ, все таки оч[ень] полезно для жизни уже темъ, что представленiе о немъ, хотя бы самое грубое, переноситъ сознанiе въ область, съ к[отор]ой видно назначенiе человека и потому ясны все отступленiя отъ него: ошибки, грехи.

3) Когда революцiонеры достигаютъ власти, они неизбежно должны поступать такъ же, какъ постулаютъ все властвующiе, т. е. совершать насилiя, т. е. делать то, безъ чего нетъ и не можетъ быть власти.

é Ingergnieros.

11 Окт. Летятъ дни безъ дела. Поздно всталъ. Гулялъ. Дома С[офья] А[ндреевна] опять взволнована, воображаемыми моими тайными свиданiями съ Ч[ертковымъ]. Очень жаль ее, она больна. Ничего не делалъ, кроме писемъ и пересмотра предисловiя.

Ездилъ съ Душ[аномъ] оч[ень] хорошо. После обеда беседовалъ съ Наживинымъ. Записать:

1) Любовь къ детямъ, супругамъ, братьямъ это образчикъ той любви, какая должна и можетъ быть ко всемъ.

— ветра, насекомыхъ и при этомъ чистымъ, прозрачнымъ и жарко горящимъ.[326]

Все чаще и чаще при общенiи съ людьми воспоминаю, кто я настоящiй и чего отъ себя требую, только передъ Богомъ, а не передъ людьми.

12 Окт. Всталъ поздно. Тяжелый разговоръ съ С[офьей] Андреевной]. Я больше молчалъ. Занимался поправкой О Соцiализме. Вечеромъ опять тяжелыя речи С[офьи] А[ндреевны]. Я молчалъ. Ложусь.

13 Окт. Все не бодръ умственно, но духовно живъ. Опять поправлялъ о соцiализме. Все это оч[ень] ничтожно. Но начато. Буду сдержаннее, экономнее въ работе. А то времени немного впереди, а тратишь по пустякамъ. Мож[етъ] быть и[327] напишешь что нибудь пригодное[328].

С[офья] А[ндреевна] очень взволнована и страдаетъ. Казалось бы, какъ просто то, что предстоитъ ей: доживать старческiе годы въ согласiи и любви съ мужемъ, не вмешиваясь въ его дела и жизнь. Но нетъ, ей хочется — Богъ знаетъ чего хочется — хочется мучить себя. Разумеется болезнь, и нельзя не жалеть.

14 Окт. У меня б[ыло] стесне[нiе] въ груди и пульсъ 90 слишкомъ. Опять поправлялъ о соцiализме. — Пустое занятiе. Передъ отъездомъ пошелъ къ С[офье] А[ндреевне] и сказалъ ей, что советую ей оставить меня въ покое, не вмешиваясь въ мои дела. Тяжело. Ездилъ верхомъ. Дома Г-жа Ладыженская. Я совсемъ забылъ ее.

Спалъ. Прiехалъ Ив[анъ] Ив[ановичъ]. Хорошо говорилъ съ нимъ и Беленькимъ. Читалъ свои старинныя письма. Поучительно. Какъ осуждать молодежь и какъ не радоваться на то, ч[то] доживешь до старости.

15 Окт. Всталъ рано, думалъ о пространстве и веществе, запишу после. Гулялъ. Письма и книжечка — половая похоть. Не нравится. Прiехали Стах[овичъ], Долгорук[овъ] съ господиномъ и Горбуновъ, и Сережа. С[офья] А[идреевна] спокойнее.[329] Ездилъ съ Душаномъ. Хотелъ ехать къ Ч[ертковымъ], но раздумалъ. Вечеромъ разговоры, не оч[ень] скучные. Ложусь спать.

16 Окт. сцена, убежала изъ дома, бегала въ Телят[инки]. Я поехалъ верхомъ, послалъ Душ[ана] сказать, что не поеду къ Ч[ертковымъ], но онъ не нашелъ ее. Я вернулся, ее все не было. Наконецъ, наш[ли] въ 7-мъ часу. Она пришла и неподвиж[но] сидела одетая, ничего не ела. И сейчасъ вечеромъ объяснялась не хорошо. Совсемъ ночью трогательно прощалась, признавала, что мучаетъ меня и обещала не мучить. Что то будетъ?

17 Окт. Всталъ въ 8, ходилъ по Чепыжу. Оч[ень] слабъ. Хорошо думалъ о смерти и написалъ объ этомъ Ч[ерткову]. С[офья] А[ндреевна] пришла и все также мягко, добро обходилась со мной. Но оч[ень] возбуждена и много говоритъ. Ничего не делалъ, кроме писемъ. Не могу работа[ть], писать, но слава Б[огу], могу работать надъ собой. Все подвигаюсь. Читалъ Шри Шанкара. Не то. Читалъ Сашинъ дневникъ. Хоро[шо,] просто, правдиво. Былъ Перперъ и Без. изъ Ташкента. Я говорилъ съ Перпе[ромъ] дурно, напрасно горячился. Ложусь спать — слабъ. Близкой смерти не противлюсь.

18 Окт. Все слабъ. Да и дурная погода. Слава Б[огу] безъ желанiя чувствую хорошую Мало гулялъ. Тяжелое впечатленiе просителей двухъ — не умею обойтись съ ними. Грубаго ничего не делаю, но чувствую, что виноватъ и тяжело. И по деломъ. Ходилъ по саду. Мало думалъ. Спалъ и всталъ оч[ень] слабый. Читалъ Дост[оевскаго] и удивлялся на его неряшливость, искусственность, выдуманность и читалъ Никол[аева] «Понят[iе] о Боге». Оч[ень], очень] хороши первыя 3 гл[авы] 1-й части. Сейчасъ готовлюсь къ пост[ели]. Не обедалъ и оч[ень] хорошо.

19 Окт. Ночью пришла С[офья] А[ндреевна]: «Опять противъ меня заговоръ». — «Что такое, какой заговоръ?» — «Дневникъ отданъ Ч[ерткову]. Его нетъ». — «Онъ у Саши». Оч[ень] б[ыло] тяжело, долго не могъ заснуть, п[отому] ч[то] не могъ подавить недоброе чувств[о]. Болитъ печень. Прiехала Молоствова. Ходилъ по елочкамъ, на[си]лу двигаюсь. Записать:

1) Представление мiра вещественнаго во времени и пространстве не имеетъ въ себе ничего действительно существующаго (реальнаго), а есть только наше представленiе. Это такъ, п[отому] ч[то] представленiе это само по себе внутренне противоречиво. Вещество не можетъ быть понимаемо иначе, какъ въ ограниченныхъ пределахъ пространства, а между темъ пространство[330] безконечно, т. е. безъ пределовъ. Всякая вещь, чтобы быть вещью должна быть чемъ нибудь ограничена, ограничена другой вещью: Земля воздухомъ,[331] частицы воздуха газами, газъ тончайшими газами. А те? ....

значенiя. Жизнь микроорганизма менее продолжительна, чемъ жизнь человека, а жизнь человека — чемъ жизнь планеты, а жизнь планеты? Такъ что все меры продолжительности имеютъ только относительное значенiе, сами же по себе суть только ^х/_∞,[332] и потому все равны между собой, какой бы ни былъ х.

2) Жить передъ Богомъ, не значитъ жить передъ какимъ то Б[огомъ] на небе, а значитъ, вызвать въ себе Б[ога] и жить передъ нимъ.

3) Солдатство вызываетъ потребность патрiотиз[ма], оправдывающаго подлости солдатства. Патрiотизмъ вызываетъ потребность солдатства, поддерживающаго патрiотизмъ.[333]

сознаешь Его и[334] въ Немъ самомъ.

[335]— Опять ничего не делалъ, кроме писемъ. Здоровье худо. Близка перемена. Хорошо бы прожить последокъ получше. С[офья] А[ндреевна] говорила, что жалеетъ вчерашнее. Я кое что высказалъ, особенно про то, что, если есть ненависть хоть къ одному человеку, то не можетъ быть истинной любви. Разговоръ съ Молоств[овой], скорее слушанiе ее. Дочиталъ, пробегалъ 1-й томъ Карамазовыхъ. Много есть хорошаго, но такъ нескладно. Велик[iй] инквизит[оръ] и прощанiе Засима. Ложусь. 12.

20 Е. б. ж.

[20 октября.] Живъ, и даже несколько лучше. Но всетаки ничего серьезно не работалъ. Поправлялъ о Соцiал[изме]. Тяжелое впечатле[нiе] отъ просителей. Ездилъ далеко съ Душ[аномъ]. Прiех[алъ] Мих[аилъ] Новиковъ. Много говорилъ съ нимъ. Серьезно умный мужикъ. Пришелъ еще Перевоз[никовъ] и Титовъ сынъ, революцiонеръ. Утромъ простился съ Молоств[овой]. Все спокойно.

Ходилъ не думая. Дома много писемъ, отвечалъ. Попробовалъ продолжать О Соц[iализме] и решилъ бросить. Дурно начато, да и не нужно. Будутъ только повторенiя. Потомъ пришли Ясенскiе «лобовые». Говорилъ съ ними. Слишкомъ мы далеки: не понимаемъ другъ друга. Ходилъ по саду. Обедъ. Вечеромъ прiехалъ Дунаевъ. Много говоритъ. Усталъ. Одиночества мучительно хочется. Что то было записать, забылъ. Въ такомъ состоянiи, какъ теперь, хорошо и оч[ень] хорошо то, ч[то] чувствуешь презренiе къ себе. Съ С[офьей] А[ндреевной] хорош[о].

22 Ок. Все ничего не работаю. Дунаевъ добрый, горячiй, естественно притворный. Отъ Ч[ерткова] письмо хорошее. Не ездилъ, а ходилъ. Говорилъ съ отходниками. Ничего не записалъ. Въ письме Досеву много правды, но не вся. Есть и слабость. Даже для писанiя Дневника нетъ охоты. Николае[ва] книга прекрасная.

23 Ок. — это печень. Да, надо, чтобы и печень не только слушалась, но служила. Je m’entends.[336] Записать.

1) Я потерялъ память всего, почти всего прошедшаго, всехъ моихъ писанiй, всего того, что привело меня къ тому сознанiю, въ какомъ живу теперь. Никогда думать не могъ прежде о томъ состоянiи, ежеминутнаго памятованiя своего духовнаго «я» и его требованiй, въ к[отор]омъ живу теперь почти всегда[337]. И это состоянiе я испытываю безъ усилiй. Оно становится привычнымъ. Сейчасъ после гулянья зашелъ къ Семену поговорить объ его здоровьи и б[ылъ] доволенъ собой, какъ медный грошъ и потомъ, пройдя мимо Алексея, на его здоровканьи почти не ответилъ. И сейчасъ же заметилъ и осудилъ себя. Вотъ это то радостно. И этого не могло бы быть, если бы я жилъ въ прошедшемъ, хотя бы сознавалъ, помнилъ прошедшее. Не могъ бы я такъ, какъ теперь жить большей частью безвременной жизнью въ настоящемъ, какъ живу теперь. Какъ же не радоваться потере памяти? Все, что я въ прошедшемъ выработалъ (хотя бы моя внутренняя работа въ писанiяхъ) всемъ этимъ я живу, пользуюсь, но самую работу — не помню. Удивительно. А между темъ думаю, что эта радостная перемена у всехъ стариковъ: жизнь вся сосредотачивается въ настоящемъ. Какъ хорошо!

Прiехалъ милый Булгаковъ. Читалъ рефер[атъ], и тщеславiе уже ковыряетъ его. — Письмо доброе отъ Священника, отвечалъ ему. Немного подвинулся въ статье о соцiализме, зa к[отор]ую опять взялся. Ездилъ верхомъ. Весь вечеръ читалъ копеечныя книжечки, разбирая ихъ по сортамъ. Написалъ утромъ Гале письмецо. Отъ Гусева письмо его о Достоевск[омъ], какъ разъ тоже, что я чувствую.

24 Ок. Нынче получилъ два письма: одно о статье Мережк[овскаго], обличающемъ меня, другое отъ Немца за границей, тоже обличающее. И мне было больно. Сейчасъ же по думалъ съ недоуменiемъ: зачемъ нужно, чтобъ людей бранили, осуждали за ихъ добрыя стремленiя? И сейчасъ же понялъ, какъ это не то, ч[то] оправдывается, но какъ это неизбежно, необходимо и благодетельно. Какъ бы вознесся, возгордился человекъ, если бы этого не было, какъ бы незаметно удовлетворенiе мненiю людскому подменило бы для него исполненiе дела своей души. Какъ сразу освобождаетъ такая ненависть и презренiе людей — незаслуженныя, отъ работы о людскомъ мненiи и переноситъ на одну единственную, незыблемую основу жизни: исполненiе[338] воли своей совести, она же и воля Бога.

объискался. Началъ делать несвойственную годамъ гимнастику и повалилъ на себя шкапъ. То то дурень. Чувствую себя слабымъ. Но помню себя, и за то спасибо. Немного занялся соцiализмомъ. Гастевъ оч[ень] хорошо разсказывалъ о Сютаеве и казаке. Необходимо для народа руководитель въ религiозн[ой] области и начальникъ въ мiрской.

1) Очень живо представилъ себе равсказъ о Священнике, обращающемъ свободнаго религiознаго челове[ка], и какъ обратитель самъ обращается. Хорошiй сюжетъ. Ездилъ съ Булг[аковымъ]. Вечеръ тяжело.

25 Окт. въ школу съ Альмед[ингенъ] и потомъ съ Душаномъ далеко. Вечеромъ читалъ Montaign’a. Прiехалъ Сережа. Онъ мне прiятенъ. С[офья] А[ндреевна] все также тревожна.

26 Ок. Виделъ сонъ. Грушенька, романъ, будто бы,[340] Ник. Ник. Страхова. Чудный сюжетъ. Написалъ письмо Ч[ерткову]. Записалъ дл[я] О соц[iализме]. Написалъ Чуковско[му] О смертн[ой] казни. Ездилъ съ Д[ушаномъ] къ М[арье] А[лександровне]. Прiехалъ Андрей. Мне оч[ень] тяжело въ этомъ доме сумашедшихъ. Ложусь.

27 Ок. Всталъ оч[ень] рано. Всю ночь виделъ дурные сны. Хорошо ходилъ. Дома письма. Немного работалъ надъ письмомъ къ N. и О С[оцiализме], но нетъ умственной энергiи. Ездилъ съ Душаномъ. Обедъ. Чтенiе Сютаева. Прекрасное письмо хохла къ Ч[ерткову]. Поправлялъ Чуковскому. Записать нечего. Плохо кажется, а въ сущности хорошо. Тяжесть отношенiй все увеличивается.[341]

[Оптина пустынь.] Легъ въ половине 12. Спалъ до 3-го часа. Проснулся и опять, какъ прежнiя ночи, услыхалъ отворянiе дверей и шаги. Въ прежнiя ночи я не смотрелъ на свою дверь, нынче взглянулъ и вижу въ щеляхъ яркiй светъ въ кабинете и шуршанiе. Это С[офья] А[ндреевна] что то разъискива[етъ], вероятно читаетъ. Накануне она просила, требовала, чтобъ я не запиралъ дверей. Ея обе двери отворены, такъ что малейш[ее] мое движенiе слышно ей. И днемъ и ночью все мои движенья, слова должны быть известны ей и быть подъ ея контролемъ. Опять шаги[342] осторожно отпиранiе двери и она проходитъ. Не знаю отъ чего, это вызвало во мне неудержимое отвращенiе, возмущенiе. Хотелъ заснуть, не могу, поворочался около часа, зажегъ свечу и селъ. Отворяетъ дверь и входитъ С[офья] А[ндреевна], спрашивая «о здоровье» и удивляясь на светъ у меня, к[оторый] она видитъ у меня. Отвращенiе и возмущенiе растетъ, задыхаюсь, считаю пульсъ: 97. Не могу лежать и вдругъ принимаю окончательное решенiе уехать. Пишу ей письмо, начинаю укладывать самое нужное, только бы уехать. Бужу Душана, потомъ Сашу, они помогаютъ мне укладываться. Я дрожу при мысли, что она услышитъ, выйдетъ — сцена, истерика, и ужъ впредь безъ сцены не уехать. Въ 6-мъ часу все кое какъ уложено; я иду на конюшню велеть закладывать; Душ[анъ], С[аша], В[аря] доканчива[ютъ] укладку. Ночь — глазъ выколи, сбиваюсь съ дорожки къ флигелю, попадаю въ чащу, накалываясь, стукаюсь объ деревья, падаю, теряю шапку, не нахожу, насилу выбираюсь,[343] иду[344] домой,[345] беру шапку и съ фонарикомъ добираюсь до конюшни, велю закладывать. Приходятъ С[аша], Д[ушанъ], В[аря]. Я дрожу, ожидая погони. Но вотъ уезжаемъ. Въ Щекине ждемъ часъ, и я всякую минуту жду ея появления. Но вотъ сидимъ въ вагоне, трогаемся, и страхъ проходитъ, и поднимается жалость къ ней,[346] но не сомненiе, сделалъ ли то, что должно. Можетъ быть ошибаюсь, оправдывая себя, но кажется, что я спасалъ себя, не Л[ьва] Н[иколаевича], а спасалъ то, что иногда и хоть чуть чуть есть во мне. Доехали до Оптиной. Я здоро[въ], хотя[347] не спалъ и почти не елъ. Путешест[вiе] отъ Горбачева въ 3-мъ, набитомъ рабочимъ народомъ, вагоне оч[ень] поучительно и хоро[шо], хотя я и слабо воспринималъ. Теперь 8 часовъ, мы въ Оптиной.

29 Окт. [Оптина пустынь — Шамардино]. за ней и вытащили ее. Прiехалъ Андрей. Они догадались[348] где я, и С[офья] А[ндреевна] просила А[ндрея] во что бы то ни стало найти меня. И я теперь, вечеръ 29, ожидаю прiезда А[ндрея]. Письмо отъ Саши. Она советуетъ не унывать. Выписала психiатра и ждетъ прiезда Сер[ежи] и Тани. Мне очень тяжело было весь день, да и физически слабъ. Гулялъ, вчера дописалъ заметку въ Речь о смерт[ной] Казни. Поехалъ въ Шамардино. Самое утешительное, радостное впечатленiе отъ Машеньки, несмотря на ея разсказъ о «враге», и милой Лизаньки. Обе понимаютъ мое положенiе и сочувствуютъ ему. Дорогой ехалъ и все думалъ о выходе изъ моего и ея положенiя и не могъ придумать никаког[о], a ведь онъ будетъ, хочешь не хочешь, а будетъ и не тотъ, к[отор]ый предвидишь. Да, думать только о томъ, чтобы не согрешить. А будетъ, что будетъ. Это не мое дело. Досталъ у Маш[еньки] Кр[угъ] Чт[енiя] и какъ разъ, читая 28, б[ылъ] пораженъ прямо ответомъ на мое положенiе: Испытанiе нужно мне, благотворное мне. Сейчасъ ложусь. Помоги, Г[оспо]ди. Хорошее письмо отъ Ч[ерткова].

30 Ок. Е. б. ж.

[30 октября. Шамардино.] Живъ, но не совсемъ. Оч[ень] слабъ, сонливъ, а это дурной признакъ.

Читалъ Новоселовскую философскую библiотеку. Оч[ень] интересно: о Соцiализме. Моя статья о Соцiал[изме] пропала. Жалко. Нетъ, не жалко. Прiехала Саша. Я оч[ень] обрадовался. Но и тяжело. Письма отъ сыновей. Пись[мо] отъ Сергея хорошее, деловитое, короткое[349] и доброе. Ходилъ утромъ нанимать хату въ Шамарди[не]. Оч[ень] усталъ. Написалъ письм[о] С[офье] А[ндреевне].

[Астапово.] Все тамъ въ Шарапове.[350] <Ша> Саша и за[без]покоились что насъ догонятъ, и мы поехали. Въ Козельске Саша догнала, сели поехали. Ехали хорошо, но въ 5-мъ часу стало знобить, потомъ 40 град[усовъ] температуры, остановились въ Астапове. Любезный начальн[икъ] станцiи далъ прекрасн[ыя] две [комнаты].

[351][3 ноября. Астапово.<3-го Т[аня]>. Въ ночь прiехалъ Сережа, оч[ень] тронулъ меня. Нынче, 3-го Никит[инъ], Таня, потомъ Голденв[ейзеръ] и Ив[анъ] Ив[ановичъ]. Вотъ и планъ мой. Fais ce que doit, adv[352]......

И все на благо и другимъ, и главное, мне