Дневник 1910 г. Примечания.
Страница 5

30 мая, стр. 59.

770. 59^13—14[ецким] — Когда в Ясной поляне 23 мая 1910 г. была получена телеграмма от Трубецкого (см. прим. 764), в которой он спрашивал, можно ли приехать, Толстой говорил про него: «Он очень интересный и оригинальный человек». Его Софья Андреевна спросила: — Вы читали «Войну и мир»? Он ответил: — «М'ai jamais rien lu». [«Никогда ничего не читаю»]. — Лев Николаевич рассмеялся и встал». (А. Б. Гольденвейзер, 2, стр. 20.)

Далее, в записи от 30 мая на стр. 32 А. Б. Гольденвейзер рассказывает: „Трубецкой за чаем сел с альбомом и рисовал набросок Льва Николаевича карандашом. К концу чая рисунок был готов. Лев Николаевич восхищался его мастерством и сказал ему: «C’est admirable». [«Удивительно!»] Жена Трубецкого попросила Льва Николаевича подписать рисунок. Лев Николаевич написав: «Léon Tolstoy, 12 juin 1910» и сказал: «Во всем свете теперь двенадцатое июня, только у нас, варваров, май». Лев Николаевич сказал мне о Трубецком: «Это удивительный человек! Я с ним верхом ездил и разговаривал. Он ничего никогда не читал и ничему ни у кого не учился. Оттого у него свежая голова и свои мысли. И, ведь серьезно, если выбирать между тем, чтобы читать что попало, без разбору или ничего не читать, то, разумеется, в тысячу paз лучше ничего не читать. Он и скульптуре никогда не учился, а когда его пригласили учить в Московское училище живописи и ваяния, то от него все ученики разбежались, кроме четырех — правда, самых даровитых»“.

771. 59¹⁵— Лариса Дмитриевна Николаева, рожд. Нечаева (р. 1875 г.), жена С. Д. Николаева (см. прим. 30), летом проживала с семьей на деревне Ясная поляна. Д. П. Маковицкий в своих записках от 30 мая передает содержание этого разговора: «Лев Николаевич зa чаем говорил с Ларисой Дмитриевной о целомудрии и браке, что надо не бежать от соблазна, a развивать внутреннее сопротивление, оно полезно и самому и тем, с которыми живешь. Николаева заметила, что следует и внешние обстоятельства устраивать так, чтобы они не давали повода к соблазну, например, избегать общества развратных мужчин, Лев Николаевич опять говорил, что надо не бежать от соблазна, а внутренно сопротивляться ему. Человек тот, который в развращенном браке достигает полугодового воздержания выше, чем женатый отшельник, который двадцать лет воздерживался». А. Б. Гольденвейзер по поводу разговора с Л. Д. Николаевой, о возможности для супругов разойтись в целях воздержания, приводит следующие слова Толстого: «Уж никак не разойтись. Не говоря уже о том, — когда есть дети, тогда уже разойтись невозможно, но и без детей. Я всегда это говорю, меня постоянно спрашивают и письма я получаю, Молодые люди хотят все бросить и итти в толстовскую колонию. Во-первых, и колоний таких нет, а если бы и были, то во всяком случае там будут условия для нравственного совершенствования гораздо менее благоприятные... Христианское учение тем отличается от других учений, что в нем нет заповедей, как в других учениях, а есть идеалы. А идеал недостижим и в постоянном приближении к нему смысл жизни; а изменять внешние условия, ставить себя искусственно в положение, в котором падение невозможно — величайшая ошибка... Дело не в единичном материальном факте падения, а всё дело в той внутренней нравственной работе над собой, которая происходит в человеке. Живя в семье, с которой трудные отношения, человек не должен стремиться уйти оттуда. Если он уйдет, он лишит себя материала для нравственной работы. А если он останется и постарается установить любовные отношения, то он не только сам сделает шаг вперед, но несомненно невольно поможет и другим, окажет на них доброе влияние». («Вблизи Толстого», 2, стр. 33.)

772. 55¹⁹. много просителей. — 31 мая 1910 г. у Толстого были три выбранные миром крестьянина из дер. Горюшино Тульского уезда, с просьбой, чтобы он помог им в земельном деле в связи с выделением из общины на отруба по закону 9 ноября 1906 г. См. прим. 346. Толстой дал им два письма: к присяжному поверенному Б. О. Гольденблату и к своему внучатному племяннику Михаилу Леонидовичу Оболенскому (р. 22 июля 1877 г.), в то время служившему непременным членом Тульской уездной землеустроительной комиссии. В письме к М. Л. Оболенскому Толстой писал: «Милый Миша, не трогай ты горюшинских крестьян. Пусть они устраиваются, как хотят. Хотят они итти на отруба, пусть разверстываются. Хотят они оставаться в общине, пусть остаются. Это их дело». Письмо публикуется по тексту, приведенному по памяти агрономом Д. Н. Волковым в брошюре: Б. Нечаев, «Ясная Поляна и Рвы». Пгр. 1914, стр. 12. Письма к Б. О. Гольденблату не сохранилось.

773. 59²¹. пьесы и предисловия. — «От ней все качества» и предисловия к «Пути жизни».

774. 59²². Ге, — Николай Николаевич Ге младший. См. прим. 760.

775. 59²² [ович]. — Софья Александровна Стахович была в Ясной поляне 20 мая и 1 июня 1910 г.

776. 59²³. Димочка...— В. В. Чертков. См. прим. 6.

777. 59²⁴. — Повидимому, Толстой поправлял «От ней все качества» и Предисловие к «Пути жизни».

778. 59^28—30. Читал Чернышевского..... думающих не так, как он. — Николай Гаврилович Чернышевский (1828—1889) — писатель и публицист, проведший много лет на каторге. См. Дневник 1896 г., т. 53. Толстой 25 апреля читал в «Русском богатстве» (1910, 4, стр. 92—125) статью Н. С. Русанова «Чернышевский в Сибири. (По неизданным письмам и семейному архиву.)» В. Ф. Булгаков в своем Дневнике на стр. 169 в записи от 25 апреля приводит следующие слова Толстого о Чернышевском: ,,«Я его не большой сторонник... Но вот его прекрасные письма о науке». — И он дал мне, — рассказывает Булгаков, — прочесть их и попросил выписать, чтобы потом воспользоваться ими при случае“.

«наука не в школах. В школах — чопорное тупоумие невежд. Характер школьного преподавания — сухое, тупоумное педантство», высказанные им в письмах к сыну А. Н. Чернышевскому от 8 марта 1887 г. и к жене О. С. Чернышевской от 30 августа 1887 г., — Толстой включил в восемнадцатый выпуск «Пути жизни: «Ложная наука» гл. VIII, 4. (См. т. 45.) 1 июня Толстой читал и продолжение вышеупомянутой статьи Н. С. Русанова в майском номере «Русского богатства». А. Б. Гольденвейзер в записи от 26 июня (стр. 71) приводит слова Толстого: «Я читаю продолжение записок Чернышевского... Это очень интересно. У него много очень хороших, высоких в нравственном отношении мыслей: о войне, о половом вопросе, или мысль о том, что всё нравственное разумно, а разумное нравственно и т. д. Но очень неприятна эта самоуверенность. Он говорит о Шопенгауере, о Канте, как будто это всё дураки, один он, Чернышевский, умен. Извинительно только то, что он писал это для своего сына, не предполагая печатать, значит не вполне строго продумав».

—60.

779. 59³⁴—60². — Запись относится к работе над Предисловием к «Пути жизни» и пьесой «От ней все качества».

780. 60^—4. Ездил верхом с Тр[убецким — Приводим выдержку из записи А. Б. Гольденвейзера, 2, стр. 36: «Варвара Михайловна Феокритова рассказывала мне, что Трубецкой заговорил Льва Николаевича. Лев Николаевич любит молча ездить верхом. Он думает при этом или просто отдыхает. Когда с ним едет кто-нибудь, знающий это, то едет позади и только изредка заговаривает, а Трубецкой едет рядом, заезжает вперед и говорит без умолку». О П. П. Трубецком см. прим. 764, 770 и 796.

781. 60^7—8. à l’anglaise и tout le tremblement. — 2 июня приезжала из имения Татево близ Тулы, помещица Лидия Алексеевна Иванова. Повидимому, она рассказывала про удобства нефтяного двигателя для сельскохозяйственных работ, который находился в ее имении. О посещении Л. А. Ивановой см. Дневник В. Ф. Булгакова, стр. 220 и записи А. Б. Гольденвейзера, 2, стр. 35—36.

782. 60⁹. обе вещи. — Предисловие к «Пути жизни» и пьесу «От ней все качества».

783. 60^12—20. — Ср. мысли, перечисленные в прим. 462.

784. 60²¹. Ездил с Душаном. — Приводим описание этой поездки верхом по запискам Д. П. Маковицкого: «Лев Николаевич предпочел ехать со мной, не с Трубецким, как в последние три-четыре дня. Проехали крест на крест Засеку около жел. -дор. станции, к «Рвам» и забрели в дремучий лес с папортником — лошади по брюхо. Спускались по ужасно крутым и глубоким оврагам, отсюда должны были вернуться обратно, так как не сумели заставить лошадей перепрыгнуть. Лев Николаевич восхищался природой, то и дело хвалил день, красоту леса, собирал цветы, нагибаясь с лошади и заезжая за ними в стороны, и очень часто заговаривал со мной. Я ехал на Дэлире... Дэлир шел трусцой за Кривым, на котором ехал Лев Николаевич... Проехали верст 18—20. Лев Николаевич привез цветы домой и поставил себе в кабинет. Он очень любит цветы, почти каждый день собирает их и приносит домой. Имеет по два, по три букета на разных столах».

785. 60²¹. — с С. Д. Николаевым (см. прим. 30). Содержание этого разговора осталось незаписанным.

786. 60²⁵— Письмо к крестьянину Самарской губ. Николаю Степановичу Чернову от 4 июня 1910 г. т. 82. Приводим его полностью.

«Писательство в наше время сделалось какой-то эпидемией, я получаю ежедневно от 2-х до 3-х писем, как ваше, стало быть до 1000 писем в год. Быть кузнецом, работая даже 17 часов в день, всё-таки без всякого сравнения не только почтеннее, но и нужнее, чем писать сочинения, никому ненужные, каковые выходят ежедневно тысячами и к каковым я причисляю и свои. Нужно я считаю одно: жить доброй жизнью, т. е. не переставая совершенствоваться в любви к людям, а этого достигнуть можно гораздо легче в кузнечной, чем в писательской профессии. А что личное совершенствование есть не только главное, но единственное дело жизни всякого человека, явно из следующего соображения: люди, и я в том числе, страдают от того, что живут дурно, так и совершенно справедливо говорят люди. Но если это так, то очевидно, что жизнь людей может улучшиться только тогда, когда люди перестанут жить дурно, будут жить хорошо. Всех людей заставить жить хорошо не может ни один человек, себя же каждый вполне может заставить жить хорошо, а не дурно. И потому единственно, что может сделать всякий разумный человек для улучшения жизни людей, хотя бы и в самой малой степени — это то, чтобы самому перестать жить дурно и начать жить как можно лучше. Выбор такой деятельности имеет то преимущество перед всеми другими, что во-1-х, приближение к такой деятельности всегда во всех условиях: кузнеца, писателя, царя, доступно и возможно для всякого человека, и во-2-х, выгода такой деятельности перед всеми другими еще и в том, что деятельность эта, доставляя неперестающую радость тому, кто посвятит себя ей, не может не вызывать подражания. Если же, хотя бы и не все, но многие люди избрали эту деятельность, то достигнута была бы и главная цель — улучшение жизни всех людей. Советую вам не заниматься писательством. Для того же, чтобы вам яснее был мой взгляд на ученую, умственную деятельность, посылаю вам книги «На каждый день», в которых на 19 и 20 числа найдете мысли, касающиеся отчасти этого дела. 4-го Июня 10 г. Ясная поляна». См. т. 82.

787. 60^—26. — «От ней все качества» и Предисловием к «Пути жизни».

788. 60²⁷. десяток баб, — Вероятно просительницы.

789. 60^—32. Вернулся и застал черкеса, приведшего Прокофия. Ужасно стало тяжело, прямо думал уйти. — С. А. Толстая, как хозяйка Ясной поляны, с 1908 г. содержала объездчика-черкеса, полное имя которого было Мехамед-бек Месерамхам-Оглы, сокращенно его называли Ахметом, родом из Дербента, который должен был охранять яснополянские владения. По ее распоряжению черкес наблюдал, чтобы крестьяне не ходили через господские луга и леса. В своем «Ежедневнике» С. А. Толстая 4 июня пишет: «Льва Николаевича расстроило, что черкес привез Прокофия, укравшего слегу».

— крестьянин, ученик Толстого, см. прим. 409.

всех трудящихся, были источником постоянных страданий и поводом для столкновений с женою. См. записи в Дневнике: от 22 мая, 5,6, 7 июня и прим. 720, 763, 790, 795, 798, 806 и 812.

—62.

790. 61^—7. Пришла милая, милая Таничка..... могу радоваться этим. — Повидимому разговор с Т. Л. Сухотиной шел о стремлении Толстого уйти, чтобы порвать с мучительной для него яснополянской жизнью, чему ярким примером явился случай с черкесом, приведшим Прокофия. Но как показывает данная запись, поговорив о дочерью, Толстой справился с намерением уйти и радовался своему сознанию: возможности терпеть дальше, не изменяя внешних условий своей жизни. См. прим. 789.

ГТМ (Архив С. А. Толстой):

«14 Июня 1910 г. Кочеты».

«Милая маменька, приехавши из Ясной и долго не получая оттуда писем, у меня сердце не было покойно и я всё думала, что наверное у вас не вполне благополучно в смысле общего мира и спокойствия. Уехавши от вас, у меня всё в ушах звучали ваши слова, что у вас так нервы расстроены, так вам тяжело, суетно и не по старым силам много работы. Это совершенно верно, и в ваши года очень часто люди уже живут на покое, давая свои заботы только на то, чтобы устроить домашнюю жизнь своим близким и занимаясь каким-нибудь любимым тихим занятием. А, главное, окружая всех лаской, спокойной заботой о мелочах жизни. Всё это вам свойственно, и я так хорошо себе представляю, как вы могли бы быть радостью и украшением жизни для папа, Саши и всех окружающих вас. И сами наслаждались бы жизнью. Ведь совершенно искренно говоря, — я считаю, что в вас настолько мало эгоизма, что для вас может быть радостью доставлять удовольствие другим. Даже те удовольствия, которые вы прежде любили себе доставлять: музыка, платья и др. — теперь почти совершенно отпали от вас. После этого невольно напрашивается вопрос: и для чего вы несете эту каторжную жизнь, которая заставляет вас говорить, что вы «запряженная кляча, по которой стегают со всех сторон, чтоб везла, а везти уж нет прежних сил». Папа не переставая от этого страдает, и вы не закрывайте себе на это глаза. Вы говорите, что он очень доволен и что он требует и лошадь, и Илью Васильевича, и Душана. Спросите у него хоть раз в жизни — чтò ему дороже: все внешние блага жизни — или то, чтобы вы приблизились к нему душой и не заставляли бы его страдать видом разных насилий, ни на что и никому не нужных? Напрасно вы приписываете кишкам, печени и вообще внешним причинам его страдания. Ему, приближаясь к смерти, всё тяжелее и тяжелее жить в тех условиях, где из-за сука, взятого без спроса, незнакомый, дикий молодой черкес ловит старого знакомого папа и любимого им мужика. А, главное, пaпà, любя вас, страдает от того, что вы можете делать такие дела и допускать их у него на глазах. Вы страдаете, когда ему еда плоха, стараетесь его избавить от скучных и трудных посетителей, шьете ему блузы, — одним словом окружаете его материальную жизнь всевозможной заботой, а то, что ему дороже всего — как-то вами упускается из вида. Как он был бы тронут и как он воздал бы это вам сторицей, если бы вы так же заботливо относились к его внутренней жизни. — Мне представляется, что вместо теперешнего страдания, ваша жизнь могла бы быть такой идиллией, что вы оба радовались бы на нее. Как устроить вашу внешнюю жизнь — вы сами могли бы решить. А для того, чтобы вам в этом помочь, вы могли бы спросить совета (по-моему главным образом у папа), а если не у него, так у людей, которые вас любят и которым вы верите, например, у моего мужа, у брата Сережи и т. п. Миша [М. С. Сухотин] ведь тоже ахает на ваше хозяйствование и, конечно, посоветовал бы вам его бросить. Он на-днях говорил, что ему так ясно, что следовало бы вам сделать. Но чтò — я его не спросила. Прощайте, маменька. Пишу ночью. Поэтому боюсь, что с не достаточно ясной головой. Написала сейчас и Саше. Пишите мне. У меня так за вас сердце болит, что я готова опять приехать, как только Миша вернется. Ваша Таня». См. далее прим. 812 и 831.

791. 61^—8«Толстовка». — Ольга Константиновна Клодт (р. 1856 г.) — единомышленница Толстого, тетка финского писателя А. А. Ернефельта (см. прим. 418), учительница рисования. Жила в Финляндки и Петербурге. Кроме того, занималась обучением грамоте крестьянских детей. Лето 1910 г. проводила в Телятинках. В настоящее время живет близ Ленинграда. См. Дневник В. Д. Булгакова, стр. 222.

792. 61^—18. 2) В детскую мудрость..... научила покаяться. — Эта запись относится к сюжету рассказа Толстого «Нечаянно», который сначала он имел намерение поместить в «Детскую мудрость», но вскоре, именно 20 июня (см. прим. 874), находясь у В. Г. Черткова в Отрадном, написал как самостоятельный рассказ. «Нечаянно» впервые опубликовано в петербургской газете «Речь» 1911, № 87 от 30 марта. См. т. 38. «Детская мудрость». См. т. 37.

793. 61^—25. 3) Да, надо учиться любить,..... и думать о нем недоброе. — О любви к людям. Ср. записи, перечисленные в прим. 47.

794. 61²⁶[ки]. — Параша яснополянская «дурочка», по прозванию «Кыня», полное ее имя Прасковья Тимофеевна Лохмачева (1867—1915[?]). Часто приходила на усадьбу Толстых.

Приводим «историю Параши дурочки» по записи В. Ф. Булгакова в Дневнике (стр. 224): „Лев Николаевич рассказывает Семенову: Она девушка. Но с ней однажды случился грех: она забрюхатела. И это Таня рассказывала о ней, очень трогательно, как она доставала белый хлеб, и когда ее спрашивали куда? — «А малого-то!» И про малого: «Ишь, кобель, ворочается!..» Но, к сожалению, не умела родить. И была девочка, а не малый. Когда ей говорили, что «чтò же ты, Параша, еще не родишь?» Она отвечала, что, «как кто теперь полезет, так она его в морду!» — «Чудесно!» — заливался смехом Лев Николаевич. — «Вот кабы все женщины так!»“ см. также: С. Т. Семенов, «Воспоминания о Льве Николаевиче Толстом», стр. 138; А. Б. Гольденвейзер, «Вблизи Толстого», 2, стр. 72 и прим.

795. 61^—33 за обедом сказал о том, что хочется умереть. И точно оч[[ся] и не могу удержаться от этого желания. — О душевном состоянии Толстого в эти последние дни, вызванным обострившимися разногласиями с С. А. Толстой по поводу мучительных для него барских условий яснополянской жизни и закончившимся припадком в ночь с 7 на 8 июня, — см. прим. 790 и 812: переписка А. Л. Толстой с Т. Л. Сухотиной.

—41) по поводу слов Толстого о том, что хочется умереть, передает: „За обедом жена Сергея Львовича, Мария Николаевна, рассказывала про своего дядю гр. Олсуфьева [гр. Александр Васильевич Олсуфьев (1843—1907) — генерал-адъютант, приближенный Александра III. См. Дневник 1884 г., т. 49], что когда он хворал, кажется перед смертью, то он вcё говорил, что рад, что ему очень любопытно ò будет после смерти. Лев Николаевич заинтересовался этим, но сказал опять: «Мне всегда кажется бессмысленным этот вопрос о том, чтò будет после »“.

796. 62². Ездил верхом и для Труб[ецкого] — Об этой поездке верхом Д. П. Маковицкий в своих Записках 5 июня пишет: «Лев Николаевич ездил со мной по Засеке и между шоссе, по Мурыгинским кустам, по части Засеки между шоссе, большаком, ведущим на Козловку, Козловским прудом и железной дорогой, где, как Лев Николаевич говорит, лоси водятся. Сюда Лев Николаевич изредка заезжает. Недалеко от железной дороги спускались в глубокий овраг и выезжали из него вскачь. Отвес был до того крут, что я цеплялся за деревья, помогая лошади взбираться... Потом ехали полотном железной дороги больше, чем версту. На счастье поезд не проходил, а то с высокой насыпи некуда было бы своротить».

П. П. Трубецкой лепил Толстого верхом, на сибирском буланом иноходце «Кривом». Д. П. Маковицкий в своей записи от 3 июня сообщает, — что Трубецкой настаивал, чтобы Толстой позировал именно на «Кривом», а не на «Дэлире», находя его более характерным. Прежде чем начать лепить Толстого, Трубецкой в несколько минут вылепил лошадь «и сделал это так удачно, что можно было сразу узнать Кривого». 5 июня Д. П. Маковицкий пишет: «Лев Николаевич, как обыкновенно, позировал Трубецкому перед отъездом на прогулку и когда возвращался: верхом, по 10 минут и после обеда, сидя в кресле». С. Т. Семенов в своих «Воспоминаниях о Льве Николаевиче Толстом» (стр. 134) так описывает работу Трубецкого: ,,Лошадь стоит спокойно, а Лев Николаевич просто, далеко не как кавалерист, сидит на ней, слегка повернув направо голову и засунув правую руку за пояс; на лице его легкая улыбка. Голова и спина схвачены удивительно. «Это Толстой, не правда ли?» — спрашивает князь, и на лице его мелькнула улыбка довольства. — Да, это Толстой, и Толстой, как живой, хотя фигура далеко не отделана. — Показалось немножко длинно туловище. Трубецкой сейчас же принял во внимание это замечание, принес проволоки, срезал туловище, укоротил его и опять посадил на лошадь, и все время до завтрака ходил вокруг своей работы, поправляя и отделывая; время от времени он останавливался и, как бы поощряя себя, говорил: «Это Толстой»“. О П. П. Трубецком см. прим. 764, 770, 780.

797. 62⁴. «Заказ». — Лес, начинающийся от усадьбы «Ясная поляна». На высоком берегу оврага в «Заказе» — то место, где Толстой в детстве играл с братьями в «Муравейные братья»; детьми была зарыта «Зеленая палочка», которая должна сделать всех людей счастливыми, и там он позднее завещал похоронить себя (см. Дневник 1908, т. 56), что и было исполнено.

798. 62^—5. Встретил малого, спрашивает, можно ли ходить, а то черкес бьет. И так тяжело стало. — См. прим. 789, 790, 795, 806 и 812.

799. 62⁷. на[д] — Предисловие к «Пути жизни».

800. 62⁷. «От ней все качества».

801. 62⁸[ерткова] — Судя по сохранившимся материалам, Толстой отмечает получение письма В. Г. Черткова от 3 июня, в котором Чертков присылал свои письма, написанные по поручению Толстого и сообщал, что едет на один или два дня к матери Е. И. Чертковой (см. прим. 956) в Петербург. В этом же письме Чертков просил вызвать его немедленно телеграммой, если Толстой за это время соберется приехать к нему.

802. 62^—9[ких] курсов..... говорил. — 6 июня Толстого посетила группа в 26 человек слушателей Пречистенских курсов.

центром рабочих Москвы.

Беседа Толстого с курсантами касалась между прочим литературы и учительства. Толстой советовал им не читать всего, написанного за последние шестьдесят лет (Дневник В. Ф. Булгакова, стр. 230). На вопрос рабочих: стоит ли учиться, чтобы посвятить себя обучению народа, Толстой, по словам корреспондента «Русского слова», ответил: «Не это нужно... У народа мы должны учиться, а не его учить. Вы выберетесь на более высокое место и сядете ему на шею. Вы счастливчики... настоящие рабочие там, в деревне». («Русское слово» 1910, № 131 от 10 июня.) Один из участников этой экскурсии опубликовал под псевдонимом «Лесной» в газете «Новь» 1910, №№ 93, 94, 95 и 96 свои воспоминания о посещении Толстого. Неточно переданная газетами, эта беседа Толстого вызвала ряд писем к нему от народных учителей, протестовавших против переданных газетами слов Толстого, что учителя, вышедшие из народа, сидят на его шее. Приводим разъяснение самого Толстого но поводу этих слов, написанное в письме к земскому учителю Новгородской губ. Т. И. Чернышеву от 19 июня 1910 г. (см. т. 82): «Очень сожалею о том, что бессвязно переданные мои слова огорчили вас. Если крестьянин, работающий на земле, спрашивает моего совета, бросить ли свою жизнь и стать учителем, я всегда советую ему оставаться на земле. Если же учитель спрашивает совета, оставаться ли учителем, всегда советую оставаться, не ограничиваясь одной грамотой, а стараясь внушить детям нравственно-религиозные начала, могущие руководить их в жизни. Одна же грамота есть орудие, могущее быть обращенным на зло так же, как и на добро, и при строе нашей жизни— скорее на первое. Желаю вам найти удовлетворение в своей деятельности».

803. 62^10—11. — Приводим запись С. А. Толстой в «Ежедневнике» от 6 июня: «Троицын день... Приходило очень много народу из Ясной, Телятинок и Грумонта. Были гармонии, бубны, балалайки, граммофон, песни и пляски. Детям раздавали Саша и Маша [М. Н. Толстая, жена Сергея Львовича Толстого] сласти, а я дала денег бабам. Лев Николаевич много беседовал с крестьянами о земельной собственности, о религии и пр.»

804. 62¹¹[]. — Вечер 6 июня в Ясной поляне подробно записан А. Б. Гольденвейзером в его Записях, 2, стр. 40—44.

805. 62¹⁵. — Предисловие к «Пути жизни».

806. 62^16—17. С[офье] А[] о черкесе,.... хочется плакать, — Об отношении Толстого к защите владений своей семьи посредством вооруженной силы сама С. А. Толстая в своем «Ежедневнике» 7 июня записала: «С утра опять неприятности с Львом Николаевичем: зачем я держу объездчика-черкеса; весь день, лежала весь вечер, ничего не могла делать. Лев Николаевич в ужасном состоянии: мучается сам и мучает меня». См. прим. 720, 789, 790, 795, 798 и 812.

807. 62¹⁸. к поручику. — См. прим. 69. Толстой ездил разговаривать по телефону с Б. О. Гольденблатом (Тула) по делу В. П. Снеткова. См. следующее примечание.

808. 62¹⁸. мать убийцы. — «Мать обвиняемого в убийстве товарища, молодого малого Василия Прокофьева Снеткова» — так писал Толстой в письме к Б. О. Гольденблату от 7 июня 1910 г., т. 82. Дополнительных сведений о Снеткове и его матери не найдено.

809. 62¹⁹ — Письмо о невозможности оказывать денежную помощь. Отправлено не было. См. Письмо в редакции газет от 7—10 июня 1910 г., т. 82.

810. 62¹⁹. Николаев. Оч[енъ] — С. А. Толстая в «Ежедневнике» 7 июня 1910 г. отмечает: «Был Николаев [С. Д. — см. прим. 30], несносно спорил с Львом Николаевичем». А. Б. Гольденвейзер в своих Записях на стр. 47 рассказывает, что С. Д. Николаев два года старается убедить Льва Николаевича в разумности и необходимости понятия «право».

811. 62²⁰. Никитин. — Дмитрий Васильевич Никитин (р. 1874 г.) был домашним врачом у Толстого во время его болезни в Гаспре в 1902 г. и в Ясной поляне до 1904 г.; с 1904 по 1929 г. заведующий Звенигородской больницей (Московской губ.). С 1929 г. до 1933 г. работал врачом в Москве. С 1933 г. — в Архангельске. Д. В. Никитин приехал в Ясную поляну 7 июня и уехал 9 июня. Подробнее о нем см. Дневник 1903 г., т. 54.

—63.

812. 62^21—23. — Д. П. Маковицкий о болезненном состоянии Толстого 8 июня записал: «Лев Николаевич встал в 10 ч. дня; очевидно, ночью был в обморочном состоянии. Утром пульс 82, температура 37,2. Вышел гулять, — шатался, вернулся. Больше половины дня просидел в кресле, читая или дремля. Остальное время лежал в кровати. Вечером температура 37, пульс 82».

«Никитин [см. прим. 811] приехал как раз кстати (не для меня, а для пaпà, который заболел). Третьего дня папà заявил мамà, чтобы она уволила черкеса, который опять кого-то избил, и привел привязанного к кнуту старика Прокофья [см. прим. 789]. Утром, гуляя, пaпà встретил мужика, разговорился с ним, и мужик хотел уже итти своей дорогой и попрощался, как вдруг он остановил папà и спросил: «А что, тут можно по лесу пройти?» Пaпà говорит: конечно, отчего же? — «Да тут, говорит, ваш черкес дерется». [См. прим. 798.] И вот после этого пaпà и высказался мaмà, готовился к этому разговору, волновался, и наиболее кротким голосом сказал ей, чтобы она уволила черкеса. Какой у них был разговор, я не знаю, но слышала, как мaмà кричала очень громко, и пaпà кротко отвечал ей, а потом пaпà ходил мрачный, хотел опять уходить из дома, говорил о том, что единственный выход смерть и т. д. [См. прим. 806.] На другой день, т. е. вчера пaпà проснулся в 10 ч. 30 м. И когда я вошла к нему, он сказал, что всё забыл и, что давно старается проснуться, но всё впадал в какое-то забытье (очевидно было что-то похожее на обморок). Встал он с синими губами и бледным лицом, пошел гулять, но сейчас же вернулся, посидел в кресле, а в два часа лег. Никитин, (который приехал третьего дня, а уехал нынче со скорым) нашел увеличенную печень и вздутие кишек. Maмà уверяла, что обморок от кишечного яда и что пaпà объелся грибов, но по-моему причина этого нездоровья гораздо глубже и трагичнее, чем грибы. Мне кажется, что пaпà никогда не страдал от всей нашей жизни больше чем теперь, и даже за те два месяца, что я не была дома, я заметила еще бòльшую перемену к худшему в отношениях стариков друг к другу и пaпà ко всему, что его окружает. Такое чувство, что шар так надулся, что еще немного и он лопнет... Главное, то, чтобы мaмà поняла весь ужас нашей жизни и изменила бы что-нибудь в ней, никто не может сделать и внушить ей, и опять всё сводится к тому, чтобы терпеть и терпеть. И все мы трое: пaпà, мaмà и я все глубоко страдаем, и пожалуй даже больше всех мaмà... Нынче пaпà занимается, жара нет, и вообще ему гораздо лучше... Как только папаша совсем окрепнет, мы едем к Черткову. Ему повидимому жить здесь, что он несколько раз говорил и Маше [М. Н. Толстой — жене C. Л. Толстого], и мне».

«Вчера до 2-го часа сидела и писала письма тебе и мaмà... Думала сначала не посылать письма мaмà, а потом послала. [См. письмо Т. Л. Сухотиной к С. А. Толстой, прим. 790.] Не знаю — хорошо ли я сделала. Думаю, что плохого ничего выйти не может. Я писала в самом уважительном и любовном к ней тоне, как я и чувствую к ней в действительности. Очень вероятно, что толка из моего письма не выйдет. Но это во всяком случае не повредит. Думаю, что то, чтò она не понимала в продолжение 20 лет — не станет ей яснее от моего письма. Но мне, видя, как она страдает и заставляет страдать окружающих, кажется невозможным не указать ей на причину этих страданий и на возможность — такую легкую, по-моему, — их прекращения. А может быть я и слишком самоуверенна — я и свою — то жизнь часто путаю и порчу...» (AЧ) См. далее прим. 831, ответ А. Л. Толстой от 18 июня.

813. 62²³. пустых писем. — 8 июня Толстой написал лишь одно письмо крестьянину Новгородской губ. Николаю Павловичу Журавлеву о нравственном совершенствовании. См. т. 82.

814. 62^—25 требованиями. — Д. П. Маковицкий сообщает, что приезжала эта девушка из Оренбургской губ., и была у Толстого, по словам А. Б. Гольденвейзера, 7 и 10 июня вместе с другой, приехавшей из Черниговской губ. Обе девушки привезли с собою на отзыв Толстого свои писания и поселились на деревне. («Вблизи Толстого», 2, стр. 44 и 51.) Как сообщила Л. Д. Николаева, имя одной из девушек Надежда Антоновна Потапенко (из Черниговской губ.?) См. запись от 12 июня прим. 823).

815. 62^25—27. — Д. П. Маковицкий рассказывает: «Утром вошел ко Льву Николаевичу с Дм. Вас. Никитиным. Лев Николаевич в халате ел яблоки. Прощупывали печень, пульс. Льву Николаевичу была неприятна формалистика освидетельствования и вопросов. — «Старость хорошее дело», — сказал Лев Николаевич. На слова Дмитрия Васильевича: это кишки и нервы (болезнь ваша) Лев Николаевич ответил: «Какое там подразделение, нездоров»... Никитин сказал мне, что он советовался со Львом Николаевичем: остаться ли ему земским врачем в Звенигороде или переехать в Москву учить девиц. Лев Николаевич посоветовал остаться». Позднее об этом же Д. В. Никитин писал Толстому.

816. 62^27—29. Написал..... не надо. — См. прим. 809.

817. 62^29—33. — Павел Николаевич Орленев. См. прим. 758.

«Русское слово» и глава крупнейшего в России дореволюционного книгоиздательства «T-во И. Д. Сытина», начавший расширение своей издательской деятельности с распространения дешевых изданий среди народа при участии Толстого и Черткова. Подробнее о нем см. Дневник 1888 г., т. 50. О сравнении В. Г. Чертковым Орленева с Сытиным см. прим. 758.

818. 62³⁴. предисловием — Предисловие к «Пути жизни».

819. 62³⁵ — Бехаизм или бабизм — религиозное движение, возникшее в Персии в 1844 г. Основателем бабизма был Али-Магомед, он же Баб (по персидски — врата), (1820—1850), казненный в Тавризе. Продолжателем Баба был Мирза-Хассейн-Али, или Беха Улла (по персидски «Слава божия» 1817—1892).

820. 63³ — С. А. Толстая отмечает в своем «Ежедневнике», что 9 июня было 10°, а 10 июня «шел дождь, 5° к ночи, все северный ветер».

[12 июня], стр. 63.

821. 63⁹ — Предисловие к «Пути жизни».

822. 63¹⁰. Ездил с Булгак[овым]—

823. 63^—13. — См. прим. 814. Утром 12 июня Толстой ходил на деревню беседовать с двумя девицами, приехавшими к нему издалека просить помощи: «жить плодотворной, христианской жизнью», устроиться на соответствующее место и кроме того показать свои рукописи, так как «обе сочиняют». (Д. П. Маковицкий, «Яснополянские записки» от 12 июня.)

824. 63^—17. []. — В. Г. Чертков, которому был запрещен въезд в Тульскую губ., чтобы быть ближе к Толстому и облегчить возможность его посещения, вместе со своей женой А. К. Чертковой и сотрудниками 3 мая 1910 г. переехал из Крёкшина (см. прим. 41) в имение «Отрадное», расположенное на левой стороне речки Рожай на высокой горе, близ села Мещерского Подольского уезда Московской губ., в 8 верстах от ст. «Столбовой» Московско-Курской ж. д. 11 июня Толстой решил навестить там Черткова.

«боюсь за нее» выражают беспокойство за здоровье дочери. 12 июня в 11 ч. 30 м. утра Толстой в сопровождении Александры Львовны, Д. П. Маковицкого, И. В. Сидоркова и В. Ф. Булгакова выехал из Ясной поляны через Тулу. Подробное описание поездки Толстого в Мещерское см. Дневник В. Ф. Булгакова, стр. 226—228.

825. 63¹⁹. по не освободил[ся], — повидимому, от просьб девиц и своего неприятного к этому отношения. См. прим. 814 и 823. По приезде к Чертковым Толстой вспоминал о них и говорил, что «одна из них имеет дар писательства» (Дневник В. Ф. Булгакова, стр. 229).

826. 63²⁰. — Толстой утром 12 июня ходил на деревню к С. Д. Николаеву. О споре Николаева — см. запись в Дневнике от 7 июня и прим. 810.

13 июня, стр. 63.

827. 63²¹ — Предисловие к «Пути жизни». См. Дневник В. Ф. Булгакова, стр. 229.

828. 63²² — Д. П. Маковицкий в своих Записках от 13 июня рассказывает, что днем Толстой ходил в Мещерское к больнице для сумасшедших (см. прим. 830), туда и обратно 6-7 верст. По дороге в Мещерское «пристала к нему одна деревенская баба; на обратном пути — толпа молодых людей, служащих в больнице и их жен, но Лев Николаевич сумел отделаться от них».

829. 63^23—24. Саша и нездорова— А. Л. Толстая по дороге в Мещерское «простудилась на сквозняке и схватила насморк». (Дневник В. Ф. Булгакова, стр. 229.)

830. 63^—25. Оч[енъ] поразительно здесь в окрестностях — богатство земских устройств,..... таже нищета. — Район Мещерского был одним из центров культурных учреждений Московского губернского земства. В версте от Отрадного находился земский приют для детей сирот и полусирот «в память императора Александра II», сохранившийся в виде детского дома до самого последнего времени — в то время большое двухэтажное здание, хорошо содержимое, на сто слишком детей; в приюте дети воспитывались, получали первоначальное образование, обучались ремеслам и т. п. Рядом с приютом было расположено начальное, повышенного типа училище губернского земства; тут же находилась, существующая и поныне, ферма Мещерской больницы, на усадьбе которой расположено несколько сельскохозяйственных зданий; ниже фермы, вдоль левого берега реки, устроены поля орошения Мещерской психиатрической больницы. По правому берегу реки проходит земское шоссе, соединяющее ст. Столбовую с Мещерской психиатрической больницей. На этом шоссе, против самой усадьбы Отрадное, находилась Зыкеевская школа Подольского уездного земства — двухэтажное здание из цементных пустотелых кирпичей; оно видно из дома, в котором жил Толстой. В полуверсте расположены центральные здания Мещерской психиатрической больницы Московского губернского земства. Точное название этой больницы: «Покровская психиатрическая больница Московского губернского земства при с. Мещерском», ныне — «Психиатрическая больница имени В. И. Яковенко». Не доезжая приблизительно одной версты до ст. Столбовой, отходит шоссейная ветка к Троицкой окружной казенной психиатрической больнице. Как сообщает в письме к редактору настоящего тома от 31 января 1932 г. бывший директор Мещерской психиатрической больницы Михаил Платонович Глинко (р. 4 ноября 1861 г., в настоящее время работает старшим врачем в Троицкой психиатрической больнице), Толстого поразило убожество крестьянских построек в деревнях, находящихся между всеми этими земскими благоустроенными учреждениями. Мещерские крестьяне сравнительно с другими районами были более обеспечены, и нищими их назвать нельзя было: они имели постоянный заработок в больницах, на фабрике в Любучанах (см. прим. 844), многие жили в Москве ремесленниками, приказчиками и т. п., всегда находили хороший заработок, как в сельском хозяйстве, так и в сбыте продуктов окружающей природы (грибы, ягоды и пр.). См. письмо к С. А. Толстой от 14 июня 1910 г., прим. 843.

831. 63^—34. На душе хорошо..... и сейчас все хорошо и радостно. — Молитва благодарности: см. записи № 6 от 13 июня и 20 июня. А. Л. Толстая, 18 июня отвечая Т. Л. Сухотиной на письма от 14 и 15 июня (см. прим. 812), а также по поводу ее письма к С. А. Толстой от 14 июня (см. прим. 790), писала о пребывании Толстого у Чертковых: «... Думаю, что будет толчок, тем более, что мама̀ сама, мне кажется, перед отъездом нашим стала понимать, что она не то делает и сказала даже: «Это пaпà от меня уезжает». Значит она в душе сознает, что тяжела ему. А твое письмо может быть толчком, который пробудит в ней сознание того, что она нехорошо поступает. — Показала твои письма папаше, и ему были они приятны, он несколько раз повторил: «Хорошо Таня пишет». За последнее время (что он и сам говорил) он особенно сильно страдал от ясенской атмосферы, а теперь и радостно, и в то же время грустно смотреть, как он наслаждается жизнью здесь среди одинаково верующих и любящих его людей. А могло бы быть так и дома, всегда! — Он здоров, каждый день ездит к сумасшедшим и очень этим интересуется...»

14 июня, стр. 64—66.

832. 64¹. [ой] — Этими словами Толстой отмечает, что следующие его собственноручные записи начнутся в новой тетради Дневника. См. Описание рукописей.

833. 64^—7. — Развитие той же мысли см. в записях, перечисленных в прим. 676.

834. 64^8—9. будет после смерти..... и знаем. — См. прим. 127.

835. 64^14—19. — См. прим. 831.

836. 64^20—27. 7) Соединять может..... искание религии. — Ср. запись № 1 от 18 мая.

837. 64²⁶. Бехаизм. — См. прим. 819.

838. 64²⁶— по фамилии Домбаха, служащего на ферме Троицкой больницы. Более подробных сведений о нем не получено.

839. 65². патриотизмом. — О патриотизме см. мысли, перечисленные в прим. 518.

840. 65³[— См. прим. 832.

841. 65^4—5. старый дневник — подразумевается оконченная тетрадь Дневника.

842. 65^5—6. Уже 7 месяцев по пустякам. — Запись относится к работе над Предисловием к «Пути жизни». Первая запись о Предисловии относится к декабрю 1909 г., см. Дневник 1909 г., т. 57.

843. 66⁶[ых— Какие письма Толстой получил 14 июня, в точности не установлено. Написал он 14 июня два письма: Кривину о военной службе (см. т. 82) и С. А. Толстой (см. т. 84). В последнем письме он писал: «Я совершенно здоров, живу точно так же, как в Ясной поляне, с тою только разницей, что посетителей и просителей нет, что очень приятно. Здесь очень интересный край своей необыкновенной земской деятельностью. Тут в трех верстах огромная психиатрическая больница на 700 человек и другая правительственная, на 1500 человек, тоже психиатрическая; тюрьма, больница для политических; кроме того, выздоравливающие больные-сумасшедшие распределены по деревням. Я нынче был в одной такой, где 50 человек. Я говорил со многими, и один очень интересен. До сих пор ничего особенного не работаю. Все копаюсь над старым. Но надеюсь воспользоваться досугом. Как ни хорошо в гостях, а дома лучше. И я приеду, как хотел, ужо никак не позже 24-го, если всё будет хорошо у меня и у тебя. Как ты и твои дела и издательские, и хозяйственные? Не слишком ли тревожат тебя? Это главное. Главнее всех материальных дел. Очень жалею, что Илья не застал меня. Каков он? Прощай, милая, старая жена. Целую тебя. Надеюсь, до свиданья».

844. 65^—10. в Лебучане..... считающихся здоровыми. — В селе Любучаны Молодинской волости Подольского уезда находился земский патронаж для спокойных и выздоравливающих больных из психиатрической больницы. Д. П. Маковицкий в своих Записках от 14 июня сообщает, что там «увидав Льва Николаевича и узнав его, фельдшер, наблюдающий за больными [И. А. Ветров], стал его водить от одного к другому, подошел к одному свихнувшемуся во время революции от революционных идей. (Лев Николаевич потом говорил про него, что он умнее тех, которые его держат.) Когда Лев Николаевич с ним говорил, то кто-то сказал про него, что он что-то украл. — «Не украл, а взял», — возразил он. Когда Лев Николаевич с ним простился и сказал: Увидимся на том свете, он ответил: «Есть только один свет, другого нет», и руки Льву Николаевичу не подал». Тоже посещение Толстым Троицкой земской психиатрической больницы, патронажей в дер. Любучаны и Ивине подробно описано одним из врачей этой больницы Е. А. Геника в его воспоминаниях: «Л. Н. Толстой и душевно больные». — «Вестник Европы», 1911, 6, стр. 181—199. Описывая посещение патронажа в Любучанах, со слов дававшего объяснения Толстому фельдшера И. А. Ветрова, Е. А. Геника сообщает, что Толстой обратил внимание на одного слабоумного («кататоника»), который непрерывно ходил по протоптанной дорожке вокруг дерева. Лев Николаевич пробовал с ним заговорить, но тот не обращал внимания. Тогда Лев Николаевич стал ходить за ним следом и добился, что больной остановился и стал разговаривать. Разговор шел о суде и судьях, богатых и бедных. Больной говорил между прочим, что когда бедный украдет — его засудят, а богатый всегда откупится. Поговорив с ним, Толстой сказал: Ну, прощайте, Степан Павлович! Может быть, мы больше никогда не увидимся: меня уж давно на том свете с фонарями ищут. — «Ну, еще поживешь..., — ответил больной. — Какой там свет?.. Свет один»... — Вот это верно!... — с ударением сказал Лев Николаевич. — Свет один... Да, да, свет один (стр. 185). Больной, с которым разговаривал Толстой, — крестьянин Калужской губ. Степан Павлович Данилин. Позднее он самовольно ушел из больницы на родину (Письмо М. П. Глинко к Н. С. Родионову от 10 февраля 1932 г.).

845. 65^—12. — Карл Велеминский, чешский педагог; переводчик на чешский язык и редактор педагогических сочинений Толстого. Первый раз приезжал в Ясную поляну в августе 1907 г.; вторично приезжал в Ясную поляну 10 июня и в Мещерское 14 июня. Свое первое посещение Толстого в 1907 г. описал в воспоминаниях: «U Tolstého. Napsal К. Veleminskỳ». v. Praze 1908 г. В 1928 г. приезжал в СССР на чествование столетнего юбилея Толстого. О пребывании Велеминского в Ясной поляне 11 июня 1910 г. и беседе с ним Толстого см. А. Б. Гольденвейзер, «Вблизи Толстого», 2, стр. 52, 54—55. Кроме самого Велеминского, его беседу с Толстым, происходившую в столовой, как сообщает В. Ф. Булгаков на стр. 23 своего Дневника, записывали «четверо и даже больше людей: Владимир Григорьевич, Александра Львовна, Алеша Сергеенко и другие».

846. 65¹⁵. Дек[абрь]. — Отмечается работа над декабрьским выпуском сборника «На каждый день». См. Дневник В. Ф. Булгакова, стр. 232.

847. 65¹⁶. Предислов[ие— Предисловие к «Пути жизни».

848. 65¹⁶. — О «Записках лакея» А. П. Новикова см. прим. 215. Д. П. Маковицкий сообщает, что эти «Записки» Булгаков читал вслух и приводит следующие слова Толстого: «Для меня ново. Никогда не слыхал такого обличения безумия, безнравственности, бесполезности, нелепости, глупости жизни аристократов. Разоблачена и выставлена трудовая осмысленная жизнь крестьян. Надо надеяться, что так же разоблачена будет вскоре и жизнь буржуазная». В. Ф. Булгаков на стр. 232 своего Дневника пишет, что Толстой „восхищался «Записками лакея»“.

849. 66^4—7. — Д. П. Маковицкий в своих Записках от 15 июня пишет: «Лев Николаевич рассказал, что утром на прогулке догоняет его молодой, хорошо по-крестьянски одетый человек: — «Постойте, постойте! Вы, сказывают, счастье угадываете?» — Тут и баба из Дубинина (деревушка рядом с имением Отрадным) просила помочь мужу, муж ее пьет. Обращались в роде, как если бы я был бабка или какой знахарь». Об этом же см. Дневник Булгакова, стр. 233.

850. 66^4—8. В три часа пошел в Мещерское..... менее сильные, чем ожидал. — Д. П. Маковицкий в «Яснополянских записках» ст 16 июня сообщает: «Лев Николаевич слаб. Не евши ходил в Мещерское к сумасшедшим; Владимир Григорьевич — за ним в коляске». В. Ф. Булгаков, на стр. 232 своего Дневника рассказывая про это посещение Толстым психиатрической Мещерской больницы, передает следующие его слова: «Все-таки думал, что впечатление будет сильнее, что меня больше взволнует. Должно быть, несильное впечатление было оттого, что мы видели всех больных сразу, было много интересного... Сильное бы действовало, если бы мы видели одного больного». Приводим рассказ Толстого о посещении Мещерской больницы по записи А. Б. «Лев Николаевич рассказывал еще про сумасшедших: «Доктора с ними очень хорошо обходятся. Я говорил им, что можно только тогда это вынести, если смотреть на больных, как на материал для работы, а если видеть в них человека, то этого долго выдержать нельзя». — Софья Андреевна заметила, что больные должны это чувствовать. Лев Николаевич возразил: «Нет, они очень хорошо с ними обходятся. Я даже удивился. Старший врач в Мещерском, — там больше шестисот больных, а он всех по имени отечеству знает, — всякого спросит: как вы сегодня, Марья Ивановна? или: вы как себя чувствуете, Николай Петрович? — Больные у них разделяются на беспокойных, полуспокойных и тихих. Есть еще патронат, которые живут по деревням и пенсионеры, живущие в платных комнатах. Беспокойных никогда не связывают, их только держат руками и помещают в комнаты, где всё обито мягким, а в окнах такие толстые стекла, которых никак нельзя разбить. Иногда резкие припадки случаются с ними внезапно; У них есть всякие мастерские, и однажды один больной совершенно для всех неожиданно в мастерской топором убил кого-то из служебного персонала больницы. Меня к беспокойным сначала боялись пустить, а потом приняли все предосторожности. Я видел — кругом стояли служители и держали руки наготове, чтобы сейчас же схватить и удержать больного, если он кинется. —Мы с Владимиром Григорьевичем зашли к беспокойным женщинам. Одна сразу кинулась к нам и закричала: — А! Толстого к нам привели, Толстого! — И стала еще что-то кричать, ее схватили, а другая в одной рубашке, оголилась и стала делать ужасные циничные жесты. Мы с Владимиром Григорьевичем поскорее убежали оттуда» («Вблизи Толстого», 2, стр. 66). Последняя часть рассказа Толстого относится к посещению не Мещерской, а Троицкой больницы 19 июня. См. запись от 19 июня, прим. 870. Доктор М. П. Глинко рассказывает о пребывании Толстого в Мещерской больницы следующее: „Один из больных сказал Льву Николаевичу, что очень хотел бы освободиться от пьянства, но не может; на это Лев Николаевич ответил, что нужно наполнить жизнь высшими интересами и тогда это легко будет сделать. Одна, больная сказала ему, что не верит в бога, на это Лев Николаевич, оборотясь к нам, сказал: «Какое должно быть у нее тяжелое душевное состояние»” (Письмо М. П. Глинко — см. прим. 830). Об этом же упоминает в своих воспоминаниях и доктор Е. А. Геника (см. прим. 844). «Толстой, —рассказывает он,— спросил одну больную, бывшую учительницу, которая его узнала: «А в бога верите?» — Нет, если и верю, то не в бога, а в науку, — ответила больная» (стр. 185).

851. 66¹⁸. «[лазны][рия]». — Шестая глава «Пути жизни».

852. 66¹⁹. См. начало записи от 16 июня, строка 2.

853. 66^—22[ень] талантлив. «Корь»..... простая. — Александр Иванович Куприн (р. 1870 г.) — писатель, беллетрист, находится за границей. См. Дневник 1909 г., т. 57. Многие его рассказы нравились Толстому, напр.: «Ночная смена», «Allez» (см. H. Н. Гусев, «Два года с Толстым» изд. «Толстовского музея», М. 1928, стр. 25); к некоторым относился равнодушно: «Изумруд» (там же, стр. 64); к большому роману Куприна «Яма» — определенно отрицательно (А. Б. Гольденвейзер, «Вблизи Толстого», I, стр. 271, 303, 305, Дневник Булгакова, стр. 229). В своем Дневнике, в записи от 15 февраля В. Ф. Булгаков приводит слова Толстого о Куприне: «Я самым талантливым из нынешних писателей считаю Куприна, — так это потому, что его направление менее безумно» (стр. 75). «Он пишет прекрасным языком. И очень образно. Он не упустит ничего, что бы выдвинуло предмет и произвело впечатление на читателя» (стр. 249). А. Б. Гольденвейзер записывает: „Говоря о теперешних русских писателях, Лев Николаевич упомянул о Куприне: «У него маленькая область, он знает солдатскую жизнь, но всё-таки у него настоящее художественное дарование»” («Вблизи Толстого», I, стр. 235). Во второй части своих Записей Гольденвейзер приводит такой же положительный отзыв о Куприне (стр. 175). Толстой читал в этот день третий том рассказов Куприна в изд. «Мир божий». Спб. 1907, в котором напечатана «Корь». Том этот хранится в яснополянской библиотеке.

854. 66²⁵[ем] и кн[ижечкой] — См. прим. 851 и Дневник Булгакова, стр. 233.

855. 66²⁶. — 17 июня в 1 ч. дня Толстой и В. Г. Чертков ездили верхом в Троицкую окружную психиатрическую лечебницу, находившуюся в селе Троицком Подольского уезда, в 3 верстах от Отрадного. О посещении Троицкой окружной больницы Толстой писал Софье Андреевне 19 июня 1910 г.: «Ожидаю от тебя письма, милая Соня, а пока пишу, чтоб известить тебя о себе и поговорить с тобой. У нас всё хорошо. Вчера ездил верхом в деревню, где душевно-больные женщины. Встретил меня знакомый крестьянин, который 12 лет тому назад был в Москве и поступил тогда в мое общество трезвости и с тех пор не пьет. [С. Т. Кузин — см. прим. 861.]. И больные женщины были интересны. А дома пришли из Троицкого в 3-х верстах врачи пригласить к себе на спектакль синематографа. Троицкое — это окружная больница для душевно-больных, самых тяжелых. Их там 1000 человек. Я обещал им приехать, а нынче еду к ним осматривать больницу. Завтра же кинематограф в Мещерской больнице. Мы поедем с Сашей. Саша не дурна. Как всегда работает мне, и бодра, и весела. Время летит. И не успел оглянуться, и прошла уже неделя. Какой неделя остается уж только 5 дней до отъезда. Мы решили ехать 25-го. И в гостях хорошо, и дома хорошо. Как ты поживаешь? Как твои работы? Хотел сюда приехать Эрденко-скрипач. Гольденвейзер едва ли приедет. До свиданья, милая Соня, целую тебя. Привет Коле и Варе. Сейчас свистят. Это завтрак или обед. Я нынче много спал и чувствую себя бодрым. Кое-что поделал. Л. Т.

Был в Окружной больнице. Было очень интересно и хорошо, и я не устал. Сейчас был в ванне и чувствую себя хорошо. Вернувшись домой, получил всех Чертковых обрадовавшее известие, что ему «разрешено» быть в Телятинках во время пребывания там его матери. И они едут 27-го. Это извещает Михаил Стахович. Как удивительно странно это разрешение на время пребывания матери. Еще раз целую тебя Л. Т.»

856. 66²⁸. Письмо от Сони. — Вероятно Толстой отмечает получение письма С. А. Толстой, датированного 17 июня 1910 г., в котором она сообщала о своих хлопотах по хозяйственным делам: ремонту дома и пр. В этом же письме она писала: «К Чертковым я не могу ехать, и по не совсем хорошему здоровью, и потому, что впуталась в такую сеть разных дел, что выбраться трудно. Разумеется, еслиб ты, сохрани бог, захворал или я бы зачем-нибудь была нужна, я приехала бы немедленно. Но надеюсь, что первое не случится, а последнее давно уж я не чувствую. Спасибо судьбе и тебе зa то, что было...»

18 июня, стр. 66—67.

857. 66³². — Корректуры трех глав «Пути жизни».

858. 66^—33. письмо в Белград. —Толстой ошибся, написав вместо Софии Белград. 18 июня он продиктовал Д. П. Маковицкому письмо Славянскому съезду в Софии. (Д. П. Маковицкий, «Яснополянские записки» от 18 июня.) Над этим письмом он работал 18, 19 и 20 июня.

859. 66³⁴[овие]. — Предисловие к «Пути жизни».

860. 66^—35. в Мещерское и Ивино, больные женщины. — По записи Д. П. Маковицкого, 18 июня Толстой ходил пешком в соседнюю деревню Ивино и в Мещерскую психиатрическую больницу. В Ивине у крестьян за плату в 9 р. в месяц жили выздоравливающие больные женщины из Мещерской лечебницы. Лев Николаевич ходил беседовать с ними.

861. 66³⁵ — Сергей Тимофеевич Кузин (р. 25 сентября 1864 г.), крестьянин дер. Ивино Шебанцовской волости Подольского уезда Московской губ.; писатель; грамоте учился самоучкой; автор рассказов из крестьянской жизни: «Перст божий» и «Полночь в лесу», изд. Кузина, Спб. 1892 г.; в 1907—1909 гг. был корреспондентом петербургской газеты «Биржевые ведомости». С 1911 г. помещал корреспонденции по вопросам сельского хозяйства и кооперации в журнале «Известия Московской губернской земской управы». Организатор местных кооперативов, председатель Подольского союза кооперативов (1917—1919 гг.). В 1888 г. С. Т. Кузин вступил членом в основанное Толстым в 1887 г. «согласие против пьянства» и значится в списке его членов под № 672 (См. ТЕ 1911, стр. 6—26). Бросив тратить деньги на вино, Кузин решил вместо этого тратить их на покупку книг; таким образом у него составилась библиотека в количестве свыше тысячи томов, существующая до сих пор. С. Т. Кузин и поныне живет в той же деревне, занимаясь сельским хозяйством. В письме к С. А. Толстой от 22 июня 1910 г. Толстой писал о С. Т. Кузине: «Все, какие были у меня здесь сношения с народом, очень приятные. Они ласковее наших и более воспитаны. Дни два назад поехал в деревню, где выздоравливающие больные помещаются у крестьян. И первое лицо —крестьянин, встречает меня словами: «Здравствуй, Лев Николаевич». Оказывается, он 12 лет тому назад был у меня в Москве, поступил в наше общество трезвости и с тех пор не пил. Живет богато. Повел меня смотреть свою библиотеку — сотни книг, которыми гордится и радуется» (см. т. 84 и прим. 855). О Кузине, кроме того, Толстой упоминает в своем рассказе «Благодарная почва» (см. т. 38). Три свои встречи с Толстым С. Т. Кузин описал в воспоминаниях, еще не опубликованных. См. Дневник 1889 г., т. 50. В. Г. Чертков сфотографировал Толстого во время его беседы с Кузиным. Фотография эта воспроизводится между стр. 416—417.

862. 66³⁸. И женщины бодрые. Особенно одна, совсем, как все. — Душевно больные, жившие в патронаже в дер. Ивино. См. прим. 855 и 860.

863. 67¹ — По записи Д. П. Маковицкого, 18 июня к Толстому приходили из Троицкой окружной психиатрической лечебницы три врача: Сафонов, Зайцев и Сотин с приглашением осмотреть больницу и присутствовать на кинематографическом сеансе 20 июня, который устраивался для больных один раз в неделю. «Лев Николаевич говорил с ними на террасе, расспрашивал, как распределяют больных по отделениям. Они отвечали, что на беспокойных и спокойных. Лев Николаевич говорил о том, что нельзя ставить границу между сумасшествием и здоровьем. В Троицком более беспокойные больные, чем в Мещерском. Поэтому, чтобы в Мещерской больнице можно было проводить более свободный режим, беспокойных больных переводят в Троицкое». О посещении Толстого Троицкой окружной больницы упоминает в своих воспоминаниях врач Е. А. Геника (см. прим. 844).

864. 67². — Постоянным партнером Толстого в шахматы в Отрадном был Анатолий Дионисиевич Радынский (р. 188? г.), инженер, один из помощников В. Г. Черткова, живший вместе с ним и в то время близкий по взглядам к Толстому (Дневник Булгакова, стр. 232).

865. 67² — Письмо к С. А. Толстой от 18 июня, в котором Толстой сообщает о своем благополучном пребывании у Чертковых; в ответ на ее телеграфный вопрос. См. т. 84.

866. 67³. — Какое именно письмо имел в виду Толстой, не установлено.

867. 67^4—5. важное изменение в Предисл[овии]. — В. Ф. Булгаков сообщает, что 19 июня Толстой решил в предисловии к «Пути жизни» выражение «любовь к Богу» заменить выражением «сознание Бога» (Дневник Булгакова, стр. 236). Рукопись, где им были внесены эти поправки, сохранилась. См. т. 45, описание рукописей Предисловия к «Пути жизни».

868. 67⁵[янский] — См. прим. 858.

869. 67^—15,..... что безумная, а что разумная жизнь. — Обе эти мысли стоят в непосредственной связи с общением Толстого с душевно-больными и развиты в статье «О безумии» (см. прим. 451, 654 и 870). Об отношении Толстого к душевным болезням см. записи в Дневнике от 27 июня №№ 2—8, от 4 сентября № 2, «Дневник для одного себя» от 7 и 28 августа, прим. 871; о сне и смерти — прим. 236.

—1662) — французский ученый и мыслитель. Автор книги «Pensées», переведенной на русский язык под заглавием «Мысли», «Мысли о религии». Толстой высоко ценил Паскаля и многие мысли его включил в сборники: «Круг чтения», «На каждый день» и «Путь жизни». См. записи в Дневнике от 17 июля, от 3 августа. Мысль Паскаля о сновидениях взята Толстым из книги Паскаля «Мысли о религии». Перевод с французского С. Долгова, изд. 2, М. 1902, стр. 39—40. См. т. 56, Дневник 1908 г., прим. к записи от 13 января.

870. 67^21—28[] в Троицкое..... экспроприатор, защищавший насилие..... женщин, испытуемых и беспокойных. — Приводим рассказ Толстого о впечатлениях, полученных от посещения Троицкой окружной психиатрической больницы, по записи А. Б. Гольденвейзера: «Самое тяжелое — это в Троицкой больнице разряд испытуемых. Это большею частью преступники и преимущественно политические. Один, например (Федоров), присужден был к смертной казни зa убийство и ему смягчили наказание на двадцать лет каторги. Их испытывают, так как среди них подозреваются симулянты. Я с одним беседовал. Он очень умный революционер [Попов] и очевидно развитой человек. Он спорил со мной, опровергал мои доводы, отлично знает то, что я писал. Доктор мне тихо сказал: — «Спросите его, кто он?». — Я спросил. Он нехотя пробормотал: — Я — Петр великий. — Очевидно ему стыдно было это мне сказать, потому что похоже, что он здоров и симулирует сумасшествие». («Вблизи Толстого», 2, стр. 66—67.) См. также прим. 850.

Один из врачей Троицкой больницы, В. В. Люстрицкий, подробно описал посещение Толстым больницы и впечатление на врачей и больных этого посещения в своей статье: «Лев Николаевич Толстой в Московской окружной лечебнице для душевно больных». — «Обозрение психиатрии, неврологии и экспериментальной психологии», Спб., 1910, 12, стр. 726—732. Приводим отдельные выдержки из этой статьи: «В мужском отделении наиболее долго он говорил с испытуемым Поповым (paranoia chronica) и заболевшим психически арестантом Федоровым (также рагадоiа chronica). Между прочим первый из этих больных спросил Льва Николаевича, придет ли на земле бессмертное царство и скоро ли оно придет... На этот вопрос Лев Николаевич ответил: «Такая жизнь несомненно наступит на земле... мы не знаем, когда она наступит, но она наступит; каждый человек должен стараться, чтобы такая жизнь наступила скорее, а для этого каждый должен жить хорошей нравственной жизнью» (стр. 728). Далее Попов начал говорить, что он Петр великий и живет уже 200 лет. Лев Николаевич просил его «так не говорить», добавив: «вы так хорошо начали говорить, а теперь говорите другое». Федоров был присужден к смертной казни, которая ему заменена бессрочной каторгой (стр. 729). На женской половине в наблюдательном отделении Льва Николаевича увидела больная Аннина (dementia paranoides) и стала его всячески бранить, правильно называя его по имени и фамилии. Лев Николаевич заметил: «чтó она имеет против меня?» и прошел дальше. В том же отделении одна больная при виде проходивших обнажилась. Лев Николаевич сказал, обращаясь к сопровождавшему его Черткову: «заметили ли вы, что сделала эта женщина?» и тут же добавил слова, повидимому относящиеся к душевно больным: «женщины циничнее мужчин» (стр. 729). В женском беспокойном отделении он был сразу окружен шумливыми беспокойными больными. Кто просил о выписке, кто пятачек, кто, чтобы пускали в церковь, были и такие, которые просто бесцельно кричали. Уходя из этого отделения, Лев Николаевич спросил о религиозных больных: получив ответ, что многие больные, особенно эпилептики, религиозны, он поинтересовался, каким образом удовлетворяются религиозные потребности больных. Затем он сказал, что душевно больные несчастны, что врачам психиатрам нелегко видеть страдания их и что психиатры вероятно долго не могут привыкнуть смотреть на своих больных, как на больничный материал. Осмотр лечебницы продолжался около 2 часов. После него Лев Николаевич во дворе лечебницы снялся вместе со всеми врачами (стр. 730). Его отношение к душевно-больным можно характеризовать следующим образом: во-первых, полное отсутствие боязни и тревоги в обращении с любым душевно-больным. Несмотря на предупреждения, несмотря на то, что в беспокойных отделениях Московской окружной лечебницы собраны из центральных, губерний самые опасные больные, он совершенно свободно разговаривал и убеждал таких больных, ведя беседу между прочим с самым агрессивным из таких больных — Абрамовым... Эта черта, могущая быть кратко охарактеризована словами: обращения с душевно больными, как с душевноздоровыми, — у Льва Николаевича явилась резко выраженной и производила сильное впечатление. Мало того: Лев Николаевич был не прочь начать переубеждать больного в его бредовых и нелепых идеях, галлюцинациях и иллюзиях, столь часто аффектирующих больных». (Стр. 731.)

«О безумии» (см. т. 38), Толстой пишет: «То же, что мы живем безумной, вполне безумной, сумасшедшей жизнью, это не слова, не сравнение, не преувеличение, а самое простое утверждение того, чтò есть.

для больных разнообразными, неподходящими под общую повальную форму, формами сумасшествия. Все эти разнообразные формы сумасшествия подразделяются теми, которые одержимы одной повальной формой сумасшествия, на множество разных классов, отделов и видов... В сущности есть только одно ясное и понятное деление больных в больницах, и определяется то или другое обращение с ними. Деление это такое: 1) беспокойные (прежде они назывались буйными), 2) полубеспокойные, 3) спокойные и 4) испытуемые.

И это самое деление вполне точно относится ко всему огромному количеству людей, одержимых безумием, так называемой, культурой нашего времени». См. прим. 869.

871. 67^—30. [ие] приезда матери, — В. Г. Чертков, которому был запрещен въезд в Тульскую губернию (см. прим. 41 и 646), 19 июня 1910 г. получил письмо от М. А. Стаховича, что запрещение это снято Столыпиным на время пребывания в Телятинках матери Черткова, Елизаветы Ивановны Чертковой, которая намеревалась летом 1910 г. приехать в Телятинки и хлопотала в Петербурге о разрешении ее сыну находиться с нею в Телятинках. См. прим. 1212.

«что этому решению очень содействовали посещения Львом Николаевичем их. Это действует. Им стыдно подвергать Льва Николаевича неудобствам и опасностям путешествия. Лев Николаевич не мог удержаться, чтобы не посмеяться над глупостью правительства: ограничивать людей, где им жить».

872. 67³⁰. — Саша. — В. Ф. Булгаков в своем Дневнике (стр. 237) записал, что он пел под аккомпанемент Александры Львовны с хором русские песни: «Вот мчится тройка удалая», «Последний нонешний денечек» и, по просьбе Толстого, «Барыню».

—68.

873. 67³¹. и Славяна[м— См. Письмо Славянскому съезду в Софии, прим. 858.

874. 67³². — Под этим заглавием следует подразумевать рассказ «Нечаянно». См. прим. 792. По поводу написания этого рассказа Д. П. Маковицкий в своих Записках от 20 июня пишет: «Лев Николаевич в половине девятого вернулся с прогулки. В десять я вошел к нему... Лев Николаевич пил кофе и писал, он был в самом разгаре работы. Писал новую художественную статью, которую вечером и прочел вслух. После озаглавил ее «Нечаянно». Дети, в ней описанные, это: Танечка — дочь Татьяны Львовны, прямо скопированная, и Ваня — сын Михаила Львовича, у которого тоже есть сестра Таня, описанное происшествие действительно было с ними... Булгаков просил прочесть. Александра Львовна не дала, а то Лев Николаевич, если узнает, может бросить». В. Ф. Булгаков, рассказывая в Дневнике (стр. 237) о написании «Нечаянно», пишет, что, когда Лев Николаевич, находясь в веселом и оживленном состоянии, написал этот рассказ, он «приходит... на балкон, вручает рукопись... и декламирует:

»...

— внуки Толстого: сын Михаила Львовича: Иван Михайлович Толстой (р. 10 декабря 1901 г.) и Татьяна Михайловна Сухотина (по мужу Альбертини), см. прим. 218.

875. 67^32—34. [ — Данная запись Толстого явилась впоследствии одним из тех поводов раздражения С. А. Толстой, которое не прекращалось вплоть до его ухода. Прочитав 26 июня эту запись в Дневнике Льва Николаевича, она пришла в крайнее возбуждение. См. прим. 919.

876. 67³⁵ — См. прим. 831.

877. 68¹. молитва всеобщей любви. — См. мысли Толстого о значении любви, перечисленные в прим. 47. См. также запись № 1 от 21 июня.

878. 68³. незаботы о людском суждении. — См. «Молитву при общении с людьми», прим. 22.

879. 68⁵ — Художественный замысел Толстого, «написать Парашу», остался неосуществленным. Он имел в виду написать историю «Параши — яснополянской дурочки». (См. прим. 794.) А. Б. Гольденвейзер в записи от 26 июня 1910 г. (2, стр. 72) по поводу этого намерения приводит следующие слова Толстого: «Таня рассказывает про Парашу очень хорошо. Я когда-нибудь воспользуюсь, мне очень хочется это рассказать»...

880. 68⁷ — 20 июня Толстой с В. Г. Чертковым, А. Л. Толстой, В. Ф. Булгаковым и жившей у Чертковых молодежью отправился в Мещерскую психиатрическую лечебницу на кинематографический сеанс, который устраивался там для больных один раз в неделю. Показывались картины «Нерон» — драма, «Шафгаузен» — водопад с натуры, «Зоологический сад в Анвере» — с натуры, «Красноречие цветка» — мелодрама, «Удачная экспроприяция» — комическая, «Похороны английского короля Эдуарда VII» — с натуры. (Дневник В. Ф. Булгакова, стр. 238.) В последней картине между прочим на экране было показано прохождений кавалерии, впереди которой ехал начальник на великолепной лошади. Лев Николаевич при этом сказал: «Вот бы мне такую лошадку»! (из письма М. П. Глинко к Н. С. Родионову от 31 января 1931 г.) Уезжая из больницы, Толстой расписался в книге для почетных посетителей. Д. П. Маковицкий, в записках от 20 июля рассказывая про впечатления Толстого от кинематографа в Мещерской больнице, приводит следующие его слова: «Думаю, что кинематограф расстраивает больных».

881. 68⁷. много народа— Вернувшись в Отрадное, Толстой застал крестьян с женами из соседней деревни Любучаны, пришедших в числе всех домохозяев с приглашением, чтобы он посетил их деревню. Крестьяне принесли ему в подарок блюдо с яйцами. См. Дневник Булгакова, стр. 239. Из Москвы вечером приехали С. М. Соломахин (см. прим. 542) и А. С. Бутурлин (см. прим. 882).

882. 6^—8— Александр Сергеевич Бутурлин (1845—1916), старый знакомый Толстого (начиная с конца 1870 гг.), врач, окончил несколько факультетов университета, народоволец, несколько лет проведший в ссылке. См. Дневник 1888 г., т. 50. О своем впечатлении от свидания с Толстым А. С. Бутурлин писал 2 июля 1910 г. Сергею Львовичу Толстому: «20 июня ездил на дачу к Черткову, чтобы повидаться с Львом Николаевичем. Он поразил меня своим необыкновенно свежим и здоровым видом, своей бодростью, своей напряженной деятельностью. Можно было подумать, что ему 60 лет, а не без малого 82. Расположение духа его было прекрасное. Приходится сознаться, что жизнь в Ясной поляне ему не прописна (простите этот варварский неологизм от слова «propice» [благоприятна]) и что «в гостях» он чувствует себя гораздо лучше, чем дома. Грустно сознаться в этом, но к сожалению, это несомненно так». Письмо А. С. Бутурлина цитируется по неопубликованным воспоминаниям С. Л.. Толстого «Последний год жизни Л. Н. Толстого», с разрешения их автора. «Отец хорошо себя чувствовал у Чертковых, пишет далее Сергей Львович, по очень понятным причинам: с ним не было Софьи Андреевны, он видался с Чертковым, его окружали дружественные лица, прислуга обедала у Чертковых вместе с хозяевами, и там он набирался новых впечатлений».

883. 68^9—10 продиктовать Саше. — См. прим. 885.

884. 68^—15. 1) Нам дано одно..... но наверное лишает его. — См. прим. 47.

885. 68¹⁶. с Александр[ом], — 21 июля, возвратившись с прогулки, Толстой продиктовал А. Л. Толстой свой рассказ, опубликованный впервые в «Русских ведомостях» 1910, № 160 от 14 июля и в «Речи» 1910, № 190 от 14 июля под заглавием «Из дневника», потом озаглавленный «Благодарная почва (Из дневника)» и вышедший отдельной книжкой в изд. «Посредника» № 826, М. 1910. Рассказ этот первоначально был записан А. Л. Толстой стенографически. Текст его публикуется в т. 38. Толстой описывает свою встречу и беседу на пашне утром 21 июня с молодым крестьянином «Александром», в результате которой «Александр» решил бросить пить вино. Александр — крестьянин деревни Ботвинино, Подольского уезда Московской губ. Александр Петрович Сурин (р. 23 ноября 1892 г.), женат, имеет двоих детей; в настоящее время (1931 г.) крестьянин-колхозник, служит санитаром в «Психиатрической больнице имени В. М. Яковенко». А. П. Сурин пишет в своем письме от 23 мая 1931 г. редактору настоящего тома: «Здравствуйте, уважаемый товарищ Николай Сергеевич! Спешу сообщить вам, что письмо ваше получил, в котором вы просите дать ответы на вопросы. Спешу удовлетворить вас... Какое влияние имела встречай разговор Л. Н. Толстого на мою жизнь? Несмотря на мою молодость, темноту и бедность, в которой я жил, встреча 1910 года 21 июня и разговор Л. Н. Толстого дали мне много ценного и справедливо-поучительного, а именно: я понял, что кругом царит ложь и обман; я понял, что никакой войны рабочим и крестьянам не нужно и что врагами рабочих и крестьян всех наций являются правители, богачи и лгуны попы. Я узнал от Л. Н. Толстого, что нет никакого божества, которому мы в то время молились; из слов Л. Н. Толстого я узнал, что в случае войны не нужно убивать тех, на кого будут указывать и называть врагами таких, как рабочих и крестьян какой бы ни было страны, а лучше сделать какое-нибудь государственное преступление и сесть в тюрьму, дабы не пить кровь своего брата. Со дня встречи у меня зародилась ненависть ко всем, кто нас обманывал. Остаюсь уважаемый вас Александр Петрович Сурин».

к П. Т. Дорофееву от 18 июля, В. П. Богданову от 18—20—23 июля, Е. И. Петровской от 27 июля и 10 августа, В. И. Бабочкину от 29 июля.

886. 68¹⁸. три книжки — — Имеется в виду исправление корректур трех глав «Пути жизни».

887. 68¹⁸. Страхов— Федор Алексеевич Страхов. См. прим. 452.

888. 68¹⁹. — Андрей Яковлевич Григорьев (1848—1926? г.) — сектант-скопец. В 1871 г. был сослан за свои верования в Якутскую область, где пробыл 36 лет. Возвратившись на родину, поселился на хуторе Александровском Победимской волости Мценского уезда Орловской губ., в 9—10 верстах от Кочетов, вместе со своим братом Мардарием Яковлевичем Григорьевым и племянником. После 1916 г. снова попал в Сибирь, где (в Томске) его единоверец Г. Т. Меньшенин 27 ноября 1925 г. записал, со слов Григорьева, о его встречах и разговорах с Толстым. Рукопись находится в архиве К. С. Шохор-Троцкого. 21 июня А. Я. Григорьев приезжал к Чертковым в Отрадное, чтобы повидаться с Толстым и 23 июня возвращался с ним обратно до Тулы. (См. письмо к Т. Л. Сухотиной от 23 июня 1910 г., т. 82.) Приводим выдержку из вышеупомянутых воспоминаний Григорьева: Лев Николаевич при Анне Константиновне Чертковой коснулся вопроса об оскоплении, умаляя его значение и приводя вредность члена человека — языка, лучше бы отрезать его. На это Григорьев горячо возразил, что язык может быть злым и благим, а человек без языка не имеет цели жизни и для общества, ибо никто по может быть полезен, указывая, что ,,если бы я, Григорьев, был без языка, на что бы я вам был нужен? Лев Николаевич ответил: да. Григорьев пел скопческое песнопение: «Позирал господ со седьма неба»“ (текст его см. в книге «Поэзия и проза сибирских скопцов», изд. Меньшенина, Томск, 1904). По просьбе Толстого и А. С. Бутурлина он рассказывал историю скопчества, описывал жизнь скопцов в Сибири и в частности свою жизнь, рассказывал о скопческой молельне в Петербурге и пр.

889. 68²⁰— Григорий Моисеевич Беркенгейм (1872—1919) — московский детский врач, в 1903 г. живший у Толстых в Ясной поляне домашним врачем и сохранивший с Толстым дружественные отношения. Присутствовал в Астапове при последних днях Толстого и его кончине. (См. о нем Дневник 1908 г., т. 56.)

890. 68²⁰. — В Дневнике В. Ф. Булгакова сказано, что днем 21 июня, «просмотрев письма, Лев Николаевич отправился гулять» (стр. . 243).

891. 68^20—21«». — Так первоначально Толстой называл статью «О безумии», над которой работал в 1910 г. (См. прим. 451.)

892. 68²¹. и это поправил. — Что Толстой подразумевал в этой записи, в точности не установлено. Быть может говорится о поправках статьи «О безумии», вызванных чтением статьи в этот день.

893. 68^—22. Орленьев читал Никит[ина]— Иван Саввич Никитин (1824—1861) — поэт, писавший главным образом о тягостях народной жизни. Какое стихотворение Никитина читал П. Н. Орленев не установлено. В. Ф. Булгаков на стр. 243 своего Дневника отмечает: «После обеда X [Орленев] прочел с пафосом, но без вдохновенного подъема стихотворение Никитина. Всем чтение поправилось. Лев Николаевич прослезился. Х [Орленев] тоже был растроган. Ему страшно не хотелось уезжать, но надо было спешить па поезд и в Москву по делу». О П. Н. Орленеве см. прим. 758.

894. 68^—23. — В письме к С. А. Толстой от 22 июня 1910 г. Лев Николаевич писал: «Вечером ездил в Троицкое в Окружную больницу душевнобольных на великолепное представление кинематографа. Доктора все очень милы. Но кинематограф вообще мне не нравится, и я жалею Сашу, у которой была мигрень, и себя, просидевшего там менее часа и уехавшего. Это было в десятом часу вечера». (См. т. 84.) Уезжая из больницы, Толстой, по просьбе врачей, расписался в книге почетных посетителей. Лист с автографом Толстого: «Лев Толстой 1910, 22 июня», хранится в Троицкой больнице, в особой папке под стеклом. Об этой поездке см. Дневник Булгакова, стр. 243.

22 июня, стр. 68.

895. 68²⁹ — См. прим. 885.

896. 68³⁰ — Корректуры сборника «Путь жизни».

897. 68³¹ — В деревню Любучаны, по приглашению крестьян. См. прим. 881.

898. 68^—32. ... — 22 июня Толстой в сопровождении В. Г. Черткова зашел на шелко-ткацкую фабрику бр. Трегубовых при дер. Любучанах. Пояснения ему давал один из совладельцев этой фабрики Алексей Петрович Трегубов (умер после 1917 г.).

Приводим об этом посещении рассказ Толстого по записи В. Ф. Булгакова от 24 июня 1910 г.: «Я занят статьей о самоубийствах. Мне хочется, чтобы было как можно яснее, и я не тороплюсь, пишу потихоньку. В ней хочу показать всё безумие нашей жизни, которое родит самоубийства. Когда я с Чертковым ездил разговаривать с сумасшедшим, который всё ходит вокруг дерева и который всё повторял: «не украл, а взял», а когда я сказал, что увидимся на том свете, то сказал: «свет один», т. е. говорил всё очень умные вещи (см. прим. 844) — к нам подходит господин с черными бакенбардами и говорит, что просит сделать ему честь и всё такое — осмотреть его фабрику. Фабрика — ткацкая. Там девушки, девочки, которые от 7¹/₂ до 7¹/₂ часов занимаются только одним. Натянуты какие-то нитки, и вот, если какая-нибудь нитка оборвется, то они должны связать ее и исправить. И только это !.. В первом отделении делают шелковую материю в роде парчи, которая идет на восток по огромной цене, — что-то он мне сказал огромное за аршин. Во втором — пояса. Широкие, которые идут в Бухару. Он сам продает их по 8 руб. зa штуку!.. Но меня всё это не интересовало, меня занимали люди. И с ним самим заговорил. Он мне сказал, что он старообрядец «Рогожского согласия». Что такое согласие? Он отвечает, что «приемлем священство». Я стал говорить с ним, что такое священство? Ведь вот вы учились, бывали за границей. Неужели вы можете верить в творение в 6 дней или в то, что Христос улетел на небо? А он мне отвечает: «Да, это, говорит, всё по логике... А вот пожалуйте, не угодно ли вам взглянуть на этот бархат, он разрезается вот так-то!».. — И Лев Николаевич представил суетливые движения господина «с бакенбардами» и засмеялся... — Разве этот человек не безумный?.. У меня это idée fixe: грешный человек, я это везде ищу, — продолжал Лев Николаевич». (Дневник Булгакова, стр. 250—251.) Об этом же см. А. Б. Гольденвейзер, «Вблизи Толстого», 2, стр. 60—62. Повидимому Толстой навещал больного С. П. Данилина, о котором идет речь в записях Булгакова и Гольденвейзера и разговаривал с ним дважды: 14 июня (см. текст Дневника 14 июня и прим. 844) и 22 июня.

899. 68³² — См. прим. 863.

900. 68³³. Молочник[ов]. — В. А. Молочников (см. прим. 392) приезжал в Отрадное из Новгорода повидаться с Толстым. Свое посещение он описал в своей статье: «Сутки в «Отрадном». — «Жизнь для всех», 1910, столб. 161—167.

901. 68^—34. [] Хорошо. — Какую именно свою статью читал Ф. А. Страхов, в точности не установлено. О разговоре Толстого с Страховым см. Дневник Булгакова, стр. 246.

902. 68^—35 — — 22 июня в пять часов вечера на имя A. Л. Толстой была получена телеграмма из Ясной поляны от В. М. Феокритовой, следующего содержания: «Софье Андреевне сильное нервное расстройство, бессонница, плачет, пульс сто, просит телеграфировать. Варя». В. М. Феокритова в своих записках сообщает, что телеграмма эта, за исключением последних двух слов, ей продиктована Софьей Андреевной. Получив эту телеграмму, A. Л. Толстая, не желая расстраивать отца, показала ему телеграмму не сразу, а только к вечеру. Сама же С. А. Толстая в своем «Ежедневнике» 22 июня пишет: «Больна нервами и сердцем. Варвара Михайловна телеграфировала Льву Николаевичу, но он не приедет!.. Отвратительна эта старческая влюбленность в фальшивого лицемера Черткова, нашего разлучника, и я его ненавижу за это. Хочется смерти и боюсь самоубийства; по вероятно воспитаю в себе эту мысль. Невыносима жизнь с этим незаслуженным, постоянно недобрым ко мне отношением Льва Николаевича. Ох! Как я что-то страдаю! Сердце, голова, душа — всё болит»... См. следующее примечание.

23 июня, стр. 69.

903. 69³. «». — В. М. Феокритова, находившаяся неотступно в последние дни с С. А. Толстой, продолжая свои записки (см. прим. 902) — пишет: «Когда я пришла, она спросила, не было ли телеграммы от Льва Николаевича, и где расписка от посланной? Я ей отдала. Она сама лично написала еще телеграмму и просила послать немедленно. Телеграмма вот какая: «Умоляю приехать скорей — двадцать третьего. Толстая». Опять начались стоны и ужасные упреки Льва Николаевича... Через некоторое время принесли телеграмму от Льва Николаевича: «Удобнее приехать завтра днем, телеграфируйте, если необходимо, приедем ночью». Как только она прочла телеграмму, начала рыдать, бросилась с постели и кричала: «Разве вы не видите, что это слог Черткова, он его не пускает, они хотят меня уморить, но ведь у меня есть опиум... вот он». Она побежала к шкафу и показала мне стклянку с опиумом и нашатырным спиртом и кричала, что отравится, если не приедет Лев Николаевич. — «Пошлите срочную»... Она вскочила и села к столу и написала: «Думаю, необходимо. Варя». — Зачем же вы мое имя подписали? Ведь они вас спрашивают? — «Позвольте уж ваше имя поставить, а то скажут, что я вызываю сама, и не поедут». — Ну, как хотите, сказала я».

Д. П. Маковицкий в своих Записках от 23 июня 1910 г. рассказывает: «Лев Николаевич утром ходил с телеграммой Софье Андреевне в Мещерское на почту. Телеграммы, настаивания Софьи Андреевны, ее притворство болезни его угнетали. Около полудня получен от нее ответ, чтобы сегодня приехал. А Лев Николеевич хотел пробыть до послезавтра».

—246 получение телеграмм от Софьи Андреевны, пишет: «Именно с этих двух злополучных телеграмм, полученных в Мещерском 22 июня, начался последний крестный путь Льва Николаевича, приведший его через Астапово к могиле...»

904. 69⁴ — Получив телеграмму за подписью В. М. Феокритовой (см. прим. 903), Лев Николаевич немедленно собрался домой. Вместе с А. Л. Толстой, Д. П. Маковицким, И. В. Сидорковым и В. Ф. Булгаковым выехал в Ясную поляну 23 июня около 6 час. вечера. До Тулы с ними ехал А. Я. Григорьев. Провожали до станции В. Г. Чертков, А. П. Сергеенко, Ф. А. Страхов, В. А. Молочников, скрипач Михаил Гаврилович Эрденко с женою Евгенией Иосифовной Эрденко, которые приезжали, чтобы играть на скрипке для Толстого. Последние четверо возвращались в Москву. Об этой поездке см. Дневник Булгакова, стр. 247—249.

905. 60^5—7. — Толстой приехал в Ясную поляну между 10 и 11 ч. вечера 23 июня и прошел к Софье Андреевне. Между ними произошло тяжелое объяснение В своих записках В. М. Феокритова пишет по этому поводу: «Софья Андреевна... плакала, рыдала истерически, говорила о своем намерении покончить с собой и показывала об этом записки, написанные ею накануне, 23 июня, когда она решила вызвать Льва Николаевича домой от Чертковых. Лев Николаевич был очень расстроен, но так ласков и внимателен к ней... Ни разу он не сказал про нее ни одного недоброго слова и только жалел, жалел. Как всю жизнь переносил от нее страданья безропотно, уговаривая и высказывая столько любви, что я опять не раз подумала: и откуда берется такая сила перенести всю эту тяжесть сорокавосьмилетней совместной жизни?.... Объяснение это продолжалось до второго часу ночи. Затем он вышел. Софья Андреевна пошла к Александре Львовне. Лев Николаевич просил ее быть ласковой с матерью, так как «она совсем ненормальна». (Записки В. М. Феокритовой от 23 июня 1910 г.) Об этом же см. Дневник Булгакова, стр. 249 и А. Б. Гольденвейзер, «Вблизи Толстого», 2, стр. 68. Сама С. А. Толстая записала об этом ночном объяснении в своем «Ежедневнике» от 23 июня 1910 г. следующие слова: «Приехали вечером. Тяжелое объяснение. Потеряно всё, чем жили долгую жизнь! Потеряна, разбита любовь». С. Л. Толстой в своих неопубликованных воспоминаниях (см. прим. 882) пишет: «23 июня отец вернулся в Ясную поляну. Моя мать особенно с этого времени возненавидела Черткова. Одной из причин этой ненависти было то, что у Черткова хранятся рукописи и особенно дневники Льва Николаевича за последние годы. Ей было досадно, что дневники переписывались и читались Чертковым, его женой, Сашей, даже В. М. Феокритовой и А. Б. Гольденвейзером, а ей, жене Толстого, прожившей с ним 48 лет, они были недоступны. У нее не было корыстных целей относительно дневников, но одной из ее навязчивых идей была боязнь прослыть Ксантипой, злою женою Льва Толстого, боязнь, что про нее будут говорить, что она портила жизнь своему мужу. Она всеми силами старалась доказать обратное и, так как в дневниках могли быть записи, обличавшие ее, она хотела в этом удостовериться и даже уговорить Льва Николаевича уничтожить эти записки, поэтому она стала требовать, чтоб дневники хранились у нее».

24 июня, стр. 69.

906. 69¹¹ — С. А. Толстая в своем «Ежедневнике» отмечает: «Мы хорошо объяснились и примирились с Львом Николаевичем. Он плакал, а я хронически давно уже плачу».

907. 69¹². после мучительной беседы с С[оней— Записей, выясняющих содержание этой беседы Толстого с С. А. Толстой не имеется.

908. 69¹⁵. две картинки. — По словам В. Г. Черткова, намерение Толстого состояло в том, чтобы изобразить: ,,Что происходило дома и вне дома наподобие «Трех дней в деревне»“. Намерение это осталось неосуществленным.

909. 69¹⁶ — Письмо Кириллу Федоровичу Смирнову, просившему Толстого помочь ему вылечиться от запоя. См. письмо к нему от 25 июня 1910 г., т. 82.

910. 69¹⁷ — Вероятно подразумевается успокоение С. А. Толстой.

25 июня, стр. 69.

911. 69¹⁸ . о безумии — См. прим. 451.

912. 69¹⁸ — 25 июня Толстой написал письма: H. Н. Гусеву и А. И. Остольской. В письме к H. H. Гусеву, являющемся ответом на его письмо, Толстой рассказывал о своем пребывании у Чертковых и о занимающих его в данное время работах. Отвечая на письмо А. И. Остольской, Толстой писал: ,,«Хилость, старость, смерть — вот жемчужины жизни», — пишете вы, подразумевая, вероятно, то, что хуже этого ничего но может быть. Я испытал две первые и готовлюсь каждый час к третьей и кроме радости и благодарности той силе, которая послала меня в жизнь, ничего не испытываю“. Оба письма см. т. 82.

913. 69^—22. И вдруг С[оня — В своем «Ежедневнике» С. А. Толстая 25 июня 1910 г. пишет: «Ночи не сплю, ничего не могу есть. С утра совсем обезумела и страдала ужасно. Просила Льва Николаевича помочь мне восстановить мое равновесие; но он бессилен, потому что не любит меня, а любит Черткова. Против желания своего, по моей просьбе, поехал со мной в Овсянниково в пролётке. Всё у меня болело: живот, ноги, сердце. Лев Николаевич все покушался встать и уйти от меня. Я плакала. Не знаю, видел ли он, но меня не покинул, доехали вместе, и мне стало немного легче после катанья». Д. П. Маковицкий в своих Записках от 25 июня пишет: «Сегодня Софья Андреевна продолжала вчерашнюю пытку Льва Николаевича и себя. Притворство. Нe ела, не пила... Сидела одна в зале, а когда к ней пришел Лев Николаевич, — встала и упала, жаловалась, что ушибла себе колено, а потом убежала, а в чуланчике возле ее комнаты встала на колени и поднесла ко рту пузырек в 100 гр. настойки опия. Льву Николаевичу сказала, что только мало отпила, а на самом деле, по моему, ничего не пила». Далее приводим выдержки из записей В. М. Феокритовой от 25 июня: «После завтрака Лев Николаевич собирался ехать верхом, но она заявила ему, что она хочет ехать с ним. Лев Николаевич сейчас же согласился и сказал: «Вот и прекрасно, поедем к Марье Александровне в Овсянниковой. Судя по лицу Льва Николаевича, ему было очень тяжело с ней, он был бледен, но так ласков с ней».

914. 69²². Голд[енвейзер]. — Толстой показывал в этот день А. Б. Гольденвейзеру «маленькие, но замечательно изящно сделанные шахматы» из белого хлеба, подаренные больным — сумасшедшим, во время пребывания его у Чертковых (см. «Вблизи Толстого», 2, стр. 58). Шахматы эти хранятся в ГТМ.

915. 69². Николаева — Лариса Дмитриевна Николаева. См. прим, 771 и т. 57.

916. 69²³. Мар[ья] А[]. — М. А. Шмидт.

26 июня, стр. 69.

917. 69²⁵. Ходил— Утром 26 июня Толстой ходил в деревню Ясная поляна повидаться с приехавшими в начале июня Н. Г. Сутковым, его сестрой Натальей Григорьевной Грековой и П. П. Картушиным, которые поселились у яснополянской крестьянки вдовы Анисьи Копыловой и работали на нее. (См. прим. 943 и 958.) Толстой, не застав их, возвратился домой. Об этом см. Гольденвейзер, «Вблизи Толстого», 2, стр. 59, 63 и 65.

918. 69²⁶. «» и начал писать но не кончил. — Подразумевается статья «О безумии».

919. 69^27—28. Соня опять возбуждена— Возбуждение С. А. Толстой возникло после того как она прочла запись Толстого в Дневнике от 20 июня: «Хочу попытаться сознательно бороться с Соней добром, любовью». См. прим. 875. В своих неопубликованных записках, предоставленных ею редакции, Варвара Михайловна Феокритова пишет: «Вечером она [С. А. Толстая] пришла к нам, где мы с Сашей [А. Л. Толстой] сидели и писали на машинках, и начала рассказывать и жаловаться опять на Льва Николаевича... «Я сегодня просила его показать мне последний дневник, — продолжала она, — и говорю: Дай мне! Что тебе? Успокой мое сердце!.. — И как раз нашла, что он про меня написал: «надо бороться с любовью с Соней». Чтò же я — злодейка, что ли, что он должен бороться со мной! Да чтò со мной бороться? Чтò я делаю? Ну, скажите, Варвара Михайловна, чтò это значит бороться? Что я черкеса держу, так я леса моих сыновей охраняю, землю. Он говорит, чтоб я крестьянам отдала, я не могу этого сделать, это моим детям. За чтò же я буду отнимать у них и давать бог знает кому? У меня двадцать три внука! Это он нарочно написал, ведь я-то понимаю. Ох, как его слава губит! Это нарочно, чтобы сказать, что он был несчастным, что я его мучила, что он терпел от меня. Я знаю, для чего; но ведь я тоже пишу и описываю все... эти дни... все мои страдания... А Чертков всё увез, всё отнял и будет печатать эти дневники».... Вошел Лев Николаевич. Она побежала к нему и опять стала выговаривать за слова («бороться с Соней». Лев Николаевич, объясняя эти слова, говорил, что он всячески старается быть добрым с Софьей Андреевной, что он это и записал в Дневнике, а она и в этих словах видит что-то дурное». Потом Софья Андреевна стала спрашивать Льва Николаевича, где хранятся его Дневники последних лет, так как у нее имеются Дневники только до 1900 г. Когда же он объяснил, что Дневники отдал на хранение Черткову, С. А. Толстая впала в еще большее раздражение. В. М. Феокритова в своих записках пишет, что несмотря на дождь Софья Андреевна выбежала в сад; «очень скоро вернулась вся мокрая, трясущаяся и с ужасным выражением лица. Она села на балкон к Льву Николаевичу, почти под его окно и начала громко вздыхать и охать». Когда она стала уговаривать Софью Андреевну переодеться в сухое платье, та отвечала: «Ну, нет, оставьте так лучше, я простужусь и умру, им только того и надо... Я совсем задыхаюсь... у меня сейчас удар будет»... Лев Николаевич не выдержал и пошел к ней, стал уговаривать ее уйти и переодеться, и она согласилась и со стоном, еле передвигая ноги, пошла в свою комнату... Лев Николаевич так и не спал». Об этом же пишет в записках Маковицкий. См. также прим. 2 к письму П. И. Бирюкову от 19 июня 1910 г., т. 82. Сама С. А. Толстая 26 июня в своем «Ежедневнике» записывает: «Еще один мучительный день. 4 часа ночи, я и не раздевалась. Все обдумываю, что мне делать? И ума не приложу, чувствую себя очень больной. Неужели я не умру? Лев Николаевич всё так же безучастен и сердит. Я его мучаю, его жалко, но он в обладании здоровья и духовных сил, а я погибаю».

Хранение Дневников Толстого у В. Г. Черткова, про что С. А. Толстая узнала 26 июня, было одним из главных поводов ее раздражения в июне — июле 1910 г. Дневники по ее настояниям вскоре были взяты у Черткова, но переданы не ей, а положены в Тульское отделение государственного банка. См. об этом прим. 1021.

920. 69^29—31. — Толстой называл эти молитвы «ежечасными молитвами». См. запись № 5 от 27 июня.

—71.

921. 69³². — С. А. Толстая во время бывшего у нее припадка раздражения (см. предыдущие прим.) вспомнила слова Толстого, сказанные 29 мая о переезде куда угодно: «в Одоев, в Париж...» (см. прим. 763) и стала требовать немедленного отъезда и переселения в избу вдвоем со Львом Николаевичем, лишь бы изолировать его от Черткова. (Записки В. М. Феокритовой от 26 мая 1910 г. и А. Б. Гольденвейзер, 2, стр. 73.)

922. 70³. — [Делай, что должно — будь, что будет]. Этою же записью Толстой в Астапове закончил перед смертью свои Дневники. См. последнюю запись.

923. 70^—7. читаю Психиатрию.... И так всё. — Упоминается книга профессора Московского университета Сергея Сергеевича Корсакова (1854—1900): «Курс психиатрии» 1, изд. (посмертное), переработанное автором. — «Общество для пособия нуждающимся студентам императорского Московского университета», М. 1901. Книга эта хранится в Яснополянской библиотеке Толстого. На форзаце надпись: «Глубокоуважаемому Льву Николаевичу от врачей Покровской психиатрической больницы Московского губернского земства 18 июня 1910 года». Там же надпись рукою В. Ф. Булгакова: «Книга преподнесена Льву Николаевичу от корпорации врачей лично, во время пребывания его в расположенном неподалеку от больницы имении Мещерском, в доме В. Г. Черткова. В. Б.». В книге — ряд пометок рукой Толстого в виде подчеркиваний карандашом; на стр. 14 против первых строк — автограф Толстого: «Для того, чтобы человекъ испытывалъ, надо, чтобы уже б[ыло] то я, к[оторое] испытываетъ».

Толстой читал эту книгу в связи с тем интересом к душевным болезням, который у него проявился, с одной стороны, вследствие его работы над статьей «О безумии», с другой стороны — в связи с впечатлениями, полученными от общения с душевно-больными во время пребывания его у Черткова. Кроме того, он пытался найти в этой книге объяснение болезненного состояния С. А. Толстой. (См. «Дневник для одного себя», запись от 7 августа, стр. 131.) А. Б. Гольденвейзер приводит свой разговор с Толстым о психиатрии, о книге профессора Корсакова и лично о нем самом. На реплику А. Б. Гольденвейзера: «Это, говорят, был очень хороший ученый», Толстой ответил: «Да. Но самая наука их такая шаткая. Меня это вот с какой стороны интересует: они видят всю причину в материальных изменениях, а я думаю, что всё в нравственном состоянии человека. У них там бывают идиоты, слабоумные, но очень хорошие, тихие, и довольно разумные — озлобленные. Если есть нравственная основа, то и при том разрушенном рассудке она скажется». («Вблизи Толстого», 2, стр. 72.) Далее: «Как в шахматах бывают совершенно неожиданные совпадения и случайные комбинации, так еще удивительнее это бывает в жизни. Вот теперь, например, я начал работу, в которой провожу мысль, что человечество в больших массах подвержено общему и потому несознаваемому отдельными лицами безумию. Еду к Черткову, а там оказываются две огромные психиатрические больницы. Ко мне приезжают доктора, зовут туда, всё показывают, дают мне книги. Я интересуюсь этим чрезвычайно. Возвращаюсь домой и застаю Софью Андреевну, которая несомненно больна психически. У нее idée fixe — тщеславие. Она боится, что про неё будут говорить, что она портила мне жизнь, и она всеми силами хочет доказать обратное, — что все злодеи, лгуны, гадкие, — одна она хороша. — Я читаю книгу Корсакова. Слабо это, потому что они везде натыкаются на основное сознание своего «я», из которого всё вытекает; а они, наоборот, хотят его вывести из внешних чувств. Сознание они определяют, как воздействие наших субъективных восприятий на мозг, забывая, что до всякого субъективного восприятия должен существовать самый субъект, которого никак ни из чего не выведешь». На замечание А. Б. Гольденвейзера, что «сам Корсаков, кажется, не был правоверным материалистом», Толстой ответил: «Я это допускаю, так как почти каждый отдел его книги кончается указанием на то, что до сущности этого явления наука еще — Но в этой книге много для меня в высшей степени полезных сведений. Между прочим, я прочел там, что эти болезни, если поддаются лечению, то в первой стадии заболевания, а когда уже явления повторяются, делаются хроническими, то излечение весьма редко. Это очень страшно, и я думаю, как бы пригласить психиатра, чтобы он посмотрел Софью Андреевну». (Там же, стр. 76—77.) Об отношении Толстого к душевным болезням см. прим. 869.

924. 70^—14. 1) Как смешно думать..... дух[] начала. — Ср. мысли №№ 2 и 3 от 11 февраля, № 4 от 13 марта, № 2 от 4 апреля.

925. 70^—20. 2) Как нет резкого деления между сном и бдением,..... возможности нравственного усилия. — См. прим. 236.

926. 70³¹ — См. записи от 26 июня, прим. 920.

927. 71⁶. 6) Сумашедший мне все говорил: не украл, а взял. — Упоминание о словах душевно-больного крестьянина С. П. Данилина, с которым Толстой разговаривал при посещении психиатрических лечебниц. См. прим. 844 и 898. Мысли Толстого о сумасшествии см. прим. 867 и 870.

928. 71¹⁸— См. мысли, перечисленные в прим. 81.