Единое на потребу (варианты)

Единое на потребу
Примечания
Варианты

[ВАРИАНТЫ К СТАТЬЕ «ЕДИНОЕ НА ПОТРЕБУ».]

№ 1.

Единственное средство.

Положенiе нетолько нашего христiанскаго мiра, но всего человечества теперь такое: самая большая часть людей — бедные, рабочiе люди живутъ и умираютъ въ невежестве и нужде, ненавидя техъ, которые принуждаютъ ихъ жить такъ; малая часть, правящiе людьми прямо силой или деньгами черезъ силу, живутъ праздно, роскошно, но неспокойно, потому что знаютъ, что большинство людей ненавидитъ ихъ и готово убить ихъ всехъ, только бы освободиться отъ нихъ. Все, кроме самыхъ легкомысленныхъ людей, видятъ это и или борятся, чтобы освободиться, и ненавидятъ и страдаютъ, или борятся, чтобы удержать свою власть, и тоже ненавидятъ и страдаютъ. И всемъ тяжело, и все, вместо жизни для блага своего и другихъ людей, проводятъ жизнь въ борьбе, ненависти и страданiяхъ.

Отчего это? И какъ поправить это?

Когда паръ остываетъ въ паровике, онъ временами перестаетъ работать: то выкидываетъ струи пара, то останавливается, а главное, делаетъ то, что весь паровикъ можетъ лопнуть и уничтожитъся.

Тоже происходитъ въ наше время въ человечестве. Сила, двигающая, всегда двигавшая человечество, есть и была всегда вера, религiя — то отношенiе, которое устанавливаетъ человекъ къ Богу или, кто не веритъ въ Бога, то къ мiру, ко Всему безконечному по времени и пространству, окружающему человека.

То, что установленное человекомъ отношенiе его къ Богу руководитъ жизнью людей, не есть случайное явленiе, которое могло быть въ одномъ обществе людей и не быть въ другомъ, но есть необходимое условiе жизни человека, какъ разумнаго существа.

Поступки человека могутъ быть вызваны его потребностями, похотями, страстями, но надъ всеми потребностями, похотями, страстями властвуетъ въ человеке, въ свободныя отъ страстей минуты, разумъ. И этотъ разумъ нетолько въ одномъ человеке, но во всемъ человечестве, переходя и совершенствуясь отъ поколенiя, устанавливаетъ свои положенiя о томъ, что свойственно человеку, устанавливаетъ законы разума, решаетъ, что долженъ делать человекъ во всехъ случаяхъ жизни. Это установленiе высшихъ законовъ разума, вытекающихъ изъ отношенiя человека къ Богу, къ мiру, ко Всему, и есть то, что люди называютъ верой, религiей, въ противоположность тому, что называютъ наукой. Различiе веры, религiи отъ науки въ томъ, что наука выводитъ свои данныя изъ внешняго опыта и потому можетъ служить руководствомъ для улучшенiя внешнихъ условiй жизни человека: какъ ему лучше кормиться, лечиться, передвигаться, жениться, сходиться въ общества и т. п.; не давая внутренней оценки различнымъ деятельностямъ; религiя же выводитъ свои данныя изъ внутренняго опыта и руководитъ человекомъ въ оценке поступковъ, въ выборе, между ними, въ достиженiи наибольшаго внутренняго блага. Такъ что для правильной жизни, даже для возможности жизни человека, какъ разумнаго существа, необходимы обе деятельности — и научная и религiозная. И одинаково нельзя допустить того, чтобы человекъ, какъ разумное существо, могъ. жить, не обдумывая того, какъ ему наилучшимъ образомъ кормиться, лечиться, жениться, судиться и т. п., какъ и того, чтобы человекъ могъ жить, не разценивая свои поступки, не считалъ бы некоторыя деятельности прямо дурными и не старался избегать ихъ и изъ другихъ не предпочиталъ бы одну другой.

Разница между этими двумя руководящими силами человечества, и очень важная разница, въ томъ, что въ научной деятельности человекъ можетъ довольствоваться самыми первобытно низшими сведенiями, по-немногу, по мере жизни прiобретая все большiя и большiя сведенiя; въ области же религiозной человекъ не можетъ довольствоваться неопределенными данными, не можетъ дожидаться возникновенiя и уясненiя ихъ. Въ области религiозной для оценки поступковъ человеку некогда дожидаться; ему сейчасъ надо жить, сейчасъ надо решать, какой поступокъ делать и отъ какого воздерживаться. Человекъ можетъ жить безъ знанiя астрономiи, физики, нетолько безъ телефоновъ, но и железныхъ дорогъ, можетъ жить даже безъ железа, безъ земледелiя, можетъ жить кочевой жизнью, но человекъ никакой никакъ не можетъ жить безъ религiознаго ученiя — такого, которое указывало бы ему, что онъ долженъ и чего не долженъ делать. Не можетъ потому, что всякая жизнь и вся жизнь разумнаго человека состоитъ въ томъ, что онъ, кроме решенiя, которое подсказываетъ ему потребность, похоть, страсть, онъ не можетъ не решать, хорошо ли или дурно ему подсказываетъ потребность, страсть, похоть и хорошо ли ему отдаться ей или бороться съ ней. Решенiя эти предстоятъ разумному человеку всякую минуту, и потому ему нельзя жить безъ религiознаго руководства, безъ того, что называется религiей. Правда, что эти руководства прежнихъ временъ для людей позднейшихъ временъ часто представляются неразумными, потому что связаны съ неразумными представленiями, каковы различныя суеверiя, но какiя бы они ни были, они нетолько были нужны, но неизбежны, какъ дыханiе или, скорее, сердцебiенiе для животнаго организма, потому что безъ решенiя, что должно и что не должно делать, не можетъ жить разумное существо — человекъ. И потому съ техъ поръ, какъ жили люди, всегда было это руководство (религiя) и всегда будетъ, пока люди будутъ люди.

№ 2.

Единственное средство.

Положенiе не только нашего христiанскаго мiра, но всего человечества теперь такое: одна, малая часть людей владеетъ ненужнымъ, часто огромнымъ богатствомъ и, пресытившись всеми матерiальными благами мiра, тоскуетъ, скучаетъ, отчаявается и проклинаетъ жизнь; другая, самая большая часть людей живетъ и умираетъ, не имея ни необходимыхъ жилищъ, ни одеждъ, ни пищи, въ невежестве и отчаянiи, и ненавидитъ техъ, которые принуждаютъ ихъ жить такъ. Все люди, и те и другiе, завидуютъ другъ другу, боятся другъ друга и во взаимной борьбе насилуютъ, обманываютъ, грабятъ и убиваютъ другъ друга. Для поддержанiя такого устройства жизни люди обманами прiобретаютъ власть надъ другими, силою оружiя, угрозой смерти заставляютъ людей покоряться себе и мучаютъ и убиваютъ техъ, которые властвуютъ надъ ними. Вследствiи постоянной борьбы всехъ противъ всехъ насилiемъ, обманомъ, хитростью жизнь всехъ людей лишена естественныхъ условiй жизни: люди живутъ въ тесноте городовъ, безъ чистаго воздуха, безъ общенiя съ природой, лишенные всехъ естественныхъ радостей; люди, и богатые и бедные, предаются наслажденiямъ половой любви вне всякихъ сдерживающихъ условiй, и среди всехъ сословiй распространяется развратъ и мучительныя последствiя его. Дети перестаютъ родиться, а когда рождаются, то бросаются родителями и вообще такъ дурно ухаживаются, что вымираютъ въ огромныхъ количествахъ.

Усилiя людей направлены не на производительность труда, а на борьбу другъ съ другомъ, и потому, несмотря на увеличенiе производствъ посредствомъ машинъ, тратятся непроизводительно страшныя силы, самыя первыя потребности людей остаются неудовлетворенными, и богатства земли, и на поверхности и внутри ея, растрачиваются безполезно и невознаградимо. Вследствiи всего этого люди вырождаются и слабеютъ. Но мало того, что все частные люди въ борьбе между собой тратятъ лучшiя силы и страдаютъ отъ этой борьбы: происходитъ еще страшная борьба народовъ противъ народовъ, государствъ противъ государствъ, и, кроме неперестающихъ безумныхъ тратъ на вооруженiя, отъ времени до времени возникаютъ войны и убиваются десятки тысячъ людей въ самую цветущую пору ихъ жизни. Ужаснее всего при этомъ то, что вся эта сложная и страдальческая жизнь не заставляетъ людей одуматься и стараться всеобщимъ просвещенiемъ освободиться отъ этой мучительной жизни. Люди — малая часть — занимаются изученiемъ самыхъ ненужныхъ, утонченныхъ предметовъ, большая же масса остается въ величайшемъ невежестве, и люди, имеющiе власть, стараются, и съ успехомъ, не допускать среди рабочаго народа истиннаго просвещенiя, a вместо него поддерживать въ народе старыя и внушать новыя суеверiя и предразсудки. Положенiе такъ ужасно, что наиболее чуткiе люди, какъ только опомнятся немного и поймутъ положенiе человечества, такъ не будутъ участвовать въ этой ужасной жизни, лишая себя ея пулей, ядомъ, петлею, угаромъ; те же, которые мелькомъ видятъ ужасъ и безсмыслицу окружающей ихъ жизни и предчувствуютъ невозможность примириться съ существующимъ ужасомъ, стараются не видеть, забыть, одурманиться, и для этого все отравляютъ себя опiумомъ, табакомъ, виномъ, водкой, морфиномъ. Самое же ужасное во всемъ этомъ то, что совершилось, то, что сказано въ евангелiи, что будутъ глады, моры, землетрясенiя, войны, и главное, худшее последнее: охладеетъ любовь. И это последнее совершилось въ поразительной степени: нетолько охладела любовь въ людяхъ, но въ людяхъ возникла ненависть другъ къ другу, та ненависть, которая должна сопутствовать борьбе, и ненависть эта нетолько не признается въ нашемъ мiре чемъ либо нехорошимъ, но, напротивъ, желательнымъ и необходимымъ условiемъ борьбы.

Отчего это? И какъ поправить это? невольно спрашиваютъ себя люди, и мудрецы мiра сего, ученые, философы отвечаютъ, что происходитъ это отъ того, что таковъ ходъ истиннаго прогресса и что мы находимся въ процессе этого прогресса, что все это такъ, какъ и должно быть, и что все это понемногу исправляется и что все это въ свое время совершенно исправится. И ученые и философы на все эти бедствiя представляютъ средства исправленiя.

То, что одни люди живутъ въ избытке богатства, a другiе въ нищете и голоде, происходитъ отъ того, говорятъ одни ученые люди, что еще государственная власть не успела еще все устроить какъ надобно, но правительства заботятся объ этомъ и устроятъ со временемъ такъ, что бедные не будутъ страдать. Къ сожаленiю, если бы кто и хотелъ поверить этимъ утвержденiямъ однихъ ученыхъ людей, онъ не могъ бы этого сделать, такъ какъ другiе ученые люди, соцiалисты, говорятъ, что это надо устроить совсемъ иначе и что правительства надо уничтожить, и тогда все сложится какъ должно. Къ сожаленiю, споръ идетъ не только между правительствомъ и социалистами, но спорь идетъ и между разными правительственными партiями и разными соцiалистическими партiями. Одни — сторонники правительства — говорятъ, что надо ограничить власть правительства, другiе говорятъ, что надо не стеснять эту власть. Одни соцiалисты хотятъ осуществленiя своей цели мирнымъ путемъ, другiе революцiоннымъ.

То же, что люди живутъ неестественной жизнью въ городахъ, то это, по мненiю однихъ ученыхъ людей, исправится темъ, что города такъ будутъ устроены, что жизнь въ нихъ будетъ для всехъ прiятнее и здоровее, чемъ въ деревне; другiе же ученые люди говорятъ, что надо децентрализировать города и предлагаютъ средства, какъ это сделать. То, что люди живутъ развратно, одни ученые исправляютъ регламентацiей, другiе запрещенiемъ, третьи измененiемъ формы семьи. Одни требуютъ допущенiя развода, другiе свободы любви. Смертность и нерожденiе и погибель детей одни ученые думаютъ исправить прiютами для детей, другiе обязательствомъ отцевъ кормить семьи, третьи строгими наказанiями.

То, что производительность направлена не на то, что нужно массамъ, по мненiю однихъ ученыхъ исправится темъ, что когда рабочiе овладеютъ орудiями труда, то они направятъ трудъ на нужное имъ, другiе думаютъ, что посредствомъ машинъ человекъ до такой степени овладеетъ силами природы, что всехъ предметовъ будетъ производиться достаточно для всехъ. Истощенiе же силъ земли одни ученые считаютъ невовможнымъ, другiе считаютъ, что наука изобрететъ такiя средства, при которыхъ природныя средства будутъ ненужны. Химически будутъ приготовляться и пища и все, что нужно. То, что люди слабеютъ и вырождаются, по мненiю однихъ ученыхъ, происходитъ отъ несовершенства медицины и гигiены. Все это устроится, когда наука медицины изследуетъ все бациллы и устранитъ все ненормальное въ человеке. О томъ, какъ совершится это избавленiе отъ болезней и вырожденiя, мненiя ученыхъ очень разделяются, и идутъ большiе споры.

То, что все государства тратятъ большую долю богатствъ на вооруженiе и временами убиваютъ десятки тысячъ людей на войнахъ, происходитъ, по мненiю однихъ ученыхъ, отъ излишней власти правителей, по мненiю другихъ, отъ неустановленности равновесiя политическаго, по мненiю третьихъ, по недостаточному развитiю международнаго права и мирныхъ судилищъ и конференцiй.

— мало народныхъ школъ и библiотекъ, по третьимъ — отъ невыработанной еще системы преподаванiя. О себе же ученые люди вполне уверены, что они нетолько не невежественны, но находятся на высшей степени просвещенiя. В этомъ все сходятся.

То, что люди стреляются и вешаются, происходитъ, по мненiю однихъ ученыхъ, отъ неврастенiи, по другимъ — отъ наследственности и должно пройти при примененiи всехъ выше упомянутыхъ средствъ улучшенiя жизни.

То, что люди одурманиваются, по мненiю некоторыхъ ученыхъ, большинство которыхъ предается этому одурманиванiю, есть вполне нормальное явленiе, по мненiю же другихъ, вредное явленiе, которое должно быть искоренено устройствомъ противодействующихъ обществъ.

Тоже, что нетъ между людьми любви, по мненiю однихъ ученыхъ, есть последствiе сложности жизни, при движенiи же впередъ со временемъ отношенiя людей опять станутъ лучше. По мненiю же другихъ, любовь есть суеверiе, глупость, рабское свойство, дающее возможность властвовать однимъ надъ другими, и потому охлажденiе любви есть только желательное явленiе.

Средствъ предлагается много, но я думаю, что стоитъ только серьезно вдуматься во все эти средства, во все разнообразiе ихъ несогласiй между собою, чтобы увидать, что каждое средство нетолько не исцеляетъ, но отдаляетъ решенiе, вноситъ новое зло въ мiръ. Неужели же нетъ такого средства исцеленiя и то положенiе, въ которомъ находится теперь человечество, свойственно ему? И если есть это средство, то какое оно? Средство это есть и всегда было у человечества. Это тотъ камень, который отбросилъ строющiй, а который становится во главу угла, т. е. въ замокъ свода, тотъ камень, безъ котораго ничто не держится.

Камень этотъ есть религiя, т. е. то отношенiе, которое устанавливается человекомъ ко всему вечному и безконечному, окружающему его, къ тому, что обыкновенно называется Богомъ.

№ 3.

Средствъ предлагается много, на всякое зло есть свое средство, даже несколько. Неудобно при этомъ только то, что каждое средство производить вытекающее изъ него зло, противъ котораго надо опять придумывать и придумывается средство, и такъ безъ конца. Такъ, напримеръ, для того чтобы смягчить различiе богатства и бедности, нужно, по мненiю однихъ, отбирать у богатыхъ и давать беднымъ. Но для того чтобы сделать это, нужно сделать невозможнымъ злоупотребленiе этой властью. Если же цель достигается средствами, предлагаемыми соцiалистами, то является новое затрудненiе въ томъ, что нужно определпть, какiе предметы, въ какомъ количестве нужно производить и сколько и где каждому человеку работать. Если допустить проституцiю, нужна регламентацiя. A чемъ руководствоваться въ регламентацiи? Если не допустить проституцiю, то какъ бороться противъ сифилиса? Если допустить свободу любви, то какъ обезпечить детей? Если воспитательные дома, то какъ устроить ихъ? Какъ обезпечить детей отъ злоупотребленiй? Если устроить медицинскую помощь, борьбу съ заразными болезнями, то какъ заставить людей исполнять требованiя гигiены и противодействовать заразнымъ болезнямъ? Если дать власть известнымъ людямъ применять эти правила, то какъ обезпечить людей отъ злоупотребленiй людей, которымъ дана будетъ власть? Если не держать войскъ, то соседнiе дикiе народы нападутъ. Если держать войска, то сколько? И какъ обезпечить людей отъ захвата власти военными? Если предоставить решенiе вопросовъ международнымъ судилищамъ, то какъ сделать, чтобы решенiя судилищъ были обязательны? Дать имъ войска? Чемъ обезпечить народъ отъ этихъ войскъ? Оставить злодеевъ безъ наказанiя или безъ удержу нельзя. Наказывать? Какъ? Если разрешить просвещенiе народа власти, то власть будетъ проповедовать не истину, а то, что ей нужно. Если предоставить полную свободу преподаванiя, воспитанiя, то будутъ проповедовать езуитизмъ и другiя антигуманныя ученiя. Запретите одуряющiя вещества, народъ будетъ тайно пользоваться ими. Взять правительству на себя продажу ихъ — это поощренiе этого порока. Каждое дело, какъ только оно производится людьми, извне неизбежно требуетъ власти, насилiя. Какъ только у людей есть власть, они могутъ злоупотреблять, и потому противъ этой возможности злоупотребленiя нужна опять власть. И опять власть людей, и потому опять надо учреждать новую власть.

Какъ ни очевидно, что это ни къ чему не поведетъ, а только усложнитъ жизнь, люди делаютъ это, и положенiе людей не улучшается, но усложняется.

Какой же выходъ изъ этого положенiя? Неужели люди поставлены въ такое положенiе, чтобы вечно вертеться въ этомъ круге?

Такъ это кажется темъ более разумным людямъ нашего времени, которые не утешаются мыслью о томъ, что замена одного зла другимъ уменьшаетъ зло.

Кажется же это людямъ нашего времени потому, что люди нашего времени сделали то, что сделали строители, откинувъ тотъ камень, который долженъ стать во главу угла.

№ 4.

Верить въ наше время тому, что Богъ 6000 летъ тому назадъ сотворилъ мiръ, живетъ на небе, послалъ своего сына спасти наказанный имъ родъ человеческiй, что библiя произведенiе святого духа, что есть мощи, святые, претворенiе хлеба въ плоть, что вера въ искупительную кровь Христа спасаетъ отъ греховъ,[54] въ наше время не то что трудно, но совершенно невозможно, а между темъ эта и только эта вера безъ измененiй или съ самыми малыми измененiями проповедуется какъ единая истинная, исключающая все другiя веры, и взрослымъ и детямъ. Если въ древнемъ мiре[55] самые образованные люди, какъ Сенека, Цицеронъ, не могли уже верить въ боговъ, Юпитеровъ и Венеръ, то какже требовать, чтобы образованные люди нашего времени могли верить въ то, что преподается въ наше время какъ несомненная божеская истина? Но мало того, въ то время только одни Плинiи, Петронiи, Сенеки видели нелепость и ложь греческой мифологiи, въ наше же время распространенiя образованiя и общенiя народовъ большинство массъ рабочаго народа уже настолько образованы, что для нихъ также несовместимы съ ихъ знанiями данныя преподаваемой религiи, какъ для Сенеки поклоненiе богамъ. Такъ что причина того страннаго на первый взглядъ явленiя, что христiанское человечество нашего времени живетъ почти лишенное главной основы разумной жизни людей — религiи, заключается въ томъ, что христiанство переживаетъ въ наше время то переходное состоянiе, которое свойственно переживать всякой религiи, но которое особенно значительно и резко проявляется, во первыхъ, потому, что ни въ какомъ перiоде времени не было такъ распространено образованiе между массами и такъ облегчено общенiе между людьми, во вторыхъ, и главное, потому положенiе это представляется намъ особенно резкимъ, что мы сами переживаемъ его и страдаемъ отъ его ужасныхъ последствiй.

№ 5.

Къ счастiю, великiя и благотворныя движенiя въ человечестве совершаются не паразитами, питающимися народными соками, а людьми религiозными. Я говорю религiозными, разумея подъ этими словами простыхъ, неиспорченныхъ людей, какова наша интелигенцiя, такъ какъ всякiй неиспорченный человекъ по своимъ человеческимъ свойствамъ всегда религiозенъ.

И, слава Богу, христiанское ученiе все еще живетъ въ русскомъ народе и движетъ имъ и выведетъ его изъ техъ тупиковъ, въ которые заводятъ его руководители, на тотъ истинный путь, который предназначенъ ему его исторической судьбою.

№ 6.

Положенiе христiанскаго общества нашего времени совершенно подобно положенiю бабочки, которая еще не въ силахъ разбить хризалиду, въ которой она вывелась. Люди нашего мiра чувствуютъ, что старыя формы жизни отжили, не сходятся съ ихъ духовными требованiями, и вместе съ темъ чувствуютъ себя не въ силахъ скинуть старую, отжившую форму. У бабочки отростаютъ крылья, она не можетъ уже умещаться въ своей куколке, и наступаетъ время, когда она должна выдти изъ нея.

№ 7.

Про Николая же II я знаю — je suis payé pour le savoir,[56] какъ говорятъ французы, — знаю, что это жалкiй, слабый, очень глупый человекъ, который никакъ не можетъ быть причиной такихъ большихъ событiй, которыя теперь совершаются и которыя какъ будто совершаются по его воле [...] Что можетъ сделать онъ, жалкое, слабое, ничего не знающее существо, верующее въ иконы, мощи? Разве можетъ онъ сделать нетолько то, чтобы миллiоны были собраны въ Россiи, брошены въ море, чтобы миллiоны людей, страдая, озверялись, чтобы все разумные доводы были затуманены, чтобы религiя Христа свелась къ грубымъ дьявольскимъ пожеланiямъ человекоубiйства, чтобы развращались миллiоны и миллiоны взрослыхъ и детей? Чтобы сделать все это, нуженъ генiй, богатырь, всевидящее, всемогущее существо. И кто же делаетъ это? Глупый офицеръ, ничего не знающiй и одураченный до полуидiотства.

Разве это можетъ быть?

№ 8.

Правительственная машина это такое учрежденье, при которомъ несколько людей или одинъ человекъ могутъ, ставъ во главе управленiя, распоряжаться жизнью, имуществомъ и — что ужасно сказать — не только умственнымъ, но нравственнымъ состоянiемъ всехъ людей того государства, во главе котораго они стали; они — несколько людей или одинъ деспотъ, каковы были во Францiи сначала короли, потомъ Конвентъ, потомъ Наполеонъ, потомъ опять короли съ министрами и палатами, потомъ опять Наполеонъ, потомъ опять, но только уже безъ королей, министры съ палатами.

Такъ это и въ Англiи, и въ Германiи, такъ и въ Америке, такъ это въ Турцiи, въ Россiи, въ Японiи, везде, где есть насилующее правительство.

Разница въ этихъ правительственныхъ машинахъ только въ томъ, что въ некоторыхъ государствахъ: Францiи, Америке, отчасти Англiи и Германiи управляютъ этими усложненными машинами большее, въ другихъ меньшее количество людей, въ некоторыхъ же государствахъ съ старымъ простымъ механизмомъ машинами: управляетъ одинъ человекъ. Такъ это въ Турцiи, въ Россiи.

Назначенiе этихъ правительственныхъ машинъ и пределы, которыхъ они держатся, заключается въ томъ, что машины эти обезпечиваютъ спокойную жизнь людей, въ действительности же правительственныя учрежденiя поддерживаются всегда для выгоды техъ, которые находятся во главе ихъ, такъ какъ обладанiе этой властью даетъ правителямъ все те мiрскiя выгоды почести, славы, богатства, всякаго рода удовольствiя, которыхъ только могутъ желать мiрскiе люди. По этой же причине и власть достается всегда темъ, которые наиболее горячо желаютъ получить ее со всеми сопутствующими ей выгодами и для достиженiя и удержанiя ея не брезгаютъ никакими средствами. Люди же, не брезгающiе никакими средствами для достиженiя и удержанiя власти, всегда самые дурные въ нравственномъ смысле. Прiобретя же власть, люди эти, вследствiи лести и поклоненiя окружающихъ, еще более развращаются и представляютъ изъ себя наиболее развращенныя и падшiя существа, какiя только есть въ мiре.

ясно, изъ чего она слагалась и какъ была сложена. У короля и его приближенныхъ отняли власть, и тотчасъ же которые прiобрели власть, употребили ее также, какъ король, на возвеличенiе себя и, главное, на обогащенiе, на развратъ. Потомъ власть у нихъ отнялъ Наполеонъ, сложилъ назадъ машину, какъ разобранные часы, и употребилъ свою власть на тоже, на что употребляли ее король и Якобинцы, на возвеличенiе себя и на грабежъ. Тоже сделали Бурбоны, Орлеаны, Наполеонъ III, тоже Панамисты, прошедшiе, настоящiе и будущiе.

Стоитъ только проследить исторiю имевшихъ власть среди европейскихъ народовъ, чтобы увидать неизменное подтвержденiе этого закона: что власть прiобретается для личныхъ, эгоистическихъ целей и что имеющiе власть самые дрянные люди. Какъ ни стараются участники преступленiй этихъ людей въ описанiяхъ ихъ жизни скрыть ихъ развращенность и низость и выставить ихъ благодетелями своихъ народовъ, великими, благословенными, миротворцами и т. п., стоитъ просмотреть исторiю отъ Карловъ V до Лудовиковъ не только IX, XI но и XIV, XV и до Петра, Екатеринъ «великихъ», Наполеоновъ, Николаевъ I и до Чемберленовъ, Рузевельтовъ, Вильгельмовъ и Николаевъ II, чтобы видеть, что не только нравственная, но не вполне безнравственная личность на престоле или вообще въ обладанiи властью надъ судьбами целыхъ народовъ также невозможна, какъ целомудренная проститутка или воздержанный пьяница. Въ сущности стоитъ только вдуматься въ то, въ чемъ состоитъ сущность власти, чтобы понять, что это не можетъ быть иначе.

Не говоря уже о томъ, что всякое лицо, находящееся во власти, беретъ на себя насильственное взиманiе податей, т. е. лишенiе трудящагося народа произведенiй его труда для общихъ целей, беретъ на себя ответственность за налагаемыя наказанiя, за поддержанiе несправедливо нажитыхъ богатствъ, собственности земли и за угнетенiе бедныхъ и многое другое, не говоря объ этомъ, всякое лицо, находящееся во власти, отъ Вильгельма до Рузевельта, или руководитъ смертью, убiйствомъ или готовится къ нему. Разве можетъ исполняющiй такiя дела человекъ быть не до корня развращеннымъ человекомъ? Нельзя безгрешно властвовать. Самая власть надъ другимъ человекомъ и насилiе и угроза имъ не могутъ быть деломъ нравственнаго человека. И потому глубоко безнравственные люди были, есть и всегда будутъ все люди, пользующiеся властью.

Отъ того ли, что я русскiй и я хорошо знаю внешнюю исторiю Россiи, или отъ того, что въ Россiи этотъ законъ безнравственности и низости лица, находящагося во власти, особенно ярко проявился, исторiя Россiи со временъ Имперiи служитъ поразительнымъ подтвержденiемъ этаго закона.

После изверга, пьянаго сифилитика, труса, какъ все злодеи, безбожника, восхваленнаго Петра, распутная девка Катька, потомъ любовница конюха и, наконецъ, мужеубiйца, распутнейшая изъ распутныхъ немка Екатерина «великая», потомъ признанный, потому что его убили, полубешеннымъ Павелъ, который также, какъ его отецъ, былъ несравненно лучше жены и матери, потомъ отцеубiйца, лгунъ, ханжа Александръ, потомъ глупый, грубый и жестокiй солдатъ Николай, потомъ Александръ по своей фантазiи и увлеченiю уничтожающiй рабство и потомъ по новой фантазiи и увлеченiю отвергающiй все начатое и возвращающейся къ грубому солдатству Николая, потомъ совсемъ глупый, жирный мешокъ Александръ III, тоже решающiй по своему усмотренiю судьбы 100 миллiоновъ народа, и вотъ Николай II, съ своими иконами, мощами, дочерьми и жалкимъ младенцемъ, благословляющiй войны, устроившiй безцельную, безсмысленную погибель миллiардовъ рублей и сотенъ тысячъ людей на Дальнемъ Востоке.

И все — отъ Екатерининскихъ техъ мерзостей, раздела Польши и раздариванiя десятковъ тысячъ крестьянъ своимъ мальчикамъ любовникамъ, до теперешняго раззоренiя и развращенiя миллiоновъ людей, — все это дела той машины, при которой можетъ третьяго дня править этими миллiонами конюхъ, котораго полюбила толстая Анна, вчера пьяная девка Елисавета съ своимъ любовникомъ или мерзкая, распутная старуха, подбирая себе мальчиковъ любовниковъ и для нихъ устраивая то греческiй, то индiйскiй проектъ, нынче гусарскiй малоумный офицеръ, устроившiй японскую войну, и т. д.

№ 9.

Въ книгахъ государственнаго права пишутъ всякiй вздоръ о томъ, какъ и для чего возникаютъ государства и правительства, о патрiархальномъ государстве, о договорахъ и т. п. выдумкахъ, основанныхъ на мнимо глубокомысленныхъ соображенiяхъ о происхожденiи государствъ въ доисторическiя времена и о томъ, что замечается между дикими народами. Въ действительности же всякiй знаетъ, что все известныя намъ въ историческiя времена государства возникли не изъ патрiархальной власти и не изъ договоровъ, а изъ завоеванiй, какъ это намъ известно по исторiи, какъ это происходило въ старину, какъ происходить и теперь.

людей государственной власти. И захватываютъ и удерживаютъ власть правители совсемъ не для того, какъ это пишутъ въ государственномъ праве, чтобы обезпечивать спокойствiе, собственность, безопасность жизни гражданъ, а для того, для чего захватывали власть у насъ въ Россiи Борисъ Годуновъ, самозванецъ, Биронъ, Меньшиковъ и Екатерина, Биронъ съ Анной, Елисавета, Екатерина и для чего захватывали власть и подчиняли себе сибирскiе народы и крымскихъ Татаръ, и запорожцевъ, и Поляковъ, и Грузинъ. Захватываютъ правители и удерживаютъ власть надъ народомъ не для народа, а для себя, для того чтобы удовлетворить своимъ страстямъ, славолюбiю, властолюбiю, гордости, сластолюбiю, корысти.

IV.

Это такъ ясно и просто, что надо быть доведеннымъ до последней степени научнаго одуренiя или коварной и льстивой лживости, для того чтобы отыскивать причину возникновенiя государства и государственной власти въ какихъ то патрiархатахъ, матрiархатахъ, договорахъ и т. п., а не видеть того простого, режущаго глаза факта, что со временъ Кировъ и Александровъ до нашего времени государства съ своей властью возникали только отъ того, что более злые, безсовестные, сильные, хитрые люди подчиняли своей власти менее злыхъ, более совестливыхъ, менее сильныхъ и хитрыхъ людей и властвовали надъ ними.

Нельзя было бы достаточно изумляться тому[57] столь распространенному[58] и пользующемуся[59] такимъ уваженiемъ ученiю вообще права и въ особенности государственнаго, представляющему[60] въ основе своей поразительную глупость, если бы эта глупость не объяснялась желанiемъ людей оправдать те дурныя дела, въ которыхъ они участвуютъ. И не шли къ свњту, потому что дела ихъ были злы. учрежденiй всегда одна и таже. Это такъ ясно и очевидно, что трудно понять, для чего понадобилось придумывать все эти разсужденiя о нормахъ, субъектахъ, объектахъ, договорахъ и т. п., которыми наполнены горы книгъ. А для того чтобы не назвать вещь по имени и оправдать дурное дело, въ которомъ мы участвуемъ. Оправданiя эти делаются часто не умышленно, а безсознательно: людямъ кажется, что дело столь обще-распространенное, въ которомъ они участвуютъ, не есть ихъ дело, a нечто стихiйное, не зависящее отъ воли человека. Это заблужденiе людей, довольно обычное, повторяющееся въ разныхъ областяхъ человеческой мысли, есть одно изъ самыхъ ужасныхъ заблужденiй. Человекъ заблуждается. Это не важно. Человеку свойственно заблуждаться. Жизнь, опытъ, мудрость лучшихъ людей укажетъ заблужденiя, и человекъ исправитъ его. Но ужасно, когда заблужденiе возводится ложными разсужденiями въ законъ жизни. Когда это сделано, становится страшно трудно разрушить заблужденiе. И вотъ это то самое возведенiе заблужденiя въ законъ жизни и делаетъ то зловредное ученiе, которое называетъ себя наукой въ области человеческой деятельности. То же, что делается по отношенiю государства да по воле того, что они называютъ правительствомъ, подобно вотъ чему. Положимъ, что существуетъ учрежденiе ростовщическаго характера, разоряющаго семьи бедняковъ. Человекъ, не участвующiй въ этомъ заведенiи, ясно видитъ, въ чемъ тутъ дело, и если у него спросятъ, что такое это учрежденiе, онъ безъ малейшаго сомненiя и размышленiя скажетъ, что онъ видитъ, что собралось несколько безсовестныхъ и безжалостныхъ людей, которые, вместо того чтобы зарабатывать себе пропитанiе трудомъ, решили воспользоваться нуждою бедныхъ и выдаютъ имъ за огромные % деньги подъ заклады. Бедняки же разоряются, отдавая свои труды этимъ ссудчикамъ. Такъ совершенно верно и просто определитъ это учрежденiе всякiй человекъ, свободный отъ участiя въ немъ. Но не то будетъ съ участниками этого учрежденiя, вся жизнь которыхъ, держится на этомъ учреждении. Такому человеку непрiятно признать дело какъ оно есть, и онъ очень радъ будетъ поверить разсужденiямъ о томъ, что кредитъ есть необходимое условiе промышленности и торговли, что деньги, какъ и всякiй предметъ, подлежатъ закону требованiя и предложенiя, и что касса, въ которой онъ участвуетъ своими акцiями, возникла по сложнымъ и неизменнымъ экономическимъ законамъ, и что такiя кассы должны быть также неизменно, какъ должны реки течь въ море, и т. п.

Только этимъ можно объяснить те ужаснейшiя нелепости, изложенныя какимъ то особеннымъ, непонятнымъ языкомъ, которыми полны горы книгъ о государственномъ праве. Только люди, которые человеческое, очень простое, понятное и гадкое учрежденiе государства, т. е. учрежденiе порабощенiя большинства меньшинствомъ, хотятъ представить чемъ то неизменнымъ, вечнымъ закономъ, могутъ à tort и à travers[61] разсуждать о происхожденiи и назначенiи государства.

Для всякаго же человека, который свободно посмотритъ на государственное устройство, будетъ всегда совершенно ясно, что всякая власть государственная, т. е. насильственная, всегда прiобретается завоеванiемъ вообще, силой оружiя, убiйствомъ или угрозою убiйства и удерживается только этимъ же самымъ средствомъ и что поэтому люди, захватывающiе власть и удерживающiе ее, всегда были и не могутъ не быть людьми властолюбивыми, жестокими, лживыми, готовыми на всякiя преступленiя для достиженiя своихъ целей.

Какъ ни стараются участники преступленiй людей, имевшихъ власть, составлять такiя описанiя жизни этихъ людей, при которыхъ не видна бы была ихъ развращенность и порочность, и выставить ихъ благодетелями своихъ народовъ, великими, благословенными, миротворцами и т. п., стоитъ просмотреть исторiю отъ Карловъ, Ганибаловъ до Елизаветъ англiйскихъ, Людовиковъ и до Петровъ, Екатеринъ «великихъ», Наполеоновъ, Николаевъ I, Чемберленовъ, Рузевельтовъ, Вильгельмовъ и Николаевъ II, чтобы видеть постоянное подтвержденiе закона, не представляющаго исключенiя.

№ 10.

Но вотъ являются прелюбодеи мысли, которые берутъ на себя задачу оправдать неоправдуемое зло: насилiе, грабежъ, развращенiе. Сначала такими оправдателями были лжехристiане, церковники, потомъ часть своихъ обязанностей они передали лжеученымъ. И эти люди стали придумывать и придумали все сложныя и хитроумныя глупости государственнаго права, которыя какъ будто что то объясняютъ и что то оправдываютъ для техъ, кому нужно оправданiе. Простые же люди, угнетенные, забитые трудомъ, сначала одуренные церковнымъ обманомъ, освящавшимъ власть, потомъ внушенiемъ того, что имъ было бы еще хуже, если бы не было власти, признаютъ власть, потому что не могутъ не повиноваться, и, зная, что ихъ убьютъ, если они не будутъ повиноваться, повинуясь, утешаютъ себя мыслью, что то, что есть, почему то и должно быть.

№ 11.

Ученые люди, т. е. господа, верятъ въ это потому, что имъ выгодно существованiе государства или правительства, въ которомъ они прямо или косвенно принимаютъ участiе, простые же люди потому, что они повинуются правительствамъ, повинуются же они не потому, что правительства осуществляютъ нравственный законъ, — они хорошо знаютъ, что Елизаветы англiйскiя, Екатерины — самыя развратныя гадины, — и не потому, что правительства содействуютъ ихъ благу: они не могутъ знать этого, такъ какъ никогда не жили безъ правительствъ и потому не могутъ знать, лучше или хуже имъ будетъ безъ правительствъ, а повинуются потому, что если не будутъ повиноваться, ихъ будутъ бить и даже убивать до смерти.

№ 12.

И люди этой науки стали выдумывать и придумали все те сложныя, хитроумныя глупости государственнаго права, которыя для всякаго мыслящаго человека представляютъ пустую болтовню, не имеющую никакого содержанiя, но кажутся очень важными и убедительными для техъ, кому нужно оправданiе.

же этой науки безъ всякихъ объектовъ и субъектовъ, а въ простомъ виде того, что государство и правительство необходимы и даже священны, какъ несомненная и непререкаемая истина, внушаются большимъ массамъ народа, точно также какъ прежде внушались народу только последнiе выводы церковныхъ положенiй безъ всехъ богословскихъ тонкостей и подробностей. И народъ, забитый трудомъ, не имеющiй время обсуждать то, что ему внушается, веритъ на слово, темъ более что каждый знаетъ, что его убьютъ, если онъ не будетъ повиноваться.

№ 13.

Стоитъ просмотреть исторiю отъ Кировъ, Ганибаловъ, до Елизаветъ англiйскихъ, Людовиковъ и до Петровъ, Екатеринъ «великихъ», Наполеоновъ, Николаевъ I, для того чтобы понять, какими средствами достигается власть и удерживается, какая главная цель ея и каковы должны быть качества властвующаго. И этихъ то людей выставляетъ другая лживая наука — исторiя, за малыми исключенiями, когда ужъ никакъ нельзя этого сделать, какъ при Елизавете англiйской и Іоанне IV и когда вступаетъ новая династiя, образцами всякихъ добродетелей, какъ гадкая старуха Екатерина или Наполеонъ,[62] Николай,[63] Александръ III.

№ 14.

О цели, назначенiи, происхожденiи правительствъ написаны горы сложныхъ, несогласныхъ между собою трактатовъ, называемыхъ ученiемъ о государственномъ праве. Въ трактатахъ этихъ одни говорятъ, что причина возникновенiя государствъ и власти въ патрiархальномъ быте, другiе говорятъ, что причина въ договоре между гражданами и властью, третьи — что причины возникновенiя государствъ экономическiя. Назначенiе же правительствъ по мненiю однихъ, въ осуществленiи нравственнаго закона, по мненiю же другихъ, въ установленiи всеобщаго блага, по мненiю третьихъ, чего то очень неяснаго, называемаго идеей права.

Въ трактатахъ этихъ говорится о какой то воле государства, объ объекте и субъекте власти, объ юридической природе и личности государства и тому подобныхъ невразумительныхъ предметахъ, подробно разсказывается о томъ, какъ знаменитые Герберъ и Еллинекъ то отрицали юридическую личность, то признавали ее, и о томъ, что знаменитый Лоренцъ, Штейнъ и столь же знаменитый Лабандъ развили ученiе о государстве какъ волеспособной личности; но знаменитые Мауренбрехеръ и Максъ Зейдель отвергли это ученiе о государстве какъ о волеспособной личности. Съ ихъ точки зренiя государство не субъектъ власти, а объектъ, Мингъ же и Герцфельдеръ не признаютъ государство ни субъектомъ ни объектомъ власти. И эти ученые, по мненiю Коркунова, изъ книги котораго я черпаю эти сведенiя, уже близки къ истине, но еще ближе къ истине Гирке и Прейсъ. А уже совсемъ близки Іерингъ, Генель, Бирлингъ и въ особенности Бернатцикъ, пошедшiй куда то дальше всехъ.

изъ котораго исходили и богословскiя хитроумныя разсужденiя: изъ желанiя скрыть сущность дурнаго дела обмана, лжи и оправдать ихъ.

Казалось бы, что можетъ быть проще и понятнее причинъ происхожденiя и существованiя правительственной власти. Она не только на глазахъ всехъ, но все люди чувствуютъ ее и потому очень хорошо знаютъ, что сущность ея никакъ ни въ объектахъ и субъектахъ и не въ осуществленiи идеи права и т. п. вздоре.

Все знаютъ и понимаютъ и по оправданiямъ и по совершаемому наблюденiю, что возникаетъ правительственная власть не вследствiи существованiя государства, а государство возникаетъ отъ правительственной власти, какъ Австрiя, Пруссiя, Россiя, Турцiя да и все государства. Правительственная же власть возникаетъ всегда только отъ того, что более сильные, лучше вооруженные люди завоевываютъ, т. е. убiйствами и всякаго рода насилiями подчиняютъ себе более слабыхъ и хуже вооруженныхъ людей, обкладываютъ ихъ податями и вводятъ между ними свои законы, и что деятельность правительствъ состоитъ только въ томъ, чтобы всякаго рода насилiями, обманами, коварствами, развращенiемъ людей удерживать ихъ въ своей власти.

Такъ образовывались все известныя намъ правительства. Такъ образовывалось Русское государство съ своей Польшей, Финляндiей и неудавшейся Манчжурiей. Такъ образовалась Британская имперiя съ своей Индiей, Египтомъ, Трансваалемъ, Францiя съ своими Африканскими владенiями, Америка съ Кубой и Филиппинами, Австрiя съ своими итальянцами и славянами.

И такъ управляются все государства.

дурныхъ поступковъ, что дурные поступки, совершаемые теми, которые называются разбойниками, мошенниками, ворами, считаются дурными, правительственныя же преступленiя (также какъ рабство въ свое время), будучи общимъ преступленiемъ, не считаются таковыми, но оправдываются и даже возвеличиваются.

VI.

Въ прежнее время оправданiемъ государства и правительственной власти занималась лжехристiанская церковь. И церковь въ свое время съ успехомъ исполняла эту обязанность.

Когда же люди перестали верить церкви, перестали верить въ святое помазанiе властителей, эту обязанность обманывать народъ взяла на себя такъ называемая «наука» въ своихъ двухъ отрасляхъ: правоведенiя и исторiи. Правоведенiе повыдумывало все те сложныя глупости государственнаго права, которыя для всякаго мыслящаго человека представляютъ только пустую, туманную болтовню, не имеющую никакого содержанiя, но кажутся очень важными и убедительными для техъ, кому нужно оправданiе.

Исторiя же занимается или темъ, что восхваляетъ все преступленiя злодеевъ, бывшихъ во власти, или, какъ это началось въ последнее время, когда преступность этихъ людей стала слишкомъ очевидна, — темъ, что доказываетъ независимость отъ духовныхъ силъ и воли человека всехъ поступковъ людей и потому ненужность бороться съ теми государственными преступленiями, которыя совершаются.

№ 15.

VII.

Правительство вместе съ богатыми классами, имея власть и боясь потерять ее, старается скрыть отъ народа несоответствiе его положенiя съ его сознанiемъ, одуряетъ его и достигаетъ этимъ цели, и одуренный народъ, не въ состоянiи понять своей выгоды, продолжаетъ поддерживать те правительства и высшiе классы, которые извращаютъ его жизнь и развращаютъ его.

Людямъ говорятъ, внушаютъ всеми средствами, что правительства, т. е. право одного или несколькихъ лицъ силою заставлять другихъ людей исполнять ихъ волю (подчиняться установленному закону, платить известныя подати, воевать) необходимо, т. е. менее вредно, чемъ отсутствiе правительственнаго насилiя, и что поэтому правительства не только неизбежно необходимы, но и благодетельны и священны. Люди верили и верятъ въ это въ особенности потому, что техъ, кто не веритъ въ это, судятъ, мучаютъ, наказываютъ, но все таки въ последнее время, вследствiи, съ одной стороны, все большей и большей дерзости и преступности правительствъ, съ другой, вследствiи бóльшаго развитiя гражданъ и более теснаго общенiя гражданъ разныхъ государствъ, невольно возникаетъ вопросъ, что все те бедствiя, которыя терпело и терпитъ человечество отъ правительствъ, все те казни, войны, раздробленiя народовъ, ограбленiя, развращенiя, совершенныя и совершаемыя правительствами, выкупаются ли теми благами, которыя они даютъ намъ, или точнее: какiя бедствiя больше, те ли, которые люди переносятъ отъ правительствъ, или те, которыя испытали бы люди, если бы не было правительствъ?

Для мiрскихъ людей вопросъ этотъ всегда решается въ пользу правительствъ, во 1-хъ, потому, что неподчиненiе правительствамъ влечетъ за собою всякiя и большiя бедствiя для личной жизни, и потому естественнее решить вопросъ такъ, чтобы не подвергаться этимъ бедствiямъ, во 2-хъ, и главное, потому, что нельзя доказать того, что бедствiя, которыя могутъ произойти отъ отсутствiя правительствъ, не будутъ больше, чемъ бедствiя, какъ бы велики они ни были, производимыя правительствами, такъ какъ никто не можетъ знать, чтобы бы было, если бы чего нибудь не было. Такъ что хотя именно то, что воображаемыя бедствiя, имеющiя произойти при отсутствiи правительствъ, противуполагаются реальнымъ, и то, что такiе же доводы всегда приводились передъ уничтоженiемъ привычныхъ, ненужныхь и вредныхъ установленiй теми, кому они были нужны, какъ, напримеръ въ защиту пытокъ, сжиганiя колдуновъ и ведьмъ, рабства и т. п., всетаки нетъ никакой возможности ответить въ ту или другую сторону решительнымъ ответомъ на вопросъ, какъ онъ поставленъ.

И большинство людей удовлетворяется такимъ ответомъ и будетъ удовлетворяться имъ всегда, до техъ поръ, пока не возникнетъ въ обществе истинное религiозное сознанiе, при которомъ вопросъ становится въ иной форме, а именно въ такой, при которой вопросъ относится не къ соображенiямъ общаго блага, а къ отдельной человеческой личности.

— подвергнуться всемъ темъ бедствiямъ, которыя, какъ говорятъ тебе, постигнутъ тебя при уничтожении правительства, или поступить противъ своей совести, принимая участiе въ делахъ правительства?

совести, можетъ только человекъ религiозный, т. е. ставящiй законъ Бога выше всехъ законовъ человеческихъ. И потому, какъ бы ни были велики преступленiя правительствъ и требованiя участiя въ нихъ, какъ нынешнiя, когда эти преступленiя и требованiя дошли до высшей степени, человекъ не религiозный не можетъ отказаться отъ исполненiя ихъ.

№ 16.

Сначала ограбить, потомъ развратить и одурить человека: вотъ то, что делаетъ всякое правительство надъ всеми своими подданными. И вотъ эта то преступная, жестокая, грабительская, развратительная деятельность считается не только необходимой для жизни людей, какъ воздухъ для дыханiя, но и похвальной и благодетельной, такой, въ которой долженъ стремиться участвовать каждый человекъ, желающiй быть полезнымъ людямъ, такой деятельноетыо, въ вознагражденiе за которую главныхъ деятелей правительства, совершающихъ самыя ужасныя государственныя преступления, восхваляютъ, называя «великими», отцами народа, благословенными, при жизни и и по смерти возвеличиваютъ, ставя имъ хвалебные памятники на площадяхъ и въ лживыхъ книгахъ исторiи.

№ 17.

«Но если между людьми распространенъ и признается идеалъ равенства, свободы и любви,[64] идеалъ этотъ служитъ для людей мериломъ того, что они считаютъ добромъ и зломъ. Люди знаютъ, что осуществленiе этого идеала можетъ дать имъ благо, то какая же нужна еще религiя для осуществленiя идеала?»

Такъ думаютъ многiе, такъ учатъ людей думать те ограниченные книжники, которые называютъ себя людьми науки, и разсужденiе это самое распространенное, и ничто очевиднее этого разсужденiя не показываетъ того легкомысленнаго, самоувереннаго невежества, въ которомъ находятся эти люди, какъ именно это разсужденiе.

Люди, разсуждающiе такъ, не знаютъ того высшаго свойства души, которое называется религiей, и думаютъ заменить ее ея последствiемъ.

Религiя, скажемъ, Браминовъ, т. е. известное отношенiе къ Богу, имеетъ своимъ естественнымъ последствiемъ молитву, душевное общенiе съ Богомъ, и вотъ люди, не усвоившiе себе религiознаго мiровоззренiя, начинаютъ молиться, произносить слова, крутить молитвенные валики, воображая, что они разделяютъ религiозное ученiе Браминовъ; или последствiе христiанскаго мiровоззренiя есть милосердiе, милостыня, и люди начинаютъ давать деньги, воображая, что они христiане. А между темъ молитва, какъ и милостыня, есть только одно изъ безконечно многихъ проявленiй въ жизни религiознаго браминскаго или христiанскаго религiознаго мiровоззренiя. Точно также и тотъ распространенный въ нашемъ обществе идеалъ равенства, свободы, любви есть только одно изъ проявленiй религiознаго мiровоззренiя нашего времени. Главное же то, что когда люди принимаютъ одно изъ проявленiй религiознаго ученiя, какъ молитва, милостыня, идеалы равенства, свободы, братства, не принявъ за руководство жизни всего ученiя, они исполняютъ эти проявленiя только тогда, когда это имъ удобно и не требуетъ отъ нихъ жертвы. Отъ этого и происходитъ то, что люди, усвоившiе себе извне идеалы равенства, свободы, братства, прилагаютъ ихъ къ жизни только тогда, когда это удобно имъ, не нужно жертвы, и только эти усвоенныя ими извне [идеалы] прилагаютъ къ жизни безъ всего другаго, вытекающаго изъ того же источника и сопутствующаго этимъ началамъ. Отъ этого и происходило и происходитъ то, что люди, верящiе въ плодотворность, благость и приложимость идеаловъ равенства, свободы, братства думаютъ осуществить ихъ посредствомъ прiемовъ насилiя, прямо отрицаемыхъ темъ самымъ религiознымъ мiровоззренiемъ, изъ котораго вытекаютъ сочувственные имъ идеалы.

Вотъ поэтому то исправить положенiе людей христiанскаго общества можетъ только усвоенiе не последствiй, вытекающихъ изъ религiознаго ученiя, a усвоенiе самаго ученiя, такого ученiя, которое устанавливаетъ известное отношенiе человека къ мiру, къ Богу. Изъ этого отношенiя выводится смыслъ жизни, назначенiе человека и все направленiе деятельности, въ которомъ идеалы равенства, свободы, братства составляютъ только одну малую частицу. Только для такого человека возможны поступки, представляющiеся жертвой для нерелигiознаго человека, для религiознаго же только естественнымъ и радостнымъ исполненiемъ своего назначенiя.

И потому для обновленiя человечества, для исправленiя существующаго зла, для выхода изъ того заколдованнаго круга, въ которомъ вертится человечество, нужно только одно: единое на потребу, возстановленiе, установленiе такого религiознаго ученiя, которое отвечало бы требованiямъ времени, знанiямъ, общенiю людей и высшей потребности души человека — знанiе своего значенiя и назначенiя въ этомъ состоянiи жизни между двумя безконечностями, въ которомъ сознаетъ себя всякiй нормальный человекъ, не извращенный ложной наукой, какъ только входитъ въ обладанiе всехъ своихъ духовныхъ силъ.

№ 18.

Что же нужно? Прежде всего разрушенiе обмановъ, скрывающихъ истину: обмана церкви, занимающаго то святое место, которое въ душе человека должно быть занято истинной религiей, такой, которая требуетъ отъ человека не исполненiя известныхъ обрядовъ, а даетъ ему направленiе и руководство во всехъ делахъ жизни, въ особенности же разрушенiе и другого обмана — науки, того ужаснаго суеверiя, что случайныя знанiя о самыхъ разнообразныхъ, ничемъ между собой не связанныхъ предметахъ могутъ заменить познанiе своего человеческаго отношенiя къ Богу, своего назначенiя и вытекающаго изъ него руководства въ поведенiи. И, какъ ни странно это можетъ показаться, стоитъ только уничтожить эти два обмана, и тотчасъ же ничемъ уже не затемняемый возникаетъ въ душе человека вопросъ о томъ: кто онъ? зачемъ онъ живетъ въ этомъ мiре? Чемъ ему и какъ мне жить въ этой жизни до техъ поръ, пока онъ сознаетъ въ себе свободу выбора поступковъ, и что меня ожидаетъ?

Таосизма, Конфуцiанства, Еврейства, Христiанства и всехъ техъ истинно религiозно-нравственныхъ ученiяхъ, которыя возникли на этихъ основахъ.

Основы эти очень просты, доступны всемъ людямъ и одни и те же для людей всего мiра, не могутъ быть не одни, потому что все люди, рождающiеся и умирающiе и располагающiе своими силами среди мiра другихъ существъ, находятся въ совершенно тожественномъ положенiи.

Основы эти во всехъ религiозныхъ вероученiяхъ одне и те же; одни и те же ответы на вопросы, которые неизбежно ставил себе всегда и ставитъ себе всякiй живой человекъ, свободный отъ обмановъ.

Кто я? Существо на короткое время появившееся въ мiръ для того, чтобы черезъ очень короткiй срокъ, а можетъ черезъ часъ, перестать быть темъ, чемъ я былъ, или совсемъ изчезнуть, или быть чемъ то для меня непостижимымъ.

Зачемъ я живу? Не знаю и не могу знать. Но явно живу не для своей личности, потому что она изчезнетъ скоро и можетъ изчезнуть всякую секунду. И потому живу явно для целей мне недоступныхъ, для целей той силы, которая произвела меня.

Если я не могу жить для себя, то явно, что жить я долженъ такъ, какъ хочетъ отъ меня Тотъ или То, что произвело меня. Чего же онъ или оно хочетъ? На этотъ вопросъ отвечаетъ преданiе всего человечества, практическое ученiе всехъ веръ, всехъ мудрецовъ: жить такъ, чтобы увеличивать любовь въ людяхъ, поступать съ другими такъ, какъ хочешь чтобы поступали съ тобой.

И то, что такъ надо жить, подтверждаетъ мое внутреннее чувство, моя совесть, подтверждаетъ опытъ и моей и общей жизни. Чемъ больше я исполняю этотъ законъ любви, темъ лучше, радостнее моя жизнь, темъ лучше, радостнее жизнь вокругъ меня.

Что же меня ожидаетъ? Не знаю. Знаю только то, что чемъ больше я исполняю то, что считаю своимъ назначенiемъ, темъ надежнее я смотрю на будущее и темъ менее нужно мне разрешенiе вопроса о томъ, что меня ожидаетъ.

Вотъ те ответы, которые даетъ себе всякiй живой неиспорченный человекъ, когда освободится отъ обмановъ церкви и науки.

людьми. И ответы эти будутъ не слова, не пожеланiя о томъ, чтобы люди руководствовались принципами равенства, свободы, братства, и будетъ религiя, установленное отношенiе къ мiру, изъ котораго само собой будетъ вытекать деятельность, устанавливающая не только равенство, свободу, братство, но и многое другое — и целомудрiе, и любовь къ животнымъ, и воздержанiе, и терпенiе, и прощенiе, и сознанiе человеческаго достоинства, и, главное, любовь, включающую въ себя почти все.

№ 19.

Сельскiй, земледельческiй, здоровый трудъ среди природы, развивающiй и физическiя и духовныя силы, все больше и больше заменяется трудомъ фабричнымъ, и сельская жизнь съ питанiемъ чистыми, своими руками произведенными плодами земли заменяется городскими, нездоровыми помещенiями и покупной, подделанной, вредной пищей, наполненнымъ мiазмами воздухомъ и всей тревожной, убiйственной, полной соблазновъ жизнью города. Деревни пустеютъ, города растутъ, и народъ слабеетъ, рождаемость уменьшается, и порода портится. Все видятъ, знаютъ это. И никто ничего не можетъ сделать для того, чтобы остановить все эти все увеличивающiяся и увеличивающiяся бедствiя.

Все те блага семейной жизни, которыя вносила и можетъ вносить въ жизни людей женщина, заменились темъ зломъ, которое можетъ вносить въ жизнь та же женщина, когда она поставлена въ несвойственныя ей условiя. Въ рабочихъ классахъ женщина задавлена работой и нуждой, часто этой нуждой приводится къ разврату. Богатые женятся поздно или вовсе не женятся, заменяя бракъ допускаемымъ и даже поощряемымъ существующимъ устройствомъ развратомъ. Проституцiя во всехъ видахъ допускается и даже учреждается правительствами. Все видятъ и чувствуютъ пагубность такого положенiя женщины и такого отношенiя половъ, но при теперешнемъ устройстве общества не видятъ возможности измененiя ни того, ни другого.

№ 20.

Машина эта давно известна мiру и давно известны дела ея. Это та самая машина, посредствомъ которой въ Россiи властвовали, избивая и мучая людей, то Іоаннъ IV, то шальной, зверски жестокiй, восхваленный Петръ съ своей пьяной кампанiей, то безграмотная, распутная девка «Катька», то немецъ Биронъ, любовникъ глупой[65] бабы, считавшейся императрицей, то[66] немка Анна, любовница другого немца, то распутная девка Елизавета, потомъ распутная изъ распутныхъ немка, мужеубiйца Екатерина «великая» II, то полубешенный Павелъ, то отцеубiйца, лгунъ, ханжа Александръ, то глупый, грубый, жестокiй солдатъ Николай, то слабый, неумный и недобрый Александръ II, то совсемъ глупый, грубый невежественный Александръ III. И все эти жалкiе люди, все, зa исключенiемъ техъ, которые убиты заступившими ихъ место, какъ несчастный Петръ III и Павелъ, все они возводятся въ герои, генiи благодетели человечества. <И вотъ царствуетъ теперь невежественный, слабый и недобрый Николай II со своими иконами и мощами, устраиваетъ безцельную, безсмысленную погибель миллiардовъ рублей и сотенъ тысячъ людей на Дальнемъ Востоке и благословляетъ отсылаемыхъ на убiйство сотни тысячъ людей. И если только онъ умретъ своей смертью и на его место вступятъ законные наследники, найдутся такiе же хвалители, которые и въ этомъ жалкомъ существе найдутъ особенныя доблести и будутъ его называть благодетелемъ Россiи, какъ его предшественниковъ.>[67]

<Все это — отъ Екатерининскихъ мерзостей, раздела Польши и раздариванiя десятковъ тысячъ крестьянъ своимъ мальчикамъ любовникамъ и до теперешняго истребленiя и развращенiя миллiоновъ людей>[68] — Все это дела этой ужасной машины. Захватываетъ машину <конюхъ, котораго полюбила толстая Анна и управляетъ русскимъ народомъ. Прогоняютъ смелые люди немца и сажаютъ на его место пьяную девку>[69] Елизавету, и она посылаетъ армiю воевать противъ Пруссаковъ; умерла она, и выписанный ею немецъ племянникъ, посаженный на ея место, велитъ войскамъ воевать за Пруссаковъ.

— своего мужа и начинаетъ со своими любовниками управлять Россiей, раздариваетъ имъ десятки тысячъ русскихъ крестьянъ и устраиваетъ для нихъ то греческiй, то индiйскiй проэктъ, ради которыхъ гибнутъ жизни миллiоновъ. Попалъ нынче по наследству малоумный гусарскiй офицеръ, и онъ устраиваетъ со своими клевретами свой манжуро-корейскiй проэктъ, стоящiй миллiарды рублей и сотни тысячъ жизней.

Ведь это ужасно. Ужасно, главное, потому, что если и кончится эта безумная война, то завтра можетъ новая фантазiя, съ помощью окружающихъ его негодяевъ, взбрести въ слабую голову[70] властвующаго человека, и человекъ этотъ можетъ завтра устроить новый африканскiй, американскiй, индiйскiй проэктъ, и начнутъ опять вытягивать последнiя силы изъ русскихъ людей и погонятъ ихъ убивать на другой край света.

Сноски

54. Далее написано слово: надо,

55. Далее написано слово: только, очевидно по рассеянности не зачеркнутое.

56. [я заплатил за то, чтобы его знать,]

57. той, распространенной, пользующейся, представляющую.

58. В подлиннике описки: той, распространенной, пользующейся, представляющую.

59. В подлиннике описки:

60. той, распространенной, пользующейся, представляющую.

61. [вкривь и вкось]

62. Зачеркнуто:

63. Зач.: тупоумный

64. В копии исправлено: братства

65. толстой

66. Зач.: другая

67. Взятое в ломаные скобки обведено сбоку чертой с пометкой рукой Толстого:

68. Взятое в ломаные скобки зачеркнуто карандашом по строкам.

69. Взятое в ломаные скобки зачеркнуто карандашом по строкам. Следующее слово Елизавету Елизавета

70. ничтожнаго, безсовестнаго

Единое на потребу
Примечания
Варианты