VI.
[СОЛДАТСКИЕ РАЗГОВОРЫ.][76]
Разговоръ духовно-поэтическiй — о мертвецахъ — о 24-мъ — о политике — этнографiя и географiя — шуточный съ Васинымъ. —
Волковъ молодой розовый солдатикъ съ височками А[лександръ] I. — Я нынче сонъ видалъ, будто меня мать кашей кормила.
Кузъминъ бакенб[ардистъ], І-ый №. И что ни приснится! другой разъ летаешь.
В[олковъ]. И такъ будто хорошо, выше хатъ, меня разъ за ногу поймалъ солда[тъ] М[ельниковъ], а то офицеръ что-то хотелъ надо мной исделать, я взялъ и улетелъ отъ него. —
Абросимовъ. И что это такое значитъ, братцы мои, что летаешь?
3-iй. Душа летаетъ. —
4. Да, это точно.
Молчанье.
Молод[ой] и красивый солдатъ съ немного жидовской[77] физiономiей. Куда же она летаитъ? —
3-iй. Известно въ кабакъ. Куда больше. —
Стар[ый] солд[атъ]. А это, что точно все наши телеса, а душа совсемъ особо; коли какiя глупости, все присни[тся], вед[ь], теперь, что см[е]рти каждый часъ ждемъ, и ежели бы какая девка пришл[а] сюда. —
В[олков?]. Я бъ ее въ балаганъ затащилъ.
Ст[арый солдат]. Нетъ. Я бы теперь ни за что бы не сталъ.
М[олодой солдатъ]. Ну все бы побаловался. —
В[олков?].
Ст[арый солдатъ]. Кады замиренье, то, я чай, всехъ отпустятъ.
Ва[синъ?]. Замиренье еще въ 56 году будетъ, еще нов[ый] Царь, чай, смотреть будетъ. —
Штуцерная пуля свистит и ударяетъ[78] въ 1/2 арш. отъ молодаго.
Ст[apый]. Вонъ еще до вечера чистая выйдетъ. —
Хохотъ. Свистъ и удар ядра.
Ведь пополамъ разнесетъ.
1)Я видалъ, клали, на возъ целый.
2)Ужъ арестанты насмеются же дурно этакъ, голова о голову, и стучитъ. Мы намедни смотрели, народу много собралось, такъ арестанта духъ отбиваетъ, народъ за ветромъ, онъ разгоняетъ, взялъ колошматину, да какъ пуститъ по народъ, такъ гноемъ закидалъ. Всехъ бы васъ, говоритъ, сюда накласть. Ужъ его попъ началъ за эти слова.
Д. Чтожъ, въ отчаянности.
Политической. Разве у нихъ присяги нетъ? Ведь онъ бунтовщикъ?
В. Нетъ, онъ такой государство, значитъ.
Про 24. Значитъ, видитъ, въ сапогъ затекло, — вижу падать надо, взялъ ударился оземь. —
Этнограф[iя]. Въ Валахiи кругомъ приставки.
Примечания
Набросок разговоров солдат имеет ближайшее отношение к рассказу «Севастополь в августе», послужив для него материалом к гл. гл. 22 и 23. Это те самые разговоры, которые в присутствии Володи Козельцова велись между солдатами в блиндаже Корниловского бастиона и потом наверху, под выстрелами – о 24-м, т. е. о дне, когда началась последняя бомбардировка Севастополя, о легкой возможности выйти «в чистую», «о замиреньи» и пр.; и в наброске, и в рассказе встречаем шутника Васина, молодого солдата еврейского типа, и других. Это дает повод думать, что разговоры представляют собою эскизы с натуры для будущей картины, которая так ярко нарисована Толстым в его третьем очерке Севастополя, что они были слышаны им самим в последние дни защиты Севастополя, когда, как читаем в его письме к Т. А. Ергольской 4 сент. 1855 г., он был свидетелем его штурма и даже принял некоторое участие в его защите.
Писание наброска, таким образом, надо относить к последним числам августа 1855 г. В дневнике о нем нет упоминаний, может быть, потому, что в эти дни – с 25 августа по 3 сентября – нет вообще отметок в дневнике, может быть, потому, что на набросок Толстой смотрел, вероятно как на мелочь или как на материал для будущего произведения, еще не принявшего в его мыслях законченной формы.
Рукопись в лист (32 × 221/2 сант.), в 2 лл. (2-й л. пустой) хранится в архиве Толстого Всесоюзной библиотеки им. Б. И. Ленина (IV, 81)
Сноски