Юношеские опыты.
Различные отрывки 1847—1852 гг.

Часть: 1 2 3
Примечания

[РАЗЛИЧНЫЕ ОТРЫВКИ 1847—1852 гг.]

VI.
ФИЛОССОФИЧЕСКІЯ ЗАМЕЧАНІЯ НА РЕЧИ Ж. Ж. РУССО.

РЕЧЬ І-ая.

Способствовало ли къ очищенiю нравовъ возстановленiе наукъ и художествъ? —

Известно, что Руссо доказывалъ вредное влiянiе наукъ на нравы. —

Первое возраженiе, которое я сделаю Руссо, будетъ состоять въ вопросе — согласенъ ли онъ, что человекъ, пользующiйся свободою, въ состоянiи сделать более добра и зла, чемъ человекъ, лишенной оной, и что люди вообще, разорвавъ связывающiя ихъ узы невежества, въ состоянiи сделать более добра и зла, чемъ люди, невежество которыхъ ограничиваем ихъ свободу? Я уверенъ, что всякой разсудительной человекъ согласится, что чемъ менее развиты способности человека, темъ более ограниченна его свобода и на оборотъ. Следовательно, чтобы решить этотъ вопросъ, надо сперва решить вопросы, которые при этомъ разсужденiи сами собою представляются нашему разсудку. Имеетъ ли человекъ наклонности врожденныя? И ежели онъ имеетъ оныя, то равносильны ли наклонности къ добру и злу или одна изъ нихъ первенствуетъ? — Ясно, что для того, чтобы решить прямо, изъ основныхъ началъ разума вопросъ, заданный Руссо, надо решить сначала эти три вопроса.157 Ежели врожденныхъ наклонностей человекъ не имеетъ, то ясно, что добро и зло зависятъ отъ воспитанiя. Ежели же добро и зло зависятъ отъ воспитанiя, то ясно, что наука вообще и филоссофiя въ особенности, на которую такъ нападаетъ Руссо, не только не безполезны, но даже необходимы, и не для однихъ Сократовъ, но для всехъ. — Ежели же наклонности къ добру и злу равносильны въ душе человека, то чемъ менее будетъ свобода человека, темъ менее будетъ его доброе и злое влiянiе и на оборотъ; следовательно, ежели предположить это вернымъ, науки и художества не могутъ произвести никакой разницы въ отношенiи между добромъ и зломъ. — Ежели начало добра первенствуетъ въ душе человека, то съ развитiемъ искуствъ и художествъ будетъ развиваться и начало добра и на оборотъ. Ежели же начало зла первенствуетъ въ душе человека, то только въ этомъ случае мысль Руссо будетъ справедлива. И я уверенъ, что со всемъ своимъ красноречiемъ, со всемъ своимъ искуствомъ убеждать великiй гражданинъ Женевы не решился бы доказывать так[ую] утопiю, всю нелепость которой надеюсь я доказать после. — Здесь мне приходитъ мысль о томъ, что все филоссофскiе вопросы, надъ решенiемъ которыхъ трудились столько и писалось столько книгъ (безполезныхъ), все, говорю я, можно привести къ очень простымъ началамъ.... Насъ забавляютъ более листочки дерева, чемъ корни; одна изъ главныхъ ошибокъ, делаемыхъ большей частью думателей, есть та, что сознавъ свою неспособность для решенiя важныхъ вопросовъ изъ началъ разума, они хотятъ решить филоссофскiе вопросы исторически, забывая то, что Исторiя есть одна изъ самыхъ отсталыхъ наукъ и есть наука, потерявшая свое назначенiе. — Самые жаркiе партизаны ея не найдутъ никогда ей приличной цели. — Исторiя есть наука побочная. — Это можно сказать, не доказывая. Ошибка состоитъ именно въ томъ, что ее изучаютъ, какъ науку самостоятельную; ее не изучаютъ для филоссофiи, для которой ея изученiе только и нужно, но ее изучаютъ для самой себя. — Поэтому Исторiя не откроетъ намъ, какое и когда было отношенiе между науками и художествами и добрыми нравами, между добромъ и зломъ, религiею и гражданственностью, но она скажетъ намъ, и то неверно, откуда пришли Гунны, где они обитали и кто былъ основателемъ ихъ могущества и т. д.

ПЕРВАЯ ЧАСТЬ.

Руссо, разсуждая о первоначальномъ влiянiи наукъ и художествъ, говоритъ: И люди начали чувствовать главную выгоду влiянiя музъ, делавшаго ихъ более способными къ общежитiю, внушая имъ желанiе нравиться другъ другу произведенiями, достойными ихъ взаимнаго одобренiя. — Все, что мы делаемъ, то делаемъ единственно для себя; но когда мы находимся въ обществе людей, то все, что мы ни делаемъ для себя, выгодно для насъ только тогда, когда наши деянiя нравятся другимъ или мы получаемъ ихъ одобренiе, следовательно, каждый человекъ, стремясь отдельно къ своей индивидуальной пользе, способствовалъ къ общежитiю. И такъ какъ не все люди находили свою индивидуальную пользу въ произведенiяхъ наукъ и искуствъ, то и нельзя предположить, чтобы способность къ общежитiю проистекала изъ однихъ произведенiй наукъ и искуствъ. Тут же: Между темъ, какъ правительство и законы заботятся о неприкосновенности и благосостоянiи людей, науки и художества, не столь деспотическiя, но более могущественныя, можешь быть, покрываютъ гирляндами цветовъ железныя цепи, которыми они обременены, и подавляютъ чувство свободы, заставляютъ ихъ любить рабство и делаютъ изъ нихь то, что называютъ образованные народы.

Здесь мы найдемъ явное противоречiе въ словахъ самого писателя съ мыслiю, которую онъ защищаетъ. Необходимость произвела единодержавiе, а науки и художества упрочили оное. Изъ этихъ словъ ясно, что самъ авторъ согласенъ по крайней мере въ томъ, что науки и художества поддерж[али] единодержавiе и ежели бы они не поддержали его, то оно бы рушилось и сколько бы рушилось съ нимъ добродетелей! въ сколько невольных пороковъ впало бы человечество! — Нельзя не сознаться, что науки имели и свое дурное влiянiе на нравы, нельзя тоже и не сознаться, что они избавили родъ человеческiй отъ большихъ золъ. — Далее Руссо говорить, что нравы были чище прежде, потому что, хотя природа человека не была лучше, но люди находили свою безопасность въ легкости проникать другъ друга, и эта выгода, цену которой мы чувствуемъ теперь, избавила ихъ отъ большого числа пороковъ. Такъ какъ мне кажется, что я уже доказалъ, что скрытность, царствующая между нами, не происходить отъ влiянiя однихъ наукъ и искуст[въ], то и не почитаю нужнымъ опровергать этой совершенно верной мысли, отделенной отъ первой части разсужденiя. —

но и добро тоже; между темъ какъ, ежели бы добро и зло действовали открыто, всякой согласится, что добро нашло бы больше подражателей. — Далее начинаются историческiе доказательства.

Я у[жъ] сказалъ свое мненiе о доказательствахъ этаго и возраженiя Gauthier и Короля Польскаго подтверждаютъ мое мненiе, «что Исторiя въ настоящемъ значенiи слишкомъ мало намъ известна, чтобы, решая филоссофскiе вопросы, мы бы могли опираться на оную». — Они оба весьма основательно опровергаютъ исторически историческiя доказательства Руссо. —

Я укажу только те места, где авторъ явно себе противоречитъ. — Въ числе и одно изъ главныхъ золъ, которое принесли науки, есть разстройство военной дисциплины, изнеженность и воообще отсутствiе всехъ военныхъ качествъ. Но для чего людямъ добродетельнымъ воинскiя качества? спрошу я. — Мне ответятъ: для защиты своего отечества. Но сама Исторiя, на которую та[къ] твердо опирается авторъ, показываетъ, что народы защищались, когда науки и художества были известны, и что они завое[вы]вали тогда, когда они не знали ихъ. —

ВТОРАЯ ЧАСТЬ.

Полна доказательствами историческими, которыя ничего не доказываютъ.

Обращаясь къ ученымъ, онъ говоритъ: Отвечайте мне вы, которые внушили намъ столько великихъ познанiй: ежели бы вы насъ ничему этому не научили, были ли [бы] мы менее многочисленны, хуже управляемы, менее опасны, менее цветущи или более порочны?

Изъ этихъ словъ видно, что авторъ благосостоянiе частныхъ лицъ и рода человеческаго принимаетъ тождественнымъ; между темъ какъ большею частью благосостоянiе частныхъ лицъ бываетъ въ обратномъ отношенiи съ благосостоянiемъ Государства — Далее говоритъ авторъ о вредномъ влiянiи роскоши. — Съ деньгами можно иметъ все, кроме гражданъ и хорошихъ нравовъ. — (Мысль вполне верная и превосходно выраженная. ) — Здесь я разсмотрю, что есть роскошь? Откуда она беретъ свое начало и какiя ея следствiя? — Слово роскошь совершенно условно; когда все люди ходили безъ одежды, первый, который наделъ шкуру какого нибудь зверя, былъ человекъ роскошный, въ наше же время человекъ, который заставляетъ трудиться несколько летъ тысячи человекъ для своего спокойствiя, почитается только исполняющимъ потребности жизни. —

Источникъ гордости есть удовлетворенiе потребностей. — Время увеличивало потребности. Съ увеличенiемъ потребностей увеличивалась трудность каждому человеку удовлетворять все свои потребности, съ увеличенiемъ этой трудности явилась мысль о разделенiи трудовъ. — Одни занимались удовлетворенiемъ потребности более, другiе — менее важной. — Это есть одна изъ причинъ неравенства людей. — Одни, которые занимались удовлетворенiемъ не главной потребности людей, стали чувствовать себя въ зависимости отъ другихъ, эта то зависимость, употребленная во зло, и произвела роскошь — роскошнымъ называю я того человека, который пользуется большимъ благомъ, чемъ то, которое самъ приноситъ обществу. — Следствiе[мъ] же роскоши ясно, что будутъ гордость сильныхъ и зависть слабыхъ, имянно те два порока, которые служатъ источниками большей части золъ. — И такъ, ежели роскошь — одно изъ величайшихъ золъ, изъ этаго однако не следуетъ, чтобы науки породили ее; ибо одна только наука правленiя составляетъ одну изъ главныхъ потребностей человека; ежели науки и художества, какъ говоритъ Руссо, поддерживаютъ власть, то они способствовали къ развитiю роскоши, но не породили ея. —

Нельзя еще не заметить ошибки, которую делаетъ авторъ, говоря о влiянiи однаго пола на другой. Онъ говорить, что преимущественное влiянiе [женщинъ] хорошо и что все зло, которое происходитъ отъ этого влiянiя, зависитъ только отъ неправильнаго воспитанiя женщинъ. — Хорошо для человека въ обществе только то, что хорошо и въ естественно[мъ] его состоянiи. Но чемъ ближе видимъ мы человека къ естественному быту, темъ менее замечаемъ мы это пагубное влiянiе женщинъ, источникъ котораго есть роскошь и праздность. — Природа по слабости способностей женщинъ поставила ихъ въ зависимость отъ мужчинъ въ удовлетворенiи потребностей жизни, въ исполненiи своего назначения (рожденiя и воспитанiя детей), первыя совершенно зависятъ отъ последнихъ. — Неминуемымъ следствiемъ роскоши была праздность, неминуемымъ следствiемъ праздности были пороки, ибо вместе со всеми стремленiями души человека находится стремленiе къ выраженiю во внешность всехъ этихъ побужденiй. —

————

VІІ.
[ОТРЫВОК БЕЗ ЗАГЛАВИЯ.]

[ВАРИАНТ ПЕРВЫЙ.]

Съ техъ поръ, какъ я помню свою жизнь, я всегда находилъ въ себе какую то силу истины, какое то стремленiе, которое не удовлетворялось; везде одни противоречiя, одна ничтожность.

Чемъ больше я жилъ, темъ несноснее становилась она для меня.

[1 неразобр.] нельзя было перестать. Я началъ составлять себе правила на некоторые предметы, находилъ въ нихъ пользу, но скоро оказывалась неудовлетворительность ихъ. Я составлялъ другiя, — тоже самое. — Наконецъ, разсматривая правила, я находилъ въ нихъ соотношенiя и понималъ, что все могутъ [быть] подведены подъ одно начало или выведены изъ одного начала. Но какъ найдти это начало? Неужели изъ частныхъ случаевъ можно найдти его? Я пробовалъ, но напрасно.158

159 Я познавалъ [въ] себе причины; одн[у] неясно, сознанiемъ, другую ясно, чувствами. Теперь я началъ разсматривать [2 неразобр.] без пользы. Остается одинъ последнiй способъ — разсматривать обе причины.

Я не ограниченъ въ соединенiя[хъ] съ не я, но ограниченъ самимъ соединенiемъ. — Соединенiе я сознательнаго съ чувственнымъ (чувственное постигнуть).

Я изъ двухъ частей.

Я одно только духовное.

[ВАРИАНТ ВТОРОЙ.]

Съ техъ поръ, какъ я себя помню, я всегда находилъ въ себе какое то стремленiе, которое не удовлетворялось, но удовлетворенiе котораго я понималъ, хотя неясно.

Я сознавалъ, что я ограниченъ во всемъ — и между темъ понималъ неограниченность, даже находилъ ее въ себе. —

Чтобы согласовать это противоречiе, я составлялъ правила, которыми определялось проявленiе неограниченнаго въ ограниченномъ; но при составленiи этихъ правилъ я долженъ былъ испытать сначала зло, чтобы знать, какъ его избежать. Не найдя этимъ способомъ удовлетворенiя, я понялъ, что стремленiе, которое я находилъ въ себе, происходило отъ соединенiя ограниченнаго съ неограниченнымъ — и такъ какъ я есмь неограниченное, то надо было знать, какимъ образомъ я—(неограниченное) долженъ согласоваться съ ограниченнымъ и чтобы знать это, надо было знать, что есть неограниченное и что ограниченное.160

Я отвергнулъ все, т. е. все понятiя, которыя я прежде принималъ за верныя, и началъ искать такое начало, которое бы было ясно для меня непосредственно, т. е. которое бы не проистекало изъ другого понятiя. — Стало быть, чемъ посредственнее было понятiе, темъ темнее оно было для меня, н. п. понятiе дерево темнее для меня, чемъ понятiе ощущенiя запаха или вида этаго дерева.

Я имелъ два понятiя, не требующiя никакихъ доказательствъ и которые не могутъ быть заменены ничемъ другимъ, столь же безусловнымъ. Понятiя эти я выразилъ такъ: я ограниченъ и я деятеленъ; имея эти положительныя понятiя въ различныхъ степеняхъ, я могу себе представить безконечно малую степень обоихъ этихъ поиятiй, которую мы называемъ отрицательнымъ, т. е. неогранич[енность] и недеятель[ность].

Соединяя эти понятiя, я получу 4 составныя понятiя 1) огранич[енную] деятельность, — деятельность весьма понятную и которую я нахожу въ себе, — 2) деятель[ность] неограничен[ную]; это понятiе не можетъ быть, ибо одно противуположно другому: деятел[ьность] не можетъ быть неограниченной, 3) огранич[енную] недеятель[ность] — понятiе, которое не можетъ быть, т. е. есть ничего, 4) неогранич[енную] недеятельность.

————

VIII.
О ЦЕЛИ ФИЛОССОФІИ.

а)

Человекъ стремится, т. е. человекъ деятеленъ. — Куда направлена эта деятельность? Какимъ образомъ сделать эту деятельно[сть] свободною? — есть цель филоссофiи въ истинномъ значенiи. Другими словами, филоссофiя есть наука жизни.

Чтобы точнее определить самую науку, определит[ь] надо стремленiе, которое дает на[мъ] понятiе о ней. —

Стремленiе, которое находится во всемъ существующемъ и въ человеке, есть сознанiе жизни и стремленiе къ сохраненiю и усиленiю ея. —

Подъ усиленiемъ жизни я понимаю стремленiе человек[а] иметь больше впечатленiй или что называемъ счастiемъ, благосостоянiемъ. — Чтобы удовлетворить этому стремленiю къ счастiю человекъ не долженъ стараться искать счастiе въ внешнемъ мiре, т. е. искать его въ случайныхъ прiятныхъ впечатленiяхъ внешняго мiра, но въ образованiи себя, такъ чтобы всякое впечатленiе действовало на меня такъ, какъ я хочу. — Въ противномъ случае человекъ будетъ похожъ на безумнаго, который хочетъ надвинуть на себя домъ, вмест[о] того [чтобы] взойти въ него. — И такъ цель филоссофiи есть показать, какимъ образомъ человекъ долженъ образовать себя — Но человекъ не одинъ; онъ живетъ въ обществе, следователь[но] филоссофiя должна определить отношенiя человека къ другимъ людямъ. — Ежели бы каждый стремился къ своему благу, ища его вне себя, интересы частныхъ лицъ могли бы встречаться и отсюда безпорядокъ. Но ежели каждый человекъ будетъ стремиться къ своему собственному усовершенствованiю, то порядокъ никакъ не можетъ нарушаться, ибо всякой будетъ делать для другаго то, что онъ желаетъ, чтобы другой делалъ для него. —

можетъ ограничивать стремленiе естественное, т. е. волю, потомъ все способности человека къ достиженiю блага. — (Психологiя.)

Метода же для познанiя спекулативной филоссофiи состоитъ въ изученiи психологiи и законовъ природы, въ развитiи умственныхъ способностей (Математ. ), въ упражненiяхъ для легкости выраженiя мыслей, имянно [?] въ определенiяхъ. —

Метода же къ изученiю практической филоссофiи состоитъ въ анализе всехъ вопросовъ, встречающихся въ частной жизни, въ точномъ исполненiи: правилъ морали, въ последованiи законовъ природы. —

b) Определенiе определенiя.

Определенiе понятiя есть: замененiе определеннаго понятiя простейшими понятiями, изъ которыхъ оно состоитъ. Действiе это называется анализомъ. — Посредствомъ анализа какого бы то ни было понятiя можно дойти отъ самаго сложнаго до самаго отвлеченнаго, т. е. до такого, которое определено быть не можетъ. — Этаго рода понятiе называется сознанiемъ. Что же есть сознанiе? сознанiе есть понятiе самого себя — другими словами — я.

с) О разсужденiяхъ касательно будущей жизни.

Все, что существуетъ, не можетъ перестать существовать безъ достаточной для этаго причины и все, что не существовало, не можетъ начать сущест[вовать] безъ причины. Душа существуетъ, следовательно перестать существ[овать] она не можетъ безъ причины, но что же составляетъ существо души?

Сознанiе Я... — Что есть сознанiе? Представленiе Я существующимъ въ различныхъ степеняхъ деятельности или движе[нiя].

Какая же способность представляетъ Я сущ[ествующимъ] въ разл[ичныхъ] степ[еняхъ] движ[енiя]? Память. Мы видимъ, что память зависитъ совершенно отъ тела, такъ что поврежденiе въ одной части человека уничтожаетъ эту способность, следовательно смерть должна совершенно ее уничтожить. И такъ [остается] только одно сознанiе я, [съ] которымъ является человекъ на этотъ [светъ]. Что же касается до Гипотезъ на счетъ ближайшего опреде[ленiя] будущей жизни, эти гипотезы всегда останутся бредомъ. —

d) Метода.

Цель филоссофiи говоритъ, что единственное стремленiе человека должно быть къ образованiю самаго себя. — Для того же чтобы образовать себя, нужно во первыхъ знать, что есть я, — и какое образованiе настоящее, для этого нужно иметь методу, имянно: 1) телесныя потребности все подчинять воле, 2) способность воспроизведенiя подчинять воле и развивать по следующимъ правиламъ: помнить всякую мысль, которую находишь хорошею целую неделю и потомъ записывать ее, и каждый вечеръ все мысл[и] повторять. — Упражненiя: изучать Математику. — 3) разсудокъ или способность заключенiя подчинять воле и развивать последующимъ правиламъ. 1) Определять всякое понятiе, т. е. на место одного теснаго понятiя вставлять два обширнейшихъ и означающихъ тоже, потомъ определять эти оба понятiя, наконецъ доходить до понятiй такихъ, которыя не могутъ иметь определенiй, но который мы сознаемъ, потому что они суть не что иное, какъ необходим[ые] признаки самаго я. — 2) Какимъ образомъ ни прiобретать новыя мысли, всегда следить за ходомъ мыслей и замечать, сколько и какiе есть способы мышленiя. — Упражненiя — Математика и споръ.

При всемъ томъ не выпускать изъ виду истинной цели филоссофiи и заниматься познанiемъ только техъ истинъ, которыя для этой цели необходимы, не пропуская ни одной мысли, въ истине кот[орой] убежденъ, такъ что можешь передать ее словами. 4) способность воли; развитiе будетъ состоять въ привычке властвов[ать] надо всеми способностями и въ деятельно[сти]. —

Подъ понятiемъ методы филоссофiи вообще должно подразумевать тоже и способъ выраженiя мыслей. Правила для этаго будутъ следующiя. 1) до техъ поръ не писать на бумагу предложенiя, пока не найдешь его вполне въ самомъ себе въ отношенiи предыдущаго и последующаго.

Упражненiя: определенiя и стихи.

е)

былъ бы ноль. Понятiе отрицанiя же происходитъ отъ того, что каждое из этихъ началъ безконечно различно действуетъ, — т. е. имеетъ безконеч[ное] колич[ество] степеней, следоват[ельно] я могу представить безкон[ечно] малую степень движенiя, которое и есть отрицанiе; въ сущности же безконечно малое движенiе обеихъ началъ можетъ быть только въ соединенiи (неограниченная недеятельн[ость]).

————

Не найдя еще рацiонально истин[ы], мы можемъ ее предчувствовать, поэтому я и хочу определить правила жизни. — Они разделены могутъ быть на две части: на телесныя и умствен[ныя], двигателемъ же обоихъ есть воля. — 1) есть, пить, спать,161 — только что надобно не выпускать изъ виду цели при всякомъ деянiи, не отклоняться отъ правилъ общепринятыхъ, избегая случая делать зло. —

————

IX.
[ОТРЫВОК БЕЗ ЗАГЛАВИЯ.]

1) Ежели бы человекъ не желалъ, то и не было бы человека. Причина всякой деятельности есть желанiе. Желанiе есть сила деятельности, но такъ какъ причина деятельности бываетъ двояка, имянно или происходить отъ желанiя или отъ самой деятельности, то и желанiе двояко: посредственно и непосредственно. Деятельность есть следствiе и причина жел[анiя]. Когда она есть причина, [то] что есть причина деятельности? Причина деятельности есть мiръ внешнiй.

Я желаю знать правду, желаю знать, что [такое] я, почему я ощущаю впечатленiя? Но, можетъ быть, нетъ правды, нетъ меня, нетъ впечатленiй? Можетъ быть, это все обманъ? Но для чего я разсуждаю? Для того, что я хочу знать правду, для того, что я желаю не обманываться. Итакъ я все могу опровергнуть, все исключая того: я желаю: ибо ежели бы я не желалъ, я бы не опровергалъ, следовательно, одно только верно, что я желаю; и следов[ательно] нуженъ [?]. Что есть причина желанiя? (Ежели желанiе существуетъ, то существуетъ и его причина). Причина желанiя есть деятельность, причина деятельности есть стремленiе къ независимости, къ удовлетв[оренiю], есть все то, что имеетъ на меня влiянiе, или все то, что существуетъ, и само желанiе. Следовательно, причина того, что я желаю, есть существованiе всего (такъ что ежели бы не было всего, то и не было бы моего желанiя и меня), и мое желанiе. Итакъ желанiе есть причина и следствiе. Изъ этого видно, что желанiе действуетъ различно: само себя определяетъ и действуетъ непосредственно, или действуетъ по впечатленiямъ, такъ что деятельность ихъ совершенно противуположна.

Акцiома. Что не имеетъ причины, то независимо.

Акцiома. 1) Все, что существуетъ, имеетъ причину тоже существенную, ежели только причина не будетъ следствiемъ и следствiе не будетъ причиною.

Разсматривая причину спос[обности] желанiя, я нахожу: а) желанiе есть внутренняя: деятельность, причиною которой есть ничто иное, какъ впечатленiя, причиною же впечатленiй есть все существующее. Изъ этаго разсужденiя я вижу, что желанiе имеетъ причину и что желанiе не имеетъ эту причину въ себе самомъ, но въ мiре внешнемъ, который существуетъ потому, что есть причина существующаго. Надо заметить, что совместно съ действiемъ впечатленiй на меня действуетъ и желанiе.

Изъ всего этаго я заключаю, что все внешнее, равно и мое тело, существуетъ и что причиной моего существованiя, т. е. желанiя, есть мiръ внешнiй. Такъ что, ежели бы не существовало мiра внешняго, часть котораго составляетъ мое тело, не существовало бы и меня въ духовномъ смысле, т. е. желанiя. Но такъ какъ желанiе есть одно только духовное, что во мне существуетъ, то духъ умираетъ вместе съ теломъ.

2) Но, разсматривая далее причины желанiя, я нахожу, что причиною его есть тоже и само желанiе; следовательно, желанiе не имеетъ причины и сверхъ того само имеетъ въ себе то, къ чему оно стремится, т. е. независимость. И такъ какъ желанiе то независимо ни отъ тела, ни отъ времени, следовательно, желанiе независимо, безконечно, само себя определяющее, само себя удовлетворяющее и безсмертно.

человека, 2-я деятельность есть спос[обность] желанiя или воля неограниченная, самоопределяющаяся и сама себя удовлетворяющая.

Теперь разсмотримъ отношенiе этихъ двухъ началъ въ ихъ сущности и въ ихъ проявленiяхъ. Эти способности или должны быть равносильны, или одна изъ нихъ должна преобладать. Равносильны они не могутъ быть, потому что одна изъ нихъ не можетъ быть отдельн[о], а есть необходимое следствiе чего нибудь, прежде существующаго, другая же есть сама причина и следствiе своего существованiя и несмотря на различные виды своихъ проявленiй не переменяетъ своей сущности. Эта последняя должна [быть] вечно преобладающею. 2) Въ действительности (я уже доказалъ действ.) не только часто, но и большей частью потребности преобладаютъ надъ волею, и верхъ совершенства, котораго можетъ достигнуть человекъ, есть совершенное преобладанiе воли, чего никогда нельзя достигнуть и что есть цель постояннаго достиженiя.

Итакъ человекъ состоитъ изъ двухъ противуположныхъ деятельностей. Разсмотримъ первую, т. е. деятельность необходимую. Начало и причина оной находится, какъ мы уже видели, во всемъ существующемъ, ближайшее же начало находится въ самомъ человеке. Человекъ посредствомъ телесныхъ чувствъ ощущаетъ предметы (ощущенiе не есть деятельность, но есть страданiе); ощущенiя сами собой переходятъ въ деятельность телесную; эта деятельность — самая низшая и находится во всехъ животныхъ и [въ] большей даже части растенiй, 2) ощущенiя переходятъ тоже и въ способность воспрiимчивости (которую мы называемъ памятью и воображенi[емъ]. Я же не отличаю этихъ двухъ способностей, ибо не понимаю способности воспроизвожденiя безъ способности удерживанiя, наоборотъ, способность воспроизв[ожденiя] действуетъ на низшую способность, и это есть деятельность второстепенная, которую имеетъ часть животныхъ.

Все то, что называютъ чувствами или страстями, принадлежитъ къ этой деятельности. Спос[обность] воспр[оизвожденiя] переходитъ въ способность заключенiя, которая действуетъ на обе низшiя способности и необходимо принимаетъ действiе на нее спос[обности] воспр[оизвожденiя]. Эта деятельность есть высшая изъ необходимыхъ деятельностей человека; она есть имянно то, что мы называемъ умомъ, и находится у большей части животныхъ.

Итакъ162 деятельность телесную, чувственную и умственную, которыя одна отъ другой зависятъ и действуютъ другъ на друга; стало быть, стремленiе человека къ независимости не удовлетв[оряется], ибо вся эта деятель[ность] есть страдательная.

Теперь разсмотримъ деятельность свободную.

Воля не ограниченна, сама себе удовлетворяетъ; она выражается след[ующимъ] обр[азомъ]: я желаю желать. Но почему же она выражается такъ, а не иначе? Сущность воли независима, но выраженiе, направленiе или форма должны отъ чего нибудь зависеть, а именно, она зависитъ отъ другого желанiя, отъ потребности, т. е. отъ тела, след[овательно] хотя неограниченна, но выражается въ известной форме. Воля не можетъ действовать на ощущенiя, ибо причина ихъ находится вне ея сферы, т. е. вне человека. Действуетъ же она на восприимчивость такимъ образомъ, что она воспроизводитъ те предметы, которые хочетъ, а не те, которые проявляются; эта же способность действуетъ на способность заключенiя, которая при действiи на нее воли заключаетъ то, что она хочетъ, и делается разумомъ.163 Направленiе же воле даетъ высшая необходимая деятельность.

Теперь предстоитъ вопросъ, какимъ образомъ происходить при посредстве воли переходъ164 отъ состоянiя необходимаго къ свободному. Воля принимаетъ заключ[енiе] высшей необходимой способности и сообразно съ этимъ заключен[iемъ] действуетъ на тело. Свободныя ощущенiя, переходя въ способность воспрiимчивости, переносятъ туда больше предметовъ и, яснее, способность воспр[iимчивости] перех[одитъ] в спос[обность] заключ[енiя]. Это послед[нее] будетъ выше перваго заключенiя, но и это не можетъ удовлет[ворить] вол[ю], принимаетъ воля и, действуя на воображенiе, т. е. заставляя его принимать те, а не другiя,165 принимать 3-е заключенiе, [оно] будетъ выше 2-го и 1-го. 3-е заключенiе, не удовлетвор[яя? ] действуетъ на волю, которая дейст[вуетъ] на самое заключенiе, именно заставляя его заключить то, а не другое. Происходить 4-я степень заключенiя, заключенiя свободнаго или иначе, воли разумной, которая одна только себя определяетъ и находить въ себе то самое, что я принялъ какъ акцiому въ начале, имянно: я желаю.

Теперь разсмотримъ: что же будутъ эти врожденныя понятiя человека, интуицiя, какъ не понятiе пространства, линiи, точки, размера, количества? Существо всего человека составляетъ только его неограниченная воля и причина ея, наход[ящаяся] въ ней же, все же остальное, не имея въ себе своего начала, имеетъ оное въ постороннемъ, а именно, не въ духовномъ, ибо имеетъ причины физ[ическiя], а въ физич[ескомъ]. Что же мы называемъ интуицiей, есть ничто иное, как необходимое заключенiе, причина которыхъ нахо[дится] въ ощущенiяхъ, причина которымъ находится въ мiре, а такъ какъ причины мiра мы не видимъ, следовательно, ея нетъ.

Въ начале я сказалъ, что нахожу во мне началомъ всего две деятельности; но что же есть Я?... Я есть соединенiе двухъ деятельностей; деятельность же есть неудовлетворенное стремленiе или борьба. Первую нельзя назвать деятельностью, но движенiемъ, ибо деятельность предполагаетъ стремленiе, но здесь мы не видимъ стремленiя, а только движенiе или часть деятельности, но безконечной. Второе начало я понимаю какъ неограниченное, но какъ деятельность не могу представи[ть] себе его иначе, какъ проявляющееся известнымъ [образомъ], но не удовлетворенное въ своемъ проявленiи, т. е. борющееся. 166

X.

витiе никакъ по нашимъ нынешнимъ понятiям не можетъ быть отнесено къ частному праву; ибо черезъ это правильная точка воззренiя, съ которой должна быть разсматриваема вся система права, совершенно потеряется. — При этомъ не надо забывать того, что уголовное право въ Римской системе права большей частью, и въ древнемъ Германскомъ праве съ некоторыми исключенiями, принадлежитъ совершенно къ частному праву и что нынешнее помещенiе права есть произведенiе нашей исторiи и нашихъ отношенiй, но не просто и при всехъ условiяхъ необходимое. Хотя частное право отделяется отъ уголовнаго, однако оба соприкасаются въ томъ отношении, что обиженной, независимо отъ уголовнаго права, которое правительство определяетъ, имеетъ право требовать возстановленiя нанесеннаго ему вреда, что и решаютъ суды, которыхъ обязанность есть собственно наложенiе наказанiя. Въ тесной связи съ уголовнымъ правомъ находятся: уголовное судопроизводство, уголовная политика и уголовная полицiя. Первая изъ этихъ наукъ обнимаетъ нормы, по которымъ определяется примененiе положенiй о наказанiяхъ, и образъ действiй, который нужно при томъ заметить [?], и по этому самому должна быть отличаема отъ агрегатовъ этихъ положенiй о наказанiяхъ, хотя она съ этими последними стоитъ ближе, чемъ съ гражданскимъ судопроизводствомъ. — Уголовная политика, которая только въ новейшiя времена получила особенное названiе и самостоятельное место въ ряду юридических наукъ, сделалась совершенно необходимою, когда начали думать о сочиненiи новыхъ въ отношенiи содержанiя уголовныхъ законныхъ книгъ. — Она занимается темъ, чтобы выказать политическую сторону уголовнаго права и задача ея есть следующая: показать, какимъ образомъ польза г[осударст]ва и потребности справедливости могутъ быть соединены въ положительномъ праве какого нибудь г[осударст]ва. Уголовная полицiя есть, наконецъ, та часть полицiи, которая даетъ намъ наиудобнейшiе способы предупреждать преступленiя. Во всеобщемъ изложенiи уголовнаго права связаны все отрасли этой науки между собою. Кроме того новейшiе писатели сделали изобретенiе новой науки — уголовнаго законодательства. Ежели бы эта наука не совпадала съ уголовной политикой и уголовн[ымъ] правомъ, то она была бы ученiемъ о целесообразнейшемъ изложенiи и о лучшихъ, понятнейшихъ и кратчайшихъ выраженiяхъ уголовныхъ законовъ, такъ какъ эти суть необходимыя условiя всякаго улучшенiя равно при изданiи новыхъ, какъ и при пересмотренiи старыхъ уголовныхъ законовъ.

Разделенiе уголовнаго права.

Одно изъ важнейшихъ и богатейшихъ следствiй разделенiя этой науки есть разделенiе на положительное и филоссофское (всеобщее, тоже естественное). — Это разделенiе принято почти всеми и некоторыми такъ резко, что даже они обозначаютъ каждую изъ этихъ частей особеннымъ именемъ, а именно: такъ называемое уголовное естественное право они называютъ Strafrechts Wissenschaft, а положительное — Strafgesetz Kunde. Мы не станемъ спорить о содержанiи естественнаго уголовнаго права при несказанномъ множестве значенiй этаго слова и при большой разности мненiй техъ, которые оное принимаютъ; да и вопросъ о существованiи или не существованiи онаго совпадаетъ съ изследованiями о высшихъ филоссофскихъ началахъ уголовнаго права. Но по причине многихъ ошибокъ, которыя нераздельны съ этимъ разделенiемъ, нужно здесь заметить следующее. Филоссофiя не можетъ быть рассматриваема, какъ источникъ, которымъ можетъ пользоваться судья въ практическомъ уголовномъ праве, еще менее возможно изъ одного разсудка, абстрактно отъ всехъ положительныхъ и историческихъ данныхъ, и выводами изъ a priori найденнаго основнаго положенiя составить систему практическаго законодательства. — Чрезвычайная важная и опасная ошибка, которая повела къ самымъ губительнымъ следствiямъ, есть: эти чисто субъективныя системы или просто вносить въ положительное законодательство и стараться дать имъ видъ источника, или делать притязанiя на положительное право, применяя оное по этимъ такъ называемымъ филоссофскимъ (между собою столь различнымъ) системамъ уголовнаго права. Въ новейшее время поэтому укоренилось понятiе, что таковое положительному противуположное право, изъ разума выведенное или, какъ его называли, a priori найденное наукообразно, совершенно не есть действительность и только въ томъ отношенiи имеетъ значенiе, что это есть ошибка, причина которой находится въ тогдашнемъ времени. Филоссофiя права имеетъ задачею узнавать и постигать разумное въ своемъ проявленiи, т. е. субъективный разумъ человека соединить съ объективно разумнымъ; и поэтому филоссофiя права не только не можетъ отделиться отъ историческихъ началъ, но напротивъ они то и составляютъ ея необходимой субстратъ и матерiю, которой она должна заниматься и филоссофски расположить. — И такъ, ежели филоссофскiя занятiя, особенно уголовнымъ правомъ, хотятъ называть филоссофское уголовное право, то противъ названiя столько же можно сказать, сколько и противъ самой вещи. Только должно бы было уничтожить совершенно многозначущее и такъ часто дурно понятое выраженiе естественнаго права, ибо историческое право въ известномъ значенiи есть тоже естественное. Другое, происшедшее отъ источниковъ уголовнаго права, разделенiе есть на общее Германское и особенное (отдельныхъ Германскихъ государствъ) уголовное право. При этомъ намъ представляется вопросъ: существуетъ ли еще общее Германское уголовное право после раздробленiя (1806) Германск[аго] государства и после того, какъ въ большей части новыхъ Германскихъ государствъ образовались отдельныя уголовныя законодательства, обнимающiя все уголовное право или части онаго. На этотъ вопросъ вернее всего можно ответить, различивъ различныя значенiя названiя общего права. Ибо, когда государственная власть прекратилась, не могутъ существовать тоже никакiе связывающiе государственные законы. Но ежели эти законы действуютъ въ отдельныхъ государствахъ, въ которыхь удержались древнiе источники, то эти последнiе могутъ, продолжая действовать, быть разсматриваемы, какъ общее право. —

Но такъ какъ при настоящемъ положенiи уголовнаго законодательства въ Германiи каждое отдельное государство съ некоторыми исключенiями имеетъ свое собственное уголовное законодательство или въ скоромъ времени его получитъ, то общее право существуетъ только въ томъ отношенiи, когда подъ этимъ понимаютъ общее историческое основанiе и недавно прошедшее древнее положенiе, изъ котораго образовались частныя законодательства, которыя во многомъ сходятся и всеобщiя основныя положенiя большей частью повторяютъ. Разделенiе права на писанное и неписанное зависитъ тоже отъ источниковъ и отъ прежде бывшаго разделенiя уголовнаго права на jus poenale, publicum et privatum167 (смотря по тому, относилось ли оно къ преступленiямъ непосредственныхъ Имперскихъ чиновниковъ, или нетъ) ныне не употребительно, ибо не существуетъ уголовнаго права Германскаго союза надъ своими сочленами. Что касается до распределенiя къ области права принадлежащей матерiи, то ныне въ учебныхъ и законныхъ книгахъ обыкновенно распределяется такъ, что уголовное судопроизводство отделяется отъ уголовнаго права; последнее разделяется на всеобщую и особенную часть. Первая отнюдь не есть только филоссофское уголовное право, но она содержитъ и положительное, вообще ко всемъ преступленiямъ и наказанiямъ относящееся ученiе; последняя же обнимаетъ ученiе о[бъ] отдельныхъ преступленiяхъ, т. е. о ихъ содержанiи, наказанiи и прочихъ особенностяхъ.

Эти разделенiя равно неизвестны какъ Римскимъ источникамъ права, такъ и С. С. С.168 но они встречаются въ новыхъ уложенiяхъ. Мы будемъ держаться тоже этого разделенiя при настоящемъ изложенiи уголовнаго права; заметимъ однако, что при представленiи общаго ученiя должно быть старательно устранено генерализированiе или растягиванiе всеобщихъ правилъ на все отдельныя преступленiя.

————

XI.
[ТРИ ОТРЫВКА О МУЗЫКЕ.]

[ОТРЫВОК I.]
ВРЕМЕННАЯ МЕТОДА ДЛЯ ИЗУЧЕНІЯ МУЗЫКИ.

выраж[енiя] интерваловъ между звуками по пространству и по времени и по силе. — Для этаго нужно больше читать ноты хорошихъ сочинителей, съ велич[айшимъ] вниманiемъ стараясь сейчасъ же ихъ запомнить и воспроизвести и слушать, стараясь написать ихъ. — Но для того, чтобы воспроизвести на какомъ то ни было инструменте известные звуки, надо иметь известную привычку въ пальцахъ, которая прiобретается не инымъ чемъ, какъ частымъ повторенiемъ того места, которое кажется труднымъ. Для того же чтобы выражать, надо иметь известныя познанiя въ отношенiи музыкальной что называется композицiи, состоящей въ последованiи звуковъ въ отношенiи времени, пространства и силы. — Музыка выражается для насъ тремя способами, имянно: на бумаге, на инструменте и для нашего уха; следовательно, чтобы знать музыку, надо знать эти все три способа выраженiя и уметь выраженное однимъ способомъ передавать другимъ, не выпуская изъ виду пространства, времени и силы, имянно.

1) Съ письма передавать на инструментъ. Для этаго нужна особенная привычка и ловкость въ рукахъ, прiобретаемая частымъ повторенiемъ этаго способа упражненiя и въ особенности трудностей. 2) Съ письма слышать. Это знанiе прiобретается чтенiемъ нотъ безъ инструмента и потомъ поверкою. — Это знанiе прiобретается привычкою отличать интервалы и скоро писать ноты съ уха. — 4) Съ игры слушать. Это всякой можетъ. 5) Съ уха играть. 169 раза два неизвестныя ноты, стараться сыграть наизусть. 6) Съ уха писать. Для этого нужно делать тоже самое, что и для 5), только вместо игры писать. —

[ОТРЫВОК II.]

— субъективное и объективное. Объективное есть знанiе теорiи музыки, т. е. основныхъ началъ. Субъективное разделяется на знанiе правилъ музыки и на знанiе воспроизведенiя музыки. Начало музыки есть способность выразить какую нибудь музыкальную мысль. —

Музыкальная мысль есть соедин[енiе] звуковъ, составляющее одно целое, имеющее начало и конецъ. —

Мысли эти выражаются на какомъ нибудь инструменте. Для облегченiя изобретено выраженiе музыкал[ьныхъ] мыслей на бумаге, не составляющее собств[енно] музыки, но посредств[ующее] выраженiе оной.

Способность составлять музыкаль[ную] мысль называется фантазiей, способность понимать эту мысль заключается въ правильномъ устройст[ве] уха и въ присутствiи что называет[ся] музыкальнаго чувства.

Музыкал[ьнымъ] чувствомъ называется способность воспринимать муз[ыкальную] м[ысль] такъ, чтобы не разстроивать въ душе единство оной. —

И такъ субъектив[ное] изученiе музыки [состоитъ] 1) въ развитiи способности фантазiи, 2) въ развитiи музык[альнаго] ума и чувства, 3) въ развитiи: а) музыкальной памяти и b) въ способности играть на какомъ либо инструменте, петь или писать музык[у].

3-е Отделенiе.

1-я часть

Развитiе музыкальной памяти.

1-е. Выраженiе мысли на инструменте (Школы всехъ инструментовъ и пенiя)

Школа фортепiано.

2. Выраж[енiе] мыс[лей] въ письме.

..........................................................................................................................................................................

Развитiе способности передавать какъ на инструменте такъ и въ письме изъ головы, т. е. изъ памяти музыки и памяти письма. - - - -

И съ письма на инструменте и обратно.

4) Упражненiя. - - - - -

Отношенiе звуковъ въ отношенiи силы - - -

Разделить можно на пять степеней: ровно, крепко, очень крепко, слабо, очень слабо. камертонъ, для времени метрономъ, для силы особый инструментъ, ударяющiй по клавишамъ ровно

Юношеские опыты. Различные отрывки 1847—1852 гг.

Изученiе сочиненiя — на [?] три. - - - -

1) Правила общiя касательно отноше[нiя] по пространству и соедине[нiя] звук[овъ]. — Генералъ басъ.

2) Правила общiя кас[ательно] отнош[енiя] по времени Ритмъ.

3) правила общiя касательно отнош[енiя] по силе. . - - - - - - - - - -

Отношенiй всехъ родовъ можетъ бы[ть] безчисленное множество, принято же по пространству 7, по времени [1 неразобр.], по силе 5. —

1/64. — Для разсчета принято деленiе на такты, т. е. равныя части по времени.

Для означенiя въ письме собствен[но] звуковъ наилучше243 244принять буквы, для времени — цифры, ставя подъ каждой нотой, какъ деленiе:

Юношеские опыты. Различные отрывки 1847—1852 гг.

Для означенiя силы надъ или подъ каждой нотой или нескольким[и] ставить одну черт[у] для 1 ст[епени], 2 — для второй и такъ далее, если больше ровного — одна черта на верху или две, менее, — внизу.

[ОТРЫВОК III.]

1850 [г.] 14 iюня.

Определенiе музыки.

Музыка есть совокупность звуковъ въ двоякомъ отношенiи: 1) въ отношенiи [къ] пространству, 2) въ отношенiи [къ] времени. Пространствомъ между двумя или несколькими звуками я называю степень быстроты колебанiя воздуха отъ какой либо причины разсеченiя онаго. Причина понятiя о пространстве есть движенiе, движенiе же необходимо требуетъ понятiя о какихъ либо пунктахъ или моментахъ. Въ пространстве музыкальномъ эти два момента суть верхнiя и нижнiя ноты, октавы и пр. — отъ до до до и отъ ре до ре частью самымъ устройствомъ человеческаго уха, частью устройствомъ инструмента; такъ напримеръ, флейта имеетъ пять октавъ; скрипка и вiолончель отъ 6 до 9; фортопiано, смотря по времени устройства, отъ 4-хъ до 7.

Временемъ между двумя или несколькими звуками я называю меру протяженiя оныхъ....... Равно какъ понятiе пространства требуетъ понятiя о движенiи отъ одного момента къ другому, так и понятiе времени требуетъ понятiя объ этихъ двухъ моментахъ.

Въ музыкальномъ отношенiи эти два момента будутъ началомъ и концомъ какой либо музыкальной мысли. Такъ, какъ и пространство, человекъ можетъ себе представить время неограниченнымъ. Въ действительности же ограничивается частью свойствомъ фантазiи и устройствомъ инструмента. Такъ напр.: на инструментахъ, изъ которыхъ извлекается звукъ посредствомъ смычка, и на инструментахъ, духовыхъ протяженiе звука зависитъ отъ играющаго. На инструментахъ же, изъ которыхъ извлекается звукъ черезъ прикосновенiе къ струнамъ пальцемъ или другимъ какимъ орудiемъ, какъ то фортопiано, гусли, цымбала и т. д., звукъ зависитъ не отъ играющаго, а отъ доброты инструмента.

Определенiе музыки.

Музыка есть совокупность звуковъ, поражающихъ нашу способность слуха въ троякомъ отношенiи: 1) въ отношенiи пространства, 2) въ отношенiи времени, 3) въ отношенiи силы.

звуки въ троякомъ отношенiи, 3) музыка есть искуство, посредствомъ котораго соединяются звуки въ сихъ трехъ отношенiяхъ. Есть четвертое значенiе музыки — значенiе поэтическое. Музыка въ этомъ смысле есть средство возбуждать черезъ звукъ известныя чувства или передавать оныя.

Музыкальной Анализъ.

Для настоящаго изученiя музыки я нахожу необходимымъ для учащагося после изученiя первыхъ правилъ музыки, т. е. нотъ и интерваловъ, темпа и аксентуацiи, анализировать музыку, т. е. смотря по тому, какую часть музыки кто прошелъ, разсматривать музыкальное сочиненiе въ отношен[iи] правилъ науки; для того же, кто прошелъ полный курсъ науки музыки, анализировать музыку следующимъ образомъ: 170 1) въ отношенiи пр[остранства] — отдельно всякiй звукъ, т. е. какой интервалъ составляетъ одинъ звукъ съ тоникой, 2) въ отношенiи времени — отдельно всякiй звукъ въ отношенiи къ всему такту, т. е. какую составляетъ звукъ часть всего такта, 3) въ отношен. силы, какую степень каждый звукъ имеетъ въ отнош[енiи] означенной общей [для] всей пьесы степени силы. Это будетъ составлять, такъ сказать, смыс[лъ] граматической — низшiй.

Высшая степень анализа: 1) въ отн[ошенiи] прост[ранства] разсматривается ходъ соединенiя звуковъ, т. е. аккорд[овъ], соблюдая правила и разделенiя, принятыя при аккорде.

Въ отноше[нiи] силы разсматрив[ается] отношен[iе] звуковъ по силе между собою. Правилъ не существуетъ.

3) Степень разбора высшая есть та, где разсматриваются все переходы отъ одной тоники къ другой, отъ одного темпа къ другому, отъ одной аксентуацiи къ другой. Для каждаго рода Анализа я изобрелъ выраженiе не словесное, но знаками, которое для упражняющихся будетъ переводъ, такъ что, чтобы перевести, нужно будетъ понимать, что переводить. —

————

XII.
ДЛЯ ЧЕГО ПИШУТЪ ЛЮДИ.

даютъ деньги и славу за книги? Люди хотятъ быть счастливы; вотъ общая причина всехъ деянiй. Единственный способъ, чтобы быть счастливымъ, есть добродетель, следовательно благоразумно только читать и давать славу и деньги171 те книги, которыя учатъ добродетели. Какiя же эти книги? Догматическiя, основанныя на началахъ разума, и умозрительныя, — другихъ здравый разсудокъ не допускаетъ.

Но разве не полезны книги, которыя, изображая изящно добродетель, действуютъ примеромъ? Почти все согласны подъ добродетелью разуметь подчиненiе страстей разсудку. Поэты же и романисты, историки и естественники, вместо того чтобы развитiемъ разсудка склонять людей къ разсудительнымъ поступкамъ, развитiемъ страстей склоняютъ его къ деянiямъ безразсуднымъ. Скажутъ, что естественныя науки необходимы для удобствъ частной жизни. Но разве удобства частной жизни способствуютъ къ развитiю добродетели? Ни мало; напротивъ они еще более подчиняютъ насъ страстямъ. —

Конечно, все имеетъ свою пользу. Доказано, что для человека полезно существованiе блохи, которая его кусаетъ, но есть польза объективная, которую лучше назвать необходимымъ вл[iянiемъ?], и польза субъективная. Про нее то я и говорилъ. —

————

XIII.

Только люди пожилые, семейные и не имеющiе постоянныхъ отношенiй съ светской молодежью нынешняго века, могутъ не знать, что большая часть этой молодёжи ни во что не веритъ, и удивиться, что я разделяю ее на разряды; но исключая этихъ почтенныхъ особъ, все согласятся со мной, что неверiе глубоко пустило свои корни въ современное молодое поколенiе высшаго круга и такъ распространилось, что страшно подумать о участи, которая предстоитъ нашему отечеству; ежели справедливо — что въ ходе образованiя высшiй классъ ведетъ за собою низшiе. —

Есть три основанiя неверiя: умствованiе, тщеславiе и слабость; согласно съ этимъ разделенiемъ существуетъ и три разряда неверующихъ — умствователи, тщеславные и слабые. — Къ первому разряду принадлежатъ люди, одаренные сильнымъ умомъ и большою энергiею. Они чувствуютъ такую непреодолимую потребность подводить все подъ неумолимые законы разсудка, что не могутъ не опровергнуть законовъ религiи, основанныхъ на вере и откровенiи. — Зачемъ дана имъ возможность мыслiю опровергать эти законы? Зачемъ должны они пройдти черезъ мучительное состоянiе сомненiя и неизвестности? Это — вопросы, на которые не дано отвечать человеку. — Все, что можетъ онъ сказать, это то, что они менее виновны, чемъ несчастны — они невольно, более чемъ невольно — съ ужасомъ видятъ, какъ разрушается то, что было ихъ опорой; но неведомая, непреодолимая сила влечетъ ихъ къ разрушенiю. — Этаго разряда неверующiе существовали всегда и везде; и, большей частью подъ старость, когда съ годами уменьшается энергiя и потребность къ размышленiю, они съ раскаянiемъ возвращаются къ религiи. — Къ третьему разряду принадлежатъ все те, которые по слабости ума и воли и изъ подражанiя покорствую[тъ] передъ мненiемъ большинства, перестаютъ исполнять догматы Христiянской религiи и наконецъ совершенно верить въ нее. — Число неверующихъ всехъ разрядовъ такъ велико, [что] они составляютъ большинство въ кругу молодёжи. — Где устоять молодому мальчику противъ общественнаго мненiя — онъ боится въ душе, чувствуетъ, что делаетъ дурно — онъ и радъ бы перекреститься, но на него смотрятъ, ему угрожаетъ ближайшая опасность — опасность, которая сильнее всего действуетъ на молодую душу — насмешка, дурное мненiе людей, которыхъ онъ выбралъ своими образцами, съ которыми онъ не можетъ не быть въ безпрестанныхъ сношенiяхъ. —

Вся вина этихъ людей состоитъ въ молодости, слабости и тщеславiи. — Брось ихъ судьба въ кругъ людей добродетельныхъ, они были бы добродетельны — они попали въ кругъ неверующихъ и стали такими же. —

Ко второму разряду принадлежатъ те, которые, завлеченные умствованiями и философскими теорiями (которыя романы сделали доступными для всехъ) променяли Христiянскiя верованiя, внушенныя имъ съ детства, на пантеистическiя идеи, замысловатыя предположенiя остроумныхъ писателей или собственнаго изобретенiя. — Каждый изъ нихъ составляетъ свою особую религiю, не имеющую ни последовательности, ни основанiя, но сообразную съ своими страстями и слабостями. Они верятъ тому, что имъ нравится, отвергаютъ то, что тяжело для нихъ, жертвуютъ прежними верованiями, для того чтобы потешить свое мелочное самолюбiе, — блеснуть передъ другими и передъ собой поэтической или остроумной выдумкой и на развалинахъ религiи построить храмъ своему тщеславiю и слабостямъ. — Смотря по большей или меньшей гибкости и способ.....

————

Часть: 1 2 3
Примечания

Разделы сайта: