Новый суд в его приложении

НОВЫЙ СУДЪ ВЪ ЕГО ПРИЛОЖЕНІИ.

(1872 г.)

Все очень обрадовались новымъ судамъ. Но чемъ больше они существуютъ, темъ чаще слышатся жалобы, упреки, насмешки. Я тоже радовался новымъ судамъ, тоже со временемъ больше и больше виделъ въ нихъ дурнаго и смешнаго; но не принималъ этаго дела къ сердцу, полагая, что[438] для того чтобы судить о деле надо изучить его. Для изученiя же я не имелъ повода и занятая моя жизнь не давала мне времени заниматься темъ, что до меня не касается. Въ последнее же время я <на-бокахъ> почувствовалъ, что дело это очень и очень касается меня и каждаг[о] русскаго человека.[439] Я убедился, что нельзя ни одному Русскому человеку[440] при новыхъ судахъ жить спокойно и несмотря на все уваженiе къ закону, на все старанiе обезопасить себя отъ незаслуженныхъ страданiй и униженiй. Я убедился, что для Россiи надо совершенно перевернуть то положенiе, которому насъ учили въ Университете, именно, что цель закона и Суда есть безопасность гражданъ. Я такъ устроилъ свою жизнь, ограничивъ свои желанiя и потребности и отстранивъ отъ себя все возможныя случаи[441] тревогъ, что жизнь моя совершенно безопасна. Я любимъ и уважаемъ въ околотке. Тяжбъ я боюсь и во всехъ столкновенiяхъ уступаю, чтобы только не нарушать своего спокойствiя. Я не служу, отдаляюсь сколько мог[у] отъ обществен[ной] деятельности, предпрiятiй не начинаю, хозяйствомъ не занимаюсь самъ, а предоставляю управляющимъ, даже воры и разбойники, поджигатели обходятъ меня, и я въ 20 летъ ни разу не[442] видалъ ни воровъ, ни разб[ойниковъ], ни поджиг[ателей] и я ошибочно считалъ свою жизнь обезопашенною насколько возможно. Я забылъ про суды: жизнь моя безопасна отъ всего, кроме какъ отъ приложенiя закона — того самаго, что имеетъ назначенiемъ обезпечивать жизнь людей. Очень можетъ быть, что многимъ покажутся ничтожными те[443] униженiя и страданiя, которымъ я подвергся, но прошу каждаго верить, что совсемъ другое дело слышать про несправедливости и[444] испытывать ихъ на себе, и испытывать въ особенности тому человеку, для котораго все счастье жизни сосредоточивается въ одномъ скромномъ желанiи <чтобы> его оставили въ покое, также какъ и онъ всехъ оставляетъ въ покое.

Прежде чемъ разсказать мои отношенi[я] съ судомъ я хочу разсказать то впечатленiе, которое я еще прежде невольно получилъ отъ новаго Суда. <Ибо какъ бы ни старался человекъ верить наслово торжественному восклицанiю Суд[ебнаго] Пристава: Судъ идетъ![445] и что это Судъ,[446] я невольно виделъ въ этомъ Суде очень хорошо мне известныхъ господъ по ихъ прошедшему и не могъ никакъ помирить мое невольное презренi[е] къ лицамъ съ уваженiе[мъ] къ Суду. — Даже и самый судъ, какъ что-то отвлеченное, не могъ мне представляться иначе, какъ жалкимъ и смешнымъ, потому что я невольно зналъ и виделъ>[447]

А при неизбежныхъ личныхъ отношен[i]яхъ каждаго обвиняемаго къ новом[у] Суду это впечатленiе весьма важн[о]: <возможность уваженiя, или необходимость презренiя очень изменяютъ положенiе подсудимаго, въ особенности не могущаго себя считать виновнымъ>

Ибо если, по несчастному стеченiю обстоятельствъ, оказываеш[ься] въ такомъ положенiи, что можешь быть обвиняемъ въ преступленiи, каждому изъ насъ будетъ нисколько не тяжело, а даже прiятно, предстать передъ уважаемымъ судомъ и дать показанiя и объясненiя, которыя отъ него могутъ потребовать. <Но если[448] представить себе, что где нибудь судъ составле[нъ] изъ известнаго вамъ пошлаго развратника или стараго известнаго по старымъ судамъ взяточника и пошлаго богатаго дурака, который[449] отъ убiйственной скуки [и] глупости утешается cиденiемъ на возвышенiи, и если бы представить себе, что этотъ самый Судъ, въ этой же Сессiи, умышлен[но] укралъ у казны по 3 р. 6 гривенъ, назначая нарочно Сессiю въ то время, когда приходится наибольш[ее] число праздничныхъ дней, — то если представить себе такихъ судей <что невозможно, но я говорю для примера> <то тогда>[450]

[451]Въ противномъ случае одно стоянiе ваше передъ сидящими судьями, требованiе молчать и говорить, когда вамъ велятъ, уже есть для известнато рода людей, къ которому принадлежу и я, жесточайшее, незаслуженн[ое] наказанi[е]. Итакъ разскажу прежде того, что со мной было, то, чтò я зналъ о Новомъ суде. Я не буду подбирать фактовъ, а разскажу, не пропуская ни однаго, все чтò я невольно узналъ о Судахъ, преж[де] чемъ вступилъ съ Судами въ отноше[iе] обвиняемаго.

То, что я не буду подбирать фактовъ, а опишу все подъ рядъ, я заверяю своей честью и могу подтвердить свидетелями; то же, что я не выдумываю фактовъ, служить то, что я[452] прошу всехъ техъ, до кого будетъ касаться то, чтò я описываю, опровергнуть мой разсказъ. — Я не буду говорить о Мировомъ суде, потому что, хотя въ моемъ опыте я и виделъ много ошибочныхъ и <даже> смешныхъ решенiй Мир[овыхъ] С[удей], я не виделъ, не слышалъ и не испытывалъ на себе техъ злоупотребленiй данной властью, которыя я виделъ, о которыхъ слыш[алъ] и которыя испыталъ на себе отъ действiя Окружнаго суда во всемъ его составе. Первое[453] мое впечатленiе объ Окруж[номъ] Суде я получилъ изъ дела о жене убившей мужа, разбиравшагося[454] въ Тульск[омъ] Окр[ужномъ] Суде. Я просилъ знак[омаго] мне Т[ульскаго] Прокурора] сообщить мне, когда будетъ интер[есное] дело, онъ указалъ мн[е] на это дело, и я прiехалъ. —

после того какъ мужъ при продаже пеньки пригласилъ ее выпить рюмку водочки, выбрала время, когда все затихло въ обедъ въ деревне и мужъ заснулъ на лавке убила его топоромъ, спрятала топоръ на гумне и отперлась отъ преступления. Старшина уличилъ ее, она созналась и сознавалась на судебномъ следствiи. Баба на видъ румяная, здоровая, съ грубымъ и жестокимъ выраженiе[мъ] лица, ответы ея все просты, толковы и ясны. Допросы свидетелей о томъ, какая была погода, и вообще о предметахъ, не касающихся дела, продолжались долго.[456] Потомъ начались такъ называемые пренiя. О чемъ были эти пренiя, нельзя было хорошенько понять по неясности выраженiй и въ особенности потому, что дело было ясно какъ день. Но пренiя продолжались долго. И защитникъ, къ удивленiю моему, постоянно повторялъ то, что баба эта подвергалась неоднократно болезни, которая называется: чрезмерное развит[iе] живота и остановка менструацiи, и доказывалъ <это темъ>, что два раза баба эта была одержима этой странной болезнью — одинъ разъ, когда она вышла замужъ и когда все признавали ее беременною <и смеялись>, но никто не видалъ, что она родила, и другой разъ въ остроге где тоже было чрезм[ерное] развитiе живо[та] и остан[овка] менструа[цiи], и была призвана акушер[ка], которая сказа[ла]: можетъ быть беремен[на], м[ожетъ] б[ыть] — нетъ. Для всехъ неодержимыхъ болезнью умственной было очевидно, что эта убiйца мужа кроме того и убiйца двухъ детей, что странная эта болезнь есть очень простая беременность и тайн[ое] вытравл[енiе] плода; но на судъ позвали двухъ докторовъ, и эти два доктора, въ присутствiи суда, должны были разрешать тотъ вопросъ, который пытали[сь] и не разрешили величайшiе мудрец[ы], т. е. вопросъ о томъ, насколько действiе этой бабы могло зависить отъ физическихъ причинъ, насчетъ зависим[ости] души отъ тела. Два доктора эти очень мило и быстро, употребляя весьма длинныя и непонятныя слова, разрешили этотъ вопросъ къ полному удовлетворенiю Суда. Судъ поставилъ вопросы. Присяжные, подъ предводит[ельствомъ] молодаго человека въ pince-nez, вышли и объявили, что баба ни въ чемъ не виновна. Пр[окуроръ] С[уда] приказалъ спустить бабу съ возвышенiя, на которомъ она сидела. Въ публи[ке] послышались восторженные аплодисменты, бабу окружили дамы, а господа поздравляли, целовали ее и просили принять ее рубли, к[оторые] со всехъ сторонъ посыпались въ платокъ къ бабе. Я тутъ стоялъ въ недоуменiи о томъ, нахожусь ли я въ доме сумашедши[хъ] или въ Суде, когда ко мне подбежа[лъ] одинъ Членъ Суда, пожилой и почтенн[ый] семьянинъ, и произнесъ: Каково, графъ? —Я спросилъ: Т[о] е[сть], какъ каково? хорошо или дурно? — Онъ произнесъ: Прелестно, восхитительно! — и отошелъ отъ меня, заметивъ, что я не разделялъ еще его мненiя. Я вышелъ съ убежденiе[мъ], что у кого нибудь голова не на мест[е], у меня, или у всехъ этихъ господъ. Это было мое первое впечатленiе.

[457]Весьма скоро после этаго знаком[ый] мне Т[ульскiй] П[рокуроръ] разсказалъ мне, что у него есть подобное же дело, только обратно — убiйство жены мужемъ. Я заинтересовался деломъ, и Т[ульскiй] П[рокуроръ] далъ мне прочесть следствiе. Следствiе это превосходно составленное раскрывало следующее: Цирюльн[икъ] мужъ имелъ жену развратнаго поведенiя. Онъ любилъ ее и старался исправить, но потомъ махнулъ рукой. Одинъ разъ, къ утру уже, жена возвращается полупьян[ая] домой и ложится спать. Мужъ говоритъ: где была? — Жена говоритъ: знаешь где? у своего любовника. — Мужъ вскакиваетъ и говоритъ: молчи, не говори. — Жена отвечаетъ: не замолчу... буду [его] жено[й], а не твоей. — Замолчи! — Не замолчу. Собака для меня лучше тебя. — Мужъ хват[аетъ] топоръ, к[оторый] лежитъ тутъ же, убива[етъ] жену и тотчасъ же бежитъ на улицу и кричитъ, чтобъ его взяли, что онъ убилъ жену. —

Дело это очень интересовало меня, и я говорилъ знак[омому] мне Т[ульскому] П[рокурору], что[458] невозможно обвинить этаго человека, какой бы ни былъ защитникъ. Каково же было мое удивленiе, что цирюльникъ обвиненъ въ сильнейшей мере, безъ смягчающихъ вину обстоятельствъ. Оказалось, что по[с]ле оправданiя той бабы и еще другаго такого убiйцы какъ-то мненiя здравомыслящихъ людей о томъ, что такiя оправдан[iя] не имеютъ смысл[а], распространились по Туле. Подъ самый переворотъ этаго мненiя попалъ несчастный цирюльникъ и обвиненъ безъ снисхожден[iя]. — Вотъ мои впечатленiя о само[мъ] суде, какъ зрителя действiй суда. Впечатленiя мои о действiяхъ предварительныхъ <были> следующiя. У прачки моей 3 года тому назадъ украли корову. Прачкинъ мужъ съ другим[и] бросил[ся] искать и по следу нашелъ корову, уже убитою, у помещика въ бане, уличилъ вора — крестьянина и помещика, подстрек[а]теля воровства. Казалось, дело ясно. Вора, знакомаго мне мужика, посадили въ острогъ. Жена его съ двумя детьми осталась безъ куска хлеба. Мужикъ сидитъ 4-й годъ въ остроге, прачка 4-й годъ безъ коровы и в[с]якаг[о] вознагражденiя. —

Теперь мои впечатленiя какъ участн[ика] Суда Пр[исяжныхъ] Зас[едателей]. Дела, въ к[оторыхъ] я участвовалъ, следующiе:

1) о покраже ветчины, 2) о поджоге, 3) о убiйстве, 4) о превышенi[и] власти, 5) о скопцахъ, 6) объ отбитiи рекрута.[459]

Летом 1872 года в Ясной поляне произошел несчастный случай: молодой бык из яснополянского стада забодал на смерть пастуха. Сам Толстой в это время находился в Самарской губернии, в новоприобретенном им степном имении; но когда он в начале сентября вернулся в Ясную поляну, то молодой судебный следователь, производивший следствие, взял с него подписку о невыезде, впредь до выяснения всех обстоятельств дела. Это неожиданное и незаслуженное, по его мнению, стеснение свободы крайне болезненно подействовало на Толстого. Не чувствуя себя ни в чем виноватым, он увидел в распоряжении судебного следователя проявление произвола и несправедливости со стороны нового, реформированного суда и пришел в состояние крайнего раздражения, которое и выразилось в написанных им по этому поводу письмах к гр. А. А. Толстой и к H. Н. Страхову. К первой он писал (18 сентября 1872 г.): «Нежданно, негаданно на меня обрушилось событие, изменившее всю мою жизнь. Молодой бык в Ясной поляне убил пастуха, и я под следствием, под арестом — не могу выходить из дома (всё это по произволу мальчика, называемого суд[ебным] следователем, и на днях должен обвиняться и защищаться в суде — перед кем? Страшно подумать, страшно вспомнить о всех мерзостях, которые мне делали, делают и будут делать. С седой бородой, с 6-ю детьми, с сознанием полезной и трудовой жизни, с твердой уверенностью, что я не могу быть виновным, с презрением, которого я не могу не иметь к судам новым, сколько я их видел, с одним желанием, чтобы меня оставили в покое, как я всех оставляю в покое, невыносимо жить в России, с страхом, что каждый мальчик, которому лицо мое не понравится, может заставить меня сидеть на лавке перед судом, а потом в остроге; но перестану злиться. Всю эту историю вы прочтете в печати. Я умру от злости, если не изолью ее, и пусть меня судят за то еще, что я высказал правду... Говорят, что законы дают securité.[1267] У нас напротив. Я устроил свою жизнь с наибольшей securité. Я довольствуюсь малым, ничего не ищу, не желаю, кроме спокойствия; я любим, уважаем народом; воры и те меня обходят; и я имею полную securité, но только не от законов».[1268]

Под влиянием раздражения, овладевшего Толстым, у него явилась мысль продать именье, ликвидировать все свои дела в России и переехать со всей семьею в Англию, где он считал себя более обеспеченным от произвола и вмешательства в свою личную жизнь. С этой целью он и обратился к своей тетке, которая могла бы оказать некоторое содействие, по своим связям с английскими аристократическими кругами. «План наш состоит в том, чтобы поселиться сначала около Лондона, а потом выбрать красивое и здоровое местечко около моря, где бы были хорошие школы, и купить дом и земли». Но уже на следующий день (19 сентября) Лев Николаевич писал тому же лицу, что обстоятельства переменились, что он только что получил от председателя Тульского окружного суда извещение о том, что привлечение его к следствию по делу о смерти пастуха произошло по недоразумению, и что в виду этого он решил не приводить в исполнение задуманного им сгоряча плана об отъезде за границу. Вместе с тем Толстой сообщал некоторые подробности обо всем этом, так взволновавшем его эпизоде. «Приезжает какой-то юноша, говорит, что он следователь, спрашивает меня, законных ли я родителей сын и т. п. и объявляет мне, что я обвиняюсь в действии противузаконном, от которого произошла смерть, и требует, чтобы я подписал бумагу, что я не буду выезжать из. Ясной поляны до окончания дела. Я спрашиваю, подписывать или не подписывать? Мне говорит прокурор, что, если я не подпишу, меня посадят в острог. Я подписываю и справляюсь: скоро ли может кончиться дело? Мне говорят: по закону товарищ прокурора в неделю срока должен кончить дело, т. е. прекратить или составить обвинение. А я знаю — у меня в деревне мужик дожидается 4-й год этой недели. И я знаю, что может протянуться год, два, сколько им угодно. Проходит 3 недели; я утешаю себя мыслью, что для меня, хоть не в неделю, а в 3 недели сделают заключение; справляюсь: Что же? Не только не сделано заключение, но дело еще не получено — за 15 верст. Справляюсь, от кого зависит сделать обвинение или прекратить. От одного тов[арища] прокурора, большей частью мальчика лет 20. — Если тов[арищ] прок[урора] такой же, как следователь, то конечно — я в остроге на 4 месяца». Несмотря на юмористическую форму изложения, в письме ясно чувствуется не улегшееся еще негодование по поводу пережитого беспокойства. «Злишься и чувствуешь унижение злости, и еще более злишься. И теперь [председатель] мне пишет, что следователь ошибся, а товарищ прокурора не успел, а суд тоже мог иначе взглянуть, и что всё прекрасно, что во всем могут быть маленькие несовершенства. Маленькое несовершенство то, что я месяц целый (и теперь еще) нахожусь под арестом, что по какому-то счастью тов[арищ] прок[урора] догадался, что меня обвинять нельзя, а то бы я был судим, т. е. они бы вполне повеселились. Да и теперь я еще ничего не знаю официально».[1269]

Несколько дней спустя, 23 сентября, немного успокоившись, Толстой писал H. Н. Страхову, с которым в эти годы у него завязалась дружеская переписка: «Тревога моя понемногу утихла. Я могу уже без злости любоваться на полноту того безобразия, которое называют самая жизнь. Можете себе представить, что меня промучили месяц, и до сих пор подписка о невыезде не снята, и нашли, что кто-то (следователь) ошибся, что точно это дело до меня не касается, и что если, вместо того чтобы по закону кончить всякое дело в 7-дневный срок, идет дело 2-й месяц и еще не кончилось, то это «маленькое несовершенство свойственное человечеству». Точно как бы приставленный дворник убил бы своего хозяина, и все дворники побили бы тех, кого они приставлены стеречь, и сказали бы: что же делать, человеческое несовершенство. Я было начал писать статью, но бросил: совестно сердиться на такую очевидно сознательную и самодовольно глупую и смешную шутку, т. е. всё это правосудие. В Англию тоже не еду, потому что дело не дошло до суда. А я решил, что в случае суда уеду, и уехал бы».[1270]

Некоторые дополнительные сведения об этом эпизоде из жизни Толстого сохранились в записках кн. Д. Д. Оболенского, в имении которого, селе Шаховском, в 35 верстах от Ясной поляны, Лев Николаевич бывал неоднократно. «Однажды Л. Н. Толстой опоздал на охоту на сборный пункт, который был у меня в Шаховском и приехал крайне расстроенный: оказалось, что судебный следователь в это утро допрашивал его в качестве обвиняемого за неосторожное держание скота, так как его бык забодал пастуха, и следователь обязал Толстого невыездом из Ясной поляны, т. е. отчасти лишил его свободы. Как человек горячий, Лев Николаевич был крайне возмущен действиями следователя, ибо считал себя страшно стесненным подпиской о невыезде... «Одного яснополянского крестьянина полтора года следователь продержал в остроге по подозрению в краже коровы, а после оказалось, что украл вовсе не он. Так и меня продержат теперь год. Это бессмысленно, это полнейший произвол этих господ. Я всё продам в России и уеду в Англию, где есть уважение к личности всякого человека, а у нас всякий становой, если ему не кланяются в ноги, может сделать величайшую пакость». П. Ф. Самарин живо возражал Льву Николаевичу, доказывая, что не только смерть человека, но и увечие, ему причиненное, настолько серьезный факт сам по себе, что не может остаться необследованным со стороны судебных властей, как в данном случае. Спорили долго и, кажется, Самарин переубедил Толстого, который, ложась спать, сказал мне: «Удивительная способность Самарина успокаивать людей». — Но утром Л. Н. Толстого опять рассердили. Приехал за ним нарочный от жены. Он забыл, что был назначен присяжным заседателем в Крапивне, где за неявку его оштрафовали». Какая нелепость: с одной стороны обязывают невыездом из именья, а с другой стороны штрафуют за неприезд в то же время».[1271]

«вСЮ эту историю» в статье, предназначенной для опубликования в печати: об этом он сам говорит в своем письме к гр. А. А. Толстой от 18 сентября 1872 г. В этой статье он хотел, не ограничиваясь этим частным случаем, коснуться также и общего положения дел в новых судебных учреждениях, насколько ему приходилось их наблюдать. Незадолго до этого Толстому пришлось присутствовать в качестве присяжного заседателя при разборе дела в Тульском окружном суде. 11 мая 1870 г. он писал Фету: «Я только что отслужил неделю присяжным и было очень, очень для меня интересно и поучительно».[1272] Побывал Толстой и позднее при разборе некоторых судебных дел (об убийстве), на которые указал знакомый ему товарищ прокурора Тульского окружного суда H. A. Шепелев. К этим сведениям он и обратился, когда задумал написать статью о новых судах, под влиянием взволновавшего его эпизода. Однако Толстой очень быстро охладел к этому замыслу и уже 23 сентября он писал Страхову, что «бросил» свою статью. Это заявление, с одной стороны, позволяет нам с значительной точностью датировать начало работы Толстого над предполагаемой статьей, а с другой стороны — установить, что работа эта не была доведена до конца и была брошена самим автором.

«Новый суд в его применении», автограф Толстого, написан на полулистах писчей бумаги, сложенных в четвертку. Сплошной текст занимает два полулиста и одну четвертушку, — всего 10 страниц; на последней написано лишь две строки, кончающиеся словами: «Объ отбитiи рекрута». В тексте имеются помарки, поправки и дополнения. Почерк крупный и разборчивый, за исключением вставок, в которых почерк значительно мельче. Чернила рыжие, очень выцветшие. С левой стороны небольшие поля. На 1-м полулисте фабричное клеймо: «Д. С.» в овале с дворянской короной; сверху и снизу овала: «Сергиевской фабрики». 2-й полулист — без фабричного клейма и водяных знаков. 3-й полулист — четвертушка с клеймом фабрики Говарда.

Кроме этого отрывка сохранились еще три небольших наброска, относящихся к той же работе Толстого над задуманной им статьей.

1-й набросок, автограф Толстого, написан на четвертушке писчей бумаги фабрики Говарда. Текст занимает две страницы, из которых записано только половина второй страницы. Поправок и помарок немного. Характер почерка тот же, как и в основном тексте отрывка. Начало: «Это несовершенство»; конец: «... выше его въ общественн. смысле». Слова: «Это несовершенство» относятся, несомненно, к письму прокурора Тульского окружного суда, о котором Толстой упоминает в письме к Страхову от 23 сентября (см. выше).

Это несовершенство. Но где же совершенство? Изъ за чего я буду прощать несовершенство? Понятно, что если я въ Англiи, во Францiи даже, рискую темъ, что меня потревожатъ по подозренiю или обвиненiю, подобному[1273] тому, которому я подвергся, то я переношу это легко, уверенный въ томъ, что за то, если у меня украдутъ корову, ее найдутъ, и мне заставятъ заплати[ть], что если убьетъ убiйецъ моег[о] сына, то его казнятъ; но при н[ашихъ] Р[усскихъ] судахъ я несу не те тягости, к[оторыя] бы я несъ во Фр[анцiи], что меня потревожатъ по подозренiю или случайному обвиненiю, которое разрешится въ установленный] срокъ, но я рискую по воле С[уда] и Т[ульскаго] П[рокурора] сгнить въ остроге по такого рода обвиненiю, а выигрываю что? То, что если у меня украдутъ корову, то пройдетъ много летъ, пока еще станутъ разбирать дело, и мне ничего не возвратятъ, а если у меня убьютъ сына, то[1274] мен[я] буду[тъ] верте[ть], на меня кричать на суде, убiйцу спустятъ съ возвыше[нiя], надаютъ ему рублей и отпустятъ назадъ въ место жительств[а].[1275] Такъ что разсужден[iе] о несовершенстве не можетъ быть применимо. Если исполнитель закона имеетъ право на волосъ уклониться отъ него, то законъ не есть огражденiе, a бедствiе. Уклоненiе всеми принятое, взошедшее въ обычай, отъ 7-днев[наго] срок[а] есть не уклоненi[е], a уничтоженiе закона.[1276] В[ора] следуетъ можетъ быть наказ[ать] 1 годомъ[1277] тюрьмы, а онъ уже просиделъ тр[и]. Мне можетъ быть наказанiе 2 месяца, а я подъ арестомъ пробуду 6.

Главное же то, что наложенiе самаго наказанiя обставлено всемъ обезпечивающимъ личность, задержанiе же, лишенiе свободы всякаго, предоставле[но] произволу кого? — детей выпущенныхъ изъ школы. — И какихъ детей? большей частью враждебно относящихся именно къ темъ лицамъ, для к[оторыхъ] законъ предписываетъ прини[мать] во вним[анiе] лета, положе[нiе] въ све[те] и т. д. Какъ ни грустно это сказать, но для каждаго мальчик[а] След[ователя], безъ положенiя въ свете, безъ средствъ, всегда будетъ сильное искушенiе въ приложенiи своей власти на людяхъ, стоящихъ выше его въ общественн[омъ] смысле.

не по линейкам, а поперек их. В начале отрывка почерк довольно крупный, но затем он становится мельче и менее разборчивым; чувствуется торопливость писания, многие слова недописаны. От слов: «И насъ уверяютъ»... до конца отрывка весь текст на полях отчеркнут. Начало: «Что тутъ нехорошо...»; конец: «... и я погибъ». Внизу текста — арифметические выкладки (деление).

въ Россiи, где насъ уверяютъ, что мы обезпеч[ены] закономъ.

И насъ уверяютъ, что ссылки административ[ныя] суть безобраз[iе], несправед[ливость]. Отъ администра[тивнаго] взыск[анiя] я могу обезпечить себя; я могу воздержаться отъ того, за что быва[ютъ] админист[ративныя] взыскан[iя], я могу оставаться человекомъ и спокойно, не восхваляя комуну и не браня власти, я знаю, кого надо уважа[ть] и кому покоряться; но отъ суда я ничемъ не обезпеченъ; у мен[я] три им[енiя][?] въ разн[ыхъ] уездахъ, везде коло[дцы], лош[ади], быки, собаки, и везде следов[атели], Тов[арищи] Про[курора] и Суды, кот[орые] могутъ посадить меня въ остр[огъ], лишить жизни. Я бы готовъ былъ на коленяхъ стоя[ть] и целовать ручку каждую суботу у каждаго Сл[едователя] и Пр[окурора], но только чтобъ неделя был[а] споко[йно] моя, но я не поспею угодить всемъ,[1279] непонравится мо[е] лицо одному, и я погибъ.

3-й набросок заключает в себе две заметки, написанные на обороте письма Н. Н. Страхова к С. А. Толстой от 15 июня 1872 г. Текст обеих заметок написан поперек последней страницы письма, согнутого втрое. Текст, автограф Толстого, написан карандашом и представляет, повидимому, первоначальный набросок, в форме программы предполагаемой статьи, наскоро наброшенной автором для памяти. Начало: «I. Обвиненi[е] отъ След.»; «на полож. въ общ.»

2) Това[рищъ] Проку[рора] обв[иняетъ]

3) Законъ о недель[номъ] сроке не исполн[яется]

<Составь> Что они юноши.

5) Судъ имеетъ слишк[омъ] большую власть.

6) Что составъ его дуренъ;

7) и что мы доволь[ны] и горды.

<8[1280] Что судъ не обращаетъ вниманi[я] на полож[енiе] въ обществе]>

очень тонкой и плохой (протекающей) бумаге, выцветшими рыжими чернилами; поэтому отдельные места рукописи не поддаются прочтению. Начало: «И все это случилось...», конец: «... злыхъ мальчик[овъ]».

человекомъ, но тутъ дело съ чемъ [то] страшнымъ, безчеловечн[ымъ], безлогичнымъ — съ мiромъ, въ к[оторомъ] бумаги ходятъ 10 месяцевъ. Чтожь делать, это несовершенс[тво]. Какъ несовершенство? Это все. Отъ этаго то выходитъ обратное, что законы есть не обезпеченi[е], a бедствiе.

И отъ[1281] мальчик[а] следоват[еля] зависитъ обвинить и лиш[ить] свободы, отъ др[угаго] маль[чика] Т[оварища] П[рокурора] зависитъ обвинить, отъ Суда, краду[щаго] по 1 p. 80, зависитъ посадить въ остро[гъ] на 4 месяца,[1282] въ тотъ острогъ, въ к[оторомъ] сидела и выпуще[на] съ блес[комъ] [?] мужеубiй[ца] [2 слова неразобр.]

И жалобы нетъ, и нетъ лица, къ к[оторому] бы вы мог[ли] обратиться какъ къ человеку, къ сердцу его, а одн[а] связь солидарная злыхъ мальчик[овъ][1283]

Все рукописи, относящиеся к статье «О новом суде», хранятся в АТБ

Сноски

 

438. Зачеркнуто:

439. Зач.:

440. Начало фразы от слов: Я убедился до слов: Русскому человеку

441. Зачеркнуто: риску

442. В подлиннике слово: не по ошибке написано дважды.

443. непрiят[ности]

444. Зач.: стесне[нiя]

445. Зач.:

446. Слово: Судъ дважды подчеркнуто автором.

447. Фраза осталась незаконченной.

448. зачеркнуто автором, но оно должно быть восстановлено по смыслу фразы.

449. В подлиннике: которому

450. Вся фраза осталась незаконченной.

451.

452. Зачеркнуто: печатаю

453. В подлиннике: Первый

454. разбиравшее

455. Зач.: <Б> Молодая

456. Зач.:

457. Абзац редактора.

458. Зачеркнуто: трудно будетъ.

459. После слов: обрывается связный текст статьи Толстого, от которой сохранилось кроме того еще несколько отдельных отрывков (см. в комментариях).

1267. [безопасность].

1268. ПТ, стр. 235.

1269. ПТ стр. 237—238.

1271. «Из воспоминаний кн. Д. Д. Оболенского» — «Русский архив», 1895, I, стр. 246—247.

1272. «Мои воспоминания» А. Фета. Часть II, М. 1890, стр. 215.

1273. В подлиннике:

1274. В подлиннике слово: то по ошибке написано дважды.

1275. меня же будутъ

1276. Зачеркнуто: Какое наказанiе

года

1278. Зачеркнуто: при такихъ условiяхъ нельзя жить. Ихъ

Зачеркнуто: захочетъ ме[ня]

1280. В подлиннике: 7. Цыфра 7

1281. Зачеркнуто: суда, того само[го] что крадетъ

1282. что для меня и мног[ихъ].

1283. От слов: И все это случилось злыхъ мальчик[овъ] текста.

Разделы сайта: