Маковицкий Д. П.: "Яснополянские записки"
Предисловие автора

ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА

В 1909 г. ко мне пришел один раз близкий Льву Николаевичу человек С. Д. Николаев, и мы разговорились с ним о моих Записках. Через некоторое время к нам пришел Л. Н. и, узнав, о чем мы говорили, сказал:

— Я вас, друзей своих, прошу, когда меня не станет, помнить об этом: не придавайте большого значения тому, что я говорю в разговорах. Я иногда говорю зря, необдуманно, под впечатлением минуты... К письмам я отношусь с большей осторожностью, но вполне ответственным чувствую себя только за то, что отдаю в печать и что побывало у меня в корректурах.

Эту же самую мысль Л. Н. записал у себя в дневнике 25 августа 1909 г. в еще более решительных выражениях: «Очень прошу моих друзей, собирающих мои записки, письма, записывающих мои слова, не приписывать никакого значения тому, что мною сознательно не отдано в печать». Далее Л. Н. объясняет, чем вызваны эти его слова: «Читаю Конфуция, Лао-тзе, Будду (то же можно сказать и об Евангелии) и вижу рядом с глубокими, связанными в одно учение мыслями — самые странные изречения: или случайно сказанные, или перевранные. А эти-то именно такие странные, иногда противоречивые мысли и изречения и нужны тем, кого обличает учение. Нельзя достаточно настаивать на этом. Всякий человек бывает слаб и высказывает прямо глупости, а их запишут и потом носятся с ними, как с самым важным авторитетом».

сердцем, мы не можем так относиться к тому, что он говорил. Нам дорого знать, как жил он в своей повседневной жизни, как проводил в жизнь свое учение о любви при своих бесчисленных встречах с людьми самыми разнообразными по общественному положению, взглядам на жизнь и душевным свойствам; чему радовался и чем огорчался; как отзывался на волновавшие всех общественные события, как судил о тех или других литературных произведениях и т. д., и т. д., все то, что далеко не вполне высказано в его книгах и даже в дневнике записывалось им не всегда.

Я начал записывать слова Л. Н. сначала для чешских и словенских1* друзей и для биографов Л. Н., потом продолжал записывать потому, что те, кто лучше меня мог это делать, не делали этого; затем уже втянулся в эту работу.

Записывал я иногда по памяти, иногда же во время разговоров старался незаметно записывать все, какие успевал, отдельные выражения и целые мысли, сказанные Л. Н. Когда расходились спать, я садился за переписывание того, что в течение дня записал на листках, стараясь по этим записям восстановить нить разговора. К сожалению, довольно часто я не успевал переписать все в ту же ночь: или бывал нездоров, или очень усталый и переписывал на второй или на третий день, а иногда и позднее. Переписывая даже на второй день, я многого не мог уже вспомнить. (Вследствие поздней переписки в датах некоторых чисел могут быть ошибки на день или на два2*). Некоторые дни совсем не успевал переписывать и только через несколько лет, уже после смерти Л. Н., переписал их с черновых записей. (Такие дни указаны в примечаниях.) При этом, разумеется, большую часть записанного не мог вспомнить, многое не мог и разобрать. За все шесть лет ни разу не перечитал, не дополнял и не исправлял записанного.

ПЕРВАЯ ПУБЛИКАЦИЯ «ЯСНОПОЛЯНСКИХ ЗАПИСОК», 1904—1905 гг.

«Задруга». Вып. 1. Москва, 1922. Обложка

Слова тех лиц, с которыми говорил Л. Н., я не записывал подробно; от этого в моих записках Л. Н. часто говорит больше, чем его собеседники, и говорит как будто с апломбом, стараясь внушить собеседнику свою мысль. На самом деле бывало обратное: собеседники Л. Н. говорили больше, чем он, и часто именно они говорили с апломбом, стараясь заставить его согласиться с их мнением. Л. Н. же только отвечал на их слова. У меня часто в одном абзаце соединены мысли Л. Н., высказанные им в ответ на несколько последовательных вопросов или возражений собеседников, у меня не записанных. Полагаясь на память, я надеялся, что в будущем, на досуге, восстановлю то, что говорили собеседники Л. Н-ча, и сообразно с этим расчленю его слова. Но сделать это сначала не было времени, а после уже не мог вспомнить.

МАКОВИЦКИЙ

Рисунок (итальянский карандаш) И. Е. Репина с автографической надписью художника: «1907. 28 сент. Ясная Поляна».

Matice slovenská, г. Мартин

«... Когда <Репин писал меня>, вошел Л. Н., подошел к Илье Ефимовичу, посмотрел портрет, сказал: «Глаза ему сердитые написали. Смягчите». — Запись от 28 сентября 1907 г.

Л. Н., спустя некоторое время после моего приезда в Ясную Поляну, узнал, что я записываю его слова, и мне бывало иногда неприятно сознавать, что я, может быть, стесняю его беседу, как бы оказывая давление на него, заставляя его воздерживаться от высказывания тех мыслей, записи которых он не желал. Но мне кажется, что, в конце концов, Л. Н. не был недоволен тем, что я записывал: иногда мне казалось, что Л. Н. говорил некоторые вещи таким тоном, в котором слышались обращенные ко мне слова: «Это запишите».

Приношу благодарность тем, кто помог мне восстанавливать сказанные при них слова Л. Н-ча: Х. Н. Абрикосову, В. Ф. Булгакову, Н. Н. Гусеву, И. К. Дитерихсу, Ю. И. Игумновой, Н. П. Ивановой, В. А. Лебрену, С. Д. Николаеву, Н. Л. Оболенскому, С. А. Стахович, Т. Л. Сухотиной, В. М. Феокритовой. (В числе этих лиц были также покойные Л. Д. Семенов, М. С. Сухотин, А. Л. Толстой, М. Л. Толстая-Оболенская и М. А. Шмидт.) Еще благодарю А. А. Шкарвана за перевод начала записок с словенского3* языка, на котором оно было первоначально мною написано, на русский и Н. Н. Гусева за редактирование записок и составление к ним примечаний4*.

Буду благодарен читателям, если они укажут мне неточности в Записках или сообщат относящиеся к тем или другим местам их новые данные.

Адрес: Москва, Пречистенка, 11, Толстовский музей, Н. Н. Гусеву.

1919