1 сентября. Утром приехал двоюродный брат Софьи Андреевны, А. А. Берс. Были Жашкевич с Мюллером. Л. Н. с Мюллером-глухонемым переписывался по-немецки, между прочим о женитьбе. Отец хочет его женить, но непременно на немке. Л. Н. писал ему, чтобы был осторожен: может за него выйти замуж из-за денег. Л. Н. вызывал его описать свою жизнь: интересно, как у него, живущего внутренней жизнью, она развивалась. Были трое ссыльных, революционеры, с которыми Л. Н. хорошо поговорил и дал им много книг Генри Джорджа о земельном вопросе. Вечером Горбуновы, Гольденвейзер с женой.
А. А. Берс говорил с Л. Н. об интеллигенции, спросил, «куда она придет?»
— К чертовой матери, — ответил Л. Н.
Л. Н. говорил Александре Львовне, что для него сегодня беседа крестьян с Жашкевичем была поучительна. Они (яснополянские крестьяне) не верят, что Л. Н. не входит в хозяйство; говорят, что он только притворяется. Минкина, у которой забрали лошадь в саду, ругалась: «Они, черти, жрут, а мне за лошадь рупь отдавать, а нечего есть». Все к одному: уйти из обстановки господской.
Александра Львовна говорила мне, что Софья Андреевна на днях сказала Л. Н., что, если приедет Молочников, она уедет из дому.
2 сентября. Л. Н. верхом. Я с ним. Со станции Козловка хотел по телефону поговорить с Гольденблатом. Начальник согласился, но тульский железнодорожный чиновник отказался соединить, потому что железнодорожный телефон полагается только для железнодорожной службы. Поехали на дачу Занфтлебена, оттуда поговорили. Очень хорошо слышно было. Говорил о вдове-крестьянке, мужа которой убило на железной дороге. Ей предлагают со стороны железной дороги 750 р.
По пути верхом Л. Н. вынимал записную книжку и записывал
Приготовления к завтрашней поездке в Крекшино, очень беспокойные: Владимир Григорьевич боится обыска в яснополянском доме во время отсутствия Л. Н-ча. Л. Н. этого тоже опасается (на него действует страх Владимира Григорьевича) и берет с собой все, что можно: рукописи, начатые свои статьи, даже и книжный материал к ним.
К тому же пришли опять Жашкевич и Мюллер, Гольденвейзер с женой. Днем был Сергей Дмитриевич, вечером Лариса Дмитриевна. Гольденвейзер играл. Л. Н. после мазурки Шопена:
— У Шопена нет ни одной ноты, которая не была бы необходима. Этого у Бетховена нет.
Потом Л. Н. просил сыграть Аренского. Речь о Дондуковой-Корсаковой. Мария Николаевна о ее страданиях от рака груди. Л. Н. высказал мнение, что есть предел страданиям, что люди почти одинаково много в их жизни перестрадают.
3 сентября. Четверг. Утром приходили Жашкевич с Мюллером. Кинематографщики. Должны были выезжать из Ясной в Крекшино. Л. Н. увещевал кинематографщиков, чтобы не снимали, но они не унимались. Снимали у столбов, перед вокзалом, на перроне. Просили Л. Н. разрешить снять его гуляющим по саду. Он им отказал, но они не постыдились все-таки снять его, когда с вокзала пошел погулять. На станцию провожали Софья Андреевна и Варвара Михайловна. С Л. Н. ехали в Москву: Александра Львовна, Илья Васильевич, Дима, Калачев, Тапсель, Гольденвейзер и я. Л. Н. по дороге был добр, шутлив. Поспал. Присел к нему офицер, рассказывал про Маньчжурию, Китай, интересно.
При прощании Мария Николаевна не поняла и переспросила Л. Н., советует ли Александре Львовне в монастырь.
Л. Н.: Лучше в монастырь идти, чем замуж.
Л. Н. с 1901 г. не был в Москве. Ему в поезде интересно, и мух нет — это одно чего стоит! Когда сел, в поезде стало ему дурно, но дурнота прошла. День знойный. Утром не было росы: можно было ожидать дождя. Не было.
В Москве на перроне за Л. Н. уцепился Спиро. Как Александра Львовна ни дергала его за рукав, он не переставал расспрашивать Л. Н., пока не разузнал все, что хотел. Встречали: Владимир Григорьевич и сотрудники из «Посредника». Л. Н., Александра Львовна, Владимир Григорьевич и я поехали в четырехместной коляске. Владимир Григорьевич сказал кучеру — под Спасские ворота не проезжать, чтобы не оскорблять верующих людей.
Вечером в Хамовники пришел безработный крестьянин Софронов, приславший рукопись своей статьи о Л. Н-че. Л. Н. нашел ее слабой и отговаривал печатать. Между прочим и потому, что не пропустят ее, потому что им нежелательно выставлять в хорошем свете деятельность Л. Н.
Л. Н. говорил с Иваном Ивановичем о задуманной им серии маленьких книжек о религиозном учении Кришны, Лао-тзе, Будды, Конфуция, Марка Аврелия, Эпиктета, Магомета, Беха Уллы. О Талмуде еще не решил. Есть знакомый хороший человек, раввин, которому можно бы поручить. Главное, в виде нравственных изречений. Иван Иванович потом написал раввину.
В Хамовниках портрет Л. Н. 80-х годов, когда писал изложение Евангелия, переживал семейную драму, основывал «Посредник»: богатырское, бледное, грустное лицо
4 сентября. В Москве. Л. Н. встал рано, прошелся по саду и проехался на трамвае и на конке. Его узнавали не как Толстого, а как бывшего жителя Хамовников. На улице прочел бабе открытку. Потом с Гольденвейзером, Чертковым, Горбуновым, Александрой Львовной был у Циммермана, слушал «Вельте миньон пиано». Понравился Шопен: «Прелестно», а потом играли Грига и Вагнера:
— Эта такая чепуха, совсем как в литературе.
Л. Н. Марии Николаевне о Сереже:
— Бедный Сережа: идут — мальчик, весь вымазанный в красках, возле — гимназист. Если бы был мой сын, кем желал бы ему быть? Красильщиком.
В час выехали на Брянский вокзал. Когда вошли в залу, все присутствовавшие сняли шляпы и настала тишина. Здесь опять Спиро завладел Л. Н-чем. Л. Н. отвел его в сторону и сказал ему то, что намеревался ему сказать, т. е. чтобы в Крекшино не приезжал и вообще не приезжал до приглашения. Спиро сейчас же оговорил, может ли встречать Л. Н. при возвращении из Крекшина? Л. Н. согласился. На вокзале женщина хлопнула Л. Н. по плечу: «Простудится старик!» Один носильщик бросил вещи и побежал смотреть Л. Н. Барыня за ним, кричит.
В вагоне третьего класса набилось столько людей смотреть Л. Н., что я одно время опасался, что будет давка, но публика менялась. Присел Черниховский, доцент-акушер, едущий на свою дачу, и разговорился с Л. Н. Рассказал, негодуя, как «Русские ведомости», «Русское слово» и «Раннее утро» не напечатали его воззвание к дачникам, чтобы вместо устройства крокетов, танцевальных мест, устраивать огороды, в которых сами работали бы. Эта мысль его очень занимает, и он уже осуществил ее в своей семье. Л. Н., говоря с ним, говорил и всем вместе едущим пассажирам. Говорил о впечатлениях московских: когда ехал к Циммерману на конке, вспомнил Гусарова, его жалость к животным, лошадям на конках. В Москве замечал грубость народа.
Черниховский: Культуры нет?
Л. Н.: Не культуры, а что у народа нет нравственного сдерживающего начала. Из религии осталась одна внешняя, обрядная часть: посты, перекреститься перед образом. А что прежде было под этим внешним внутреннего, религиозного, нравственного (не воровать), этого теперь нет. Внешнее осталось, внутреннего нет.
О памятнике Гоголю. Л. Н. смотрел его:
— Надо смотреть en face1*, а со стороны дурно. Хорошее выражение, грустное и серьезное. Можно бранить и понять. (Скульптора Андреева все бранят.) Выразить духовную личность — этого нельзя. Красавца-гусара можно изобразить. Зачем это ставят памятник? И Гоголя, и Христа рисовать — образ не нужен, а дух. А что же Петр и Тотлебен, которые убивали людей? Забыть про это, а не памятники ставить
Л. Н.: Многое изменилось с тех пор, как я не был в Москве.
Л. Н. поразило, что едут на извозчиках и читают газеты. Кто-то сказал: газетами стали интересоваться все. До Японской войны этого не было.
5 сентября. Крекшино. голову держит вниз, и внезапно круто поворачивается, и пускается в галоп. Потом объездил ее. Ездили в деревню к токарю. Сделали круг в девять верст. Провожали Л. Н-ча Дима, Владимир Григорьевич и я.
Здешний народ, говорили Чертковы, пьянствует, забитый, суеверный, ограниченнее тульского. Песни всего три-четыре знают. Живут Москвой, в достатке. Дома их больше похожи на дачи, чем на избы.
ТОЛСТОЙ
Крекшино, 5—18 сентября 1909 г.
Прошло более трех недель, как Л. Н. ничего не писал, кроме дневника и коротких писем. Последняя его статья была «Заявление об аресте Гусева». Л. Н. теперь пишет «Письмо польке» и исправляет корректуру учения Лао-тзе. Очень много поправок в тексте выбранных мыслей из «Тао-те-Кинга». Л. Н. тут не справляется ни с оригиналом, ни с переводами, а поправляет, переделывает по своей догадке. Поступает по тому способу, что во втором издании «Круга чтения», где мысли других мыслителей поправлял, переделывал по-своему.
Я читал сегодня вырезку «Оторванный от жизни» А. М. Хирьякова из «Киевских вестей» 21 августа. Резкий ответ «Голосу Москвы», очень хороший
Пополудни привезли от Циммермана «Пиано Вельте» и фотографии, снятые с Л. Н. и с ним бывших и служащих фирмы. Л. Н. очень понравился этюд Шопена в исполнении Падеревского.
Л. Н.— Потом понравилась баллада Падеревского: — В ней крещендо удивительно.
Л. Н-чу нездоровится.
7 сентября. Утром Л. Н. гулял к Брянской железной дороге. Писал статью о польке. Исправлял корректуру Лао-тзе. Пополудни ездил с Владимиром Григорьевичем. Утром Анна Григорьевна рассказала, что говорил урядник, будто бы становой намерен произвести обыск. Очень неприятное впечатление. Владимир Григорьевич все, что было в одном экземпляре, отсылает в Англию.
Утром уехал Хирьяков на суд. Перна. Пополудни Димочка с Крутиком — в Телятинки.
«Миньоне». При увертюре вагнеровского «Тангейзера», сыгранного Листом, Л. Н. чуть не уснул. Остановили эту увертюру. Потом играли рапсодию Листа. Л. Н. не высказался о ней.
Огромная почта. Ламанский пишет и присылает две книги. Одна из книг — «Три мира европейско-азиатского материка» — прислана в связи со статьей «Письмо польке»
Поздно вечером телеграмма от Софьи Андреевны, что она встревожена известием газет о нездоровье Л. Н-ча. Л. Н. ответил: «Совершенно здоров. Очень ожидаю тебя и все Чертковы. Лев»
Владимир Григорьевич возмущался неверными газетными слухами (для сенсации) и перевираниями корреспондентов последних дней. Первое о Москве: будто бы Л. Н. пожалел, что отстранился от городской жизни. А Л. Н. сказал, что ему множество людей (городских), живущих совсем чуждой ему жизнью, чуждо, а вместе с тем сознает, что он составляет часть их жизни, участвует в их жизни. Второе: о памятнике Гоголю. Л. Н. совсем не критиковал его, а сказал, что он понимает художника, что́ он хотел выразить. Гоголь смотрит на гуляющую внизу публику серьезно, грустно. Но духовное нельзя выразить скульптурой. Третье: о «Миньон-пиано», что журналисты приписывают Л. Н. мнение, высказанное Гольденвейзером. Л. Н. «Миньон-пиано» не считает достижением в популяризации музыки. Это ведь ему с изуродованным вкусом Шопен (в передаче «Миньон-пиано») нравится, а чтобы это была музыка всеобщая, Л. Н. не думает. В Германии будет нравиться Штраус, в России — наша народная.
в Крекшине, в котором теперь живут Чертковы.
8 сентября. Утром приехали А. П. Алексеев, С. М. Соломахин, 50-летний автор «Дяди Фаддея» и других рассказов «Посредника», с дочерью, четверо из Москвы, молодой крестьянин из Рекинки. Л. Н. с ними после завтрака гулял. Несмотря на вчерашнее кровотечение, Л. Н. гулял и ездил верхом.
Приехала Софья Андреевна. Получен «Маяк» — номер, посвященный Л. Н. Сонечка очень любит читать «Маяк».
Вечером за чаем Л. Н. прочел вслух свое новое «Письмо польке» о том, что̀ делать угнетенным народам и сословиям.
— А теперь «вальс», — сказал Л. Н. и прочел «Недельное чтение» из старого «Круга чтения» — «Беглец» Чехова.
— Как это хорошо читать! Я иногда, когда трогательно или смешно, волнуюсь.
Анна Константиновна: Этот рассказ в «Новом круге чтения» не будет?
Л. Н.: Будет.
: Николай Николаевич говорил, что вы выпустили его, потому что несодержателен.
Л. Н.: Жалею, он несодержателен. Это у Чехова всегда. Но трогателен, мил.
Присутствовавший Могилевский, виолончелист, спросил Л. Н., читал ли «Яму» Куприна, что это несравненно грязнее, чем Мопассан.
Л. Н.: Я пробовал читать и не мог. Потом мне кто-то что-то сказал про Куприна, и почувствовал, надо прочесть. Попробовал, но опять не мог дочесть.
«Миньон». С 9 до 10 Могилевский на виолончели под аккомпанемент Ольги Константиновны.
Вечером Л. Н. мне:
— Опасаюсь за Черткова. Тронут его отсюда.
9 сентября.
— Мне сейчас хочется работать, есть такое, чтобы не расплескать, — сказал Л. Н., вернувшись с утренней прогулки, и потом написал разговор с молодым человеком, с которым только что встретился
Л. Н.— не учить детей, а я говорю, что двойное — учить. В Евангелии сказано, что «жернов на шею»
Л. Н. занят «Письмом польке».
Л. Н.: Я замечаю, вы довольно свободны от тщеславия, которое мешает свободе, искренности, правдивости. Это большое преимущество.
9 сентября вечером я выехал из Крекшина в Жилину, Мартин — и дома в Ружомбероке 13—30 сентября.
Примечания
1 В Зап. кн. Т. записал: «Гольденблату. Екатерина Агафонова за убитого мужа» (т. 57, с. 236).
3 сентября
1 «Мысли крестьянина» и «Во что верит Лев Николаевич» — изложение мировоззрения Т. В отв. на его письмо от 29 авг. ему сообщили, что Т. будет в Москве и постарается увидеться с ним (см. т. 80, с. 276 и 286).
2 В кабинете моск. дома портрет Т. работы Н. Н. Ге, написанный в янв. 1884 г. (подл. в ГТГ
4 сентября
1 Памятник герою севастопольской обороны гр. Э. И. Тотлебену, по проекту А. А. Бильдерлинга, был открыт 5 авг. в Севастополе на месте бывш. 4 бастиона, на Историческом бульваре.
6 сентября
1 В своей ст. А. М. Хирьяков защищал Т. от нападок в связи с публ. его ст. «Заявление об аресте Гусева». Ст. Хирьякова завершается словами: «...в родной стране находятся люди, у которых хватает совести отравлять последние дни величайшего человека нашего времени. Какое бесстыдство! Какой позор для русской земли!»
2 Корресп. Горбунова-Посадова «Л. Н. Толстой в Москве» б. подп. — В Р. вед.— «У Л. Н. Толстого».
7 сентября
1 При письме от 5 сент. В. И. Ламанский прислал 2 свои кн.: «Три мира Азийско-Европейского материка». СПб., 1892 (ЯПб, дарств. надпись) и «Secrets d’Etat de Venise...». S. Pétersbourg, 1884 (ЯПб—90).
2 Телегр. опубл. с датой 8 сент. (т. 84, с. 390).
9 сентября
1 «Разговор с прохожим» (т. 37).
2 Еванг. от Матф., XVIII, 6.
1* спереди (франц.).