1 декабря. Вернулась Софья Андреевна из Москвы. Я ездил в Фалдино и Упскую Гать. Вечером: Чертков, М. В. Булыгин, Лебрен. За обедом разговор о письмах. Шахматы с Чертковым. После Л. Н. показывал иллюстрированное приложение к «Новому времени» и говорил про статью «Казнь Достоевского» (приготовления к ней, описание очевидца)
— Очень интересно.
Показывал там же портрет Евгении, бывшей французской императрицы:
— Какая она жалкая старушка в нарядах. Никакой роман этого не может передать. Красавица бывшая... Жизнь, красота, влияние в мире, все это мало-помалу терялось... приближается к могиле.
Там же картина: султан едет в коляске, и сопровождающие пешие гвардейцы бегут рысью. Л. Н. это показалось таким странным, что выезду султана придают значение. По ассоциации мыслей Л. Н. стал рассказывать, чему придает значение Vachell, автор английского романа, который Л. Н. сейчас читает. Идеал мальчика: сначала быть героем в Индии, потом королевским проповедником, потом ходить по трущобам и спасать пьяниц, и вместе с тем он роскошно живет, повару платит 55 фунтов, и умный писатель убежден, что это лучшее.
Разговор перешел на какое-то сочинение о «мальчике в штанах» — немце и «мальчике без штанов» — русском, о их разговоре, шутках русского
Владимир Григорьевич стал говорить о щедринских двух генералах в рубашках и орденах на пустом острове
Л. Н.: Что-то не слышно о Щедрине.
Софья Андреевна похвалила его лучшее произведение — «Помпадуры и помпадурши». Михаил Васильевич сказал, что ходил он в школу с племянником Щедрина, и тот не любил, когда его расспрашивали про дядю. Очевидно, дядя был l’enfant terrible1* семьи и в своем романе «Господа Головлевы» описывал родственников.
Владимир Григорьевич спросил Л. Н., знал ли Щедрина, и, когда Щедрин служил в Туле, ездил ли он сюда.
Л. Н.: Нет, что-то он меня не любил. В Петербурге я его часто видал в редакции «Современника»
Михаил Васильевич рассказал сказку «О потерянной совести»
— Остроумно. Но мне неприятно шуточное отношение к вопросам огромной важности.
За чаем разговор о женитьбе. Пришел Л. Н. и сказал, что он как раз теперь писал об этом письмо
Софья Андреевна: Если это испытывают мужчины, то что же должны испытывать женщины?
Л. Н.: И женщины, еще бы.
Софья Андреевна: Но почему же тогда женятся?
Л. Н.: Потому что это потребность, которой человек не может победить.
Михаил Васильевич: Человек думает, что женитьба — рай, а это, в действительности, оглобли. В то время, когда человек не может не жениться, он, несомненно, сумасшедший.
Софья Андреевна (Лебрену): Вы сумасшедший?
Лебрен: Нет, но то, что оглобли, знаю и чувствую.
Л. Н.: Вот в том и дело, чтобы знать, что это оглобли. Новое тяжелое испытание, а не рай.
Михаил Васильевич очень интересно, с большим знанием и наблюдательностью над общественной жизнью пчел рассказывал о пчелах.
Разговор о декадентстве. Михаил Васильевич стал цитировать какой-то декадентский стих и говорил, что есть в нем что-то, и объяснял. Л. Н. дополнил его стих словом, над которым все, кроме Софьи Андреевны, ужасно расхохотались.
— Вы в этом видите прогресс? — сказал Л. Н. — Нелепое принятие аксиомы, что декадентство — это историческое явление, причем не рассуждать, хорошее ли или дурное. Разве можно допустить, что этот маленький кружок заблудившихся есть представитель всей Европы; эта смелость, дерзость в употреблении слов лишают слова их значения, язык перестает быть средством передачи мыслей. Это признак распадения высшего класса.
Михаил Васильевич что-то привел в их защиту.
Л. Н.: Только непосредственное мое чувство: пожимаю плечами. Кто влезет в их душу?
— собственно, таков он всегда — оригинален, остроумен, притом совершенно прост, правдив и, как обычно, очень оживлен, непосредственен. Очень приятный Л. Н-чу собеседник.
2 декабря. Были Чертковы с Сонечкой, Лебрен. Л. Н. рекомендовал читать Диме, Анне Константиновне роман «Brothers» by Horas Annesly Vachell. Послала ему его С. А. Стахович.
Л. Н. получил немецкую статью Шкарвана: изложение статьи Л. Н. «О присоединении Боснии». Шкарван спрашивает мнение Л. Н. о ней
Л. Н.: Хорошо изложено, только к концу слабо. Это и моя слабость, что (в конце статьи) мои возражения на возражения мне — слабы.
Софья Андреевна вспомнила по какому-то поводу охоту на медведя и как медведь покусал Л. Н.
Л. Н.: Все забыл, совершенно забыл. Кто-то другой был... и медведя забыл...
Софья Андреевна вспоминала, как он говорил, что́ думал тогда: только бы глаз спасти, чтобы глаз не попал в пасть.
— Теперь вспоминаю, — сказал Л. Н. — И как скоро это произошло! Это было одно мгновение, как я увидел бегущего на меня медведя и как тот уже повалил меня и грыз. Медвежатник прибежал с хворостиной в руке и закричал на медведя: «Что ты, что ты! Бог с тобой!» — и медведь убежал.
Чертков рассказал очень интересную, трогательную историю (следовало бы ее записать), бывшую с его дядей при охоте на медведя — совсем противоположную истории Л. Н. Там раненный медведем дядя спас слугу от набросившегося на него медведя; дополз до него на четвереньках.
Л. Н. говорил с Николаем Николаевичем о полученных письмах, между иными — и о письме С. Н. Глебовой, которая, между прочим, пишет, что князь Вяземский — правовед, бывший на днях с Михаилом Львовичем и Александрой Владимировной, — писал ей, что он в восторге от приема в Ясной Поляне
Л. Н. (Гусеву): Есть продолжение о разбойнике Савицком (в «Биржевых ведомостях»). — И Л. Н. в нескольких словах рассказал о его поведении в женском монастыре. Корреспондент замечает, что гимназисты послали Савицкому адрес
Вечером Л. Н. не выходил.
Софья Андреевна с Варварой Михайловной собирали и приводили в порядок юбилейные номера газет, чтобы их потом свезти в Исторический музей. Софья Андреевна принесла один номер чешского журнала, в котором не могла найти статьи о Л. Н. Я нашел, и Л. Н. сказал:
— Я вчера получил второе письмо от сербской девушки
«Zájmy Strojmistiu» статейку о себе
— Чешский язык интересный, — сказал Л. Н., — слова с другой стороны освещаются. Слово «ласка» (làska) — любовь — какое хорошее.
3 декабря. За завтраком: Александра Львовна, Варвара Михайловна, Гусев, Лебрен. Софья Андреевна заговорила было о рукописях, которые у Черткова, но тут Александра Львовна горячо заступилась за Черткова, говорила о его любви, преданности Л. Н-чу, о собирании всего, что Л. Н. пишет, и делала выговор братьям Льву и Андрею, что они пальца о палец не ударили, чтобы помочь отцу; Черткова следует благодарить. Когда же Софья Андреевна высказала опасение, что будет с рукописями после смерти Владимира Григорьевича и Димы, заявив, что рукописям следует быть не за границей, а в России, тут Александра Львовна сказала, что Чертков в будущем передаст все рукописи семье, но не исключительные права на издание.
ТОЛСТОЙ
Ясная Поляна, январь — март 1909 г.
Фотография В. Г. Черткова
Пополудни Софья Андреевна подняла разговор с Л. Н. и Владимиром Григорьевичем о том, чтобы неизданные рукописи Л. Н. (вроде «Хаджи-Мурата»), хранящиеся в копиях у Владимира Григорьевича, перешли семье и чтобы семья одна имела право издавать их. Л. Н. сказал, что его желание — отказаться от литературной собственности на эти сочинения. Софья Андреевна приводила аргументы, что сыновья (Лев, Андрей) хотят рукописи иметь в семейной собственности и что внукам деньги будут нужны. Вышел спор. Владимир Григорьевич все тут же записывал и к концу сам принял участие в споре, сказав острую правду Софье Андреевне в глаза. Владимир Григорьевич удивлялся потом, что Л. Н. очень мало расстроился. Л. Н. ему сказал, что испытывает к Софье Андреевне только чувство жалости. Софья Андреевна ходила к Л. Н. извиняться.
За обедом Гусева не было — он у Чертковых, а тут его ждет урядник для допроса. Сегодня приезжал жандармский полковник допрашивать начальника почты в связи с делом Гусева (что отправлял запрещенные книги). За обедом разговор об этом.
Л. Н. рассказал, что в Петербурге на собрании (славянском) говорили Бобринский и Родичев. Полицейский чиновник остановил произносивших речи, и они подчинились — замолкли. Л. Н. негодовал на такую покорность:
— Какое рабство, как к нему люди привыкли! Если бы я был литератор (журналист), я написал бы об этом. Полицейский чиновник решает, когда надо перестать говорить. Я бы не остановился.
Софья Андреевна: Вывели бы.
Л. Н.: А пока вели бы, я бы говорил, пока рот не зажали бы.
Лебрен: Сильная кара — три месяца тюрьмы.
Л. Н. сказал, что и так не следует подчиняться, что ведь все равно сидят они в тюрьме. За «Выборгское воззвание» сидели. Тут они замолчат, а в Думе привыкли так говорить.
Л. Н. говорил о том, что читал в английском романе «Brothers», как писатели в Англии, в Америке находятся в зависимости от издателя: нужно или дать взятку, или писать в направлении, которое определит издатель, или же не печататься:
— Удивительное развращение нашего богатого общества! Дошло до последней степени.
: И мало надежды, чтобы положение литературы у нас улучшилось.
Л. Н.: Да, высшее сословие спело свою песню. Одна надежда на народ, на тот народ (ту часть его), который находится еще в положении детства, который еще не заражен ложными рассуждениями и суевериями.
Гусева урядник оповестил, чтобы он завтра явился в Жандармское управление в Тулу. Николай Николаевич говорил, что он хочет завтра поговорить с ними по душе, объяснить им, какие они нелепости делают. Тот раз допрашивали его жандармский полковник и генерал.
Л. Н. советовал ему этого не делать, а ясно и решительно отвечать. Это больше подействует, и он, если на этом сосредоточится, сильнее выразит свои воззрения, а так, в обстоятельном изложении, они будут слабее выражены и для них потеряются.
Было письмо, что баптист Фетлер собирается приехать в Ясную мужиков обращать.
Л. Н. сказал, что он не помнит многого и этому рад: что̀ ему нужно, то помнит. Софья Андреевна ему рассказала про ее родственника — красавца-офицера, женатого на красавице, оба богаты, — как они покаялись в грешной жизни, поклонились друг другу в ноги, сняли кольца, поступили в монастырь. Она основала новый женский монастырь, была игуменьей, пожертвовала имение, а он вышел из монастыря и стал уланским офицером, женился на танцовщице. И она вышла из монастыря. (Живут в Петербурге.)
Л. Н. по этому поводу:
— Этого офицера, как он в ноги кланялся и опять в офицеры пошел, я понимаю. Но этого Фетлера никак не могу понять. Оставаться в той вере, в которой родился, — это делается по инерции, но тут придумывается новое — такое же несовершенное, как та вера, от которой он отошел.
— Вот Хилков, — сказал Лебрен, — всю землю отдал крестьянам, сказав им, чтобы ему выделили, что будет милость их, а потом сделался революционером.
Л. Н. спросил о нем, где он, что с ним.
Лебрен, узнавший о нем через братьев Дудченко, посетивших Хилкова, рассказал о нем.
Л. Н.: Приятный человек, горячий.
Разговор перешел на А. М. Бодянского — старика, который сидит за распространение сочинений Л. Н.
Л. Н. прибавил:
— Тут ответственность за это так разложится на многих лиц, что никто не будет виноват. От этого важно строгое неучастие в этом (в государственной службе).
4 декабря. Гусев ездил на допрос в Жандармское управление, и так как не знал, не задержат ли его, он дал мне некоторые свои письма. Лебрен же вчера предсказывал, что если Л. Н. помрет, немедленно будет обыск в доме Ясной Поляны. Гусев на вопрос допрашивающих, отправлял ли он запрещенные книги по почте, отвечал одно: что не признает за ними права привлекать его к ответственности, спрашивать его, и потому не отвечает им. Были с ним очень любезны. Расспрашивали о Л. Н.
Письмо Л. Н. к жандармскому полковнику, в котором он указывает на себя как на распространителя запрещенных книжек и пишет, что Гусев по его поручению высылает их лицам, обращающимся к нему (Л. Н.); что главный виновник — он, Л. Н., чтобы его и привлекали
Чертков предложил Л. Н. послать копию к тульскому жандармскому полковнику и требовать, чтобы оно было приобщено к делу. Оно даст делу такой поворот, что Гусева не будут привлекать к ответственности.
Л. Н. на настоятельное, повторенное предложение Владимира Григорьевича сейчас не согласился, а ответил, что о нем подумает.
Софья Андреевна известила о письме И. Е. Репина, о желании его с Нордман приехать на полдня ради портрета, который написал у себя. Софья Андреевна пригласила их на более долгое время
Андрей Львович: Папа̀, ты читаешь «Новое время»?
Л. Н.: Нет4*.
Андрей Львович: Там А. А. Столыпин описал посещение им Репина
И Андрей Львович рассказал, как А. А. Столыпин с А. А. Стаховичем посетили Репина в Финляндии и описали их жизнь. Одна прислуга у них, и она через день свободна.
Хвалили Репина как писателя.
Л. Н.: Репин — оригинальный человек, кроме его огромного таланта.
Гусев рассказал про Кузьмина. Он заявился к властям, и его сослали. Писал из Устюга, там тысяча ссыльных.
Л. Н.: Я очень рад, что он заявился.
Гусев рассказал, что ссыльные получают от 8 до 11 р. ежемесячно и что местные жители удивляются. Лебрен нашел странным такое наказание, где правительство платит.
Л. Н. читал в «Слове» речь Образцова — крестьянина, правого члена Думы, о законе 9 ноября, о выделении из общины и укреплении надела в собственность. Л. Н. хвалил эту речь: «Превосходна»
В этой речи Образцов говорил, что уже теперь миллион безземельных крестьян. Протестовал против права исключительной собственности, когда отец может исключить сына из владения землей. Раньше давало землю общество, теперь — отец. «Вы делаете бездомных». Правый крестьянин сошелся с крайними левыми против закона 9 ноября.
Андрей Львович рассказал, что его друг, член землеустроительной комиссии, вышел из нее, потому что ему совестно содействовать ее деятельности: пролетаризации крестьян, т. к. те, которые выделяются из общины, большею частью продают свою землю.
Л. Н. рассказал, что в «Искрах» картинка: боснийцы, политические арестанты на одной цепи. Был поражен и возмущен этим («Искры», № 47, картина: «Сербы православные и мусульмане, обвиняемые в велико-сербской пропаганде»).
Л. Н. разбирал тульскую почту. Получил рукопись: «Причина появления вещества»
В холсте упакованные стихи.
Л. Н.: Сегодня третья посылка стихов. Чуть не каждый день получаю две-три. Эти от 14-летнего гимназиста, его письмо преинтересно. Пишет: «Прочел множество авторов и пишу трагедию». — Л. Н. тут же продиктовал ему ответ — не советует писать
Сегодня были Андрей Львович с Екатериной Васильевной, Чертковы. Вечером винт.
Сегодня Варвара Михайловна именинница. Л. Н. ей:
— Смею поздравить вас; вас, наверно, всегда поздравляли.
5 декабря. В «Голосе Москвы» 4 декабря появились три первые главы статьи Л. Н. «О присоединении Боснии и Герцеговины к Австрии». Первые три главы из двенадцати. Чертков поражен, как туда попала статья. Он «Голосу Москвы» даже не послал копии, он послал следующим пяти газетам: «Слову», «Речи», «Новой Руси», «Русским ведомостям» и «Русскому слову» — и срок появления назначил не на сегодня. Чертков боится, что после начала ничего не появится — запретят. Гусев думает, что «Голос Москвы», будучи «правительственной» (октябристской) газетой, мог напечатать с меньшими пропусками и за ним посмеют другие газеты. Л. Н. был, скорее, рад, что появилась (хотя преждевременно и неприятно для Черткова и заграничных газет), главное — что с небольшими пропусками
Л. Н. о полученных письмах: понравилось ему здесь приводимое без подписи («Это бывают самые лучшие письма»):
«Желаю от души доброго здравия.
Многолюбящий мир дедушка Лев Николаевич.
Ты один указываешь свет, а тысячи людей его загораживают и показывают вместо света тьму. Ты, как щепка в морских волнах: щепка в морских волнах не справится с своей силой, так и ты не справишься с тьмой.
Поступают к тебе письма с просьбой о помощи. Пошлешь пятьдесят рублей, все равно он из них пошлет Ивану Кронштадтскому три рубля и скажет, что это мне бог дал. С понятием человек будет доволен тем, что показываешь нам свет, а остальное мы должны искать сами.
Сейчас тебя ругают, а со временем будут на тебя молиться и будут обирать тобой народ так же, как и Иисусом.
Хотя легко, но и трудно жить людям твоего убеждения.
Христианин Пензенской губернии.
Ноября 29 дня, 1908 года»
— Какие есть типы сильные! — сказал Л. Н. — Полный атеизм, вроде Вольтера.
Софья Андреевна возразила, что он не тип русского народа. Л. Н. согласился, что он не представитель русского народа. Сегодня опять три письма со стихами.
Л. Н.: Это особенная способность — в стихах писать. Я удивляюсь: в «Слове» в каждом номере есть прекрасные стихи, коротенькие, и так ловко.
Софья Андреевна рассказала, что сегодня разбирала ящик, куда собрала письма, книги Пелагеи Ильинишны, и рассказывала, и читала вслух отрывок французский, в котором она пишет про себя что-то таинственное, неясное. Предложила Л. Н. прочесть письмо его (Л. Н.) к Татьяне Александровне о женитьбе. Л. Н. было тогда 23 года
Еще про письма. Л. Н. вспоминал на днях полученное письмо девушки, «молодой Марии Александровны», как он ее назвал: хочет не кончать гимназию и больше не брать паспорта
Л. Н.: Сегодня сильное письмо молодого священника Стефановича. Сомневался; попались ему мои книги, вышел <из священников>.
Гусев: Чем он живет теперь?
Л. Н. ответил, что, вероятно, писательством. Присылает книжку «Верую в единого бога»
6 декабря. В «Голосе Москвы» продолжение «О присоединении Боснии» (всего до седьмой главы).
Приехала С. А. Стахович.
Л. Н. после 12 дней сегодня в первый раз ездил верхом.
За обедом Софья Александровна рассказала про неграмотного камердинера ее отца, как он расспрашивал про больную ногу Л. Н., и т. д.
Л. Н.: У неграмотных всегда — не всегда, а очень часто — есть большое преимущество: память и знание.
Л. Н. вспомнил про неграмотную женщину, пришедшую неделю тому назад нарочно из Киева, рассказать ему свои сны. Как она рассказывала их народным языком, связно, — если бы было можно стенографировать!
Л. Н. рассказал про новое письмо Молочникова. Пишет, что сидевший вместе с ним социалист, когда его выпустили, не нашел работы и поступил сторожем в тюрьму. Л. Н. выразил свое удивление
Разговор про правоведов и лицеистов. Л. Н. говорил, что в его молодые годы из среды лицеистов было больше либеральных людей, а из среды правоведов — государственных.
Вечером с С. А. Стахович, Софьей Андреевной, Варварой Михайловной, Надеждой Павловной. Софья Александровна рассказала, что фраза Паулуччи в «Войне и мире» о дрисских укреплениях находится в воспоминаниях декабриста С. Г. Волконского, и так как он их писал гораздо позже, то Л. Н. должен был слышать эту фразу лично от него, после его возвращения из Сибири в 50-х годах
Л. Н.: Может быть.
Говорили о Репине, о написанном им дома портрете Л. Н.
Л. Н.: Как милому Лебрену говорил, что жениться можно не иначе, как когда нельзя не жениться, когда не совладаешь с собою, так и в искусстве: когда вопрос — не создать выдуманное, а выразить созревшее во мне; когда вопрос для Репина, который пишет мой портрет: как мне избавиться от Толстого, который у меня в мысли. Хотя Репин — большой мастер, и он и тогда может и умеет написать, когда захочет.
Софья Александровна: Мне не нравится, как изображают Христа нынешние художники — Крамской, Ге: каждый изображает его по-своему.
Разговор о картинах, изображающих Христа, что они не удовлетворяют представлению о Христе.
Л. Н.: Они портретируют Христа по одному внешнему, они выставляют мне его тело вперед, а я по-духовному себе его создаю. Тело — мне все равно, пусть у него будет нос провалившийся — мне все равно.
Л. Н. рассказал, что читал А. Франса «L’Ile de Pingouins» и английский роман «Brothers» by Vachell, первый том которого интересный, остальное — плохо. О «Господах Гардениных». Потом говорил о пьесах, в которых всё — обстановка, и об упадке искусства.
Софья Андреевна вспоминала старину: 1774 год, 1835 год по письмам, запискам хозяйственным и другим, которые вчера нашла, когда разбирала в сундуке вещи, которые после смерти Пелагеи Ильинишны она (Софья Андреевна) свалила в сундук. Там письма и записки деда и отца Л. Н.
Разговор о том, как теперь пишут (признание в романе Vachell) ради денег и для чьих вкусов. Софья Андреевна к этому прибавила, что теперь в Париже ценность пьесы понижается, если нет раздевания на сцене.
Л. Н. говорил, что лет 70—150 тому назад был малый кружок, где объедались, но среди них находились люди, которые понимали тонкое искусство; из него выделялись отдельные люди, которым авторы старались угождать, а теперь авторы стараются угождать парижской толпе:
— Жалко за свое ремесло, которое считалось почтенным. Как только деньги вмешиваются в дело творческое, делается самое гадкое.
Л. Н.: Нужно будет упражняться в английском языке — приедут двое от Эдисона с хорошим фонографом, чтобы мне по-английски, по-французски наговорить, и непременно и по-русски. Хочется сказать хорошее.
Софья Александровна заметила, что это дело внешнего интереса: голос Патти, голос Льва Толстого.
Л. Н.: Если из тысячи одному западет сказанная мысль, то ему будет радостно. Считаю своей обязанностью, как лучше воспользоваться фонографом, наговорением в него.
Софья Александровна рассказала об описанном недавно в «Новом времени» посещении кем-то Эдисона. Эдисон — ученый, любящий свое дело, но не занимающийся отвлеченными вопросами, и business man5*. На вопрос, что он думает о бессмертии души, ответил, что об этом ему некогда думать. О другом ученом, об Анучине, с которым Л. Н. говорил о науке, Л. Н. сказал:
— Ему нисколько не интересно было, что́ я говорю, а просто, чтобы запомнить. Он того типа человек, у которого от себя внутренной работы никакой нет, а восприимчивость огромная. Анучин — мешок, который собирает все, что туда попало. Это мне интересно было профессора-ученого слышать, слышать его аргументы в пользу науки.
Софья Андреевна спрашивала о впечатлении Л. Н. от П. Д. Долгорукова и сама говорила, что он милейший и хороший человек, но совершенно не умеет говорить.
Л. Н. не высказался о нем, а сказал в ответ:
— Как раз я с Чертковым говорил о том, что его приглашают в Петербург говорить на собрании, а он говорит: «Это мне очень неприятно: в разговоре сейчас же чувствую, что хочу понравиться». Когда пишешь книгу, этого нет.
Софья Александровна
Л. Н.: У меня только есть одно хорошее — что я невысоко о себе думаю, что я конфужусь. Вот было бы интересно на сцене изобразить тип двух конфузящихся людей, из которых покраснеет то один, то другой, прежде чем заговорить о чем-нибудь. Вы не можете себе представить, как мне делается стыдно... я всегда жду...... 6* Слава есть наказание, очевидно, заслуженное. Как ее получишь, чувствуешь, как это тяжело, лишаешься простого отношения к людям. Лишаешься общения с людьми. Единственное качество, которое я в себе признаю, что я о себе никакого мнения — я всегда конфужусь.
Софья Александровна говорила в защиту Долгорукова и всех посетителей Л. Н.:
— Как они робеют перед вами и говорят совсем не то, что хотят, конфузятся.
Л. Н.: Бывают два человека, которые конфузятся; взаимный конфуз. Это со мной сколько раз случалось.
И Л. Н. рассказал про недавний разговор с Павлом Ивановичем, что хорошо было бы проехать в вагоне, но инкогнито, а то сейчас же пойдут ненатуральные отношения:
— С одними мужиками можно еще разговаривать. А то все, кроме мужиков, будут относиться ко мне неестественно. Но все прекрасно! — заключил Л. Н.
Софья Александровна возразила против этого восклицания.
Л. Н.: Это прекрасно. Если мне не нравится, тут я виноват.
Софья Александровна о втором томе бирюковской биографии — что он лучше первого, а она бралась с робостью читать его. Спросила, читал ли ее Л. Н-ч. Л. Н. ответил, что нет; в корректуре пересмотрел; волнует его:
— Чувствуешь, что недосказано, не все сказано, неловко, каждая подробность, эпизод вызывает целый ряд воспоминаний, не менее важных, но нет времени вспоминать и записать. В 80 лет есть свои неотложные, серьезные мысли.
Софья Александровна: Я не умею думать, я живу одними глазами.
Л. Н.: Как же не думать, всегда думается: идти ли мне спать или не идти, говорить ли вам приятное.
Разговор о Хомякове, который уйдет с председательства в Думе в связи с речью Розанова-трудовика.
Софья Александровна о нем, что Хомяков — примиряющий, хорошо к себе всех располагающий человек. Очень хороший председатель.
Потом разговор об уничтожении общины законом 9 ноября 1906 г.
— Стараюсь об этом не думать, стараюсь спокойно относиться к этому. Люди (Столыпин и компания) позволяют себе — и это с таким авторитетом — нарушать основы, уклад русской жизни. Если я этим горячо занимался, об этом писал, то потому, что слишком люблю народ.
Л. Н. пересел на кушетку и долго молчал, затем заговорил снова:
— Чтобы решать общественные вопросы, есть один способ: перенести все на личное отношение к добру и злу мира, самому не участвовать во зле, так решаешь лучшим образом общественные вопросы.
Еще был разговор о восточных народах. Л. Н. говорил о том, что теперь с ними гораздо лучше ознакомились и что этому содействовала отчасти японская война, а раньше о Востоке знали очень мало. Л. Н. вспомнил, как брат Николенька рассказывал, что китаец в такой шапочке, которую, если снять с головы, — кровь пойдет.
— Раньше знали о Китае: чай, опий, — сказал Л. Н. — Теперь из Индии получаю троякого направления журналы: ведического, либерального, магометанского.
В 11.20 Л. Н. простился. Сегодня был особенно мягок, прост. «Не доктринерски и не по обязанности говорил, — как выразилась Софья Александровна, — а от души беседовал».
Когда я массировал живот Л. Н-чу, я говорил ему о том, что как ему не дает покоя разрушение правительством земельного уклада, строя русских крестьян, так и мне не дает покоя разрушение евреями народного быта.
Л. Н. сказал на это приблизительно то, что я недоверчиво, враждебно отношусь к известному народу, все члены которого не могут быть такими, как я говорю, дурными:
— Все мы сыны божий. А в земельном вопросе — отношение правительства к известному учреждению. Если бы Робинзон на острове огородил землю, в том не было бы чуда. Это свойство человеческое такое; а тут народ, хотя и в малом круге, в общине, сделал землю общей, сумел высшее сделать, а ради воображаемой лучшей культуры обработки земли указывают на заграницу; у нас уничтожают это высшее. Народ ушел вперед, а возвращают его назад, как если бы обработка при общинном владении также не могла улучшиться. Как надо устроить, тоже не берусь решить, но возмущаюсь, когда разрушают установленный народом строй.
7 декабря. Александра Львовна страдает зубной болью. Л. Н. за обедом:
— А нам скучно, у нас ничего не болит.
Софья Александровна заметила, что действительно иногда, когда страдает близкий человек, тяготишься, что ты совершенно здоров.
Гусев рассказал про допрос: спрашивали его, признает ли себя виновным в распространении запрещенных книг. Отвечал, что в этом не видит виновности.
Винт.
Софья Андреевна: По газетам с 1 января до 30 ноября 1908 года в России казнено 1116 человек — больше, чем за все царствование Иоанна Грозного.
8 декабря. Ездил с Александрой Львовной в Тулу дергать корешки под наркозом. Между столбами и первым мостиком обогнали гуляющего с понурой головой, усиленно думающего Л. Н. с палочкой-сиденьем в руке; как нас увидел, ехавших параллельно по другой, проложенной дороге, побежал, чтобы перед мостиком, где обе дороги сходятся, поравняться с нами, и так и бежал шагов длинных сорок. Мы его дожидались. Сказал Александре Львовне, чтобы не была в нерешительности, а взяла себя в руки, и тогда сразу решится. Ухватился за спинку саней, стал на полозья и проехал так с нами несколько десятков шагов; лошади шли шагом, по том по просьбе Александры Львовны соскочил. Александру Львовну поведение отца умилило: «Какой папенька миленький», — сказала первые слова после четверти часа. Вернулись в пять. Днем приезжал от «Голоса Москвы» редактор извиняться, что «Голос Москвы» напечатал «О при соединении Боснии» 4 вместо 7 декабря. Объяснял незнанием. Будто их белградский корреспондент получил русскую копию и предложил ее «Голосу Москвы», и тот принял. Теперь напали на «Голос Москвы» другие газеты, и редактор просил Черткова, чтобы письмом в газету защитил «Голос Москвы». Чертков отказался: «Поделом ей (газете «Голос Москвы»), должна была знать, что статьи Л. Н. печатаются всеми газетами сразу, в один день, или могла спросить Л. Н. — может ли печатать». Впрочем, нападает «Русское слово», и в нападках не огорчение за бесстыдное от ношение к Л. Н., к другим газетам и публике, а злоба против «Голоса Москвы» за что-то другое. Случай со статьей — только средство опозорить «Голос Москвы».
За обедом: Л. Н., Софья Андреевна, Софья Александровна, Варвара Михайловна, Ф. А. Страхов, Чертков, Гусев.
«Образование», новый номер которого получен.
Николай Николаевич: Социалистический и декадентский. Они послали впервые, до них не посылали номеров.
Владимир Григорьевич (к Л. Н.): Вы не читали газеты? Год тому назад суд присудил одного к смертной казни по свидетельству двоих против всех остальных свидетелей, что он участвовал в экспроприации. Но губернатор заменил бессрочной каторгой; теперь стало явным, что те двое из вражды к нему лжесвидетельствовали. Я думаю, что военные судьи часто ошибаются; у них нет технической сноровки соображать.
Молчание.
Л. Н.: Вот счастливый Николай Николаевич — на суд пойдет!
Николай Николаевич рассказал про последний допрос, и как его поставили под надзор пристава, т. е. что он без разрешения пристава не будет уходить с места жительства; на это он объявил, что не будет этого соблюдать. Не ответили ему.
Л. Н. спрашивал про родных братьев, сестер Федора Алексеевича, и тот подробно рассказывал о Павле Алексеевиче — рассказчике, недавно оперированном (сращение желудка с печенью) и теперь доживающем век свой, — ему 41 год. Ему скучно. Федор Алексеевич давал ему читать «Круг чтения» и другое, но он не умеет читать.
Л. Н. махнул рукой и сказал что-то в том смысле, что это ему не годится — трудно.
Л. Н. сказал, что, чем дольше живет, тем ему яснее, что это суеверие — думать, будто возможно воздействие одного человека на другого. И сказал, что главное различие людей в том, что одни — религиозные, а другие — нерелигиозные. Как есть лошади серые и вороные, так и люди такие и такие. Есть такие люди, для которых вопросы религиозные не существуют. И отношение к тем людям совсем другое. Как к крестьянскому мальчику нельзя обращаться на французском языке, так к ним нельзя обращаться с вопросами религиозными.
Затем сказал:
— Пусть человек над собой работает и через эту работу на других будет действовать.
Федор Алексеевич говорил про своего брата, какой он привлекательный, обаятельный.
Шахматы с Владимиром Григорьевичем. С 9 до 9.40 Л. Н. читал вслух Софье Андреевне, Софье Александровне и Варваре Михайловне из середины книги «Les aventures de monsieur Haps» смешные сцены, разговоры. Читал очень плавно, с разными оттенками голоса разных лиц. Выходило живо, как если бы слышали самих лиц.
Разговор о братьях Коваленских. Софья Андреевна негодовала, что суд оправдал их, потому что отец их сенатор.
Л. Н.: Почему бы ни оправдал, надо радоваться.
Л. Н. говорил о двух крестьянах, пришедших к Черткову записаться в его партию. Затем Л. Н. рассказал, как к нему приходил потемкинский7* староста, старик 70 лет, жаловаться. Он поймал двух воров, а ему не дали награды, какая за это полагается, и он судится из-за получения ее уже десять лет с властями. Л. Н. ему объяснил, того ли ему нужно, ведь те воры — жалкие люди, и по дурному обычаю такие, какие есть; что не ловить, а приютить, накормить их надо. Старик послушал и сказал:
— Теперь я узнал, буду спокоен, — заплакал и с тем и ушел.
Л. Н. расспрашивал, как Александре Львовне под наркозом корешки дергали.
Л. Н.: Из петербургских газет не напечатала ни одна («О присоединении Боснии и Герцеговины»). «Голос Москвы» сделал довольно большую неприятность. Мне это жалко, петербургская публика большая.
Л. Н. ездил верхом. Вечером: Владимир Григорьевич, Дима. Ольга Константиновна, С. А. Стахович, Мария Александровна, Лебрен, Софья Андреевна, Александра Львовна, Варвара Михайловна, Гусев. Дима привез граммофон. Граммофон чудесный, каких в России неслышно. Первое — Карузо. (Л. Н.: «Хорошо».) «Фауст» Гуно и «Ave Maria», затем Варя Панина. Лицо Л. Н. сделалось восторженным, поговаривал: «Хорошо как, прекрасно!» — И, когда граммофон пропел, Л. Н.: «Бис, бис, повторить!» — но Дима не повторил. Николай Николаевич вмешался, что еще будет многое такое: «Хор Архангельского».
Л. Н. спросил:
— Что это будет?
Дима: «Казнь Стеньки Разина». После этого Л. Н.:
— Что будет теперь?
Дима: Сейчас узнаете.
«Камаринская». Умилялись все. Л. Н. ожил, сиял:
— Вот подите, пускай Бетховен это напишет! Никакой Бетховен не напишет — простота, веселость, бодрость.
«Вниз по матушке по Волге» — хор Архангельского.
Л. Н.: Сейчас после этого надо плясовую.
Поставили русскую плясовую (смесь), исполненную английским оркестром.
Падеревского «Менуэт».
Л. Н.: Очень мило.
Christchurchские колокола с оркестром.
Л. Н.: Попрошу первую (Карузо), хор Архангельского, а после хора сейчас «Камаринскую».
«Турецкий патруль».
«Ora pro nobis».
Л. Н.: Прекрасно. Как это хорошо, прелестно!
«Cavatina».
Вяльцева. Ее не хотели играть. Когда пропела, Л. Н. сказал:
— Совсем недурно, очень хорошо. Следующий номер — Варя Панина. Л. Н. хлопал:
— Чудесный голос. Собинов пел Чайковского.
Л. Н.: Это Чайковского — набор слов, бессмысленно.
Панина пела «Коробочку». У Л. Н. во время ее пения вырвалось:
— Прекрасно, еще раз!
Рассказ Горбунова в исполнении П. А. Страхова Л. Н. понимал, смеялся (хохотал).
Л. Н.: Варя Панина — это первый сорт, народный тон, какою-то древностью дует. Если есть еще Варя Панина — то это. Это первый сорт.
Варя Панина — «Хризантемы».
Л. Н.: Хорошо, но то, прежнее, лучше было. Это не характерно, не цыганское, не народное.
Повторен Карузо.
Л. Н.: Ни одной фальшивой ноты — характерное, итальянское.
Повторен хор Архангельского.
Л. Н. с самого начала: «А-а!» — и хлопнул в ладоши, выражая звуками удовольствие. Весь обратился в слух. (Сидел на кушетке с поджатыми под себя ногами). Пальцами шевелил в такт. Когда хор допел, Л. Н. усмехнулся:
— Как хорошо, вот хорошо! Чудесно! Это очень хорошо! Повторена «Камаринская».
Л. Н.: Что же никто не пляшет? Без памяти хочу плясать!
Дима: «Казачка» хотите?
Л. Н.: Да, это хорошо, — Но, когда сыграли (гармошка), Л. Н. не выразил удовольствия.
Закончили концерт повторением «Ora pro nobis».
Л. Н. (): Очень тебя благодарю. Очень приятно.
Л. Н. (Владимиру Григорьевичу): А «Haps» поправляется. В середине театр — очень хорошо, это сатира на искусство, на театр, на политику.
Черткову это было приятно слушать. Был сегодня в очень веселом настроении, смеялся.
Л. Н. был внимателен к Ольге Константиновне, больше всего с ней беседовал, меньше с Марией Александровной. Раз назвал ее Машенькой.
Лебрен, Мария Александровна и я прочли предисловие Л. Н. к художественному альбому «Русские мужики» Н. В. Орлова. Мария Александровна восхищалась им и просила позволения переписать для себя, приводя аргументы в доказательство: никогда не будет больше напечатано ничего Л. Н. Эти дни отошли.
Второе издание Генри Джорджа «Да приидет царствие твое» запрещено, — это очень сильная вещь.
10 декабря. Ночью приехал повидать Л. Н. и Толстых Х. Н. Абрикосов. Л. Н. завтракал с нами. С недели полторы завтракаем не в 12, а в час.
Л. Н. принес «Новую Русь» и «Слово» и был смущен самоубийствами и, главное, казнями, которыми газеты полны.
Сначала говорили про Трегубова. Он на сходке старообрядцев высказал мысль, что Иисус не был богом, — на него обрушились. Он всегда смело высказывает свои убеждения на сходках. По поводу казней Л. Н. сказал:
— Вспомнил я Столыпина-отца. Он недалекий был человек, генерал был, либерал, но он ужаснулся бы тому, что делает его сын.
Об отце — А. Д. Столыпине Л. Н. еще говорил, что неясно было у него в голове, и тщеславный был в молодости, и очень красивый.
Софья Александровна в защиту деятельности П. А. Столыпина напомнила о покушении — попытке взорвать его дом, где он был с семьей
Л. Н.: Когда дочь его изуродовали, именно тут он должен был быть кроток.
Софья Александровна заговорила про выдающиеся способности П. А. Столыпина и что он нужен на этом посту. Л. Н. на это ответил с иронией:
— Этот мальчишка нужен на этом посту? Каждый встречный может так.
Приехал П. А. Стахович — генерал: приятный, скромный, добрый, умный и застенчивый до робости перед Л. Н.
За обедом Л. Н. рассказал Черткову, что в «Голосе Москвы» тот господин редактор нынче описывает, как он у нас был, и очень доволен. Он извиняется, оправдывает «Голос Москвы», говорит, что они не нарушили поставленного им условия
Л. Н.«Русских ведомостях» напечатали статью («О присоединении Боснии») и там же в заметке сочли своим долгом опровергать ее
Софья Александровна, от души смеясь:
— Я люблю, когда вы говорите про профессоров, что они глупы.
Л. Н.: Это совсем не парадокс.
Владимир Григорьевич: В «Русском слове» пишут, что в «Berliner Tage blatt» появилась ваша беседа с социалистами (стенограмма Гусева)
П. А. Стахович рассказывал Л. Н. о маневрах на бумаге, в которых он участвует. Л. Н. расспрашивал с интересом новизны.
Л. Н. рассказал, что пятилетний Илюшок сказал Ольге Константиновне: «Как ты могла выйти замуж за охотника?»
Шахматы с Владимиром Григорьевичем; винт с Софьей Александровной, Александрой Львовной, П. А. Стаховичем. За чаем Л. Н. спрашивал его про буров. Он был военным делегатом русского правительства в английской армии; про Гершельмана, про китайцев — он был на манчьжурской войне.
П. А. Стахович о китайцах в Манчьжурии:
— Удивительно добродушный народ: нетребовательный, незлобивый, к обидам относились очень спокойно.
Л. Н.: Их сдерживает нравственно-религиозное чувство, которого у нас нет; нас сдерживает только насилие. Нравственно-религиозное чувство у нас в народе на наших глазах разрушается.
П. А. Стахович: Стоит оказать им самое малое внимание — очень благодарны и признательны. Как они обрабатывают землю!
Л. Н.: Вот вы, Хрисанф Николаевич, Демчинского не признаете — напрасно, напрасно.
Хрисанф Николаевич объяснил тем, что Демчинский малоопытен и большой рекламист.
Разговор перешел на удобрение земли томасшлаком, фосфатами, азотистыми веществами. Хрисанф Николаевич все ясно излагал. Как земля беднеет фосфором. Зерно вывозится, употребляется на водку и т. д.
Л. Н. сказал, что он старовер и что искусственные удобрения, в конце концов, ни к чему не служат, потому что цивилизация разрушает всякую нравственность и создает такую непроизводительную трату во вред, как табак, вино и вся деятельность этих господ военных (Л. Н. кивнул головой в сторону Стаховича, разговаривающего у дверей в кабинет с Софьей Андреевной и сестрой). Так что если бы люди жили нравственно, то эти калий и фосфор ни к чему. Можно было бы обходиться и без удобрений, если бы люди жили все по нравственно-религиозным законам. Л. Н. говорил с некоторым раздражением.
Л. Н. рассказал про Ильзу Фрапан, немецкую писательницу, жившую с подругой в Женеве, больную раком. Она простилась, дала нравственные наставления и потом, по согласию, была убита подругой, и подруга себя тут же убила.
П. А. Стахович рассказал похожее: брат застрелил сестру и себя.
Л. Н. объяснял это безверием или тем, что̀ выдается за веру. Он получает все чаще и чаще письма, наряду с просительными — сегодня два таких, — в которых спрашивают: «Как это на свете так дурно устроено, когда есть бог?» Не чудо, когда люди застреливаются, — это даже люди самые серьезные. На встающие перед ними вопросы они получают ответы, которые могут удовлетворить лишь детей. Это мировоззрение: есть бог — Промыслитель, — как же он допускает зло? Это низменное понятие бога допускается православием, католичеством: бог — Промыслитель, а не бог любви.
Л. Н. попросил Софью Александровну через ее брата Михаила Александровича устроить детей человека, писавшего неделю тому назад, — умного, бойкого, завзятого революционера. Устраивать его детей будут люди совсем противоположных (правых) воззрений.
Л. Н. был сегодня раздражен. Ночью уехали Стаховичи и Софья Андреевна — повезла в Исторический музей адреса и юбилейные подарки.
11 декабря. Л. Н. ездил верхом по Засеке. Александра Львовна сопровождала его. Простудился, а может быть, вчера еще ему нездоровилось, но не заметили; вечером знобило, изжога, слабость, кашель.
К обеду приехал Чертков из Тулы.
Сегодня в «Новом времени» жалкая — какие очень изредка пишет — статья Меньшикова, начинающаяся словами П. А. Столыпина
— Как это вы можете читать Меньшикова? Пишет в сегодняшней статье о сохранении дворянства. Такая чепуха!
Владимир Григорьевич: А вы сами дали ему аттестат, написав ему письмо.
Л. Н. спросил, по поводу чего. Николай Николаевич объяснил, что по поводу картины Нестерова «Святая Русь»
Л. Н. тихо, как бы про себя:
— Мало ли я глупостей написал!
И Л. Н. перевел разговор на другую тему. Когда я массировал живот Л. Н-чу, он сказал:
— Перечитывал Пругавина «Сютаев». Вы читали?
Я: Давно, да.
Л. Н. Священного писания, одинаково Старого и Нового завета, хотел их соединить. Надо рекомендовать прочесть его молодежи у Черткова.
12 декабря. Пятница. Л. Н. мало спал, слаб, изжога. Я весь день был занят в амбулатории, только за обедом был с Л. Н., ночью опять у больного.
За обедом: Л. Н., Александра Львовна, Варвара Михайловна, Владимир Григорьевич, Х. Н. Абрикосов, Лебрен, Гусев. Л. Н. рассказал, что в Думе кто-то сказал: «Разве можно переносить в один день 33 смертных приговора и 20 казней?» — «А Аптекарский остров?» — крикнул Бобринский. Когда говорили о казнях, кто-то из депутатов сказал: «Еще мало»
Чертков спросил про книжку «Les aventures de monsieur Haps» de Max Maurey et G. Jubin, дочел ли ее Л. Н-ч. Л. Н. ответил, что да; к концу нехороша, кроме одного эпизода:
— Видно обоих авторов: грубая сатира — это одного, веселое, бойкое остроумие — это другого.
Л. Н. рассказал про полученное сегодня увещевательное письмо священника (и вчера получил — доброе):
— В первой, длинной половине жалеет меня, оттого что меня ожидают вечные муки. И в эту веру обращает меня.
Чертков: В вечные муки верят и протестанты-баптисты.
Л. Н.: То ли дело — мужики. Сютаев: говорил: «И рай и ад здесь — все в этой жизни», и Зосима также.
Л. Н. разговорился о книге Пругавина «Религиозные отщепенцы», где о Сютаеве пишет:
— Какая хорошая! Не запрещена ли?
Гусев: Первое издание было запрещено, второе пропущено и свободно продается.
Л. Н. советовал Черткову читать про Сютаева молодежи:
— Тут все сказано, и не рассуждения, а жизнь.
После обеда Гусев позвал «Гутенберга», т. е. Лебрена (потому что он вчера и сегодня гектографировал «О присоединении Боснии» в 80 экземплярах).
Л. Н.: Вы шутите Гутенбергом, а собственно, вас всех, — обратился к Гусеву, Александре Львовне, Варваре Михайловне, — следует посадить в кутузку.
Привезли почту из Тулы. Между прочим, новый номер «Современного мира» с каким-то рассказом Арцыбашева
13 декабря. Л. Н. чувствовал себя неладно — изжога, слабость, кашель. Утром гулял, пополудни не выходил. Приехал С. Д. Николаев с книжками к Марии Александровне. В Москве погромы, обыски в типографиях, издательствах, у частных лиц. Привез и «Свободное воспитание» — целые первые годы, боится, что его конфискуют. Издательство «Донской речи» целиком запрещено.
Л. Н.: Как забастовки обличают отношение правительства к рабочим! Уж какое же право принуждать работать? Не хочу работать
Л. Н.: Мне помог Анучин. Он такое наивное дитя. С ним серьезно говорить нельзя. Он, как говорит Сютаев, «написано много, а ничего нельзя понять».
Потом Л. Н. говорил, что занятия с учениками были ему полезны: он должен был кратко и ясно выражаться по уровню их понимания; если говоришь не так, то видишь по глазам ученика, что мысли его не здесь — смотрит тебе на пуговицы.
Николаев рассказал про какую-то статью о Л. Н., что портят его толстовцы. Они и чаю не пьют, а он папиросы покуривает и политическим помогает.
Л. Н. (полушутя): Это считается самым дурным.
Александра Львовна получила рукопись и письмо от теософки Писаревой из Калуги. Л. Н. не пожелал видеть рукописи:
— Теософы мне совсем неинтересны.
Кто-то спросил, какая разница между ними и спиритами.
Л. Н.: У спиритов религиозного-то нет, а у теософов очень высокое религиозно-нравственное учение, отрицают всякие обряды.
Я извинился перед Л. Н., что из-за нас, славян, статья «О присоединении Боснии» попала в «Голос Москвы» и преждевременно там напечатана (как это случилось — не выяснено, редакция «Голоса Москвы» раздобыла каким-то путем в Белграде копию и напечатала раньше срока), и выразил удивление, что не получаю ни одной славянской газеты с этой статьей. Л. Н. сказал, что им это нипочем, они пишут о компенсациях.
14 декабря. Л. Н. не выходил, слаб. Много времени отвел чтению газет. За обедом говорил, что сегодня у него тяжелые впечатления: 1) перестрелка на Лосином острове под Москвой (обыск дачи с отстреливанием), 2) суждение декадентов-художников о старых — Репине, Маковском, Айвазовском — называют их хулиганами-художниками
— И искусство Репина не годится, — сказал Л. Н. и добавил: — А их подавно!
Л. Н. говорил, что сегодня поправлял ответ девушке, продиктованный вчера:
— Мать ее — сочувствующая, понимающая, писала мне когда-то, теперь дочь
«Из зала суда. Драма за печкой» («Русское слово», 13 декабря). Художественно хорошо, как только Л. Н. умеет читать, подчеркивая выразительные, характерные места. Дело в следующем: муж в ревности исполосовал ножом жену, его оправдали.
ТОЛСТОЙ, С. А. ТОЛСТАЯ И А. А. КОРСИНИ В КАБИНЕТЕ ТОЛСТОГО
Ясная Поляна, 1 марта 1909 г.
«... Пополудни <была> Ольга Константиновна с... г-жой Корсини и фотографом. Снимались с Л. Н. в кабинете». — Запись от 1 марта 1909 г.
Л. Н.: Это у нас хорошая черта (оправдание). Я боялся прокурора. Я думаю, что она не без греха, а жильцы из добродушия выгораживали ее.
Владимир Григорьевич рассказал, что он тоже недавно читал: муж убил жену, и его оправдали.
Л. Н. говорил о пользе стенографии в схватывании народных выражений. Референт судебный, наверно, стенографировал и потому так живо передал суд.
Л. Н.: Завтра будем иметь удовольствие видеть Репина.
Александра Львовна: Телеграммой отсрочен приезд Репиных
15 декабря. Возвратилась Софья Андреевна из Москвы
Л. Н.: Тут есть слава людская. Она получила бы одобрение от тысяч и тысяч людей.
Софья Андреевна рассказала про Кузьминского, помощника библиотекаря в Историческом музее и сотрудника «Голоса Москвы», — он вышел из редакции из-за того, что в «Голосе Москвы» напечатали преждевременно «О присоединении Боснии» Л. Н. Он бывший артиллерийский офицер, вышедший из службы из-за Л. Н.
Софья Андреевна рассказывала про выставку русских художников в Историческом музее, про новую картину Репина «Запорожцы в лодках»
Л. Н.: Зачем это?
Софья Андреевна про картину Мясоедова «Сеятель»: на ней сеятель-мужик должен представлять Л. Н-ча
Л. Н.... Скоро оно будет.
Гусев: Ведь нашли микроба старости.
Л. Н. (шутя): Надо другого, который его пожирать будет.
Л. Н. утром был слаб, к вечеру окреп.
Во время массажа я сообщил Л. Н. о кончине А. С. Будиловича, в последнее время издателя «Московских ведомостей», и рассказал, что̀ он сделал для ознакомления России со славянским миром, о его искренной, горячей вере в славянство.
Л. Н.: «Московские ведомости» — что-то о них не слышно. Перестали иметь значение, которое имели при Каткове.
Я сказал:
— Какая перемена наступила в русском обществе в отношении словаков. В Думе, в речах депутатов по поводу аннексии Боснии Австрией какое политическое сочувствие славянам австрийским и балканским!
Л. Н.: Оно у правых?!
Я: Нет, у всех, и у Милюкова.
Л. Н.: А у Покровского?
Я: Не знаю. Он социалист и издевается над заграничной ближневосточной политикой русского правительства.
Л. Н.: Мне, скорее, нравится его речь.
И, помолчав немного, Л. Н. сказал:
— Я с тем убеждением помру, что патриотизму, расовому национализму наступил конец. Избави бог единения расового. Оно бы еще ничего, если бы народы были свободны. А так как у болгар — немецкий принц, у нас тоже, они пользуются патриотизмом для своих целей.
16 декабря. За обедом Софья Андреевна о выставке художников в Историческом музее в Москве.
Владимир Григорьевич: Мы такое время переживаем, столько событий, и никто их не изображает. Я думаю, что причина этого — цензура и что никто не купит. Маковский написал «Ходынку» — сняли. (На днях по предписанию Гершельмана.)
Владимир Григорьевич: Почему же у нее такая известность?
Я: Потому что она еврейка. Еврейская печать выдвинула ее.
Смех над моим cherchez le Juif9* и возражения. Я отвечал.
Л. Н.: Они очень даровиты и самоуверенны. Это черта поддержки и сплоченности есть <у них>, как у гонимого народа.
Владимир Григорьевич спросил меня:
— А Спиноза был еврей?
Я: Был, и притом гонимый своими же.
17 декабря. Приехали Репин с Нордман и Мария Александровна. Софья Андреевна попрекала Илью Ефимовича, что новейший его портрет Л. Н. поступил к М. А. Стаховичу, а не в музей Александра III или Третьяковскую галерею, в общее достояние
Разговор о вегетарианстве. Репины очень им заинтересованы. За обедом Чертков. Л. Н., очевидно, усталый, задавал вопросы такие, на которые ответами были целые рассказы. О скульпторе Трубецком, о Ходынке, об убийстве Сергея Александровича, великого князя. Рассказывал Репин подробно, интересно. О Трубецком — что он не видел столь одушевленного своей работой художника, как Трубецкой, когда лепит. Что он совсем не такой необразованный, неначитанный, каким прикидывается. Его жена спросила Трубецкого про статую Венеры Милосской, что это за статуя. А Трубецкой ответил ей, что не знает.
Репин вспомнил изречение Л. Н., что Венера Милосская сделалась знаменитой потому, что она без рук.
Л. Н. в шахматы с Владимиром Григорьевичем. Репин рисовал его или обоих
За чаем Л. Н. с Репиным и Марией Александровной.
Л. Н.: Как прежде было суеверие чудотворца, так теперь суеверие устройства.
Репин: Сколько теперь опустившихся людей, как же им помочь? А что эти опустившиеся люди?
Л. Н.: Не знаю, не знаю. Я был самым опустившимся человеком 30 лет.
Л. Н.: Не могут участвовать ни в шайке Савицкого (известного разбойника Черниговской губернии), ни в шайке Романова (царя).
Говорил Л. Н., что нам следует делать то, что бы мы делали, если бы знали, что сегодня нас повесят. Тут ни картин бы не писали, ни палкой не махали (намек на Никиша), а если бы старуха стонала, ей воды подали бы, ее растирали бы. Самое простое, доброе дело.
— Тогда не было бы «Войны и мира», — сказал кто-то.
Л. Н.: Я об этом плакать не буду.
Л. Н.: Вчера был в этом состоянии равнодушия ко всему, в состоянии упадка духа. Тогда понимаешь других людей, на которых обыкновенно сердишься. Есть люди, которые в этом состоянии проводят девять десятых жизни.
Л. Н. сказал сегодня утром:
— Вчера отдыхал мозгами.
Говорили об Орлове. Он без работы. Хочет издать альбом своих картин. Репин говорил, что альбом не так пойдет, как открытки.
Л. Н. о его картинах, что он лучше всех русских художников изображает народную жизнь. Теперь затеял картину казни, и не дается ему.
— Мы это знаем с вами: не дается, не с того конца возьмешь, а потом попадешь, и идет, — сказал Л. Н.
Репин говорил, что, если ему начатую работу похвалят, тогда пропала, дальше испортит ее. Л. Н. сказал, что он его понимает, с ним то же бывает. Репин сказал, что он ученикам своим их работу не хвалит.
Репин рассказал историю, как пропали картины Орлова и других русских художников у устроителя американской выставки русских картин Гринвальда-меховщика. Говорил об Орлове: чем больше знает его картины, тем больше ему нравятся. Орлов не сумеет сделать так, как Верещагин, предложивший царю свои картины за 200 тысяч, угрожая в ином случае продать их в Америку, и царь взял их для музея: серия 1812 года
Нордман спросила Марию Александровну, одна ли живет. — «Нет, с, помощницей». —«А не скучно вам»? —«Я этого слова не понимаю», — ответила Мария Александровна.
Разговорились о пьянстве, о способах лечения в санаториях в Финляндии; говорили, главное, Репины. Л. Н. подчеркнул, чтобы они (пьющие) не верили в невозможность воздержания.
Репин стал говорить, что пишут в «Новом времени» об эффективной победе трезвенности — обещаниями не пить две — четыре — шесть и так далее недель — 70 тысяч таких нашлось в Петербурге.
Репин говорил про знаменитую книгу графа И. И. Толстого, бывшего министром народного просвещения в продолжение года, и очерки Гессена о еврейском вопросе
Л. Н.: Я до 70 лет не чувствовал старости, слабости, усталости.
Л. Н. 15 декабря стал читать «Былое», и Гусев достал ему еще разных книг около 20 — о действиях революционеров и борьбе правительства с ними
18 декабря. Уехал веселый, жизнерадостный, работящий, разумный Лебрен. Скучаем по нему. Днем уехали Репины. Софья Андреевна заболела инфлуэнцей. Л. Н. слаб, не выходил. За обедом говорил, что все читал «Былое». Л. Н. говорил дальше, что в книге Пуришкевича (первый том некрологов убитых революционерами лиц) читал про убийство Александра II и Мезенцова.
— Ужасное убийство, — сказал Л. Н. про убийство Александра II. Спросил, кто был убийцей Александра. Потом говорил про Мезенцова:
— Я приятель с ним по военной службе, был на ты, несколько родня. Он высоко пошел в чинах. Меня очень удивляла его жестокость, ибо добродушнейший был человек, красивый, высокого роста. Выпить, песни петь — это было его.
Разговор о Гагиной, которую Л. Н. ожидает. Часто пишет Л. Н-чу, посылает свой дневник; Л. Н-чу понравился. Пишет почти исключительно о своих занятиях в школе, об удивительных способностях учеников, понимании ими христианского учения. Она имеет школу, в которой сама учит.
Л. Н. сказал Черткову, о ней спросившему, пишет ли она, т. е. печатает ли:
— Она и хороша тем, что не пишет, что не ищет славы людской. Гагина приехала в 8 часов вечера.
Л. Н. говорил о письме Трегубова. Пишет о «Новой Руси», что она желала бы помещать все новое и не напечатанное до сих пор Л. Н-чем
Л. Н.: Ах, какой был удивительный писатель тот, который называется Иоанн! Это удивительный писатель: такие мысли, которые я нынче только первый раз понял.
19 декабря. Л. Н. не выходил. Сегодня окончили переписку начисто «Письма к индусу». Я весь день с больными. Л. Н. за обедом рассказы вал о письмах. Один пишет: «Никто себе не может представить такого склада жизни, какой в ночлежных домах. К каждому слову ругательство». О письме Фельде, очень длинном и очень интересном, в котором с юмором описано пьянство
ТОЛСТОЙ И А. А. КОРСИНИ
Ясная Поляна, 1 марта 1909 г.
Фотография с дарственной надписью А. А. Корсини Толстому: «На память от А. Корсини,
9 марта 1909 г.»
Л. Н. расспрашивал меня про раненого мужика в Саломасове, к которому я ездил прошлой ночью. Он копал руду в ходе, в 20 шагах от дудки
Л. Н.: За границей, вероятно, эти случаи не бывают, потому что там ставят подпорки. И слабая подпорка задержит первый напор, он ведь бывает слаб.
Говорили о копании руды около Ясной Поляны. Я передал со слов возницы, что вырученные деньги за руду пропивают. Л. Н. усумнился:
— Не все.
Л. Н.: Не подымается рука осуждать. Это замена всего нашего дурмана, концертов, газет... Половину жизни на корточках копать руду...
Л. Н. с глубоким интересом расспрашивал и говорил про копающих руду и вообще про крестьян. Хотя я часто наблюдал его любовь к ним, но сегодня особенно был поражен ею. Из одних сочинений Л. Н. она не так видна.
Владимир Григорьевич третьего дня, вчера и сегодня пробыл у Л. Н. до 9.30 вечера и всё с ним. Я боюсь, что Л. Н. это тягостно.
Л. Н. советовал Владимиру Григорьевичу прочесть дома вслух смешное письмо об алкоголе. Владимир Григорьевич говорил, что на днях читали
«Ревизора». И Владимир Григорьевич задал странный вопрос Л. Н-чу, хорошо ли сделал Гоголь, что сжег вторую часть «Мертвых душ», или нехорошо?
Л. Н.: Не знаю.
20 декабря. Л. Н. выходил. Вечером Л. Н. дал прочесть Николаю Николаевичу вслух из «Нового времени» 18 декабря «Заметки» А. А. Столыпина в защиту смертной казни. Сказал, что хотелось бы ему написать А. А. Столыпину одно слово: «Стыдно»
Вечером, в 12 часов, Л. Н. сказал мне:
— Я читал священника описание смертной казни, как этот священник обращал преступника. Очень интересно, зачитался.
Ко мне, дожидавшемуся его в гостиной, когда будет ложиться спать:
— Не ждите, идите спать.
21 декабря. Л. Н. выходил утром. Много просительниц — баб деревенских, просят «на праздники».
Пополудни Л. Н. гулял в Чепыж, на гумно, в сад по аллее к дому. Почти ровно две версты. А место ровное.
Приехала Н. П. Иванова. Барышни ходили на лыжах и у оврага против сада видели волка. Глаза — как электрические искры.
Я дал прочесть Л. Н. статью А. Сиротинина о чешском поэте Махаре
Л. Н.: Поэт ваш очень малоинтересен. К чему он чувствует отвращение, как вы думаете? — обратился Л. Н. к Черткову, сидевшему напротив, — К христианству. Это все от большого ума. Времена такие. Это все равно, что наши Горькие. Махар сам признает, что никаких идеалов не имеет. Никаких идеалов, и все этим очень довольны.
Л. Н. вспомнил за обедом про них: один из догматов бабистов — общий язык.
Л. Н.: Эсперанто — попытка, но неокончательная.
Это вспомнил к тому, что сегодня читал по-сербски.
— Как странно! У них (сербов) много чужих выражений? — спросил Л. Н. меня.
Я ответил, что нет, скорее, меньше, чем в русском языке. Но Л. Н. читал не по-сербски, а по-чешски цитаты из Махара.
Л. Н. про магометан, что, по ихнему учению, должен каждый человек наслаждаться жизнью, и потому они против безбрачия.
Вечером приехали двоюродные сестры С. Н. Толстой: старшая — Раевская, младшая — Философова. В 10 часов вошел Л. Н. Обе сестры очень моложавы. Л. Н. спросил, которая Раевская, и обратился к ней:
— У вас бесчисленное количество детей. Это хорошо.
Л. Н. спрашивал ее про детей, которых сама дома воспитывает, но старшую девочку готовит в гимназию:
— Будьте рады, что не ходит в гимназию, а вы хотите в гимназию их отдать, чтобы их развратить.
И Л. Н. говорил, что дома можно всему выучиться и, главное, отвечать на то, что интересует самих детей.
— В гимназии языки гадко учат, — сказал Л. Н.
Младшую сестру — певицу — Л. Н. спросил, что́ будет петь, не искусственные ли вещи. Ответила, что попроще, что она такие любит. Л. Н. одобрил. Л. Н. нашел, что Раевская — типа философовского, а младшая — столыпинского. Вспомнил про А. А. Столыпина «Заметки» и что вчера ему написал «стыдно и гадко». Пожалел, что отослал письмо:
— Это меня мучает. Он доказывает необходимость смертной казни словами Евангелия — у одного Марка есть это место. И тут Столыпин делает две подтасовки: 1) за злословие, а не за непрокормление родителей,
2) должны умереть, но не сказано в Евангелии, что насильственной смертью, а Столыпин этот смысл подтасовывает. Это все вытекает из приписывания непогрешимости букве
22 декабря. Приехали: Гольденвейзер, Мария Александровна, Ольга Константиновна, Владимир Григорьевич, Дима. Сестры Философовы читали «Хаджи-Мурата». За обедом Чертков рассказал, как началось писание «Хаджи-Мурата»:
— Вы мне стали рассказывать этот рассказ, я просил не рассказывать, а написать.
́ побудило Л. Н. написать этот рассказ
Разговор о землетрясении в Сицилии и Калабрии, при котором погибло 200 тысяч человек.
Л. Н.: Это удивительная вещь, как остаешься равнодушен к такому событию, а этот заваленный глыбой руды саломасовский крестьянин меня трогает. Это непосредственное чувство — не говорю, что так должно быть, но оно естественно.
Л. Н. по поводу вчерашнего рассказа Раевской о ее семилетней девочке (что̀ она говорит, какие разумные вопросы задает) заговорил о том, что следовало бы составить книжку из детских изречений. Раевская рассказала такие ее речи: «Говорят, что есть какие-то господа, какие-то мужики, а все люди как люди. Они для нас работают, а мы работать ничего не умеем. Только деньги платим».
Л. Н. рассказал про Сонечку (Андреевну) внучку.
В газете пишут, что статья Л. Н. «О присоединении Боснии» в Боснии запрещена.
Л. Д. Философова пела сначала старые итальянские песни, а потом немецкие: Баха, Моцарта, Шуберта. Потом романсы Брамса, Аренского, Чайковского, Римского-Корсакова. Гольденвейзер аккомпанировал. Потом он сам сыграл Шопена и еще что-то. Л. Н. из романсов больше всего понравилась «Ночь» Чайковского на слова Полонского. Софья Андреевна упрекнула Леопольдину Дмитриевну, что поет бесстрастно; сказала, что и Танеев делает ей тот же упрек. Л. Н. находил и говорил ей, что у нее в страстности пения как раз чувство меры. Хвалил ее пение и благодарил ее и Гольденвейзера. Л. Н. больше всего нравились Чайковский и Шопен.
Л. Н.: Шопен как удивителен! Брамса я не люблю, нет цельного впечатления. Спойте Аренского, потом Чайковского на закуску.
Л. Н. спрашивал Гольденвейзера, что нового в политике. Гольденвейзер ответил, что политикой теперь общество московское не интересуется, а скорее мистицизмом, зрелищами, нарядами.
Л. Н. сказал, что он общения с этим сословием меньше всего имеет, а имеет с миром рабочих выдающихся, от них получает письма. Молодое сословие крестьянское просыпается. Получил письмо от крестьянина, осужденного на полтора года за то, что давал читать «Не убий» (он ничуть не жалуется Л. Н. и ничего не хочет от него). Он необразованный, нашел правду в этой книжке и считает долгом своим сообщить ее другим и удивляется тому, что его образованный сын не воспринимает ее.
Л. Н.— christian science. Это вроде теософии. Свободное христианство, но у них много допускается чудесного. Так, de gaieté de cœur10*, люди не выдумывают никаких суеверий, а чтобы возможно было говорить хорошие слова и не чувствовать, что живем дурной жизнью. И потому, чем дольше живу, тем больше боюсь всяких суеверий, священного писания, из которого можно доказывать, что хочешь. Я чем дольше живу, тем яснее вижу, что мы, христиане, да, вероятно, все человечество, переживаем период, когда старые формы верования разрушаются: в истинное христианство никто не верит.
Л. Н. спрашивал о Махаре и высказал желание прочесть что-нибудь из него, и сегодня опять вспоминал о нем и заключил:
— Ваш поэт очень малоинтересен.
23 декабря. Приехали двое от Эдисона с хорошим фонографом для того, чтобы записать голос Л. Н. и воспроизвести его
— Скрывают, что ни во что не верят; таков и Меньшиков, а другие переделывают христианство в идолопоклонство: Иоанн Кронштадтский. Сегодня в газетах, что Иоанн Кронштадтский скончался 79 лет.
Л. Н. за несколько дней до приезда эдисоновских людей волновался и сегодня упражнялся, особенно в английском тексте. На французский язык сам себя переводил и написал. По-русски и французски хорошо наговорил. По-английски из текста «Царства божия» нехорошо вышло, запинался на двух словах. Завтра снова будет говорить.
Л. Н. об англичанине, приготовляющем фонограф:
— Характерный англичанин — и физически сильный, и упорный, практичный, а главное сосредоточен на том деле, которое делает. Тот англичанин, который Индию завоевал.
Александра Львовна с Варварой Михайловной ездили в Тулу за покупками перед Рождеством. Говорили, какие у приказчиков и покупателей измученные лица.
Л. Н.: Понимаю. Все это в связи: Рождество, праздники, смертные казни.
Александра Львовна потеряла кошелек со ста рублями. Софья Андреевна заподозрила кого-то.
Л. Н.: Quiconque soupçonne invite à le trahir11*.
— 40. Между прочим книжка немецкая «Nacktheit»
— Имеет успех своей мерзостью эта, как бы гигиеническая, книжка. Проповедует наготу и изображает нагое тело в природе.
24 декабря. Утром спросил Л. Н-ча, как его здоровье:
— Прекрасно. Как это странно — то сонливость и слабость, а нынче мало спал и чувствую себя здоровым.
Опять американцы от Эдисона. Л. Н. говорил английский текст в фонограф. За обедом Л. Н. передавал письма Гусеву и пересказал слышанный анекдот: «Наблюдатель школ вышел в 12 с четвертью и пришел в час без четверти, сколько он в это время водки выпил?»
Эдисоновские американцы очень были довольны приемом. За обедом Л. Н.:
— Попались мне Henry Murger «Scènes de la vie de bohême». Тоже презабавно. Это гораздо лучше, чем «Haps». Каламбуры на каждом шагу. Местами оно...
Софья Андреевна вставила:
— Скабрезно.
Л. Н.: По-французски презабавно, прекрасно.
Ночью уехал Гусев на пять дней.
25 декабря. Л. Н. 21-го начал писать статью по поводу «Заметок»
«Новом времени» 18 декабря в защиту смертной казни. Сегодня уже более 20 ремингтонных страниц
Л. Н. поправлял сегодня вчера написанные письма, очень много поправок. Переписывали Александра Львовна с Варварой Михайловной. Л. Н. жаловался и суетился и был недоволен, что не успел сегодня написать все письма, и действительно некоторые не тронул, оставил на завтра
26 декабря.
За обедом: Л. Н., Софья Андреевна, Александра Львовна, Мария Николаевна (невестка), Сергей Сергеевич, его учитель Николай Александрович, Д. А. Кузминский, Варвара Михайловна, Чертков.
Л. Н. говорил про письма Молочникова, показывающие, что хорошо сидеть в тюрьме тому, у кого есть внутреннее содержание, хотя обстановка ужасная, насекомые. Мария Николаевна подтвердила, что ее знакомые, сидевшие за «Выборгское воззвание», довольны были заключением.
Л. Н.: Сейчас получил письмо от двух сидящих за отказ от военной службы. Пишут, что им очень хорошо, ничего не желают.
Еще речь об обстановке и жизни в общей камере.
— В сумасшедшем доме хуже, чем в тюрьме?
Л. Н.: Я думаю. Сожитие людей невольно вызывает недоброжелательство.
Л. Н. рассказал, куда лесом ездил на санях с внуком Сергеем Сергеевичем и его учителем Николаем Александровичем. Видели следы зайцев, и Л. Н. рассказал, что у русака лапки маленькие, у беляка — плоские, широкие. Об охоте и об убийстве животных для еды (для кухни). Л. Н. говорил, что на охоте убивать менее ужасно — не видишь страдания. Но добивать птиц на охоте всегда тяжело.
Л. Н.: Я нынче слышал, как индюшки плакали о смерти своей подруги. (За обедом была индюшка.)
Владимир Григорьевич рассказал, кто был у них сегодня и что читали вслух. У них хорошие чтения и беседы. Прочитывают, что пишет Л. Н., хорошие письма, которые получает, книги, статьи, которые рекомендует читать (все это подмечает Владимир Григорьевич и проводит), хорошие сочинения русской литературы — например, Гоголя, Достоевского. И веселые вещи. Музыка, пение, беседы.
Вчера и сегодня очень много работы Александре Львовне и Варваре Михайловне на ремингтонах. Л. Н. спросил у вернувшихся Александры Львовны и Дмитрия Александровича, что делали.
Александра Львовна: Философию наводили.
Л. Н.
Вчера приехала С. Н. Глебова. Л. Н. был ей рад и очень внимателен. Читал ей, Софье Андреевне и Марии Николаевне вслух из книжки Мюрже, сначала, как познакомились Chaunard с Collin, и очень забавлялся В продолжение четырех месяцев второй раз читает эту книгу.
— Забавно и мило это, — сказал Л. Н., — немножко безнравственно, но безнравственность такая добродушная, что нельзя...... 12*
Вечером Л. Н. ко мне:
— Что мне скажете хорошего или я вам?
Я, намекая на его подшучивание надо мной за то, что мне нравится Махар, который называет христианство ядом, сказал, что очень благодарен Сиротинину и Л. Н. за то, что высказались о Махаре, указав на его безверие. Он имеет успех в Чехии потому, что разбивает католицизм, и как большой художник.
Л. Н.: Я думаю, что должно быть что-нибудь в нем, как в этом юноше, который сегодня утром был. Когда я ему сказал, что надо по-христиански жить, он воскликнул: «Избави меня бог от христианства!» — подразумевая под ним православие, как Махар подразумевает католицизм. А у нас церковное христианство все-таки лучше католицизма с непогрешимым папой во главе. Философ Соловьев дошел до того, что нужно признание папы. Ведь что это такое!
Л. Н.: Я кончил то, что написал по поводу А. А. Столыпина. Чертков находит много повторений. Завтра думаю так, как есть, просто отправить в какую-нибудь газету.
27 декабря. понравился ему востоковед Осипов — малоросс (прочие четыре юристы: Ленский — тверянин, Вл. Кузьмин-Караваев — петербуржец, Шубаков — белорусс, Войтинский — еврей). Все студенты старших курсов, уже не сомневающиеся, хорошо или дурно быть студентом. Но об этом был разговор; Л. Н. сказал, что он говорит им, студентам, то, что сказал бы священникам: выйти (из университета)
В 4 часа пошли к Черткову. Там резкая беседа о том, что интеллигенты не приносят пользы народу; что быть студентом — значит быть паразитом и готовиться паразитом остаться и что борьба с правительством, приготовлением к которой они оправдывают нынешнее существование университетов (профессоров и студентов), вредная.
Елка. Была Ольга Константиновна с детьми и много других детей.
28 декабря. Утром уехал Д. А. Кузминский. Сегодня Л. Н. писал письма, пять
За обедом Л. Н. сказал:
— Получил письмо от бессмертника. Их человек пять, они верят, что не умрут, и это только суеверие. Что люди только от того умирают, что верят, будто это нужно. Они все старики; убеждение такое, что чувствуешь: никакое разубеждение невозможно. А если кто умрет из них, то говорят, что он не поверил достаточно сильно. Один из них рыбный торговец, чернский крестьянин
Владимир Григорьевич
Л. Н.: Читаю журнал «Былое» (теперь «Минувшие годы»), Николая Морозова — шлиссельбуржца, интересные его воспоминания. Он описывает подробно, как он участвовал в заговоре 1 марта и как он был один принадлежавший к той партии, которая требовала террора. Удивительно, что печатались в то время (1906 г.)
Л. Н.: Есть такая книжка Сэндерленда о происхождении Библии, я ее всегда распространяю.
Сергей Львович говорил, как Гершельман преследует печать в Москве. Например, И. И. Горбунова. Потом говорил, как Гершельман дал повесить покушавшуюся на его жизнь больную, даже не дав ей выздороветь. Как градоначальник Рейнбот стрелял в человека, бросившего в него бомбу, — стрелял, когда того городовые держали.
Л. Н.: Рейнбот, Столыпин...
Софья Андреевна объявила, что по желанию папа̀ (Л. Н.) будет елка для малышей в деревне. И еще одну елку, вторую, справляет Ольга Константиновна 30-го (декабря).
Сегодня были тульский старообрядец с 25-летним рабочим из крестьян (лазаревских), читавшие сочинения Л. Н. и очень хорошо понявшие их, всем существом. Я им прочел утром вслух хорошее письмо псаломщика к Л. Н. о различии «церкви христиан» и государства.
Л. Н. (о старообрядце): Старообрядец; собственно, он распространяет мои сочинения.
— Ее знают наизусть около Тулы. В ней все ваши обращения к солдатам в стихах, — сказал Чертков.
Сергей Львович прочел ее вслух. Последний стих ее — революционный. Владимир Григорьевич предложил Л. Н. поправить песню, но не настаивал.
Л. Н. говорил о чем-то с Николаем Александровичем, учителем Сережи. Я слышал конец:
— Вот рабочие мне рассказывают: больной рабочий — по городам его кормят рабочие, а в Англии ему или идти в рабочий дом, или умирать с голоду.
— Очень мило.
Сергей Львович играл Чайковского, Шопена. Двери к Л. Н. в кабинет открыты.
— А вы знаете Вагнера? — спросил меня Сергей Львович.
— Да, и мне нравится, сыграйте.
— Мне тоже нравится, я бы сыграл, но Лев Николаевич не любит, — сказал Сергей Львович.
Однако Сергей Львович сыграл из «Тангейзера» хор. Потом Софья Андреевна говорила, что Л. Н. это понравилось.
У Л. Н. сегодня слабость. Вечером голова болела. Пульс 90. Сегодня утром ждали просители, нищие. Вернувшись, сказал Илье Васильевичу, чтобы меньше народу было, т. е. чтобы раньше подавать, до его выхода. Вероятно, был расстроен вчерашним недомоганием, как и третьего дня.
29 декабря. Л. Н. вчера и сегодня прочитывал брошюры революционеров и «Минувшие годы». Вечером — почту. Но всю не прочел.
— например, сегодня от Троицкого исследование о Троице
Л. Н. рассказал про письмо Петровой и ее мужа. Она в тюрьме. Попала за то, что, живя в своем маленьком имении, она установила близкие отношения с крестьянами. Ее письмо раздраженное, переслала его тайком. Попалась за распространение книжек Л. Н.
Разговор о прогулках Л. Н.: как загуляется, замучивает с ним вместе гуляющих.
Софья Андреевна: Я с ним боюсь гулять.
— именно на прогулке, когда Л. Н. водил его по оврагам. Боится, когда Л. Н. возвращается прямиком.
Разговор о 79-летнем графе Олсуфьеве, генерале, дяде Марии Николаевны, большом оригинале. Он каждое утро ходит в церковь, ставит свечку «дежурному», как он выражается, святому.
— Я ни во что не верю, а вдруг все это правда? — говорит он.
Л. Н. рассказал, как Олсуфьев в Севастополе, будучи адъютантом, передал приказание Л. Н-чу, командовавшему четырьмя орудиями, и вызвал его пройти из его окопа в свой по пространству опасному, для того чтобы получить приказ.
Л. Н. ответил: «Вы переезжайте ко мне». А Олсуфьев повернул и уехал.
Л. Н.
Л. Н. вспомнил и пересказал это подробно
30 декабря. У Чертковых елка. Александра Львовна, Варвара Михайловна, М. А. Маклакова, М. Н. Толстая с Сережей, его учитель Николай Александрович, Н. Н. Гусев, Верочка С., Женя-портниха, Ваня Шураев и я поехали к Чертковым ряжеными. Сергей Львович там. Играл на фортепьяно. Там были тоже ряженые. Было весело. М. А. Маклакова учится по-польски.
31 декабря. Львовна, М. А. Маклакова, Сережа и я. За обедом Чертков. Л. Н. говорил про письма: «Обратительное от Кулакова». «Зачем вы гоните Христа»? — пишет он Л. Н., а о себе, что он пьет
Л. Н.: Из Томской губернии очень много писем, там, наверно, оживленное духовное движение.
Разговор о бывшем вчера у Л. Н-ча В. Н. Джонсе, бабуринском помещике, профессоре технологического института в Томске.
Л. Н. (о нем): Он мне понравился, хорошее впечатление.
Владимир Григорьевич
Софья Андреевна рассказывала о разных убийствах, самоубийствах, вторичных женитьбах и т. п.
М. А. Маклакова говорила, что она в обществе избегает спрашивать про семейные положения, настолько запутанные они теперь.
Л. Н. рассказал про письмо молодого человека, влюбленного в девушку; к нему приходит другая девица и ему говорит: «Я вас так люблю, вы от меня не уйдете». Две характерные черты — у одной легкое отношение к смерти: она готова застрелиться, а у другой — отсутствие pudeur13*, этой женской черты.
И Л. Н. вспомнил, сколько на его веку произошло технических изменений, а в духовном отношении еще больше.
за руки. Л. Н. это одобрил.
Александра Львовна вспомнила, как где-то знакомые бросали конфеты в толпу и хохотали, а ей было до слез жутко, и она остановила их, укоряя. Софья Андреевна вспомнила, что то же самое произошло у Самариных; Юрий Федорович бросал с балкона конфеты, а Л. Н. горячо остановил его, назвав это безобразием.
— Это характерно для Самарина. Он умный был человек, но лишен чутья, хотя у него не было презрения к народу, — сказал Л. Н.
М. А. Маклакова с восторгом рассказывала о Дмовском и что слышала от него о положении поляков в России. Мария Николаевна дополняла с точки зрения сочувствующей полякам. Л. Н. подробно расспрашивал, с большим вниманием. Мария Алексеевна говорила о недоразумениях на судах, об усиленной охране, дающей губернатору право издавать «законы», о роспуске им школ польской матицы, о том, что берут подписку у гимназистов в том, что не будут говорить дома по-польски. Мария Алексеевна говорила еще о деморализующем влиянии учителей на детей, которых убеждают не слушаться родителей; т. е. не желают, чтобы дети учились по-русски, и воспитывают их в католицизме и польском национализме.
Л. Н.: Как же при таком нарушении человеческих прав толковать о таких мелочах, как введение земств, позволение самим заботиться о школах при обязательном обучении русскому языку, без пособия казны деньгами, введение польского языка в суды, администрацию? Можно добиться только, если говорить о корне вещей, а не о внешних проявлениях. Корень — русское государство. Тут бомбы или любовь. Или, наконец, прийти к истине, что люди — люди, что правительство не нужно и что середины нет.
— Какое умное у него лицо, я бы желал его видеть.
Я предложил Л. Н. позвать кого-нибудь из поляков, например, Бодуэна де Куртенэ. Л. Н. не согласился.
Л. Н. расспрашивал о том, сколько народу в Польше живет земледелием, сколько на фабриках, о школьном деле, о влиянии правительства на католицизм, что такое мариавитство
Л. Н.: Воображаю — мы тут, русские люди, видим это самовластие, деспотизм, а воображаю у них...
«Немцы, русские и польский вопрос»
— Я думаю (и решительно): мы стоим на пороге большого переворота, в котором Дума никакой роли играть не будет.
Винт до 11.15. Встречали Новый год без Л. Н.
Примечания
1 «Казнь Ф. М. Достоевского» — гл. из мемуаров бар. А. Е. Врангеля «Отрывки из моих воспоминаний» (Илл. прилож. к НВ, № 11753, 29 нояб.).
2 1-я гл. из кн. М. Е. Салтыкова-Щедрина «За рубежом», заканчивающаяся сценой «Мальчик в штанах и мальчик без штанов. Разговор в одном явлении».
3 «Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил» («Сказки»).
4 Т. встречался с Салтыковым в Петербурге в 1-й пол. 1856 г. В Совр. Салтыков тогда еще не печатался, но, вероятно, посещал его ред.
5 «Пропала совесть» («Сказки»).
6 В этот день Т., очевидно, написал черновик отв. на письмо Н. Липатникова от 22 нояб. Окончат, текст письма датир. 2 дек. (т. 78, с. 273—274).
1 Посылая свою ст. «Толстой о присоединении Боснии и Герцеговины», А. Шкарван писал 10 дек. н. с., что это, «собственно, рефератик» ст. Т. (письмо хр. в PNP).
2 Этот случай произошел с Т. на охоте под Вышним Волочком 22 дек. 1858 г. (см. т. 60, с. 276—278). Спасен Т. был охотником-медвежатником А. Осташковым. Эпизод этот послужил сюжетом рассказа для детей «Охота пуще неволи» (т. 21).
3 Д. Л. Вяземский по приглашению М. Л. Толстого провел в Ясной Поляне 27 нояб. На след. день он писал М. Л. Толстому: «Вечер в кабинете вашего отца не вы ходит у меня из головы; так хочется восстановить в памяти каждую мысль, каждое слово!» (отр. опубл. в т. 56, с. 516—517).
4 В БВ в течение нояб. было напеч. 3 корресп. о черниговском разбойнике Савицком (№ 10819, 10831, 10835, 19 (веч. вып.), 27 и 29 (утр. вып.) нояб.). В корресп. 27 нояб. упомянуто нападение Савицкого в сент. на женский монастырь.
5
6 «80-leté narozeniny hrab. Lva Nik. Tolstého» (Zajmy strojmistru a Zrizencu Prumyslu Textilního v Zemich Koruny České, Nachod. Ročník I. Čislo 1). — ЯПб.
3 декабря
1 Двоюродный брат С. А. Толстой — Б. В. Шидловский и его жена Вера Николаевна. Б. В. Шидловский жил в Оптиной Пустыни, где Т. встретился с ним 27 февр. 1890 г. (см. т. 51, с. 23).
2 А. М. Бодянский был в февр. привлечен к ответственности и приговорен Харьк. судеб. палатой к 6 мес. тюремного заключения.
1 Письмо Т. в Тульское губ. жанд. упр. от 20 сент. (т. 78, с. 233—234).
2 Н. Б. Нордман-Северова в письме к С. А. Толстой от 28 нояб. просила разрешения приехать 14 дек. на неск. часов в Ясную Поляну. Репин приписал: «Я последнее время усиленно работал над этюдом головы Льва Николаевича (с чертковских снимков — такая жалость: они ретушированы), для того чтобы докончить голову в группе, кот. я писал у вас в Ясной (собственность вашего музея)».
3 А. А. СтолыпинНВ, № 11750, 26 нояб.).
4 Речь В. А. Образцова на заседании 1 дек. (Сл., № 638, 2 дек.).
5 В. Фельзенмейер прислал при письме от 23 нояб. из Нью-Йорка свою ст. «Появление вещества как следствие взаимодействий вечно существовавших величин» и просил содействовать ее напечатанию. 7 дек. Т. отв. отказом, т. к. нашел «высказанные в ней положения неверными» (т. 78. с. 276). С этой ст., очевидно, связаны записи в Дн. 6 и 15 дек. (т. 56, с. 162, 163—164).
6 «начал трагедию «Фемистокл»». Т. отв. 6 дек. (т. 78, с. 276).
5 декабря
1 Ст. Т. печаталась с ценз. пропусками в Г. Москвы, №№ 281—284, 4—7 дек. В Сл.Г. Москвы за невыполнение просьбы Т., просившего «опубликовать ее 6 декабря, если она будет опубликована полностью, и 7 декабря, если будут произведены сокращения».
2 На конв. помета Т.: «Очень хорошее».
3 См. письмо к Т. А. Ергольской от 12 янв. 1852 г. (т. 59, с. 159—164).
4 «молодой Марией Александровной», Т. противопоставлял ее М. А. Шмидт.) Т. отв. 15 дек. (т. 78, с. 284—287).
5 Посылая Т-му 25 нояб. из Луганска свою брошюру «I. Верую во единого бога. II. Неведомому богу». Луганск, 1908, Н. И. Стефанович писал, что под влиянием «ошеломивших» его соч. Т. он отошел от православия и отказался от духовного сана. На конв. помета Т.: «Замечательное письмо и брошюра». Т. отв. 21 дек. (т. 78. с. 296—297).
6 декабря
1 Об А. Шакоре, к-рый, отбыв заключение, остался стеречь в тюрьме дрова, В. А. Молочников сообщал в письме от 3 дек. Т. получил его одновременно с след. письмом и отв. 16 дек. на оба (т. 78, с. 288—289).
2 См. «Войну и мир», т. III, ч. 1, гл. XI. Т. познакомился с С. Г. Волконским во Флоренции в 1860 г.
3 «Л. Н. Толстой в белой блузе» (1908). Хр. в ИРЛИ.
10 декабря
1 См. запись 14 авг. 1906 г.
2 В. Голиков. В Ясной Поляне (, № 285, 9 дек.).
3 Р. вед., № 284, 7 дек.
4 Анон. корресп. в , № 285, 9 дек. «Беседа Л. Н. Толстого с русскими революционерами» со ссылкой на «Berliner Tageblatt», 8/21. XII.
11 декабря
1 Ст. «Тирания слабых» (НВ, № 11763, 9 дек.).
2
12 декабря
1 Т. цитирует высказывания с. -д. депутата И. П. Покровского на засед. Думы 10 дек. и реплику «справа», прервавшую его речь (см. Сл., № 647, 11 дек.). 12 авг. 1906 г. состоялось покушение на П. А. Столыпина максималистов-террористов, взорвавших на Аптекарском острове в Петербурге его дачу. При этом было убито 22 чел., ранено более 30. Сам министр остался невредим.
2 М. П. . Сказка старого прокурора (СМ, № 12).
13 декабря
1 В рукописи Маковицкого далее приводится пространная беседа Черткова и С. Д. Николаева с участием Т. о Г. Джордже и едином налоге, происходившая 13 дек. Перед текстом помета Маковицкого: «Кажется, у Гусева записано стенографически». Поэтому, очевидно, Маковицкий и исключил эту запись. В дн. Гусева записана лишь часть беседы между С. Д. Николаевым и Т. (См. , с. 59—60, а также Гусев I, с. 229).
14 декабря
1 «Перестрелка на Лосином острове» (Р. сл., № 289, 13 дек.; см. также № 290, 14 дек.) — о попытке полицейских арестовать жильцов «двухэтажной дачи», к-рые, отстреливаясь, убили и ранили несколько чел. В том же № фельетон С. Яблоновского «Господин хулиган».
2 См. запись 5 дек. Мать этой девушки М. И. Разумникова писала Т. в июле 1906 г. Т. отв. 15 июля (т. 76, с. 178—179).
3 Сохр. открытка Н. Б. Нордман-Северовой к С. А. Толстой от 15 дек. из Москвы: «Опять пришлось отложить наш отъезд. Мы приедем очень скоро, но когда, не знаю наверно». И. Е. Репин и Н. Б. Нордман-Северова приехали в Ясную Поляну 17 дек.
1 С. А. Толстая возила в Москву, в Истор. музей юбилейные материалы о Т. (ЕСТ, запись 10 дек.).
2 См. записи 27 и 28 марта.
3 XXXVII выставка «передвижников» открылась в Москве 14 дек. На ней экспонировалась картина Репина «Черноморская вольница» (1908). Находится в Музее «Пенаты» (Репино).
4 «Сеятель», или «Толстой-сеятель»; входила в триптих «На земле», к-рый Г. Г. Мясоедов показал на XXXVII выставке «передвижников» в 1908 г. (ИРЛИ).
16 декабря
1 Точное назв. «Ходынка. Ваганьковское кладбище», 1896—1901 (Ленингр. Музей революции). На XXXVII выставке в Москве картина В. Е. Маковского была выставлена под назв. «После катастрофы».
2 В Москве Сара Бернар гастролировала с 14 по 28 дек.
17 декабря
1 «М. А. Стахович так одобрил эту новую голову Л. Н., что, с его настойчивостью, приказал считать эту голову своей собственностью».
2 Об этом рис. (Т. и Чертков за шахматами) Репин сообщал С. А. Толстой в письме от 25 апр. 1909 г. Судьба его неизв. (см. «И. Е. Репин и Л. Н. Толстой», т. I. М. — Л., 1949. с. 29, 115).
3 Этот факт передан здесь крайне неточно. Ср. А. К. Лебедев. В. В. Верещагин. Жизнь и творчество, 1842—1904. М., 1972, с. 260—264; ср. НВ
4 И. И. Толстой. Заметки о народном образовании в России. СПб., 1907; Ю. И. Гессен. Евреи в России. Очерки общественной, правовой и экономической жизни русских евреев. СПб., 1906.
5 Гусев I, с. 230).
18 декабря
1 16 дек. И. М. Трегубов сообщил Т. о своей беседе с ред. НР — А. А. Сувориным. Т. отв. 21 дек. (т. 78, с. 297—298).
19 декабря
1 Письмо В. И. Фельде от 14 дек. из Языкова, Симбирской губ. Т. отв. 28 дек. (т. 78, с. 307—308).
2 Дудка — шахта, колодезь для добычи руды.
20 декабря
1 «Заметки» (НВ, № 11772, 18 дек.) А. А. Столыпин, опираясь на евангельские тексты от Марка (VII, 9—13), доказывал необходимость смертной казни. Вырезку из газ. Т-му прислал студент Л. А. Арсеньев при письме от 18 дек. и просил разъяснить, утверждает ли Христос, что «злословящий отца и мать подлежит смертной казни». 20 дек. Т. отв. Арсеньеву (т. 78, с. 293—294) и написал письмо Столыпину (т. 78, с. 294). На след. день Т. начал писать ст. «Смертная казнь и христианство» (т. 38), в к-рой привел текст ст. Столыпина, письма Л. А. Арсеньева и свой ответ ему.
21 декабря
1 «Библиография» «Славянских известий» (1908, № 1—3) помещена рец. А. Сиротинина на кн. I. S. Machar. Jed z Judey, vid. Il, 1907; I. S. Machar. Rim, 1907.
2 Спрага. История движения Бахаи. Всемирное вероисповедание. Опубл. в сокращ. виде и без указ. пер. в «Календаре для каждого на 1911 год» под загл. «Персидские мудрецы: Баб (Мирза-Али-Магомед) и Бага Улла (Мирза-Хассейн-Али)». — с. 125—132.
3 См. об этом подробно в прим. Т. к его ст. «Смертная казнь и христианство» (т. 38, с. 42).
4 I Всероссийский женский съезд открылся в Петербурге 10 дек. С призывом к участницам съезда объединиться для протеста против «самого страшного зла современной русской жизни — против смертной казни» выступила 16 дек. С. Ц. Дехтярева; в ответ на это обращение полиц. пристав заявил, что закрывает собрание (, № 292, 17 дек.). Т. привел этот случай в ст. «Смертная казнь и христианство» (т. 38, с. 42).
22 декабря
1 Ср. т. 35, с. 583—629.
23 декабря
1 «краткое обраще ние к народам всего мира, в котором была бы высказана какая-нибудь идея, двигающая человечество вперед в моральном и социальном отношении». Т. согласился, о чем Чертков сообщил Эдисону (см. ЛН, т. 37—38, с. 330—338). 23 дек. приехали в Ясную Поляну Томас Граф и Милестон. Сеансы состоялись 23 и 24 дек. (В ЛН, т. 37—38, с. 334 ошибочно указаны 24 и 25 дек.). Кроме отр. из трактата «Царство божие внутри вас» на рус., англ. и франц. языках, Т. прочел англ. пер. «Притчи о добром человеке» (т. 37).
2 Ред. заметка о ст. А. А. Столыпина «Заметки» (см. запись 20 дек.) — Р. вед.
3 R. Ungewitter. Die Nacktheit in entwicklungsgeschichtlicher, gesundheitlicher, moralischer und künstlerischer Beleuchtung. St., 1907 (ЯПб).
25 декабря
1 Над ст. «Смертная казнь и христианство» Т. работал с 21 дек. 1908 до 2 янв. 1909 г. 18 янв. 1909 г. он «написал прибавку о царе» и «поправил немного статью и улучшил» (т. 57, с. 13). Опубл. с датой 2 янв. 1909 г. в НР
2 За 25—26 дек. изв. 4 письма Т. (т. 78, с. 300—304).
27 декабря
1 Приезд студентов Т. отметил в Дн. (т. 56, с. 168). Текст адреса — т. 56, с. 524. Один из студентов — Н. Шубаков — поместил заметку «У Л. Н. Толстого» («Речь», № 2, 3 янв. 1909 г.).
28 декабря
1 —308, 380).
2 Письмо С. Казакова от 26 дек. из Москвы. На конв. помета Т.: Б. о. Т. отв. на 2 предыд. письма Казакова — от 4 и 15 февр. (т. 78, с. 55—56; 66—67). См. также запись 29 июля.
3 Н. Морозов. Возникновение «Народной воли» (Из воспоминаний о Липецком и Воронежском съездах летом 1879 года). — Б
29 декабря
1 Н. И. Троицкий. Триединство божества. Историко-археологическое исследование. Тула, 1908 (ЯПб
2 Е. П. Петров в письме к Т. от 26 дек. переслал письмо своей жены К. А. Романик-Петровой, осужденной на год и писавшей Т. об условиях жизни в тюрьме. Т. отметил в Дн. получение этого «трогательного» письма (т. 56, с. 169). 31 дек. Т. отв. на письма Е. П. Петрова и его жены (т. 78, с. 308—310). Об освобождении К. А. Романик-Петровой Т. хлопотал в 1909 г. (см. запись 7 янв. 1909 г.).
3 «Этот рассказ, — пишет С. Л. Толстой, — я слышал как от моего отца, так и от самого Олсуфьева» (Очерки былого, с. 115).
1 В течение дек. В. Д. Кулаков написал Т-му 5 писем из Елабуги с призывом вернуться в лоно церкви. На одном из конв. помета Т.: «Б. о. Сумасшедшее. Обратительное».
2 Слушательница Высших женских курсов М. Ф. Ветрова, арестованная в дек. 1896 г., содержалась в Трубецком бастионе Петропавловской крепости. Узнав о ее самосожжении, Т. в тот же день написал А. Ф. Кони, прося сообщить достоверные подробности этой «страшной истории» (т. 53, с. 143 и т. 70, с. 50—51); отв. А. Ф. Кони от 14 марта 1897 г. — А. Ф. Кони. Собр. соч., т. 8. М., 1939, с. 140—141.
3 , — сектанты в русской Польше (секта образовалась в 1906 г.).
4 Р. Дмовский. Германия, Россия и польский вопрос. Пер. с польского. СПб., 1909.
Сноски
1* франц.).
2* шишки выступа лобной кости (лат.).
3* углубления крыла носа (лат.).
4* Чуть ли не с Нового года, но, наверно, с весны, с тех пор, как здесь Владимир Григорьевич, Л. Н. читает регулярно «Слово» и иногда «Новое время», реже — другие газеты. Раньше, с 1904 — до начала 1908 г., читал регулярно «Новое время».
5* англ.).
6* Пропуск в подлиннике. — Ред.
7* Потемкино — село в окрестностях Ясной Поляны.
8* навязчивая идея (франц.).
9* франц.).
10* ни с того, ни с сего (франц.).
11* Кто подозревает, того и обманывают (франц. пословица).
12* — Ред.
13* стыдливости (франц.).