Маковицкий Д. П.: "Яснополянские записки"
1905 г. Ноябрь

3 ноября. Утром приехали: малеванец Бахмач по пути в Петербург просить об оставлении волости в их селе и И. В. Гуляев из Грибоедовки (почтовое отделение Долгоруковка) Орловской губернии. Читали «Единое на потребу» и «Конец века».

Когда они уехали, Л. Н. сказал об Иване Васильевиче:

— Он чистый, религиозный человек. Политические события, забастовки его не интересуют — только нравственные, религиозные вопросы. Он сын крестьянина, ретушер у фотографа, получает 50 рублей в месяц. Отец хотел его женить, нашел невесту; сошлись гости — он не захотел жениться.

Бахмачу Л. Н. дал письмо ко Льву Львовичу¹.

Л. Н. (мне): Получил семь томов своих сочинений от Черткова прямо, цензура дозволила². Вероятно, в это время (14 дней) сама не знает, что ей делать.

Илья Львович: А все-таки, не будь либералов и социал-демократов, мы не имели бы конституции, и что было бы в будущем? Они, эти партии, добьются своего.

Л. Н.: Я никогда не предугадываю, что̀ будет в будущем, не думаю и не хочу думать о будущем. Я доволен нынешним моментом. Не хочу, чтобы был ни Николай, ни Витте с парламентом, ни республика с Горьким³.

Л. Н. прибавил, что для Витте выгодно, чтобы не было истинной свободы. Тогда он не удержался бы на первом месте. Теперь он господин России.

1*Л. Н.: До сих пор либеральная пресса свободно писала, все было гладко, а теперь повсюду чувствуется движение, надо считаться ей с народом.

Михаил Сергеевич говорил о Польше; по газетным слухам, там тоже революция⁴. Михаил Сергеевич предполагает, что Пруссия не позволит русскому правительству дать Польше автономию и что правительство с восторгом накинется на Польшу, чтобы отвлечь внимание от внутреннего недовольства.

— Можно надеяться на великодушие Франции, — прибавил Михаил Сергеевич.

Л. Н.: Ведь Франция боится, уступает перед Пруссией. А Австрия, как всегда, будет балансировать, где выгоднее. Я Польше от всей души желаю, чтобы освободилась. У меня есть старая патриотическая закваска, пробивалась в японской войне, но тут — как могу желать, так желаю...

Сегодня Л. Н. передал всем <?> «Конец века»⁵.

5 ноября. Суббота. М. С. Сухотин вечером, вернувшись из Тулы, привез известия: что забастовали русские железные дороги с требованием автономии Польши; что польские забастовщики струсили, потому что Вильгельм двинул 200 000 войск к границам и они не хотят подпасть под власть Германии; им выгоднее быть с Россией¹.

Л. Н.

Михаил Сергеевич: Обнародован царский манифест о прекращении выкупа (выкупных платежей) с нового, 1906 года, наполовину, с 1 января 1907 — полностью.

Еще рассказывал Михаил Сергеевич об озлоблении против забастовщиков тех рабочих, которые не хотят бросать работу. Вице-губернатор Хвостов говорил ему, что грозят перерезать их семьи.

Л. Н.: Есть такая книга — Евангелие, которую никто не знает, где все это предсказано — «Поднявший меч от меча погибнет»². Забастовщики собирают плоды.

— Ужасно в это время, — говорил дальше Л. Н., — короткая память. В борьбе двух партий (либералов и революционеров) образуется третья, которой нет дела ни до той, ни до другой: sans-culottes (во Французской революции), черная сотня (у нас). И из боязни перед ней из тех партий выдвигается диктатор, Наполеон, которому не совестно расстрелять десятки тысяч. Версальцы убили 30 000. Такой будущий диктатор будет оправдывать свои жестокости (жертвы) тем, что они нужны для установления порядка, — приблизительно в таком смысле говорил дальше Л. Н.

2*Еще Л. Н. сказал:

— Надо ясное общее начало, и тогда подробности сложатся сами собой. Мы не можем никаких форм осуществлять, а можем только стремиться к идеалу. А идеал — полная свобода. Предугадать же будущее мы никак не можем. Кто бы мог при распадении Римской империи предсказать будущие формы, Карла Великого?

Кроме того, Л. Н. восхищался тем, как Тэн описывает толпу.

Ездивший в Тулу приказчик рассказывал, что там ходит слух, будто в Ясной Поляне скрывают разных социалистов, и мужики, наверное, придут к нам бить и грабить. Л. Н. встретил три раза какого-то незнакомого человека, который глядел в землю³.

Андрей Львович: Мы тут говорим, что грех быть землевладельцами, панами, а живем по-пански, одна Мария Александровна живет своими трудами.

У Строганова перерезали жеребцов. Андрей Львович также боится разгрома Ясной Поляны.

6 ноября. Сегодня в полдень Татьяна Львовна родила живую девочку. Софья Андреевна с утра весь день сильно страдала висцеральными невралгическими болями.

А. К. Черткова мне пишет: «На днях, читая с Олей ужасы, совершающиеся в разных городах, мы говорили: «Хорошо, если Л. Н. не читает газет, — можно просто заболеть от волнения». Я тоже предпочитаю не читать многих описаний, в особенности о зверствах черных сотен над евреями и интеллигенцией»¹. Я показал это письмо Л. Н.

Сегодня Л. Н. работал меньше обыкновенного; то ходил к Татьяне Львовне, то к Софье Андреевне и волновался. Мне казалось, что у него слезы на глазах. В 3 часа дня меня позвали к жене священника в Кочаки. Я поехал не сразу, боясь оставить страшно стонущую Софью Андреевну, а запросил письмом о болезни попадьи.

Узнав об этом, Л. Н., которому, наверно, было тяжело сознавать, что из-за близких ему доктор не посещает других больных, пошел гулять в ту сторону и осведомиться у священника о больной.

чтобы спросили старосту. Юлия Ивановна и я отговаривали Александру Львовну. Л. Н. за дневным чаем сказал ей тоже, что не надо ходить туда, прибавив тихо, как бы для себя:

— Глупости! Надо делать свое дело, а они пусть делают свое дело.

Л. Н. (немного погодя, мне): Снегирев пишет Софье Андреевне остроумное, бойкое письмо. Университеты образовали союз «ничегонеделания», и этот союз процветает².

Александра Львовна по приглашению Варвары Бобринской собирается ехать помогать голодающим в Ефремовский уезд. Спрашивала Л. Н., где он помогал голодающим в 1891—1893 гг.³

Л. Н. ответил не сразу и запинаясь, как если бы вспоминал что-то тяжелое и неприятное, и сказал:

— Нехорошо! Перемена места — как перемена правительства.

Александра Львовна: Почему? Начнешь новую жизнь.

Л. Н.: Это роскошь, баловство, никогда не хвалил. Делали это близкие мне люди. От себя не уйдешь. Надо себя переменить (не место).

Л. Н. спросил меня:

— Как Таня и девочка? Здоровы ли? Как я рад, что так — что родила живого! Диета Комба все-таки помогла? Как вы думаете?

Я: Опыты его, которые он описывает в книге, дают результаты, как на заказ, а сами по себе не внушают доверия, и выводы из них, по-моему, искусственно построены.

Л. Н.: Я сказал то, в чем сомневался. Тоже думаю так, (как вы).

Л. Н. за обедом подсчитал, что это у него 15-й внук.

Вечером явились к чаю только Л. Н., Михаил Сергеевич да я.

И. И. ГОРБУНОВ-ПОСАДОВ

Фотография фирмы Шерер и Набгольц. Москва, 1906

Л. Н. сказал:

— Времена переживаем чреватые событиями и имеющие большое значение для внутренней жизни. Вот как роды Тани — важное событие. С Сашей говорил о том, о чем с вами вчера, — обращаясь к Михаилу Сергеевичу, сказал Л. Н. о перемене места: — Испортишь атмосферу около себя — переезжаешь на другое место, а там опять испортишь. Суть в тебе. То же, что желание переменить форму правления. Был деспотизм, его загадили подобострастием, взяточничеством; переменим его на другую форму правления, которую загадим подкупами, тщеславием, наглостью.

Л. Н.«Военные поселения» — нет! Читал два тома Шильдера. В отношении Аракчеева к Александру Павловичу была собачья преданность. А Аракчеев был женат! Жена-красавица, но лицо чувственное. Он скоро развелся с нею. Его незаконного сына узаконил Александр Павлович и сделал его адъютантом. Он (Аракчеев) не принял Андреевскую ленту, чтобы показать, что служит не из-за наград. Он был против военных поселений и отговаривал Александра от них; но так как Александр настаивал на их учреждении, Аракчеев всю ответственность взял на себя, бунты подавлял жестоко. Шильдера книга дурно написана.

Михаил Сергеевич: Это набор материала. Трудно быть историком без таланта.

Л. Н.: Да, как это Карамзин перебрался через документы всей русской истории!

Н. А. Лютецкая принесла переписанное на ремингтоне «Божеское и человеческое».

Л. Н.: Как хорошо, чисто переписано! Не поднимается рука перемарать.

Михаил Сергеевич: Печататься будет?

Л. Н.: Не хотел печатать ни это, ни «Хаджи-Мурата» (ни другие поздние беллетристические сочинения), но Чертков желает⁴. Истратил 30 000, дело не идет, надо возбудить интерес Шекспиром или рассказами, которые в «Круге чтения» в России нельзя напечатать...

Л. Н.: Вчера читал свою драму. Не «Купон»⁵... — начал было Л. Н., но посмотрел на меня и не докончил.

Л. Н.: Получил письмо и статью от священника Лебединского, свободомысленное, задорное. Но интересное тем, что священник его пишет. Его статья за границей не будет интересной; если же здесь напечатать, могут его лишить места. Отвечу ему. В предисловие к его статье годилось бы «Единое на потребу», выпустить о Николае, Макиавелли... Он брат Лебединского, того, который ругает меня. Помню, у него был брат-священник. Ответьте ему, Михаил Сергеевич, вы это знаете. Обидится, если ему не ответить; а отвечать нечего. Статья не так значительна, чтобы за границей пошла...⁶

7 ноября. Понедельник. После завтрака Л. Н. позвал Марию Александровну и Софью Николаевну и беседовал с ними в кабинете.

Позднее Софья Николаевна сказала, что один из калужских революционеров, раньше ходивший с револьвером, говорил, что это опасная шутка, что он не будет больше с револьвером ходить: кто выстрелит, на того бросаются.

Л. Н.: Михаил Сергеевич рассказал, что в типографию «Русского листка» пришел забастовщик требовать, чтобы все забастовали. Послали его к управляющему, тот не принял его; уходя, проводил его служащий; он выстрелил в служащего, но не попал. Кто носит заряженное ружье, у того так руки и зудят, чтобы выстрелить, в собаку ли: «Я одну убил», — в галку ли. Дети стреляют в птиц.

Затем говорили о том, что либералы хотели установить буржуазное правительство: на словах — свобода, собрание представителей народа, а на деле — деспотия высшего миллиона. Либералы играли в свои требования и воображали, что они представители всего народа и что то, что́ они признают нужным, то и есть нужное, а тут явилась черная сотня.

Мария Александровна сказала, что ее поражает терпеливость русского народа. Все недовольство народа происходит оттого, что господа не хотят отстать от своей роскошной, греховной жизни, и им надо не осуждать, а жалеть людей за их теперешние поступки, надо и самим слезать с шеи народа.

Л. Н. сказал про Витте, что он и своими распоряжениями несимпатичен. В манифесте 3 ноября сказано: «Сожалею, что крестьяне возмущаются; уменьшаются им выкупные платежи»¹:

— За то, что вы бунтовали, вы получаете льготы — прямой вызов к мятежам. Николай (II) слетит с быстротой, — прибавил Л. Н., — что ни шаг, то не в ту сторону.

Л. Н.: Я читал, что в Крапивенском и Чернском уездах крестьянские беспорядки, а тут (на самом деле) тихо². Прочтет это кто-нибудь в Пензе и скажет: «Уже и там (в Крапивенском, Чернском уездах) волнения».

Мария Александровна рассказала, что дочь Мирона Егорыча, лесного сторожа на хуторе Татьяны Львовны, горничная в Москве, пишет, что была на митинге с подругой, что их там чуть не убили, но, говорят, там так интересно, что еще пойдут.

Л. Н.: Счастливые те, которые далеки, которых не затягивает, и те, которые заняты. На крестьян потому не наложат петлю, что их жизнь осмысленная: то надо скотину поить, то иное...

Сегодня уезжала Софья Николаевна с детьми. Л. Н. играл с пяти-семилетними внуками в шашки. Софья Николаевна, Анночка, Александра Львовна пели. Л. Н. просил их петь «вовсю». У Л. Н. голова болит, вероятно, оттого, что вчера до полуночи занимался: исправлял сызнова «Конец века». Поправки послали Черткову³. Сегодня переправил — да как! — вторую половину корректуры «Божеского и человеческого»⁴.

Андрей Львович несколько дней тому назад дал Л. Н. большое, дорогое издание Евангелия, просил сделать ему надпись.

Л. Н.: Его отношение к церкви…... 3*

Следующие периодические издания посылаются редакциями Л. Н.:

I. Газеты:

Московские: 1) «Русские ведомости», 2) «Русское слово», 3) «Новости дня», 4) «Вечерняя почта».

Петербургские: 5) «Новое время», 6) «Наша жизнь», 7) «Русь», 8) «Сын отечества», 9) «Биржевые ведомости» (малое издание).

Иркутское: 10) «Восточное обозрение».

Лондонская: 11) «Daily Chronicle».

II. Еженедельные и ежемесячные русские журналы:

1) «Неделя», 2) «Заря», 3) «Русская мысль», 4) «Мир божий», 5) «Русское богатство», 6) «Образование», 7) «Вестник знания», 8) «Сибирский вестник» (Томск),

«Свободное слово» Черткова.

Изредка по отдельным номерам приходят заграничные русские революционные газеты.

III. <Иностранные журналы: >

«Le Courrier Européen», Paris; «The Public», Chicago; «The Open Court»; «The World’s Advance Thought», Oregon; «The Review of Religions», Islam, India; «La Revue Franco-Russe», Paris; «The Anglo-Russian Society Proceedings», London; «Free Trade Broadside» (?), published by The American «Free Trade League», Boston. Mass. U. St.; «Review of Reviews», London; «Vrede», Haag; «L’Ere Nouvelle», Paris (раньше приходили); «Les Temps Nouveaux»)?; «La Scena Illustrata»; «Das Banner der Freiheit» (Monatsschrift von Gottfr. Schwarz, Karlsruhe). He постоянно: «Deutsche Volksstimme». Organ des deutschen Bodenreformer. Berlin; «Theistic Sermons» (Voyscey) preached at the Theistic Church by rev. Charles Voyscey.

Характерно, что Л. Н. не получает ни одной католической, протестантской и еврейской газеты.

8 ноября. Именинник Михаил Сергеевич, рожденье Анны Павловны. Сидели за завтраком. Вошел Л. Н. Михаил Сергеевич напомнил ему:

— 25 лет тому назад в Пасху я поздравил вас с христовым воскресеньем и поцеловал вас. Вы мне сказали: «Я Мишу Сухотина поцелую, но при чем же тут «Христос воскрес»?» Были Истомин, Орфанов, с которыми вы тогда горячо спорили.

Л. Н.: Сютаев, когда к нему <обращались> с христосованьем, говорил: «Давай так жить, чтобы Христос воскресал в нас на деле, а не на словах».

Михаил Сергеевич: Вы мне поручили водить Сютаева по Москве. Хороший, интересный был старик. Встретили нищего — я дал ему двугривенный (больше, чтобы показать себя Сютаеву). Сютаев мне: «Что ты делаешь? Ты ему это дал, чтобы отпихнуть его от себя. Надо с ним поговорить, вникнуть в его положение, а не стараться освободиться от него»¹.

Александра Львовна рассказала, что вчера читала мужикам у телятинского старосты манифест. Один из слушавших понял его так, что к ним отойдет барская земля, и отозвался: «Стало быть, с весны пахать ее?»

Вечером за чаем Михаил Сергеевич и я беседовали о том, как русские писатели изображают евреев, например Гоголь в «Тарасе Бульбе». Михаил Сергеевич упомянул, что он искал в энциклопедическом словаре Брокгауза Тараса Бульбу (когда были набеги казаков по Черному морю на Анатолию) не нашел. Нет там Тараса Бульбы.

Вошел Л. Н. Спросил, о чем разговариваем, и сказал:

— Таких евреев в лапсердаках уже нет. Теперь Таны во французском платье.

Говорили об избирательном праве женщин. Л. Н. сказал, что женщина и мужчина равноправны. Но большинство хороших женщин не пожелает избирательного права. Несправедливо, возмутительно, что жена наследует 1/7, 1/14 часть. Л. Н. еще заметил:

— Между мужчиной и женщиной больше физической разницы, чем между животными (медведем и медведицей, волком и волчицей).

Сергей Николаевич рассказывал Л. Н., как ехал на охоту на бугры, где водились лисицы; смотрит — видит четырех волчат. Тут навстречу ему и собакам бежит волчица и отводит собак от волчат.

Л. Н.: Маша (сестра) написала мне письмо. Она читает «Московские ведомости», а они выставляют меня виновником всего зла, происходящего в России². Она, по словам Евангелия, «По плодам познаете их»³, думает, что я грешник, который согрешил, и молится за меня. Мне жалко ее, она прямо страдает⁴.

9 ноября. И. К. Дитерихс, Мария Александровна и М. С. Сухотин долго разговаривали с Л. Н. Кроме того, Л. Н. сегодня целый день возился с корректурами «Конца века», «Божеского и человеческого» (жалел Юлию Ивановну, что доставляет ей столько работы). Сухотин читал вечером, от 11.30 до 12, новые поправки (стиля и другие) в «Божеском и человеческом». Л. Н. обыкновенно дает читать свои новые сочинения Михаилу Сергеевичу и спрашивает его советов.

в течение двух лет не мог попасть в гимназию из-за процентной нормы. Все негодовали на отношение христиан к ним. Я заметил, что, по Брокгаузу, евреев принимают в русские университеты вдвое больше того, что соответствовало бы процентному отношению числа евреев ко всему народонаселению России.

Л. Н.: Постоянно получаю письма от них: «Я хочу учиться».

Далее Л. Н. говорил о том, что успех во всех мирских делах достигается борьбой и евреи в этой борьбе берут верх своим умственным развитием, упорством. У них умственная развитость, богатство — добродетели.

— Когда в Самарской губернии были скачки киргизских лошадей, Воронцов привел туда английских, и тут они киргизских далеко за собой оставили. Если ставить целью скорость, то тут не приходится обижаться, английские лошади будут первыми. Так и нашему христианскому обществу не следует обижаться на евреев, если оно ставит себе мирские цели, а нужно поставить другие. Я уже не доживу до того, как человечество выберется, выкарабкается, как люди освободятся, выпутаются из фальши (мошенничества, лжи), в которой живут горожане, купцы. Один крестьянский труд свободен от нее. Как выпутается так называемое христианство нашего мира из того ужасного положения, в которое оно само себя поставило, при котором во всех родах и отраслях занятий человек принужден считаться с разного рода установившимися обманами, при которых нет никакой возможности действовать по совести. Так в торговле — обман, в журналистике — вынужденная ложь, в театральном мире, в мире искусств — разные подлости, гадости и т. д., и остается только один труд, труд земледельческий, при котором человека эксплуатируют, но сам он не вынужден жить непременно обманом.

И. К. Дитерихс рассказывал, что поступающие на оружейный завод в Туле должны давать взятки старым мастерам, как домовладельцы — исправникам, полиции; М. В. Булыгин рассказал, как один раз привез земледельческие продукты на базар в Тулу; обступили его барышники (но он им не хотел продать), тогда они стали ругать его товар — другие не стали покупать.

Л. Н.: Ведь на Западе, в Италии, все продукты фальсифицированы.

По поводу рассматриваемой картинки, представляющей католическую процессию в Пиренеях, когда крестьяне в капюшонах, в каких рисуют инквизиторов, несут на спине тяжелые кресты, причем некоторые падают в обморок, Л. Н. сказал:

— Сколько усилий теряется на глупости. Если бы хотя одна сотая этих усилий тратилась на уничтожение ужасных суеверий и на установление чистого христианства!

Л. Н.: Какая торжественность, достоинство, спокойствие есть у магометан (татар и других)! В «Review of Religion»4*, магометанском журнале (журнал дрянной, все полемизирует с христианством, и есть у них какой-то пророк), был ряд статей против христианского фальшивого единобрачия. У магометан правило — единобрачие, в известных же случаях, по слабости (богатым), позволяется многоженство. Но зато уж домов терпимости у них нет, как у христиан.

Сухотин: Но ведь они для холостых?!

Л. Н.: И это брак, многобрачие. Как через сто лет будут удивляться, что могли существовать дома терпимости!

10 ноября. Л. Н. переменил название «Божеского и человеческого» на «Еще три смерти»¹.

В эту эпидемию брюшного тифа в Ясной Поляне заболело 64 человека, умерло 7.

Сегодня тихий день в доме. Ни одного гостя.

Михаил Сергеевич рассказал Л. Н., что революционеры заняли типографию «Нового времени» для печатания своих прокламаций².

Л. Н.: Полицейские на постах, если и видели, не посмели противодействовать.

Сегодня Л. Н. получил длинную анонимную телеграмму (из Тулы?), упрекающую его, что он виновник волнений в России.

11 ноября. «Московские ведомости» перестали выходить, наборщики отказались их набирать. Зубриловку (?), именье знакомой помещицы Сухотина в Балашовском уезде Саратовской губернии, толстенный барский дом сравняли с землей. Ее брат, помещик, много занимался благотворительностью (больницы, пенсии вдовам). По Москве столько ходит здоровых нищих, что выгодно ездить на извозчике (т. е. не давая милостыню). В Варшаве без военного положения немыслимо.

Приехал Михаил Львович. Л. Н. в хорошем настроении, как и вчера. За столом рассказывал анекдоты. Вспоминал, что он мало бывал в ложах, но сколько раз ни был, всегда раньше попадал в семь других лож, прежде чем находил свою.

За обедом Михаил Львович рассказывал, что в книжном магазине брата Левы книги не идут, читают одни газеты и социалистические брошюры в красных обложках; в некоторых книжных магазинах все книги в красных обложках. И. И. Горбунов то же самое писал Л. Н. Горбунов просил Л. Н. проверить «Деньги», хочет их издать, но Л. Н. не будет проверять их. Так ответил Горбунову¹.

В газетах приводится подсчет жертв погромов². Больше всего жертв было 17—22 октября во Владивостоке (182 убитых и раненых), в Томске убитых на улицах 57 и 12 пропало без вести, несколько сот сожженных в доме железнодорожного управления. В Одессе — 130, в Риге, Кишиневе — 55 (25 христиан), в Симферополе, Екатеринославе — 40, в Туле — 21. В газетах речь Щербака на заседании Крестьянского союза в Москве (там он не был овечкой, как в Ясной. Призывал к насилию)³.

Л. Н.: Даже в Англии сажают за призыв к насилию. Бурцев за это сидел.

Сухотин говорил о том, как писать латинским шрифтом их фамилию, чтобы ее не произносили иначе.

Я сказал, что по чешскому правописанию — Suchotin. Оно принято лингвистами для слов санскритского, вогульского и других языков.

Л. Н.: Меня за границей звали Tolstoa.

Сегодня Л. Н. написал письма Молчанову, Бирюкову, Горбунову, Русанову, Марии Львовне и Гольденвейзеру⁴.

12 ноября. Суббота. Л. Н. третьего дня упал. Спина у него болит. Когда идет гулять, Татьяна Львовна спрашивает его, куда он пойдет. Сегодня был детский врач Стрельбицкий у Машеньки Татьяны Львовны. Настаивал на материнском кормлении. Кормилица — разврат.

Еще говорили про забастовку гимназистов-табльдотистов. Кто не хочет, пусть не ходит учиться в гимназию, меньше людей будет на шее у народа.

Л. Н., разговаривая со Стрельбицким, спросил его:

— Вы одной десятой своей специальной литературы не успеваете читать?

Стрельбицкий: Одной сотой.

Л. Н. говорил ему о генриджорджевском решении земельного вопроса и дал ему книжки об этом.

Крестины Тани. Звали ее до сих пор Машенькой, а окрестили Танечкой. Дьячок привез купель.

12—13 (?) ноября. крестьянами (из наших единомышленников были Ракович и Семенов). Больше всех ораторов отличался и вышел победителем Щербак. Крестьяне смотрели на него с упованием. Все думают, что первым вопросом Учредительного собрания или Государственной думы будет земля. Помещики-либералы оказались без почвы, появились новые политические факторы, с которыми они не считались.

Либералам предстоит либо примкнуть к правительству, либо пойти навстречу народу в вопросе о земле. Революция народная — за землю — скоро перерастет в революцию социал-демократическую, городскую. Все совершается быстро. Генри Джорджа принимали с радостью¹. Не знали о нем. 13 октября московские типографии постановили не печатать того, что прошло через цензуру, а служащие в книжных магазинах — не продавать до определенного срока книги, прошедшие через цензуру, и бойкотировать такие магазины, которые их будут продавать.

За обедом Горбунов рассказывал Л. Н.:

— Решения некоторых крестьян во Всероссийском крестьянском союзе сходятся с вашими взглядами, высказанными в обращении «К рабочему народу».

Л. Н.: Я могу только радоваться.

Горбунов: «Великого греха» (по 2 с половиной коп.) мы издали 30 000 экземпляров и напечатали бы еще больше и скорее (теперь печатается «О жизни», «Исповедь»), если бы у нас была ротационная машина. Хотели бы мы издать обращение «К рабочему народу», «Мысли о боге»².

Л. Н.: Я думаю, там («К рабочему народу») надо бы смягчить некоторые выражения и издать вместе с «Концом века». Страхов писал мне, что был у него молодой Сухотин, который хочет издать мои у Черткова появившиеся сочинения³.

Л. Н.: Очень милые офицеры в плену в Японии собрали деньги и послали их мне через Николая, епископа, главу тамошней миссии6* ⁴.

Горбунов рассказывал, как негодуют социал-демократы на Л. Н.

Л. Н.: На днях я получил письмо, в котором мне пишут, что я, вероятно, ничего не читал, а только на днях прочел Генри Джорджа и так восхитился им, а завтра прочту что-нибудь другое и тем восхищусь.

Горбунов рассказал о Ландере, что он без работы. Пока был нужен «Вечерней почте», работал в ней по 16 часов (за 3 коп.). Теперь «Вечерняя почта» может выреза́ть смелые, резкие статьи из других газет, не нуждается в нем. Нас сторонится, будто поссорился, а у нас мог бы получить работу.

Л. Н. пошутил, что, по английской пословице, для того, чтобы была ссора, нужны двое, а Ландер один, а ссора все-таки есть.

Горбунов: Сейчас есть: кадеты, серые (социал-революционеры), седые (социал-демократы), монархисты.

Андрей Львович: Я записался в члены Союза монархистов Грингмута.

Николаев принес свою статью о Генри Джордже⁵, читали ее вслух в кабинете Л. Н.

«Social Problems» Генри Джорджа не появились по-русски7*.

— Маша начала переводить; надо ей написать, чтобы, перевела⁶. Damaschke мне прислал французскую книгу (перевод своей немецкой)8*: избранные места из Генри Джорджа, краткое изложение, применение единого налога в Киао-Чао и в Новой Зеландии⁷.

Софьи Андреевны не было⁸. (Были только Л. Н., Юлия Ивановна, Мария Александровна, Горбунов, Николаев, я, акушерка и ремингтонщица.) Тихо, спокойно. Л. Н. в хорошем расположении духа. Рассказывал, с кем повстречался: молодой тульский рабочий, говорящий точь-в-точь, как пишут газеты: «Если бы мы не бастовали, не было бы свободы, слова»...

Меня Л. Н. спросил, что пишут английские газеты о событиях в России.

14 ноября. У Л. Н. продолжает болеть спина (от падения) да еще коленки, а сегодня и правая ступня (от узкой обуви) — подагра. Александра Львовна вчера поехала, а сегодня вернулась из Пирогова. Рассказывала: прислуга и у Оболенских, и у Толстых каждый вечер уходит в деревню, политиканствовать. Землю крестьяне у Веры Сергеевны не купили, ждут, что достанется им даром. Хотели ее купить недели две тому назад; пришел агитатор, отговорил их. Николай Леонидович страдает от того, что происходит. Он желал бы земского съезда. Ему хочется сказать земцам, что нехорошо заниматься политикой, забывая бога, справедливость. Но у него перебои сердца, и он боится выступать. Мария Львовна больна хирагрой¹. Хотят поехать в Cannes. Николай Леонидович не спит, сочиняет ночью статьи; Мария Львовна жалеет, что он не пишет их.

Л. Н. тоже пожалел, что Николай Леонидович не пишет:

— Какое хорошее письмо написал (Николай Леонидович и Маша недели две тому назад о черной сотне), не читали вы его, Иван Иванович? Прочтите².

Л. Н. высказался еще в том смысле, что надо не в Канн уезжать, не беречь себя ради сердца, а действовать. Он изучил Тэна.

— Они живут хорошо, — продолжал Л. Н. об Оболенских, — иногда скука. Но ведь скука — это рамка деятельности, приготовление к ней.

Александра Львовна рассказывала о том, какое тревожное настроение в Пирогове, как Мария Михайловна9* пугается, когда кошка прыгает; уже берет валенки (которые у нее всегда наготове), чтобы спасаться. Думают переехать в Тулу. «Мужики, — говорила Александра Львовна, — ни один не своротил с дороги», и все делали замечания по ее адресу. Надежда Александровна (ремингтонщица) подтвердила, что, когда ездили в Телятинки, она то же самое заметила.

Л. Н. рассказал Марии Александровне, что начал было писать для народа о земле и о Генри Джордже, но неудачно, разорвал. Сказал, что «надо ждать, пока бог не заговорит» в нем³.

Вечером беседа с Горбуновым о «Посреднике», об издательской работе, о людях, о предполагаемом Горбуновым издании журнала (Горбунов хочет свободный от авторитетов, правительства и партий еженедельник, куда бы стекалось все то, что пишут Л. Н. его корреспонденты, а также и то, что ему не решаются писать); он с Николаевым его редактировали бы⁴.

Л. Н. говорил:

— Трудно выбирать из предлагаемого. (Он знает, что ему пишут из тщеславия, из желания высказаться, выставить свои мысли, совсем не важные. И, кроме того — поспешность работы.) Мне жалко, — сказал Л. Н., — что вы обремените себя новой работой, когда не успеваете делать прежнюю. Вы точно как лошадь, впрягшаяся в молотилку. Отчасти хорошо быть постоянно занятым.

Иван Иванович: Уже теперь Поступаев (поэт) подготовляет вырезки из Газет и журналов — «Посредник» многие получает — для их еженедельной газеты.

Л. Н.— хорошо сохранить.

По поводу рассказа Надежды Александровны о быках Л. Н. вспомнил, как тут, в Ясной, два быка затоптали до смерти старика и забодали работника.

— Случилось это от того, от чего всегда с быками случается, — сказал Л. Н., — с ними надо обращаться мягко, а мальчики их дразнят. Я был в Самаре, когда бык забодал работника. Приехал судебный следователь допрашивать меня. Я ужасно рассердился, хотел писать Александру Николаевичу (Александру II).

О другом случае Л. Н. рассказал так:

— Прихожу в конюшню — он сидит, скорчившись; поднял рубаху — кишки наружу. Я поскакал в Тулу за доктором. Когда я его привез, скотница уже вправила кишки и зашила рану. Доктор успокоился на этом. В то время еще так не соблюдали чистоту. На другой день его раздуло, и помер⁵.

Горбунов говорил, что хочет предложить Софье Андреевне свое содействие при составлении и издании XV тома Сочинений Л. Н-ча. Л. Н. ему сначала не советовал, потом поблагодарил и сказал:

— Она теперь разумнее относится к этому делу, не спешит так с печатанием новых сочинений, как раньше. Горбунов хочет издать «Суратскую кофейную» под заглавием «Бог один у всех» и «Мысли о боге»⁶. Эти по той причине, что распространено мнение, что Л. Н. — безбожник.

Л. Н.: Я тоже получаю письма... что «вы перестали верить в бога». Горбунов читал Л. Н. письмо Архангельского о том, что нужна была бы газета (нашего направления).

Л. Н.: Прекрасное, хорошее письмо. Он живет богом... Коля (Николай Леонидович), как Архангельский, много читает, много думает, видит яснее.

Л. Н. дал Горбунову первые 20 дней «Круга чтения для народа» и просил его, чтобы поскорее прислал гранки (июль) «Круга чтения» (старого). Дал ему «Конец века», «Хельчицкого», «Предисловие к «Учению 12-ти апостолов»» и «Поврежденного» Герцена⁷.

У Льва Николаевича футляр с материалом к «Декабристам»⁸ («Поврежденный» Герцена).

Горбунов: Сегодня в газетах сообщение о матросских беспорядках в Севастополе. Туда посланы войска из Одессы⁹.

Л. Н.: Этого, чтобы войска не повиновались, при прежних революциях не бывало. Это черта русской революции.

15 ноября. Приехали со съезда Всероссийского крестьянского союза Семенов и А. А. Стахович. Начали о нем рассказывать Л. Н.

Л. Н.: Мне это неинтересно, болтовня.

Семенов

Л. Н.: Делегаты — самозванцы. Никто вас не призывал, не просил. Но и делегаты, самым лучшим образом выбранные, не могут представлять народа. Может быть, из ста избирающих — 51 глупых против 49 умных; человек не может представлять другого человека: вчера он так думал, сегодня — иначе, человек развивается. Вы (Семенов) или вы (Стахович) — меня <не можете представлять?>. Англичане не хотели войны с бурами, а Чемберлен ее уже начал. Представительство — кукольная комедия. Герцен лет 50 тому назад писал о представительстве¹. — Л. Н. прочел место из Герцена и прибавил: — Мы на пороге, а толкают нас, чтобы мы пошли туда, куда Европа. Америка дошла до стены: тресты, 10 миллионов бедных, не имеющих крова, одежды, еды достаточно, и — миллиардеры.

Я: В 1900 г. в Соединенных Штатах было шесть миллионов двести тысяч безработных, то есть 10% всего населения.

Семенов: Все-таки в Англии легче жить, чем в России.

Л. Н.: Англичане, приезжающие сюда, чувствуют себя у нас свободней; дома они связаны законами, которые сами через представителей установили и которым они повинуются, воображая себе, что они свободны. Здесь же я таких законов не устанавливал и им не повинуюсь, я свободнее. Николай может забодать, но это случайность, как может бык забодать или кирпич на голову упасть.

Семенов: Стрельба на улице нам видна, а что в застенках делалось, то не бросалось так в глаза. Либералы, революционеры — самоотверженные люди, для себя ничего не хотят — имеют в виду только благо народа.

Л. Н.: Покажите мне такого человека (который для себя ничего не хочет). Я на такого богу буду молиться. Такого нет, а кто так болтает — таких пропасть. Наше время огромной важности, пора людям быть свободными, не повиноваться и не подчиняться. Мужик сам сознает, что он себе жизнь сам устраивает: «Я сам ее, жизнь свою, устрою». Но он этого не умеет высказать.

Семенов назвал мужиков невеждами.

Л. Н.: Не невежды народ; все хорошее мы восприняли от него. А в Государственной думе кто будет? Профессора, адвокаты, журналисты.

Семенов: Что же, мужики сами будут решать? Есть три класса... Мужики — это стадо.

Л. Н.: Мужики — стадо, а это три хромых ягненка за стадом прихрамывают. У народа религиозное отношение к жизни. Недавно был сапожник из Телятинок, оборванный до крайности. Я его спросил: «А смерти не боишься?»

— Как же, от Него (бога) не отпереться.

— Этого не поймет ни один профессор. Профессора — самые глупые люди. В разговоре с американцем² я произнес слова «scientific stupidity»10*. Американец мне сказал, что теми же словами Ruskin характеризует то же самое, что я. Герцен говорит11*, что, если бы одна сотая усилий, которые употребляют на перемену государственного строя, обращалась бы на совершенствование самого себя, достигли бы несравненно большего³

Семенов защищал представительство и бранил полицию, обвиняя ее в том, что она нанимает черносотенцев и натравливает их против революционеров.

Л. Н.: Меня спрашивать о представительстве — это похоже, как папу — не папу, а монаха — спрашивать о проституции (как ее упорядочить) или как меня спрашивал французский журналист о смертной казни... Что полиция нанимала отдельных лиц, все это жалко...

Говоря о теперешнем всеобщем возбуждении в интеллигентных кругах, Л. Н. сказал, что это похоже на следующий случай:

— Косили луг за Чертой; как всегда при общинном покосе, напились, поругались. Возвращались с бранью, только один мужик сидел смирно и молчал. Я подумал, это рассудительный, умный. Оказалось, он был немой. Теперь главное — не согрешить ни словом, ни помыслом — не раздражать. Не стать ни на ту, ни на другую сторону, быть строгим к себе, чтобы не согрешить. Не знаю, что будет (выйдет что-то, чего не ожидал, но никак не то, чего ожидают). Ожидают конституцию, республику.

На какой-то сдержанный ответ Семенова (он как бы оглядывался на присутствующего Стаховича) Л. Н. сказал ему:

— Не бойтесь говорить нелиберально.

Семенов: На Всероссийском крестьянском съезде один из делегатов сказал: «Царство божие внутри нас. А мы этими зажигательными речами, насилием ничего не добьемся».

Л. Н.: Поднявшие меч...⁴ Убийства городовых... 12* «Кроме дурного, тут ничего нет». Кто-то сказал: «Казаки все — дурные люди». А студенты — хорошие.

Семенов рассказал, как штундист на Всероссийском крестьянском съезде описывал еврейский погром.

Стахович: Ужаснее всего бушевала толпа в Томске.

Л. Н.: Ох, когда страсти поднимутся!

Семенов рассказал Л. Н. о новой драме Горького, кончающейся тем, что борющихся за свободу людей избивают досками (?) по голове...⁵

— На меня драма произвела такое (удручающее) впечатление, точно меня по голове ударили, — сказал Семенов. — Скоро будут играть «Ткачей»⁶.

Л. Н.: «Ткачи» в России малоуместны, только среди городского населения будут иметь успех.

Стахович рассказал о поляках (23), участвовавших на съезде земских деятелей. Один видный поляк торопился домой на следующий день, и ради этого поспешили решить польский вопрос и решили дать полякам то, чего они желали⁷.

Л. Н.: Что же съезд может с польским вопросом сделать? Кто может вырвать сознание греховности раздела Польши?

: Говорят, что Вильгельм II вмешивается в польские дела, не хочет, чтобы русские сделали уступки полякам, готовится к войне⁸.

Л. Н.: Так набросились и на Францию после революции. Русская революция расшатала все основы, на которых они стоят (Вильгельм и западные государства). Ведь это слава богу.

— Что делает несчастный Николай? — спросил Л. Н. у А. А. Стаховича.

Стахович: Выяснилось, что во время его вступления на престол ему не были поданы адреса ни тверского земства, ни других, а только донос Победоносцева на них (адреса), на что и последовали слова Николая II о «бессмысленных мечтаниях». Он (Николай II) очень хороший человек, но он кукла, всегда согласен с тем, с кем он говорил с последним. Анекдот: Глазов докладывал и советовал что-то. Николай II: «Я согласен с вами»; за ним Сипягин — противное (обратное). Николай II: «Я согласен с вами». Присутствовавшая мать (царица) ему сказала: «Как же ты согласился и с Глазовым, и с Сипягиным; ведь они противоположного хотят?» Николай II: «Я согласен и с тобой». Александр III был добрый, силач, но ограниченный человек.

Л. Н.: Я все получаю письма, чтобы я написал царю, что̀ ему делать.

Л. Н. теперь пишет о том, как осуществить решение земельного вопроса по Генри Джорджу в России⁹. Говорили об этом долго, подробно с Семеновым. Семенову казался вопрос разрешимым без Генри Джорджа простым разделом и раздачей всей земли. Спор был горячий. Семенов не уступал, отстаивал свое, но в конце концов признал, что нужна система Генри Джорджа. Л. Н-чу во время разговора выяснились подробности решения. Л. Н. перерабатывает и свое письмо к Бондареву о Генри Джордже, которое вышло у Венгерова в «Словаре русских писателей»¹⁰ и которое было забыто. Обратил на него внимание вчера вечером Николаев. Л. Н., который начал было писать о Генри Джордже краткую листовку для народа, теперь перерабатывает это письмо к Бондареву, и кажется, что получится из него желанная листовка.

Стахович упомянул о Герценштейне.

Л. Н.: Герценштейна читать нехорошо. Он недобросовестный, невежда.

Стахович: Он вычисляет, что рента (единый налог с земли) не покроет государственных расходов.

Семенов заговорил о газете для народа, которую хочет издавать Горбунов¹¹.

Л. Н.: Я боюсь, он много забот берет на себя. Но надо бы издавать и христианско-крестьянскую. Не следует им (крестьянам) свои требования навязывать и к ним побуждать крестьян, как это делается, а нужно отыскивать их запросы (требования) и отвечать на них. Вы бы годились в редакторы.

Семенов: На Всероссийском крестьянском съезде встал один рабочий и сказал: «Уж если говорите, что вам наше благо важно, так хоть выражайтесь тогда по-русски».

Л. Н.: Очень хорошо!

Стахович— земства распространяют.

Л. Н.: Короленко хороший и такой приятный, классический народник, старого закала.

Семенов: Председательство на съезде Всероссийского крестьянского союза предложили Златовратскому, который присутствовал в течение первых нескольких часов. Он поблагодарил, но не принял¹². Он добрый человек.

Л. Н.: Поступаева-поэта в «Посреднике» — знаете? Мне он тоже нравится.

Л. Н. дал прочесть Семенову и Стаховичу одно очень хорошее письмо крестьянина («Ведь он говорит то же самое, что я») и другое, консервативное, неподписанное (два литографских экземпляра), но от крестьянина с проектом многих пунктов, как устроить Россию. Один экземпляр Стахович ваял себе, понравился ему и мне тоже.

Стахович рассказал:

— Когда на Крестьянском съезде кричали Щербаку (он и священник из Черниговской губернии выделялись из всех ораторов: священник призывал к террору и говорил, что Христос был бы социалистом): «Вас в президенты республики!», — был смех в зале¹³.

Л. Н.: Смех жалок, при таком деле <которое может> кончиться кровью.

Стахович: Говорят тоже, что Тан будет президентом. Он умен. Он объезжал Саратовскую губернию до волнений. Как вам он нравится?

Л. Н.: Тан мне противен. Давайте поговорим о том, что нам делать, а не устраивать жизнь других.

Семенов начал говорить о кредите, что крестьянам он нужен. Стахович подтверждал.

Л. Н.: Не понимаю. Кредит — самое пагубное условие. Сельское хозяйство должно само, своей прибылью улучшаться, а не вкладыванием в него капиталов. Мои сыновья, Олсуфьев напрасно так делали.

Семенов: У нас¹⁴ бедным помогают богатые, совершенно бескорыстно: на посев зерна, на покупку теленка... одолжат.

Л. Н. (с радостной улыбкой, ): Свобода печати — даже не верится, так привыкли к цензуре. Еще ее (свободу) урежут.

Стахович: Нет!

Л. Н. (о политике): Теперь такая каша, выхода нет. Какой-нибудь бессовестный Кавеньяк расстреляет 20—30 тысяч народу, и настанет покой. Не знаю, что будет, но никак не то, что ожидают. Ожидают конституцию, республику. Выйдет то, чего не ожидают.

Л. Н. говорил это медленно, предложение за предложением, углубляясь в свои мысли.

Л. Н. было тяжело, что Семенов, человек из народа, знающий его жизнь и его нужды, стал интеллигентом, не думает сам своей головой, а слепо идет за фразами газет13*.

16 ноября. Вчера вечером бабы и дети таскали дрова с барского двора. Сказано им, что то, что́ натащили, это им прощается, но чтобы больше не таскали. Сегодня — опять. Приказчик позвал понятых, настиг мужиков на улице и начал отбирать. На него напал яснополянский парень Сережа Макаров, приказчик ускакал верхом. Грозят, что придут разносить усадьбу, что приказчика убьют, требуют землю в аренду. Приказчик заявил Софье Андреевне: «Можете меня рассчитать, я со двора больше не выйду».

Софья Андреевна не хочет ни в аренду отдать землю, ни позволить деревья рубить, подаст, мол, на вредителей в суд. (Илья Цветков, бесшабашный яснополянский парень, погрозил старосте дворовому, когда рубил липу, что ему голову разрубит.)

Софья Андреевна за обедом разразилась на «российских, диких» мужиков. Объявила мужикам через Андрея Львовича, что если будут бунтовать, то она призовет казаков. (Л. Н. вставил: «Кому это из тех, кто рубит лес, в чем-нибудь помешает?»)

— Меня пусть убьют, мне все равно! — В своих обязанностях — они ведь мужские — будет поступать по-мужски, решительно. — На мне, женщине, и издательство книг, и хозяйство, и сохранение Ясной Поляны для сыновей, и домашнее хозяйство, и заботы о Л. Н. и обо всех. Мне никто не поможет. Сыновья шляются.

Вчера Л. Н. рассказывал Стаховичу о том, как на днях он заходил в деревню, чтобы поговорить с мужиками и узнать, как на них отзываются нынешние события и что у них в мыслях. Поговорил с несколькими. Заходил к одному бывшему своему ученику, мужику лет 50 с чем-то, исправному хозяину и хорошему семьянину, которого он путем продолжительных усилий отвел от водки. Т<арас> Ф<оканов> — тихий, умный и много читавший человек. Из других яснополянских мужиков Л. Н. в последнее время как-то выделял его. Тарас Фоканов горячо нападал на него, говоря ему ты14*. «Вот в каком я фальшивом положении, — говорил Л. Н-ч Стаховичу. — Крестьяне смотрят на меня как на хозяина, не признают, что земля принадлежит Софье Андреевне и детям. И то мне в вину ставят, что купил Телятинки, а купила их дочь против моей воли».

Л. Н. дал мне прочесть письмо «Польки» (так подписано), в котором сообщается о том, что во время мобилизации в Волковыске расстреляно пять артиллеристов, а 12 осуждено в Сибирь за нежелание идти на войну, и присланные ему три воззвания к полякам, польскому народу, к запасным, чтобы не шли на убийство, чтобы не служили. «Сегодня мы запротестуем, завтра присоединится к нам Россия, послезавтра двинется человечество». На двух подпись «Polka», на одном «Sabińska».

Л. Н.: Как это идет неожиданно, быстро!

Пополудни с Александрой Львовной был у Марии Александровны. Александра Львовна нарассказала ей новостей: Сергей Львович проиграл сорок тысяч, именье пойдет с молотка. Плакал, просил у матери шесть тысяч, дала одну.

Кто-то сказал:

— Витте теперь все недовольны и не доверяют ему. Когда манифест, надо было сейчас же Учредительное собрание. Правительство делает все плохо. Все недовольны, а оно всем подчиняется.

Л. Н.: Так это было и во Французскую революцию. Правительство металось из стороны в сторону, и его распоряжения были несоответственные («Quos vult deus perdere, vult dementat prius»)15* ¹.

«Berliner Tageblatt». Утверждал, что сообщения русских газет о том, будто бы Вильгельм двинул войска к границе и вмешивается в польские дела, неправдивы; что у них мнение, будто русская революция захватила деревню; что ему говорили, будто опасно ехать в деревню, но что он все-таки поехал. Л. Н. коротко с ним поговорил.

Перед вечерним чаем Л. Н. засиделся у Татьяны Львовны, сегодня два-три раза у нее был. В десять вышел в столовую; сел в кресло у рояля и рассказывал (была Мария Александровна, Юлия Ивановна и я) историю убийства Павла Петровича16* (Л. Н.: «По <некоторым> соображениям может пригодиться»). Л. Н. сказал, что Павла простые солдаты любили, но повиновались офицерам. Пален и Панин уговорили Александра Павловича убить его отца, и тот согласился. Павел устроил себе дворец с подъемными мостами — Михайловский дворец.

— Вы знаете его? — спросил Л. Н. у М. А. Шмидт.

Мария Александровна: Я никогда не была в Петербурге.

Л. Н.: Какая счастливая! Панин с Зубовыми, Бенигсеном и другими, — продолжал Л. Н., — выпив шампанского, вошли одним входом, Пален вошел со двора — но нарочно опоздал так, чтобы в случае неудачи мог бы рассказывать, что он шел защищать Павла. Павел Петрович подписал отречение, весь трясся, и тут его задушили и тащили труп по комнате, надругались над телом.

Мария Александровна рассказывала, что она удивляется, что Мария Михайловна так боится насильственных действий со стороны крестьян. Она — нет.

Л. Н.: Сейчас лишь усилилось негодование, и потому явилось сознание недовольства. Причины есть. Пьянство.

Л. Н.: Мария Александровна, помните Агафью Михайловну? Я всегда относился к людям (прислуге) учтиво, сдержанно. Раз повар выпил и буянил; я пошел в буфет, а оттуда были двери в кухню. Агафья Михайловна меня остановила и сказала, чтобы не входил туда. После рассказывала, что повар грозил меня зарезать. Она тем, что меня туда не пустила, очень гордилась. Отца Миташи Оболенского поваренок, выпивши, когда тот делал ему выговор из-за обеда, зарезал.

Мария Александровна: Повар у Левы, который долго жил у вас, смирный, выпивши, тоже хотел его зарезать.

Л. Н.: Убийство при таких обстоятельствах непреднамеренное, совершают его часто смирные люди. Стачки прислуги в Москве (кухарок, горничных, швей, половых, все трактиры закрыты) — словно все ошалели.

Я: По газетам, в Петербурге 12 ноября рассчитали 19 000 рабочих и закрыли 13 заводов. В Донецком округе — 3 000².

Юлия Ивановна рассказывала, что севастопольские матросы (взбунтовавшиеся третьего дня) разрушили в двух местах железную дорогу между Симферополем и Севастополем. Они теперь исполняют службу, только не признают начальства. Их требования чисто экономические³.

Л. Н.: Главная черта нынешнего движения — сознание возможности неповиновения.

17 ноября. Л. Н. почти что не выходил после вчерашних и позавчерашних длинных разговоров с Горбуновым, Николаевым, Семеновым, Стаховичем, отвлекавших его от работы. А сегодня возместил чтением и работой потерянное.

Софья Андреевна сегодня успокоилась и говорила, что не боится ничего, что бы ни случилось. Посмотрела на дело с другой стороны.

— Мы, богатые, разорены; я работать умею, пойду в контору, — сказала она. (И Татьяна Львовна примирилась со своим экономическим положением.) Угнетало ее больше всего разорение Сергея Львовича. Шесть тысяч перевела в берлинский банк, остальные деньги у нее в бумагах, которые страшно упали в цене (22 000 в бумагах Крестьянского банка, а он больше не существует), земля не дает дохода, дом продать нельзя — никто не купит; остаются одни книги.

18 ноября.

За обедом Л. Н.:

— Забастовку чувствует городское население. Крестьян не касается забастовка почты, железных дорог. Керосин подорожает, но хлеб, молоко у них есть.

Л. Н. (Александре Львовне): Я перемарал «Еще три смерти».

— Ведь вы обещали больше не марать и уверенно это сказали, — смеясь, но почти с упреком сказала Надежда Александровна Л. Н-чу.

Александра Львовна смеялась.

Л. Н. промолчал с таким видом, как будто чувствовал себя виноватым или выше этого: не ведают бо, что творят.

Александра Львовна рассказывала, как Мария Александровна боялась съехать по крутому спуску к мосту по новой дороге к Козловке, держалась за сани.

Л. Н.: Страх соответствует силам.

Сегодня к Л. Н. приезжал солдат (малоросс) из Бреста (из крестьян, кончил гимназию) поговорить о Думе. Он желал бы, чтобы Л. Н. был на месте Витте.

Л. Н. (о нем): Ничего не читал, наивный.

Л. Н. говорил с ним три четверти часа. Потом сказал:

— Как это мысль работает во всей России, как устроить государство.

19 ноября. Приехала С. А. Стахович. За обедом рассказывала о крестьянских волнениях в их краях (Елецкий уезд Орловской губернии), как пришли к ее отцу (старику 75 лет, к тому же больному грудной жабой) пьяные. В деревнях вообще все время пьянство; рассказывала о том, как одна деревня другой не позволяла рубить помещичий лес, предполагая, что этот лес при дележе отойдет к ней, а не к той деревне; о том, как с разрешения нарубленные дрова четыре дня не могли поделить из-за пьянства. Мужики, которые это делали, были из дальних деревень; между ними были однодворцы и даже один такой богатый, у которого есть своя паровая мельница. Их спрашивали: «Почему так делаете?» — «Не хотим отстать от других, всюду делают — и мы делаем, и хорошие отношения помещика к крестьянам тут не считаются».

Потом С. А. Стахович рассказывала о съезде Всероссийского крестьянского союза, какие зажигательные речи там говорили.

Л. Н.: Семенов рассказал характерное. Было сделано предложение — до тех пор, пока землю не поделят, не пить. Один молодой делегат встал и сказал: «Нельзя не пить, потому что, пока я не пью, я не способен на насилие, мне надо выпить, тогда я могу и убить».

Софья Александровна: Меньшинство на съезде были (какие-то) звери. И газеты — «Нашу жизнь», «Вечернюю почту», «Русское слово» — читать нельзя. Так лгут и озверело пишут.

Л. Н.<газеты>, теперь наоборот. — После паузы: — Все хорошо, жизнь идет!

Софья Александровна: Полное сумасшествие!

Л. Н.: Почему вы мне это говорите? Я говорил, что и при Александре III был сумасшедший дом, и при Николае — японская война. Полмиллиона людей вкатило туда.

Софья Александровна горячо запротестовала против этих слов Л. Н. и стала рассказывать про сумасшествие в городах. Околоточный или студент стреляют без причины, куда попало.

— Мой брат подошел поговорить к начальнику станции, стоявшему на платформе перед отходом поезда, и вдруг тот падает мертвым. Из поезда кто-то выстрелил в него. Виновного не нашли.

— Личные страсти не сделают одной сотой тех бедствий, как честолюбие, властолюбие, — сказал Л. Н. — Как хорошо жить здесь, в покое, тишине. Я не желал бы жить в Петербурге. — Затем Л. Н. рассказал, с каким умным мужиком сегодня встретился: знает про Генри Джорджа, что́ Л. Н. о нем писал; читает газеты. Он говорил, что помещиков разорять не надо, придется по мере овса на двор, не больше. Есть три партии: одна — самодержавная; другая — та, которая хочет уравнять всех: и третья — та, которая ходит с красными флагами.

Вечером Софья Андреевна рассказывала С. А. Стахович о проигрыше Сергея Львовича.

Л. Н.: Перестанет (играть), когда появятся другие интересы в жизни. Разумеется, надо заплатить долги.

В Севастополе погибло 1 200 матросов, стреляла северная батарея в южную.

20 ноября. Татьяна Львовна попросила вынести себя в залу — сегодня четырнадцатый день после родов — к обеду. Беспокоилась о маленькой: что она?

— Как если бы шла нить от меня к ней, — сказала Татьяна Львовна. — Первые ночи не спала, когда не было слышно ее дыхания; боялась, что она умерла.

Позже:

— Без материнского чувства нельзя было бы воспитывать детей: и хлопотно, и беспокойно, и грязно.

Софья Андреевна: Многое испытаешь, сколько забот!

Татьяна Львовна: Я боюсь ее без всех взять в руки.

Л. Н.: Ужасно эту маленькую птичку взять в руки. Я боюсь. Как хорошо, что я не рожаю детей!

: Не было бы тогда «Трех смертей» и «Еще трех смертей».

Л. Н. рассказывал о тульском рабочем и еврее, социал-демократах, бывших у него пополудни; хотят издавать в Туле социал-демократическую газету, приглашали его сотрудничать.

Л. Н.: Они говорили: «Если бы не социал-демократия, не было бы теперь такого положения (т. е. не было бы уступок со стороны правительства)». Я им сказал: «Это эпидемия».

Пришли пешком из Тулы. Я им дал книжек.

Александра Львовна была пополудни у соседней помещицы Звегинцевой; рассказывает, что Звегинцева, у которой имения в Тамбовской губернии, где были крестьянские волнения, опасается таких же и здесь. Продает всю скотину, отпустила садовника и дворню, кроме дворового старосты. Ему велела в случае надобности отдать землю крестьянам, лишь бы не трогали усадьбы. Капиталы перевела за границу, сама уезжает туда же. Портреты и другие ценные вещи хотела закопать в землю, но потом решила взять с собою.

Софья Андреевна: Если будет такой закон, тогда отдам и я землю.

Вечером С. А. Стахович, Юлия Ивановна, Л. Н.

Л. Н. дал читать вслух всем письмо М. П. Новикова¹. Он пишет, что земля господская нужна крестьянам. Как же быть с прежней надельной, которая переходит путем прекращения выкупа в собственность? Оставить ее, как есть, т. е. у кого по скольку ее оказалось по день прекращения выкупа (его сосед — сам-четверт, у него три надела, он <Новиков> — сам-сем, у него две трети надела), или же переделить снова? И еще он пишет, что крестьяне будут бойкотировать землевладельцев, как это Л. Н. советует в «Письме к крестьянину».

Софья Александровна: Вы проповедуете бойкот, а ведь он такое же насилие, как забастовка?!

Л. Н. ответил приблизительно так:

— Если считаешь по нравственным причинам дурным работать на помещика, тогда этого не делай. Это будет постепенно улучшать положение. Ты не будешь поступать дурно и помещика усовестишь. А из корыстных целей бойкотировать нехорошо.

Сегодня был Стрельбицкий; рассказывал о том, как в Севастополе взбунтовавшиеся матросы перестреливались с войсками. Погибло свыше тысячи жизней и несколько военных кораблей². В Туле сегодня ждут еврейского погрома. Л. Н. ужаснулся этому.

Софья Александровна рассказывала, какие нерусские приемы усваиваются. В Одессе тело матроса, который грубо выразил недовольство пищей офицеру и которого тот застрелил, вынесли на берег, отдавали ему почести, на ночь снесли на корабль («Потемкин»), и так в течение трех дней³. Городские девушки вешают на себя кумачовое тряпье, красные ленты... В «Новой Руси» напечатано: молодой человек ранил кинжалом генерала, выходившего с женой из дому, и тут же попросил у него извинения, что ошибся, — он хотел убить генерала Семеновского полка, который стрелял в народ, но жандармы его на месте зарубили. Из «Новой Руси» перепечатали все газеты. Генерал послал в «Новую Русь» опровержение, что покушавшегося не только не зарубили, но даже волоса на голове не тронули, а арестовали, и просил напечатать в «Новой Руси» и перепечатавших газетах. «Новая Русь» напечатала через пять-шесть дней, другие газеты совсем не перепечатывали.

Л. Н.: Leroy-Beaulieu прав, когда определяет длинный срок революции.

Л. Н. (): Кропоткин — смирный человек, он просто ученый.

Софья Александровна — не знаю, по какому поводу, — сказала, что ее брат Александр Александрович относится с уважением к ученым, к знанию.

Л. Н.: Какое знание! Каждый человек воспринимает опыт и знание из окружающей среды, и та среда, в которой живет земледелец, наверное, гораздо серьезнее и интереснее, чем городская среда (школа, библиотека). Те, которые живут с природой, знают опыт предков, имеют общение с животными, знают разные работы, имеют семью, приобретают более важные знания, а количество знания у народа и у ученых равное. Крестьянское знание очень важное. У Глеба Успенского, которого я невысоко ставлю, есть одна хорошая статья: «Власть земли» — о том, что земля имеет свойство формировать работающего на ней человека. Я много приобрел от этих людей, а от ученых ничего не приобрел. У ученых есть специальное тупоумие, и не может быть иначе. Ученого должно интересовать все, что по его предмету пишется, должен все изучать. Это скучно. Был у меня Hunter, секретарь Моррисона, друг Рёскина, и я говорил про scientific stupidity17*. Он мне сказал: «То <же> самое выражение употреблял Ruskin».

Софья Александровна заговорила о священнике Петрове:

— Он говорит, что вы рекомендуете его читать и выписываете его книги.

Л. Н.: Я его выписывал?! Нет.

В девять вечера пришел ко мне Л. Н. и спросил, что поделываю.

Я: Ищу в «Daily Chronicle» о России и делаю вырезки для вас, но нахожу все время только известия и никаких рассуждений.

Л. Н.: Не стоит. Я только спросил, есть ли что интересное.

Я: Русские события, наверное, отзываются у других народов, например у поляков, у нас и в Австрии. Я читаю только русские газеты и в них только о внутреннем положении. Не слежу за заграничными.

Л. Н.: Саша говорит, вы собираетесь в среду своих посетить⁴.

— Да.

— Как долго вы у нас?

— С Рождества.

— Почти год. Не сердитесь на нас, если...

Я перебил его:

— Вы на меня не сердитесь?

— Вы были полезным, не мне, слава богу, мне не было нужно, но другим. Зайду к Тане.

Тихо, тактично, мило. Добрый, добрый старик. Немного скучает.

Приехали премилые Оболенские с матерью Елизаветой Валерьяновной. Мария Львовна бодро себя чувствует, но, как всегда, бледная.

Был доктор Adolf Hess, писатель из Ольденбурга, переводит новые произведения Толстого, Чехова и других русских писателей. Симпатичный, хотя педантичный. У Л. Н. сегодня разболелась печень, вот уж десять дней болят спина и ноги от падения. Л. Н. за обедом смешно рассказывал из Диккенса, смеялся до слез, потом — из романа «Little Dorrit» о том, как деньги, которые Уильям Доррит получил, были несчастьем не только для того, кто их получил, но и для других¹.

— Как хорош Диккенс! Хотелось бы о нем написать, — сказал Л. Н.

Мария Львовна: Ты его все читаешь, тебе без него скучно. Ты уже писал о нем², в разговоре Стэда с тобой есть твой отзыв о Диккенсе18* ³.

Л. Н. (Софье Александровне, которая завтра уезжает в Петербург): Пишите о царе — ничего о нем не знаем.

Софья Александровна: Никто о нем ничего не знает. Постараюсь.

Александра Львовна приехала от Звегинцевой. Звегинцева слышала, что тросненские и телятинские мужики говорят, что у Л. Н. есть миллион для голодающих, а он его припрятал; что придут за этими деньгами и будут громить усадьбу. Звегинцева советует Л. Н. уехать в Петербург. Сама туда же едет, берет с собой ценности и два шкапа по 2 000 р. (и одну вырезную дверь и т. д.). Она страшно перепугана, Александре Львовне писала по-французски, также и разговаривала с ней при закрытых дверях. Сеять в будущем году не будет; говорит, что многие помещики не будут.

Оболенские рассказывали басню о царе, распространенную среди народа, будто солдаты с револьверами заставили его подписаться, что отрекся от престола. Их сосед-помещик приготовил на случай восстания старую колымагу, на которой можно уехать с детьми.

Л. Н.: Ничего не будет. Я думаю, ничего не будет, весной будут сеять.

Несколько дней тому назад Л. Н. сказал:

— Деревня не зависит от забастовок.

Оболенские: Мужики очень трусливы.

Из их деревни двое убиты в Туле, один в Москве. Родные убитых долго не решались ехать в Тулу. Сейчас возвращаются из городов потерявшие работу.

— «Return from War»19*.

Л. Н. подошел и сказал:

— Ах, как хорошо! Я эту картину ужасно люблю. Все высказано, как на ладони. Мальчик смотрит торжественно, няня с некоторым тупоумием, а мать страдает⁴.

Л. Н., мне кажется, немного скучает без шахмат и винта.

22 ноября. У Татьяны Львовны утром — 38,5, вечером — 39.

Л. Н.: Вечером мне показалось, не будет ли тиф у Тани?

Мария Львовна встревожилась. Она не приезжала сюда, потому что боялась тифа, а только что приехала — это случилось. В Ясной Поляне в деревне много (65) тифозных.

За чаем после завтрака Елизавета Валерьяновна с Софьей Александровной удивлялись тому, как Л. Н. спокоен в это тревожное время.

Л. А. СУЛЕРЖИЦКИЙ

Крым. Фотография 1902—1903 гг.

Музей А. М. Горького, Москва

«Приехал Л. А. Сулержицкий с актером В. Э. Мейерхольдом...» — Запись от 26 ноября 1905 г.

— Он живет не так, как мы, внешними событиями, — говорили они, — источник его жизни — это он сам, внутри его. То, что вокруг него происходит, для него имеет гораздо меньшее значение, чем для нас.

Л. Н. (дворнику Степану): Твой родитель вчера сильно выпивши был, я его видел. Сказал ему: «Хороша шапка у тебя!». «У меня еще лучше есть» — ответил он.

Л., Н. разговаривал с Ильей Васильевичем об избирательном законе в Австрии, где добиваются всеобщего избирательного права. Илья Васильевич читает газеты, знает до мельчайших подробностей о шествии венских рабочих¹ раньше, чем Л. Н. узнает о внутреннем положении России (о забастовке телеграфа и почты).

Л. Н.: Мне кажется, все это так легко исправить, и всем будет хорошо: не надо повиноваться правительству.

За обедом Александра Львовна говорила, что встретила мужика, который нес дрова из лесу и смутился при встрече с ней, а потом Софья Андреевна о том, что в этом году четыре раза обкрадывали погреба. Прекратили, сказала она, с тех пор, как она выставила недоконченный портрет Саши в погреб.

— как преувеличивает!

Софья Андреевна: Мы, двое стариков, живем одни в доме, в лесу. Надо удивляться, что не трогают нас.

Л. Н.: А мужики как счастливы, что мы их не убили.

Софья Александровна, которая знает наизусть массу стихов, декламировала какие-то стихи А. С. Хомякова.

Л. Н.: Тургенев, а за ним и другие решили, что у Хомякова нет поэтического таланта, а он его имел.

Софья Александровна: А про Некрасова вы написали, что он не имел поэтического таланта, и обратили внимание публики на Тютчева².

Л. Н.: А уж совсем не имеют его Жемчужников, Величко.

Вечером за чаем Л. Н. спросил Софью Александровну, продолжает ли ее дядя писать мемуары, и советовал, чтобы она его к этому побуждала.

— Многие в молодости живут бурно, а в старости становятся разумными и очень раскаиваются, — сказал Л. Н. Потом разговаривали о Киреевских.

Софья Александровна говорила еще, что теперь в Петербурге будут жить с отцом и с нею два брата (как будущие депутаты Думы)³.

Л. Н.: Думы не будет.

Николай Леонидович: Будет Учредительное собрание.

Л. Н.: Что будет, не знаю (нельзя предвидеть, спущен занавес). Будет что-то неожиданное.

Софья Александровна: Теперь к Николаю ездили подряд многие и многие либералы, все советовать ему, что́ делать.

Николай Леонидович рассказывал, как в Киеве, где служит офицером его брат, вывели недавно солдат на смотр без оружия, только офицеры были вооружены.

— У нас постоянное сомнение в солдатах, в армии, — сказал Николай Леонидович. — Ведь во времена декабристов треть армии была в заговоре. Как легко распространяется пропаганда среди офицеров!

: В Пирогове всегда ветер. Тургенев (в Мценском уезде жил) говорил, что у них всегда ветер и всегда в лицо.

Л. Н.: Люди, не имеющие основы для своих взглядов, очень непостоянны. Вчерашний немец20* говорил, что в Германии правительство прочно стоит. Наверное, и во Франции.

Л. Н. написал сегодня Г. М. Беркенгейму длинное письмо, наверное, по просьбе больной Татьяны Львовны⁴.

23 ноября. У Татьяны Львовны вчера вечером — 38,0. Сегодня утром — 37,5. Приехал посланный от И. И. Горбунова поэт Ф. Е. Поступаев с письмом от него¹, в котором он просит «Христианское учение» Л. Н.², «Жизнь и смерть Дрожжина» Е. И. Попова³ и другие издания Черткова, которые он хочет перепечатать. Почта не ходит. Посылка Л. Н. с письмом к Ивану Ивановичу застряла. Поступаев привез газеты. Из них Софья Андреевна узнала про севастопольские события и ужасалась; узнала также про забастовку, приносящую миллионные убытки. Николай Леонидович рассказал, что служащие у Мюра и Мерилиза явились на собрание, где выступал В. А. Маклаков, и объявили, что нужно вооруженное восстание, что нельзя удовлетворяться не чем другим, как демократической республикой⁴.

Л. Н. принес корректуру «Круга чтения» и отдал Николаю Леонидовичу, чтобы прочесть вслух 30 июня. Пока читал, похваливал: «Все годится для сегодняшнего дня»⁵.

Вечером приехал Левкович, 30-ти лет, уездный предводитель дворянства в Киевской губернии.

Он читал Л. Н. свое сочинение о христианском учении. Очень застенчивый, волновался. «Недостаточно обдуманное», — сказал ему Л. Н.

Левкович привез газеты; по их сведениям, в Петербурге уволили до 16 ноября 110 000, в Москве — 60 000 (58 634), в Ревеле — 8 000, во Владимире — 16 000, в Варшаве — 9 234 рабочих; многие фабрики, заводы закрыты.

За обедом Николай Леонидович негодовал на лживые известия в газетах («Наша жизнь», «Русские ведомости», «Сын отечества»).

Левкович рассказывал, что в Киеве взбунтовалось в крепости 1 000 солдат, они отправились в город, подговаривали других солдат присоединиться к ним, там их окружили казаки и войско и арестовали⁶. Еще рассказывал, на каких ничтожных клочках земли живут в их уезде крестьяне: на четверти десятины!

Л. Н.: Русский народ не ведет интенсивного хозяйства, не обрабатывает вглубь землю, пока видит рядом со своей землей <огромные> пустующие земли Орловых-Давыдовых. Главные усилия его направлены на то, как бы получить эти земли. Он тогда начнет усерднее обрабатывать их, когда увидит, что прирезков не будет, что с этой земли, какая есть, должен существовать. Я знаю, как различно обрабатывают землю: в Новгородской губернии тщательно (снопы кладут на островья), на юге где-то снопы обивают над веретьем, прежде чем наложат на воз; в южной Франции выбирают колосья, из них средние зерна для посева; здесь — кое-как, а в Самарской молотят лошадьми так плохо, что бедные еще раз берутся молотить за 1/10 часть умолота.

Приехали Н. Н. Гусев с Марией Александровной.

Поступаев упоен успехами освободительного движения, рассказывал с жаром о съезде Всероссийского крестьянского союза, его организации.

Л. Н.: Организация — это внешнее объединение. Как будет борьба, так сейчас будет и повиновение.

нашлись и такие, которые протестовали против насилия.

Поступаев и Гусев возражали против «единого налога» Генри Джорджа. Они говорили, что система Генри Джорджа недостаточно радикальна — во-первых, потому, что не касается фабричного производства, капитала; во-вторых, не уравнивает положения земледельцев. Надо сделать общей не только землю, но и остальное производство; пусть общины обрабатывают землю сообща и продукты делят поровну.

Л. Н.: Это вы хотите, как духоборцы делают. Вы предполагаете слишком много, что люди святые. Это фантазия, что мужик откажется (от своего большего надела), а там в Скуратове поп скажет: «Это моя земля» (50 десятин). Пусть народ поймет, что это вопрос сложный. Вы смотрите так: или все святые, или деспотизм Николая Павловича.

Поступаев: Богатые мужики в силу логики откажутся.

Л. Н.: В силу логики никакое красное вино не может душу мою спасти. Они (мужики) при насильственном отнятии земли обидят друг друга.

Николай Леонидович: Да и помещиков. Я хочу жить на земле, а мужикам внушают, что вся земля должна быть их. Название книжки Генри Джорджа, изданной «Посредником», «Земля для народа»⁷, должно бы быть изменено на «Земля для всех». В Пирогове рубили рощу Веры Сергеевны. Приехали соседние мужики тоже рубить. Их пироговские не пустили (прогнали): «Этот лес на земле, которая отойдет нам».

Поступаеву единый налог Генри Джорджа кажется слишком малой реформой. Он говорил о «всеобщей повинности» работать на земле.

Л. Н.: Не все люди будут землю обрабатывать. Кто гармоники делает⁸, презирает мужицкую, земледельческую работу. Христос, апостолы не обрабатывали землю. Сделать труд обязательным, священным нельзя. Это было бы рабство. Кто хочет песни петь, кто неспособен к труду, как Фадей?21* Проект Генри Джорджа переходный. Для людей, которые служили другим добровольно, как первые христиане, отдавали свое, не надо его. Они будут жить без всякого людского земельного закона.

Поступаев все возражал, повторяя по пятнадцать раз одно и то же — что Л. Н. приписывает слишком большое значение проекту Генри Джорджа, который очень недостаточен, и что надо стараться осуществить высший идеал, доступный нам в распределении земли.

Л. Н.: Это сразу нельзя — добиться идеала. Будут злые люди, будет и зло. С практической точки зрения есть три основных неправды: подати, земельная собственность, солдатчина. Проект Генри Джорджа устраняет две из них. Он может быть приложен ad libitum22* и в самой свободной общине. Теперь такой момент, когда в России нет никакого правительства: крестьянам надо показать, что они могут жить без всякого правительства.

Поступаев говорил много о съезде Всероссийского крестьянского союза и изображал некоторых ораторов, говоривших с азартом.

Гусев читал некоторые речи, записанные им стенографически.

Л. Н. не нравилось и самое название Всероссийского крестьянского союза, и постоянное употребление членами его и говорившими на съезде ораторами иностранных слов: «мандаты», «делегаты», «диктатуры».

— И думать, и говорить, — сказал Л. Н., — надо своим умом и своими словами и говорить русскими выражениями. Надо, чтобы понятия были свои, русские. Тогда и слова найдутся (русские).

24 ноября. Был проездом Сергей Львович. Он стал правее, чем был. Он за двухстепенные выборы и против восьмичасового рабочего дня. Предсказывает три года волнений: при выборах в Думу, летом — крестьянские бунты и зимой — при новых выборах.

«второго Шаляпина», к которому хотел еще раз заехать.

25 ноября. Л. Н. вспомнил вчерашнего шатающегося крыльцовского Шаляпина; сказал, что Шаляпиных в народе тысячи.

Л. Н. рассказывал, что читал Диккенса «American Notes». Он отмечает, что в Америке приговоренного к смерти не выпускают, а у них (в Англии) дают ему гулять, есть, что́ он хочет.

— Как он (Диккенс) умел путешествовать, — сказал Л. Н. — В Нью-Йорке он пошел в арестантскую при полиции. Там в низком, маленьком помещении лежат, стоят двадцать пять мужчин и женщин, забранных ночью на улице...¹ Он пошел прямо на кухню...

Николай Леонидович: И Гладстон в Италии ходил по тюрьмам и так увлекся изучением их, что написал большую книгу, благодаря которой изменили многое².

Л. Н.: Об Америке слышишь, что люди живут там в довольстве, чуть ли не у каждого рабочего — фортепиано. Кто же это устраивает? Миллионы ирландцев. Чтобы до фортепиано дойти, нужно 20 лет черной работы.

Я проверял с Александрой Львовной переписанную начисто повесть «Еще три смерти». Она от частого переписывания знает эту повесть наизусть, слово в слово. Когда кончили: «Слава богу, надоела мне эта гадость!» — сказала Александра Львовна³.

За вечерним чаем Мария Львовна спросила Л. Н., почему он против того, чтобы Александра Львовна поехала с графиней Бобринской помогать голодающим.

— Фальшивое положение?

Л. Н.: Да, и одинокая жизнь... Это уже лет семь, как мы этим занимались?

Мария Львовна: Двенадцать.

— Время уж не то, крестьянство изменилось. Бедные еще больше обеднели и ушли, а богатые больше разбогатели.

Мария Львовна: Я не могу себе представить, чтобы я теперь ходила из избы в избу, расспрашивала и записывала. Иногда я при этом чувствовала фальшь положения, но было и много отрадного.

Л. Н.: Как же не было!

Мария Львовна

Л. Н.: Почему ты это спрашиваешь? Я как раз об этом думал. Но у меня был другой какой-то мотив, чтобы вспомнить об этом. Миша⁴ увлечен своим устройством столовых для голодающих; думает, что из-за этой деятельности будут отношения крестьян к нему лучше. А этого не будет, наоборот. Всякие такие отношения с народом вызывают недобрые чувства. Крестьяне не верят, чтобы богатые бескорыстно это делали. И во время освобождения крестьян мировые посредники не встречали доверия, а наоборот.

Мария Львовна: Мужики говорят, что это царские деньги расточают.

Л. Н. спросил Николая Леонидовича:

— Что нового?

Николай Леонидович: В Батуме захватили австрийское судно и требуют выкуп. Прямо грабеж! Торопятся составить закон о земле, хотят в три месяца, до весны, его выработать. А на это нужен более долгий срок — нужно оценить землю, назначить выкуп. Они (правительство) земельный вопрос берут не как главный, а торопятся ввести закон о земле только как меру для успокоения. Горемыкин проектирует размежевание; Витте — право продажи крестьянами надельной земли. Он полагает, что слабые хозяева будут продавать свою землю более состоятельным, вследствие чего площадь земли <последних> увеличится. Слабые же пойдут на заработки в города.

Л. Н.: Как зло цепляется за зло! Шильдер (его история нехороша, он беден мыслями, но эту одну мысль проводит): убийство Иоанна повлекло за собой три следующих убийства⁵.

26 ноября. Утром в передней Л. Н. сказал мне:

— Какой ужасный год и время у нас! Революция, ужасная осень, тиф, голод. Впрочем, это разделилось: у нас голода нет.

Приехал Л. А. Сулержицкий с актером В. Э. Мейерхольдом из Художественного театра. Они поговорили с Л. Н. о предполагаемом журнале (двухнедельнике) Горбунова, в котором намерен сотрудничать и Мейерхольд (в отделе театральной критики), а также и Бальмонт, Минский!.. Мейерхольд и Сулержицкий сами признали, что в журнале возьмет верх декадентство. Журнал должен быть христианско-анархический¹.

Л. Н.: Иван Иванович берет на себя непосильную работу. Я очень не одобряю журнала. Как же писать к сроку, к пятнице? На что это нужно? Досуг, спокойствие, отсутствие волнующих тебя обстоятельств — все это необходимо писателю; при журнальной же работе — наоборот. Ночью пишут статьи — что в них может быть хорошего? Тут есть одно средство — не читать их, но это средство — палка о двух концах, применяют его и к Евангелию. Тут были на днях Гусев и Поступаев, чтобы договорить о том же (о журнале). Поступаев мне понравился, но он не годится в редакторы, слишком увлекается. Читали стенографически записанные речи на съезде Всероссийского крестьянского союза — очень неверное название, — такие речи, которые Поступаева приводили в восторг, а мне были ужасны. Хотят это напечатать в журнале. Надо поскорей замолчать их; люди, которые эти речи произносили, были заблудшие, распропагандированные.

ею недоволен: полемическая.

— Свобод слова, печати и т. д. нет, — говорил Л. Н-ч Мейерхольду. — Есть одна свобода, и не та, которую консерваторы определяют как отсутствие препятствий, и отсюда выводят необходимость государства, которое не допускает, чтобы одни делали препятствия другим, — а свобода, основанная на боге, на сознании его, служении ему.

Мейерхольд: Кропоткин ее признает?

Николай Леонидович— внешнее, добровольное соединение людей. Он указывает как на пример на международные компании, почту, торговлю.

Сулержицкий и Мейерхольд рассказывали московские новости: забастовке почтово-телеграфных служащих не предвидится конца; она продолжается уже две недели, начинают колебаться. Всех почтово-телеграфных служащих немного, и притом только меньшинство желало бастовать; большинство же только уступало им. Правительство не только ни в чем не уступает стачечникам, но даже прибегает к репрессиям и производит аресты; железнодорожные служащие хотят прийти им на помощь, забастовать в свою очередь.

Мейерхольд: Театры не работают, нет посетителей: опасно ночью ходить. В настоящее время есть более широкие интересы, которые занимают публику, чем пьесы, написанные для замкнутого круга.

Л. Н. спросил, какие есть новые хорошие драмы.

: Ни русских, ни иностранных нет. В Германии нравится «На дне», у нас — не очень, а во Франции и Англии совсем не нравится². Новая драма Горького «Дети солнца» — в конце совершенно без всякой связи, ради сценического эффекта происходит избиение интеллигентов. Когда в театре ставили «Дети солнца», в публике ходил слух, что ворвется черная сотня. А когда на сцене началось избиение, подумали, что она ворвалась на сцену. Сделалась паника, некоторые хотели из браунингов стрелять на сцену³. Немирович вышел и успокаивал. Теперь готовимся играть драму Андреева⁴.

— Напишите вы пьесу, — сказал Л. Н-чу Мейерхольд.

— В старости является уменье распоряжаться <своим> временем. В молодости сколько его швырял напрасно! («Я свою работу не успеваю делать (т. е. большую работу о религии), все современные события отвлекают», — сказал несколько дней тому назад Л. Н. Пишет «Три неправды».)

— Хорошие пьесы, — сказал далее Л. Н., — есть и у нас, и у других народов, как и хорошие рассказы; но это не те, которые признаются критикой и пользуются славой. О них не знают. Средние драмы Потехина лучше Чехова, Горького и др. Чехов — несомненный талант, но пьесы его плохие. В них не решаются вопросы, нет содержания. Внешняя техника выработана. Метерлинк, Ибсен, даже Бьёрнсон — одно: неясность, путаница, бесцельная игра на чувствах. Нравственное чувство устарело (для них). Его нет, о нем не спрашивают. Пишут волнующее. В «Чести» Зудермана нравственность буржуазной семьи: что с женщиной из рабочей среды позволительно делать то, чего с княжной нельзя. В «Ткачах» Гауптмана есть что-то... Другие его пьесы (Л. Н. назвал две — я не расслышал) плохи, ничего в них нет, путаница.

Мейерхольд: У меня мечта — народный театр среди природы (Я«Bournemouth’е»), играть для народа.

Л. Н.: Если бы актер играл для всего народа, какие перемены, какое развитие в его игре получили бы! Держать во власти в течение трех часов тысячу людей! Как бы теперь можно было влиять драмой на тот нравственный, общественный переворот, который происходит! У греков все драмы были религиозные. Были мистерии. (Религиозные пьесы были бы теперь на очереди, было бы время для религиозных пьес.) Обедни — это тоже театральные представления. Даже Шекспир, — продолжал Л. Н., — выше современных драм. Даже Шекспир, которого я смолоду не люблю, спорил о нем с Тургеневым... Он презирает мужиков (у него мужик clown23*), носителями добродетелей у него являются dukes24*. Короля Лира он испортил. Я читал старую драму — «Короля Лира» — там рассказывается, как он поехал во Францию к дочери Корделле и она его не узнала; трогательная сцена, как Иосифа с братьями⁵.

Сулержицкий рассказывал: он поехал в Харбин, в дворянский отдел Красного Креста, чтобы его не призвали из запаса на действительную службу. Но по пути и там, в Харбине, ему стало ясно, что Красный Крест — это ремонтная мастерская войны. И по собственному желанию вернулся оттуда. Ему была противна среда Красного Креста и офицеров армии. У них отсутствие какого бы то ни было представления о том, из-за чего они воюют; это тупое стадо, не связывающее причины со следствием.

— Живу пятый год против своих убеждений, занят в Художественном театре ради заработка, хочу переехать на землю. Я привык к одинокой земледельческой жизни, два года прожил один на хуторе над Днепром.

Л. Н.: Я против перемены среды. Внутренний рост пусть проявляется на том месте, где живешь. Однако случается, что внутренняя перемена выпирает среду.

: Жизнь запуталась в клубок, и никак не распутать.

Л. Н.: Жизнь распутает все это в гробу. Не унывайте и все-таки старайтесь распутать клубок; в этом состоит вся наша жизнь.

Сулержицкий плясал (как!), пел (и как хорошо пел!), артист, словно сам для себя, сам наслаждался, а мы подтягивали. Шутил и с Л. Н. — первый человек (которого я видел), который это себе позволил. Когда подавал Л. Н-чу свою книгу о духоборцах — «Позвольте с автографом!»⁶ — и выпалил ему неловкий комплимент.

Сулержицкий, между прочим, с успехом представлял канадского проповедника «Армии спасения», жующего табак во время проповеди. Про себя рассказывал Юлии Ивановне: «Я на баррикадах — около университета были и с волчьими ямами — застрелил семь человек и одного городового». К нему все это ужасно идет. Не сдерживался даже и перед Софьей Андреевной. Сулержицкий рассказывал Л. Н-чу, который очень интересуется китайцами, как переселялось китайское семейство, как аккуратно укладывало вещи. Старики плакали. Про монголо-китайцев — рослые, женщины их красивые. Очень хорошее впечатление произвели на него эти китайцы, а янзыцзянские — нет.

— Очень рад был вас видеть, — сказал Л. Н-ч Сулержицкому при прощании. — Я думал, что вы в большом городе и в театре, как рыба в воде, а теперь убедился, что вы стремитесь к земледельческой жизни.

Получена телеграмма от брата Николая Леонидовича, Юрия Леонидовича, офицера в Киеве, что у его тестя из всех трех усадеб (в Курской губернии) остались голые стены (сожжены).

— Жили богато, больницу, ясли устроили и содержали, — добавила Елизавета Валерьяновна с тихой грустью.

увидала городового — у нее не было разрешения); видел, как городовой вынул из кармана ручные кандалы и надел их на арестованного⁷.

27 ноября. Пополудни был С. Л. Дмитриев, новгородский крестьянин, бывший студент Лондонского университета, и И. П. Ювачев (Миролюбов), с кротким выражением бледного лица. С 1883 до 1889 г. пробыл в Шлиссельбурге и на Сахалине (восемь лет каторжным); был приговорен к смерти (но переменили ему наказание) за то, что был знаком с Фигнер и еще с кем-то, с которыми на самом деле знаком он вовсе не был ни лично, ни по переписке. Приехал поговорить с Л. Н. о вере; он близок к православию, верит в личного бога. Отрицает насилие и знает многих бывших революционеров, которые отошли от насилия... На одном съезде в Петербурге Караулов, просидевший 24 года, высказался против современных способов борьбы. Другие, не любящие шумных собраний, не выступают.

Ювачев рассказывал, что творится в Петербурге; что социал-демократы хотят ввести диктатуру пролетариата. Они надеются, что если пролетариат захватит власть в России, то вслед за Россией то же самое произойдет и в других государствах. А 80% крестьян не имеют понятия о социализме: они хотят земли, а социалисты смотрят на земельную реформу как на средство привлечения крестьян на свою сторону.

Николай Леонидович

Речь о Петербурге. Еще Ювачев рассказывал, что в Петербурге шайки вооруженных людей врываются в дома. Охрана удвоена. Барышням опасно ходить по улицам.

Л. Н.: Не могу перестать благодарить бога, что живу в деревне, в стороне от всей этой злобы, раздоров.

Николай Леонидович: Если даже и ничего не случится, психическое настроение все же ужасно депримируется25* вымышленными историями и напугиванием одних другими.

Ювачев спросил Л. Н.:

— Каково ваше отношение к откровению?

Л. Н.: Откровение постоянно совершается, чем чище душа...... 26*

Ювачев рассказывал, что в детстве он был очень религиозен, в юности стал атеистом, в тюрьме опять вернулся к религии. Это его товарищи сочли за сумасшествие, а когда он с Сахалина приехал в Америку, были удивлены, ведь считали его сумасшедшим.

После смертного приговора ждал пять дней казни. Владимир Александрович отказал в помиловании, царь помиловал. Первую группу осужденных казнили, а вторую, в которой был Ювачев и его товарищи из Морского корпуса, помиловали. Когда его посадили в Шлиссельбурге в одиночку, решил не грешить. Не думать о греховном, не лгать, не сердиться, не ненавидеть. Сейчас же, в первый день — соблазн перестукиваться (надо подкрасться к двери, прислушаться к шагам сторожа, а когда сторож заглянет в окошко, делать вид, словно не перестукивался, т. е. лицемерить).

Ювачев рассказывал о своем процессе и заключении в Шлиссельбурге (очень похоже на то, как Л. Н. описал Светлогуба в «Еще трех смертях»)27*, скольких перевешали, сколько перемерло, сошло с ума, какие это все были самоотверженные, энергичные, чистые люди.

Л. Н.: Странно, что деятельность прежних (вашего поколения и предыдущего) революционеров против правительства не привела ни к каким результатам. Нельзя даже сказать, чтобы их работа содействовала теперешнему движению. Успех теперешних удивительный, без борьбы все им удалось.

Ювачев хвалил статью Татьяны Львовны в «Вестнике Европы» прошлого года «Друзья и гости Ясной Поляны». «Ге» вышел, о Тургеневе, Страхове еще нет¹.

(Софье Андреевне): Я понимаю искусство (писательство) так, чтобы творить (описывать) новое (что еще не описано). А не так, как пишет романы Ольга Шапир, — все одно и то же, или как Потапенко.

Ювачев рассказывал еще про Сахалин, где прожил восемь лет. Сахалин богат углем, рыбой, на юге родится пшеница. Сахалин был бы житницей всего Востока. (Описание Сахалина Чеховым мрачное, так как должно было соответствовать требованиям либералов².) Ювачев рассказывал об уральских казаках, отказавшихся от военной службы. Они до сих пор не приписаны ни к казакам, ни к мещанам, ни к крестьянам. Живут по реке Сыр-Дарье и Аму-Дарье.

ее в столовую и давал читать каждому³. Другой раз рассказывал Л. Н. кому-то о них с большим преклонением перед ними. Действительно, их стойкость и смирение, с каким они перенесли жестокие преследования, удивительны. Жаль, что событие это так мало известно, несравненно меньше духоборческого отказа 1895 г., с которым оно так сходно.

Л. Н. вспоминал, что в тот год, когда он был в Самаре, посетил Столыпина, товарища по войне⁴. Он проехал всю Уральскую область (величиной с Португалию).

— Того больше никто не увидит, что я видел, — сказал Л. Н. — Три полосы: с этой стороны пашня, луга (река). Общинное землевладение и ловля рыбы. В определенный день начиналась пахота, <кто> где хотел; в определенный день сенокос, каждый мог два дня косить. Каждый мог пахать, где хотел. Пароходов на реке не допускали. Построили плотину, ловили осетров. Ни одного нищего между ними не было, даже ни одного небогатого...

— Спасибо вам, что вы мне так подробно рассказали про движение (неповиновение уральских казаков властям), — сказал Л. Н-ч Ювачеву, прощаясь с ним.

Л. Н. вчера и третьего дня какой-то вялый, сегодня устал слушать Ювачева, голова у него болела.

Мне Ювачев очень понравился — один из самых милых людей, которых я видел в Ясной Поляне.

Мария Львовна рассказывала Прасковье Николаевне хорошо про заграницу. Сначала рассказывала о детстве, как Л. Н. их брал за руки вечером или ночью и бегали босиком из комнаты в комнату по всему дому. Как бегали из угла в угол, прятались, а Л. Н. страшным голосом: «Кто идет? Кто идет?» — и опять перебегали в другой угол, и опять сначала. Как их клал в корзинку, накрывал, ставил корзинку в разные места (например, на окно за опущенную штору), и они не знали, где очутились. Как их водил — глаза у них были зажмуренные — в лес, а когда открывали глаза, должны были угадать, где они. Однажды вечером пришли с Козловки англичанка, Таня и Мария Львовна. Подойдя к саду, услышали страшный рев, испугались, побежали назад. Тут Л. Н. за ними, звал, чтобы вернулись, что это он.

28 ноября.

Л. Н. вчера простудился, кашель; жару нет.

После обеда я заметил Л. Н-чу:

— Какое сходство между историей одиночного заключения Ювачева и Светлогуба!

Л. Н.: Я описание одиночного заключения Ювачева читал — было хорошее, — но не помню его; о Евангелии не писал¹ у Хомякова. Мне его теория православия очень нравится. Согласно его учению, после Христа были две церкви — иудейская и христианская. Иудейская разрушилась, когда богу было угодно, когда был разрушен храм 70 в году. Теперь же есть православная церковь и церковь свободных христиан; существуют одна возле другой. Православная разрушится, когда богу будет угодно; нападать на нее не надо.

— Как Поступаев напоминает Орлова! Поступаев меня совсем загипнотизировал, я его только после раскусил...

Елизавета Валерьяновна: Ювачев просидел четыре года в одиночке, как это можно выдержать?!

Л. Н.: Это как болезнь, приспособишься, понемногу проходит.

: Батеньков 15 лет просидел, его забыли в тюрьме².

Елизавета Валерьяновна: Хилков вернется теперь?

Л. Н.: Вряд ли. Он призывает к насильственному восстанию, хотя теперь, кажется, все могут вернуться.

: Он социалист-революционер.

Л. Н. (после короткой паузы): Как люди делают зло людям! Ювачев, Лопатин — Лопатин был полон энергии — теперь сломленный старик, — говорил Ювачев. До недавнего времени еще мучили политических в заключении, теперь их выпустили, и ничего от этого не случилось. Сколько раздражения, зла, желания мести было от их заключения, в сто раз больше, чем они сами сделали бы на свободе.

Николай Леонидович

Л. Н.: Смотрел в Брокгаузе «Государство»28* ³ — ничего определенного не сказано. И что оно от бога и... ни за что нельзя ухватиться.

Вечером за чаем Л. Н. в халате, ломанным от ларингита голосом рассказывал, что дочитал «American Notes» Диккенса. Он упрекает американцев в трех свойствах: 1) в недоверии к человеку, 2) smartness (ловкости), 3) торговле (в том ее значении, какое она у них имеет). Они все с точки зрения выгоды рассматривают. Ужасается развращенности американской прессы; сравнивает ее с английской, которая не так развращена. В Америке государственные деятели, чтобы достичь влияния, должны льстить прессе.

— У нас, — сказал Л. Н., — Витте считался с прессой, с «Новым временем» (писал туда) и выдвинулся с ее помощью. У нас начинается то же самое подчинение прессе. Все робеют перед Ландером, которому нужны деньги.

: «Русское слово» — самая распространенная газета, а какой грубый у нее тон и как она выдумывает, клевещет!

Потом Л. Н. прочел вслух одну-две-три страницы из «American Notes» Диккенса о прессе и о рабах-неграх. Диккенс приводит на трех страницах (прибавляя, что мог бы продолжать на тысячах страниц) объявления об убежавших рабах, в том числе женщинах, мальчиках, с указанием их примет: кандалы, ошейник, клейма, раны на спине и т. п., с обещанием вознаграждения за доставку. Или: ловили негров, утверждавших, что они отпущены на свободу; сажали их в тюрьму и искали владельцев. Если владельцы не находились, тогда негров обыкновенно продавали в рабство, чтобы возместить расходы за их содержание в тюрьме. Таков был закон!⁴ Эти ужасы были во времена Эмерсона, в 40-х годах!

— Фонвизина читал? — обратился Л. Н. к Николаю Леонидовичу. — Он пишет, и все историки знают, что крепостного права в России не было (до XVII века), что оно началось с Петра, Екатерины⁵.

⁶. Мануилов хорошо умирал.

Л. Н. вспомнил Теплова, который, будучи неврастеником, застрелился, а до того застрелил своего пятилетнего сына, чтобы не болел, как он, не стал таким неврастеником. «Вот наука!» — воскликнул Л. Н.

Александра Львовна спросила отца, не написал ли что-нибудь, что нужно переписать.

Л. Н.: Ничего не делал, и очень приятно было.

: А я, когда ничего не делаю, мне неприятно.

Гостившая П. Н. Ге уезжает утром за границу. Все прощались с ней сердечно.

29 ноября. Пополудни за чаем Софья Андреевна, Александра Львовна, Мария Львовна, Николай Леонидович, Юлия Ивановна, ремингтонщица, Елизавета Валерьяновна.

Л. Н.: Предсказываю снег и мороз, потому что барометр падает, а температура не меняется.

Меня с другого конца стола спросил:

— Жи́лина30* без вас не состарилась?

Мария Львовна сказала, что собаки на прогулке с ней выгнали зайца.

Л. Н.— сейчас же заинтересовался и прослушал ее рассказ.

Потом Надежда Александровна рассказывала, что и с ней гулявшие собаки выгнали зайца. Л. Н. опять очень заинтересовался.

Речь зашла о погоде.

Л. Н.: Когда 25 градусов морозу, гуляешь, и покажется, что ослабеешь (ослабеет сердце), можно сесть, посидеть и пойти дальше. Но на таком морозе коченеешь. Рукам, большим пальцам холодно становится. В прошлом году было несколько дней один за другим так холодно.

Софья Андреевна

Потом Л. Н. принес роман Диккенса с иллюстрациями и показывал их Елизавете Валерьяновне.

— Я люблю картинки в романах, — сказал он. — Эти плохие¹.

После обеда мы с Марией Львовной проверяли копии Александры Львовны дневника Л. Н. с декабря 1904 по март 1905.

Из Тулы привезли купленные там газеты. Забастовало пять железных дорог. В Петербурге рассчитали 2 000 почтовых служащих. Деньги из государственных и других банков продолжают забирать. Женщина убила генерала Сахарова, прибывшего подавлять крестьянские волнения в Саратовской губернии².

³. Пока Л. Н. раскладывал пасьянс, Мария Львовна читала вслух фельетон Буренина в «Новом времени» о Горьком. Горький осуждает «мещанские души» Достоевского и Толстого, учащих покорности и смирению. Буренин остроумно, но слишком задевает Горького и Минского. Буренин цитирует из «Великого греха» место о том, что либералы оправдывают все, что они делают, служением народу, как попы оправдывают все служением богу⁴.

Л. Н.: В «Русской мысли» выпустили самые резкие места о либералах. Иван Иванович не заметил этого, перепечатал оттуда. Буренин слишком ругается, этим ослабляет статью. Мог бы удовольствоваться такими козырями, как цитаты из Достоевского и из «Великого греха».

Николай Леонидович: А в «Русской мысли» и не оговорили, что пропустили.

«Вы руководитель».

Потом Мария Львовна читала вслух статью Меньшикова — против общинного землевладения, в защиту личной собственности на землю⁵.

Л. Н.: Как это необоснованно! Свои необдуманные мысли приписывает крестьянам. Около городов богатые из мужиков желают личного землевладения, но в захолустьях, в степях — нет.

Николай Леонидович: Мужики ненавидят общину, потому что есть круговая порука, которой правительство воспользовалось как средством для сбора податей. Фискальная сторона сплетена с общинным землевладением.

Елизавета Валерьяновна заметила с улыбкой:

— Это как бы Саша во множественном числе.

Позднее Юлия Ивановна сказала:

— Душан Петрович все твердит, что финансы России прекрасны. Он оптимист.

Л. Н.

30 ноября. Приехал М. С. Сухотин с Натальей Михайловной и Дориком.

Юлия Ивановна утром рассказывала ему очень живо про последних гостей, политику.

Михаил Сергеевич спросил, не повернули ли посетители Ясной вправо.

: Да, Сергей Львович и Бутурлин.

Михаил Сергеевич опоздал на шесть часов по такой причине: пришел поезд с солдатами из Маньчжурии. Двое солдат с ружьями стояли на локомотиве. Солдаты потребовали, чтобы их поезду было дано предпочтение перед всеми, и его пустили раньше всех. Когда Николай Леонидович рассказал об этом Л. Н., а также о том, что в Петербурге забастовавшие почтовые чиновники стреляли из револьверов в служащих, которые вынимали письма из почтовых ящиков, нападали на них с ножами и одного закололи, Л. Н. сказал:

— Полная дезорганизация! По всем швам трещит. Маньчжурские войска не примкнут к революционерам, между ними такие же... 31*

Л. Н. написал сегодня 12 писем¹— краткое изложение Генри Джорджа — и статью «О свободе» (краткое изложение «Конца века»)².

Л. Н.: Вчера ругал газеты, а сегодня написал письмо в газету о Гончаренко, Иконникове и третьем в дисциплинарном батальоне³. Там их бьют. Я себя чувствую, как будто я причастился. Остались всего три письма для ответа, и они отлежались. Как хорошо, что писем нет! Не надо писать. Утром был у меня композитор и певец, еврей. Хочет бросить свое занятие, жить иначе, просил совета. (И о погромах разговаривал с Л. Н.)

Николай Леонидович разбирал шансы военного восстания, захвата власти. В газете «Вечерняя почта» открыто собирают деньги на вооружение; надеются, что маньчжурские войска и часть здешних примкнут к их стороне⁴.

Николай Леонидович— максимум — половина к ним примкнет, где же им выиграть? У правительства останутся финансы, арсеналы. Оно и с одной третью армии их побьет.

После обеда Л. Н. вспоминал об отце Елизаветы Валерьяновны: хорошо говорил по-немецки, по-французски; разошелся с женой.

— Тут, — сказал Л. Н. — он был так виноват! Я ему написал дружеское письмо, хотел поддержать хорошие отношения после того, как все от него отвернулись⁵. Он мне ответил холодно. (Николай Леонидович⁶). Как это бывает: чем больше виноват, тем больше оправдывается, и становится совершенно неприступен.

Сухотин рассказывал, как не мог получить 400 р. ремонтных за лошадей, потом получил 200, жулик украл остальные 200.

Из высказываний Л. Н. в этот вечер:

— В мои времена были редки люди без религии, теперь редки с религией.

— Как давно были декабристы, а как в старости в воспоминаниях близки, живы. Я от отца слышал о них, он был со многими из них знаком.

— Кант написал «Kritik der reinen Vernunft» — философское, «Kritik der praktischen Vernunft» — религиозное (Кант, I том, II том). У Канта высокая нравственность, но метафизически не обоснована.

Примечания

3 ноября

¹ Письмо Т. к Л. Н. Толстому от 3 нояб. с просьбой помочь Е. Бахмачу (т. 76, с. 47).

² ЯПб хр., II (1903), IX (1903), X (1904).

³ См. также записи 16 февр., прим. 4 и 11 апр., прим. 18.

⁴ В газ. сообщалось о введении в Польше воен. положения в связи с происходившими там массовыми забастовками рабочих и требованиями автономии страны (см., напр., Р. вед.

⁵ На след. день Т. сделал новые поправки к ст. (см. т. 89, с. 26).

5 ноября

¹ См., напр., Р. вед.

² Еванг. от Матф., XXVI, 52.

³ 5 нояб. Т. «ездил верхом к заставе» (ЕСТ).

6 ноября

¹ PNP).

² Письмо В. Ф. Снегирева к С. А. Толстой от 5 нояб.

³ Т. оказывал помощь голодающим крестьянам в с. Бегичевка Данковского у., Рязанской губ.

⁴ «Божеское и человеческое» вошло в «Круг чтения» — т. II, с. 392—429 (т. 42, с. 194—227). «Хаджи-Мурат» при жизни Т. опубл. не был.

⁵ Драма «И свет во тьме светит». Замысел ее относится к февр. 1890 — июлю 1891 г. Т. работал над этой драмой в янв. — марте 1896 г., затем время от времени возвращался к ней (в последн. раз в окт. — нояб. 1902 г.). Осталась незавершенной (т. 31).

⁶ «Разрушьте храм сей», просил помочь напечатать ее в «иностранной периодической печати». На конв. помета: «Отв. М. С. Сухотин» (т. 76, с. 276—277).

7 ноября

¹ Вольная передача части манифеста 3 нояб.

² Сообщ. в Р. сл.

³ В письме к Черткову от 10 нояб. Т. сообщал об отпр. ранее «варианте к «Концу века»», 10 нояб. посылал «еще прибавочку» (т. 89, с. 28).

⁴ В окт. Т. получил от Черткова корр. повести «Божеское и человеческое» и в течение окт. — нояб. работал над ними (см. т. 55, с. 167, 169—171 и т. 89, с. 25—29).

8 ноября

¹ Об отношении В. К. Сютаева к денежной помощи см. в ст. Т. «Так что же нам делать?», гл. XIV (т. 25, с. 233—234).

² «Письмо к русским людям» («Моск. ведомости», № 293, 4 нояб.).

³ Еванг. от Матф., VII, 16 и 20.

⁴ Письмо М. Н. Толстой от 1 нояб. из Шамордина адресовано С. А. Толстой.

10 ноября

¹ «Божеское и человеческое, или Еще три смерти»: «The Divine and the Human, or Three More Deaths». Translated by V. Tchertkoff and E. A. — В журн. «Fortnightly Review», 1906, May — June, p. 960—976, 1160—1172 (ЯПб). См. также: Tolstoy. The Divine and the Human and other Stories. Christchurch, s. a. Позднее, в 1906 г., при изд. «Круга чтения», Т. решил оставить прежнее загл.

² НВ не выходило с 3 по 7 нояб. включительно.

¹ От письма Горбунова-Посадова, датир. 9 нояб., сохр. лишь конв. На нем помета Ю. И. Игумновой карандашом: «Корректура «Круга чтения»». Под загл. «Деньги» опубл. отд. кн. (гл. 17—20 ст. «Так что женам делать?»). Genève, 1890. В «Посреднике» изд. не было.

² См. Р. вед., №№ 292, 294, 295, 6, 8, 9 нояб.

³ Делегат от Харьковской губ. А. П. Щербак выступал на заседании Всерос. крест. съезда в Москве 9 нояб. (см. «Крестьянский союз». — , № 296, 10 нояб.).

⁴ См. т. 76, с. 48—52.

12—13(?) ноября

¹ С 6 по 10 нояб. в Москве происходили заседания Всерос. крест. съезда (съехалось около 160 делегатов). Съездом было выдвинуто требование передачи «всей земли в общую собственность всего народа» и созыв Учредительного собрания — не позднее февр. 1906 г. (см. «Крестьянский союз». — , №№ 292, 294, 296, 6, 8, 10 нояб.).

² Л. Н. Толстой. Великий грех. М., «Посредник», 1905 (ЯПб«Посредника» в 1906 г. «Исповедь», «Мысли о боге» (ЯПб), «О жизни» (изд. 2-е, 1907, ЯПб).

³ Этот проект осуществлен не был.

⁴ 4 окт. группа пленных рус. офицеров из г. Сидзуока послала Т. через епископа Николая, основателя рус. православной миссии в Японии, письмо и деньги для голодающих. Николай переправил их Т. из Токио 8 окт. Т. отв. офицерам 30 нояб. (см. т. 76, с. 59).

⁵ Очевидно, ст. С. Д. Николаева «В защиту проекта земельной реформы Генри Джорджа», к-рая печаталась в «Посреднике» с предисл. Т. Вышла в 1906 г.

⁶ Джордж. Общественные задачи. Пер. с англ. С. Д. Николаева. С предисл. Л. Н. Толстого. М., «Посредник», 1907 (ЯПб).

⁷ A. Damaschke. Die Bodenreform. Grundsätzliches und Geschichtliches zur Erkenntnis und Überwindung der sozialen Not. В., 1903 (ЯПб

⁸ С. А. Толстая уехала в Москву вечером 11 нояб., вернулась 16-го (ЕСТ).

14 ноября

¹ Хирагра — подагрическое воспаление суставов кисти руки.

² — т. 76, с. 52.

³ Для задуманной ст. Т. решил использовать свое письмо к Т. М. Бондареву от 23 июня 1894 г. (т. 67, с. 158—159). Полностью перераб. текст и явился «Кратким популярным листком» о земле. Впервые опубл. в «Листках «Посредника»», № 1, под загл. «Письмо Л. Н. Толстого к крестьянину о земле (О проекте Генри Джорджа)» (т. 90).

⁴ Изд. журн. не осуществилось.

⁵ 1-е событие произошло в 1872 г. (см. т. 61, с. 314—318).

⁶ Л. Н. . Бог один у всех. По Бернарден де Сен-Пьеру. М., «Посредник», 1905; Мысли о боге. М., «Посредник», 1906 (ЯПб).

⁷ «Конец века» в «Посреднике» изд. не был. Назв. произв. Хельчицкого и Герцена вошли в «Круг чтения».

⁸ Копии с арх. докум., присылавшихся Т-му для работы над «Декабристами», сохр. в ГМТ.

⁹ См. Р. вед.

15 ноября

¹ В произв. 1840-х — 1860-х гг. Герцен неоднократно подчеркивал свое отрицательное отношение к «всеобщему избирательному» праву. Так, в «Письмах из Франции и Италии» («Письмо четвертое») он писал, что франц. буржуазия в период Июльской монархии «отреклась от всего либерального, кроме кукольной комедии представительной камеры, представлявшей опять ее же самоё» (Герцен, ЖеневаГерцен, т. V, с. 63).

² Р. Хёнтер посетил Т. 29 июня 1903 г. вместе с англичанином Кокреллем, хорошо знавшим Рёскина (см. т. 88, с. 300).

³ Это высказывание Герцена приведено более точно в записи 24 дек. 1904 г., прим. 3.

⁴ , XXVI, 52.

⁵ Драма Горького «Дети солнца» впервые поставлена 12 окт. в театре В. Ф. Комиссаржевской в Петербурге, а 24 окт. — в МХТ. В печати пьеса появилась 28 нояб. («Сб. т-ва «Знание» за 1905 г.», кн. 7, СПб., 1905).

⁶ Драма Г. Гауптмана «Ткачи» (1892—1893) в России поставлена только после Октябрьской революции.

⁷ Польск. делегаты выдвигали требование автономии Польши (см. , №№ 294—295, 8—9 нояб.).

⁸ Слухи о воен. приготовлениях Вильгельма II в связи с волнениями в Польше (см. Р. вед., № 287, 1 нояб.).

⁹

¹⁰ См. «Критико-биографический словарь русских писателей и ученых», т. V. СПб., 1897, с. 447—453.

¹¹ Изд. осуществлено не было.

¹² Н. Н. Златовратский был избран почетным предс. (см. Р. вед.

¹³ См. ст. «Крестьянский союз» (Р. вед., № 296, 295 — 10, 9 нояб.).

¹⁴ «В Волоколамском уезде Московской губ.» ().

16 ноября

¹ Вошедшее в поговорку выражение из «Антигоны» Софокла; в разных вар. встречается и у др. писателей.

² См. Р. вед., № 299, 13 нояб.; №№ 279, 301, 24 окт., 15 нояб.

³ См. , № 301, 15 нояб.

20 ноября

¹ Письмо от 14 нояб.

² Восстание на броненосце «Очаков» под руководством лейтенанта П. П. Шмидта произошло 16 нояб.

³ «Потемкин» см. записи 21 июня, 1 и 13 июля.

⁴ Маковицкий уехал на родину 5 дек.

21 ноября

¹ Ch. Dickens. Little Dorrit. With fifty-eight Illustrations by J. Mahoney. L., s. a. (ЯПб).

² «Что такое искусство?» (т. 30, с. 160, 177).

³ См.: «Truth about Russia», указ. изд., p. 452. См. также: W. T. Stead. On Books and their circulation («The Review of Reviews Annual», 1906, p. 34; ЯПб). См. ЛН, т. 75, кн. 2, с. 108.

⁴ — «The return from the war» (Kramskóy). Об этой картине (1879; хр. в Ивановском обл. худ. музее) Т. упоминает в трактате «Что такое искусство?» (т. 30, с. 160).

22 ноября

¹ В Вене и провинциальных австрийских городах 15 нояб. происходили забастовки и массовые мирные демонстрации рабочих с требованием всеобщего избирательного права (см. Р. вед., № 303, 17 нояб.).

² «Предисловие к роману В. фон Поленца «Крестьянин»» — т. 34, с. 275. Ср. т. 30, с. 364.

³ Чл. 1-й Гос. думы были М. А. и А. А. Стаховичи.

⁴ Это письмо Т. к Г. М. Беркенгейму неизв. Не отмеч. оно и в «Списке писем Л. Н. Толстого, текст которых неизвестен» (т. 76).

23 ноября

¹ Письмо Горбунова-Посадова от 22 нояб.

² «Христианское учение» (1894—1896) — т. 39. См. также запись 16 марта, прим. 5.

³ Е. И. Попов. Жизнь и смерть Е. Н. Дрожжина. Упом. изд.

⁴ См. Р. вед., № 307, 21 нояб.

⁵ «Хорошо бы напечатать листок из «Круга чтения» 30 июня, как образец имеющей выйти книги» (т. 76, с. 55). См. «Круг чтения» — т. I, с. 521—523 (т. 41, с. 447—450). Тема — тщетность внешних усилий и важность внутренней работы человека.

⁶ 18 нояб. в Киеве саперы 5-го понтонного батальона отказались заменять бастующих почтово-телегр. служащих и устроили демонстрацию (Р. вед., № 309, 23 нояб.).

⁷ Г. Джордж«Посредник», 1905.

⁸ «Этот промысел развит в окрестных деревнях Ясной Поляны» (Прим. Гусева).

25 ноября

¹ См. Ch. . American Notes for General Circulation. Lpz., 1842 (ЯПб).

² Кн. W. E. Gladstone. Two Letters to the Earl of Aberdeen... L., 1851 (о чудовищном состоянии тюрем в Неаполитанском королевстве).

³ «Никогда не говорила. А. Толстая».

⁴ М. Л. Толстой приезжал в Ясную Поляну вечером 25 нояб. (ЕСТ).

⁵ Сын Анны Леопольдовны, Иван Антонович, заточенный в 1741 г. в Шлиссельбургскую крепость, был в 1764 г. убит, во время попытки Мировича освободить его; убийство Петра III в июле 1762 г.; убийство Павла в марте 1801 г. (см. Н. К. . Император Павел Первый, упом. изд., с. 53—54, 253).

26 ноября

¹ Изд. не осуществилось.

² Об успехе спектакля «На дне» в Германии см. запись 24 сент.

³

⁴ Первая пьеса Л. Андреева, поставленная в МХТ Станиславским, — «Жизнь Человека» (1907).

⁵ История Иосифа из Библии (Бытие, 37—50).

⁶ На этом экз. кн. Л. Сулержицкого «В Америку с духоборами (из записной книжки)». М., «Посредник», 1905, дарств. надпись: «Дорогому Льву Николаевичу от автора» (ЯПб).

⁷ «Л. Н. Толстому. Голос из свободной страны русского человека».

27 ноября

¹ См. примеч. к записи 30 окт. 1904 г.

² «Остров Сахалин» А. П. Чехова. Во время пребывания писателя на Сахалине он, очевидно, встречался с Ювачевым, т. к. упоминает о нем (гл. X) при описании поселка Рыковское: «... бывший мичман, человек замечательно трудолюбивый и добрый; он исправляет еще также должность церковного старосты» (А. П. Чехов. Полн. собр. соч. и писем, т. X. М., 1948, с. 125). Ювачев неофициально заведовал метеорологической станцией.

³

⁴ Т. навестил в Уральске А. Д. Столыпина в серед. июня 1862 г., по пути из Самары.

28 ноября

¹ И. П. Ювачев писал Т. 25 февр. 1900 г., посылая ему 2 первые кн. ИВ за тот же год со своей ст. «Восемь лет на Сахалине». Свое пребывание в Шлиссельбурге Ювачев описал в ст.: И. П. (псевдоним). В заточении (ИВ, 1902, № 1; см. также т. 42, с. 646).

² Декабрист Г. С. Батеньков провел в одиночном заключении в Алексеевском равелине 20 лет.

³ А. Я<новский>. Государство (Брокгауз, кн. 17; ЯПб).

⁴ «American Notes for General Circulation» Диккенса. Lpz. 1842 (ЯПб). Т. передает содерж. гл. XVIII («Несколько слов в заключение») и читает вслух гл. XVII («Рабство»).

⁵ Фонвизин. Обозрение проявлений политической жизни в России. — В кн. «Общественные движения в России в первую половину XIX века», т. I, с. 101, 111, 124—125.

⁶ В Казани братья Т. одно время жили в д. Горталова против острога (см. «Воспоминания», т. 34, с. 381).

29 ноября

¹ Ч. . Иллюстрированные романы в сокращенном пер. Л. Шелгуновой. СПб., 1890 (ЯПб).

² Р. вед., №№ 310—311, 24—25 нояб.

³ В ЕСТ 1 дек. записано: «Л. Н. пишет: «Свобода и свобода» и еще мелкие статьи» (Т. писал вставку к корр. «Конца века»). «Свобода и свобода» — гл. XII «Конца века».

⁴ «Критические очерки» (НВ, № 10667, 25 нояб.) вызвана ст. Горького «Заметки о мещанстве» («Новая жизнь», №№ 1, 4, 12, 18—27, 30 окт., 13, 20 нояб.) и Н. Минского «Свободные речи» (там же, № 1).

⁵ См. М. Меньшиков. Письма к ближним. — «Буржуазия и свобода» (НВ

30 ноября

¹ Изв. 8 писем Т. от 30 нояб. (т. 76, с. 56—60).

² Добавл. к «Концу века», посланное 2 дек. Черткову (т. 89, с. 29).

³ Это письмо Т. неизв.

⁴ ВП (№ 289, 24 нояб. — № 296,1 дек., с. 3—4) публиковалось объявление Моск. союза рабочих печатного дела о просьбой посылать через ред. пожертвования в «Фонд пострадавших в борьбе за свободу печати». Там же публиковались отчеты о пожертвованиях в пользу голодающих, безработных, стачечников, освобожденных полит. заключенных.

⁵ Письмо Т. к В. П. Толстому (неотпр.): от 24 (?) февр. 1864 г. (т. 61, с. 38—39; см. также т. 61, с. 36—38).

⁶ Отв. В. П. Толстого от (5 сент. 1857 г. на неизв. письмо Т. о разрыве отношений с М. Н. Толстой).

Сноски

^1*

^2* Дальнейшее, до окончания записи этого числа, восстановлено мною с черновых записей на листках через восемь лет.

^3* Пропуск в подлиннике. — Ред.

^4* Издаваемом в Индии.

^5* Танечка Татьяны Львовны была первые дни Машей в честь бабушки и тетушки, сестры Татьяны Львовны и матери Михаила Сергеевича. Л. Н. подошел к Татьяне Львовне и сообщил ей, что сегодня так живо (ясно) видел во сне Татьяну Александровну, что рожденную надо назвать ее именем.

^6*

^7* Николаев начал переводить их, но ему было некогда, и бросил.

^8* «La Réforme agraire» par Adolph Damaschke. Traduit d’aprés la III éd. allemande. Paris V-e. V. Giard E. Brière, 1906. Издатель джорджевского журнала «Die Bodenreform».

^9* Вдова С. Н. Толстого, старушка 75-ти лет.

^10* Ученая тупость (англ.).

^11* «цеховых ученых», что они «изумляют сочетанием огромных сведений со всесовершеннейшей тупостью».

^12* убийства городовых тогда часто происходили уже несколько месяцев. В некоторых городах — Белостоке, Варшаве, Москве и других — были перебиты десятки городовых.

^13* Вспоминая в 1911 г. в разговоре со мной это свидание с Л. Н., Семенов назвал то время «хмельным».

^14* Тарас Фоканов и другие бывшие ученики Л. Н. и крестьяне, которые помоложе, говорили Л. Н. вы, и многие постарше — (ваше сиятельство). Старики же и дети, иногда и другие, которые попроще (старинного склада), и многие бабы говорили ему ты. Л. Н. говорил всем ты. Единственное исключение, которое я знаю, то, что Л. Н. 19-летнему парню, поступившему в 1904 г. лакеем в яснополянский дом, говорил вы (не помню, с самого ли начала, или после того, как он женился).

^15* «Кого бог хочет погубить, того лишает рассудка» (лат. пословица).

^16* Вспоминая теперь частые беседы Л. Н. о Павле Петровиче, я должен сказать, что рассказы эти оставили во мне общее впечатление, что Л. Н., всегда очень интересовавшийся Павлом, любил его, он был ему симпатичен (1911).

^17* ученую тупость (англ.).

^18* «Annual of Review of Reviews», Christmas 1905.

^19* «Возвращение с войны» (англ.).

^20* Dr. Adolf Hess.

^21* Нищий, побирающийся в окрестностях Ясной Поляны.

^22* по желанию (лат.).

^23* шут (англ.).

^24* англ.).

^25* подавляется (от франц. déprimer).

^26* Пропуск в подлиннике. — Ред.

^27* Ювачев объяснил мне это тем, что, вероятно, Л. Н. воспользовался для своей повести составленным Ювачевым описанием своей жизни в крепости, которое он несколько лет тому назад послал Л. Н.

^28* Наверное, нужно ему для статьи, которую с воскресенья пишет: «Три неправды».

^29* — Ред.

^30* Zilina — городок в Словакии, где я жил и куда на днях собираюсь поехать — посетить родных и друзей.

^31* Пропуск в подлиннике. — Ред.