Маковицкий Д. П.: "Яснополянские записки"
1905 г. Май

1 мая. Опасались волнений со стороны городских рабочих и крестьян. Но Л. Н. говорил, что, когда так долго о чем-то говорят, ничего не будет. И полиция приготовится. Приехала Софья Андреевна из Петербурга; рассказала, что в Москве, Туле тихо. Л. Н. встречал ее в Ясенках. Софья Андреевна ужасно исхудала.

2 мая. Сегодня утром к Л. Н. пришел Ф. Д. Быков из Боброва, Мещеринской волости, Коломенского уезда, станции Венницы (где живет Архангельский), плотник. Он рассказал мне про себя и свой взгляд на жизнь следующее:

— Люди думают, что надо жить для денег, а надо правильно жить, отличать правду от лжи. Никаких «Ведомостей» я не читал; когда другой вслух читал — не слушал; когда рассказывал, что̀ читал, — я не слушал, потому что и читатель рассказывает только то, что нашло отклик в его душе. Я читал только Евангелие и теперь «Мысли мудрых людей»1*, имущества не собирал. Когда мне кто на чай давал, я возвращал или посылал обратно. Евангелие советовал мне читать наш священник, добрый человек, который знает, что я по-православному не верю, и не негодует. Дом полагаю там, где нахожусь. Сегодня здесь, завтра в ином месте — инде. Умереть мне нетрудно, охотно умру, минуты страдания не миную. А вся моя жизнь, что в ней совершил, — капля в море. Радуюсь, что посчастливилось повидать Льва Николаевича, в беседе с ним я получил больше.

Федор Денисович принес свои работы: изложение Евангелия и другие.

В них нет ни одного чужого слова, прекрасно говорит по-русски, кристально чистый, добрый старик.

Л. Н., прочитав его писания, сказал, что Быков пришел самостоятельно к той же вере, что и он (Л. Н.).

Сегодня Л. Н. ходил гулять пешком, и надо было послать за ним лошадь. Позабыли, и он прошел 14 верст пешком. Вернулся усталый¹.

Вечером приехал князь Д. Д. Оболенский. Я провожал Быкова на станцию.

3 мая. Приехал С. Д. Николаев и младший брат Павла Александровича Буланже.

После завтрака Сергей Дмитриевич говорил, что «Вечерняя почта» с социал-демократической точки зрения опровергает статьи Л. Н. о Генри Джордже¹. Буланже рассказывал о забастовке в Сельскохозяйственной академии. Было около ста студентов, которые не хотели перестать посещать лекции. Но на сходке только 12 из них голосовало против забастовки.

Сергей Дмитриевич спросил Л. Н., не могла бы новая статья «Великий грех» появиться в России?

Л. Н.: Да, могла бы. Она дает правительству проект о земельном вопросе².

Сергей Дмитриевич читал Л. Н. восторженный отзыв о Генри Джордже Глеба Успенского, который писал, что никто не учит молодежь от школьной скамьи до университета такому важному, как он. Глеб Успенский знал только одну статью Генри Джорджа³.

Л. Н. понравился отзыв Глеба Успенского. Затем он спросил Николаева, как обстоит дело с доходом с земли? Янжул вычислил, что в Шотландии он не покрыл бы государственного и городского бюджета⁴.

Сергей Дмитриевич

Л. Н. спросил:

— Это кто выбирал места из Карпентера? Очень хороши. Тут о науке⁵. Люди думают, что наука научит их назначению человека, как жить. Это все равно, как если бы человек изучал вагоны трамвая и думал, что через это узнает, куда ему идти.

После обеда Л. Н. говорил с Николаевым; рассказал ему, что от Робертсона слышал — влияние Генри Джорджа в Америке слабеет, сын его слабо действует.

Сергей Дмитриевич: Генри Джордж был талантливый публицист.

Л. Н.: Робертсон говорил о Рузвельте. Я ему сказал, что знаю о нем только то, что он империалист и милитарист. Робертсон сказал: «Ни то, ни другое. Рузвельт за мир, он только потому и увеличивает флот».

Сергей Дмитриевич: Кажется, Брайан лучше Рузвельта?

Л. Н.: Робертсон ездит с Брайаном. Брайан от июня до августа каждый день говорит речи о первенстве народов Соединенных Штатов. Во-первых, они имеют свободу слова, а во-вторых, признают христианский идеал. Христианский идеал включает в себя свободу слова. Брайан — умный и талантливый и даже с религиозным настроением, но эта каторжная работа политическая, газетная, споры, — он, наверное, за двадцать лет не подвинулся вперед, и не только не подвинулся вперед, но попятился. Катков рассказывал, что он 20 лет ни одной книги не читал, кроме своих статей.

3—5 мая. Л. Н. сказал:

— Земельный вопрос нынче то же, что был лет 70 тому назад вопрос крепостного права. Как тогда никакой реформы нельзя было предпринять, пока не разрешили коренного вопроса освобождения крестьян от господ, так и теперь. Наша обязанность — <освобождение земли>. Русский народ может скорее решить земельный вопрос, чем другие, и по положению (потому что он преимущественно земледельческий), и по строю духовному. Он может идти во главе движения...

Л. Н. процитировал слова Даниэля, редактора маленького английского «Review»2* в духе Толстого: «Ходить в собрания, слушать речи не советую».

— Ловкий оратор, — сказал Л. Н., — так захватит публику, что серьезный, умный человек растеряется. Слышишь речь Урусова — впечатление. Прочтешь — чепуха. Оратор говорит чепуху, но берет интонацией, как у сумасшедших. Заметили, Душан Петрович, у сумасшедших интонация особенно сильная? Загипнотизирует. Можно излагать взгляды в статьях, где они разработаны, в беседах — two is company, three is none3*. А в речах, спорах — ни то ни се, колебания. Я хотел в Ясной учредить университет в лаптях, учить без определенной программы математике, физике... В Туле было 30 тысяч денег для учительской семинарии, как раз годилось бы для этого; как гласный, я предложил это. После меня встал маленький, круглый, старый человек и произнес речь, что на эти 30 тысяч лучше построить памятник («матушке Екатерине»). Что же на это ответить? Замолчал¹.

Затем Л. Н. заговорил о газетной работе, о ее спешности, непродуманности.

— При упаковке товара, — сказал он, — и то нужно обдумывать. Нужно обдумывать и потом писать. Писать, чтобы иметь средства к жизни, — проституция. Мой сын (Лева) что пишет? Если ему возражать, каждое слово надо определять.

Потом опять говорили о земельном вопросе.

— Как рыбе вода, так крестьянам земля, — сказал Л. Н.

«Открытое письмо папе» Генри Джорджа:

— Генри Джордж папе отвечает на возражения, которые бы могли быть. У Генри Джорджа политическая экономия слаба, где наткнется на науку, разбивает хорошо, а где хочет отдать дань времени (политическая экономия) — не выходит. Генри Джордж о китайцах хорошо пишет и характеризует их. «Прогресс и бедность» — путанно, слабо, а «Общественные задачи» — сильно². «Вечерняя почта» возражала против Генри Джорджа — не по силам им. Статья цензурная.

Л. Н. утром стал работать в новой библиотеке, проходной комнате, т. к. в его кабинете солнце.

О книге Риттельмайера Л. Н. сказал Николаеву, что́ можно бы перевести на русский язык.

Сегодня Л. Н. очень рано встал и вечером лег уже в половине десятого.

4 мая. Л. Н. встал в половине восьмого, занимался гимнастикой, взял почту, пошел к себе, а в половине десятого опять вышел.

За завтраком я застал его рассказывающим о Французской революции, как разъяренная толпа врывалась в тюрьмы и убила 1 100 арестованных¹.

Софья Андреевна: Это только французы могут.

Л. Н. рассказал про книгу священника К. С. Стефановича «Наболевшее сердце», которую получил с письмом от него².

— Очень хороша,— сказал об этой книге Л. Н., — что я прочел, было хорошо. Не критикует. Священник, который горюет о том, что должен проповедовать суеверие и исполнять обряды, и тоскует, что не может проповедовать христианское простое учение. В авторе не чувствуется священник.

Я прочел книгу «Der Kulturwert des Russischen» von D^r P. Märkel³. Доброжелательная, правдивая. Вечером за чаем Л. Н. сказал о книжке Меркеля:

— Все знакомое. Он так себе. О японцах он низкого мнения. Война с Японией будет иметь огромные последствия. Как каждое великое событие имеет великие последствия. Сблизит...

Приехал Михаил Львович.

5 мая. Утром был у Л. Н. Владимир Иванович. Я встретил его в саду, у него было рекомендательное письмо от Горбунова; он желал видеть Л. Н., как он выразился, до своего самоубийства и расплакался. Александра Львовна сказала о нем Л. Н.

— Только бы он не был алкоголик, те легко плачут, — сказал Л. Н. — Раз я с таким путешествовал поездом. В разговоре со мной плакал, а на каждой станции пил.

ТОЛСТОЙ И В. Г. ЧЕРТКОВ

Ясная Поляна, 30 мая — 4 июня 1905 г.

Фотография А. Л. Толстой

Л. Н. все-таки сошел к нему в сад, хотя уже хотел писать.

Пополудни был другой молодой человек, а потом еще и третий — все писатели или желающие стать писателями. Л. Н. советовал им заниматься другими делами: наборщику — набором и т. д.

К обеду приехала француженка-анархистка¹; рассказала, что ест мясо из-за своих учениц, которые едят его.

Л. Н. (шутя): А если бы они были антропофаги, то и вы бы стали? — Еще рассказал два анекдота.

Была речь о какой-то Марии Ивановне. Л. Н. сказал, что она поступала так, как «дурень ты дурень»². Когда облили красным вином скатерть, видела, как посыпают солью, и после того, когда рассыпали соль, она налила туда красного вина. У Олсуфьевых — большой, чисто содержащийся парк. Кто-то сказал, что лошади загадили дорожку. Она отозвалась: «Я знаю, кто это сделал: доктор проехал на велосипеде».

П. А. Сергеенко прислал Л. Н. для «Круга чтения»: 1) «Парамона» Глеба Успенского³ (Л. Н.: «Не годится, длинно, монотонно, конец «либеральный», то есть умаляется здесь религиозная твердость человека»); 2) Из Диккенса о Стефене (Л. Н.: «Не годится»); 3) Из Герцена, о невесте Ивашева⁴ (Л. Н.: «Годится»). Прочли вслух. Л. Н. нравится:

— Сжато, по-герценовски, — сказал он. Л. Н. попросил Иосифа Константиновича прислать ему всего Герцена4*. Казалось ему, что Ивашев жил дольше, чем написано в присланной Сергеенко выписке из Герцена, и в этом Л. Н. хочет еще убедиться⁶.

Какую-то полученную рукопись Л. Н. просил вернуть и написать, что некогда читать⁷.

Адольфу Гессу, немецкому переводчику из Ольденбурга, поручил мне ответить, что рассказ «Дорого стоит», или «Тяжелое бремя» — не его (Л. Н.), а Мопассана из «Sur l’eau». Он был издан по-русски без его, Л. Н., ведома. А в полное собрание сочинений в число переводов не попал из-за цензуры. Л. Н. просит его об этом напечатать⁸.

Л. Н.: Шопенгауэр говорил: «Не читайте дурных книг, газет, журналов, текущей литературы». Все это следовало бы напечатать крупными буквами. Брат Сергей Николаевич говорил про доктора, который ему рассказывал свои взгляды, что это точь-в-точь то, что вчера писалось в «Новом времени». Люди не имеют своих взглядов, принимают взгляды самых худших людей — писак⁹.

Сегодня была здесь Мария Александровна. Л. Н. с ней, как всегда, говорил о серьезном, но я теперь, в половине третьего утра, не могу вспомнить, о чем.

Прекрасный, немного холодный день. Уехали И. И. Горбунов, Иосиф Константинович, молодой Кузминский.

За обедом судья А. А. Цуриков из Орла, славянофил, с сыном, приехавшим с Дальнего Востока¹. Рассказывал о том, что в Москву приезжали польские представители узнать, что можно ожидать от либералов, а теперь московские представители поедут в Варшаву отдать визит полякам. Туда же приедут и зарубежные поляки из Познани, Силезии соединиться с братским народом против общего врага — немца. В Москве их приняли радушно и вежливо. Председателем собрания был выбран профессор Краковского университета².

Л. Н.: Соединение для новой вражды?

А. А. Цуриков: Не для новой, а для устранения междоусобной вражды. — Это ведь франко-русский союз основан на той же ненависти к немцам, — сказал неодобрительно Л. Н.

Разговор перешел на другое. А. А. Цуриков говорил, какие зажиточные деревни около Засеки.

Л. Н.: Которые купили землю, стали на ноги — прекратилось пьянство, завели плуги под пару. Бабурино, Пирогово совсем другими стали.

А. А. Цуриков: Землю покупали при помощи Крестьянского банка?

Л. Н.: Да. Сегодня был в Бабурине в одном доме: две люльки и еще двое крошек, а ходит за ними девчонка десяти лет, наливала им молока. Отца убило на Лихвинской железной дороге. Остались старые родители, требуют возмещения — железная дорога дает им 200 рублей.

А. А. Цуриков: Могут получить 600, но суд продолжится несколько лет.

Л. Н.: Одному я выхлопотал шесть тысяч — работал в руднике, сломало ему спину.

А. А. Цуриков: Железные дороги судятся до крайности, вплоть до Сената. Сколько напрасных тяжб, а всему помогло бы страхование.

Л. Н.: Страхование отвратительно. У меня есть средство: полная свобода, разумеется, при освобождении земли от собственности. А несчастный случай — помогут добрые люди.

Л. Н. вспомнил, что слышал о каких-то погорелых. В разговоре с мужиками пожалел их, ему ответили: «Что же им, тот им дал то́, другой — то́, все им дали люди». Так бывало раньше. С того времени, как страховка, не стараются о несчастных.

Молодой Цуриков вспомнил выговор, который сделал Вильгельм II русским морским офицерам, когда те на разбитых судах, добравшись до Киао-Чао, закупили там все шампанское. «Читали?» — спросил он.

Л. Н.

А. А. Цуриков: Я тоже нет.

Л. Н.: В «Вечерней почте» напечатана — опубликовали мои друзья — моя статья о Генри Джордже. В следующем номере писали против моего проекта, что я пишу о рабочих, стало быть, признаю капитализм. Что же такие люди, которые днем спят, в шесть обедают, а ночью спешат писать — метранпаж вырывает из рук написанное, — что же такие могут написать путного? Когда хочешь что разумное написать, надо спокойствие, время, а у них ни того, ни другого. Самый длинный срок — в недельный номер — неделя.

А. А. Цуриков заговорил о славянофильстве.

Л. Н.: Я смолоду преклоняюсь перед народом. Недавно был у меня коломенский плотник, один читал Евангелие и пришел совершенно к тем же взглядам, что и я³.

А. А. Цуриков: Таких много.

А. А. Цуриков говорил, что читает Конта.

Л. Н.: Не подобает вам читать Конта. Материалист, ограниченный, который тупоумие возносит в достоинство, то есть не признает духовных начал.

Сын А. А. Цурикова рассказывал о Монголии, китайцах, лошадях.

Л. Н. подарил Цурикову «Мысли мудрых людей», чтобы читал утром, когда не читает газет.

— Я читаю каждое утро с пользой, — сказал Л. Н. Дал ему еще книжки Генри Джорджа. И прочел вслух из «Круга чтения» каждому из пяти присутствовавших ко дню его рождения. Удивительно вышло каждому. Марии Александровне — что только тот, кто трудами рук живет, чист нравственно⁴.

7 мая. Утром в 6 часов я был в Колпне, а потом в Туле.

В «Нижегородском сборнике» «Знания» за 1905 г. — воспоминания Горького о Чехове, очень хорошие¹. Их я должен использовать при составлении моих записок о Толстом.

Приехали Андрей Львович, Михаил Сергеевич, Наталья Михайловна. Вечером Л. Н. играл в шахматы с Михаилом Сергеевичем.

Михаил Сергеевич рассказал, что учреждены комиссии, которые должны определить убытки, причиненные помещикам крестьянами. Такая комиссия составляется из одного помещика и двух чиновников². Какое плохое распоряжение!

Л. Н. с ним к старосте. Сергей Николаевич же поехал к помещику. Кучер потом рассказывал крестьянам, как они разговаривали; что Сергей Николаевич обещал помещику сделать все по его воле, что́ было вздором. Но это уже возбудило недоверие крестьян; так и это распоряжение.

Потом Л. Н. рассказал о том, как одного спившегося старосту он взял к себе и приставил к свиньям. Тогда у него был завод свиней, были всякие породы. Все свиньи вдруг заболели. А причиной этого было то, что бывший староста их не кормил, только когда заболели, стал давать им корм. Но они уже не хотели есть и дохли. Л. Н. узнал об этом и смеялся. Дело в том, что бывший староста считал для себя постыдным понижением — ходить за свиньями. А Л. Н. это в голову не приходило.

Софья Андреевна вспомнила, сколько у них было убытков в хозяйстве: когда завели коров для завода, 33 самых лучших коровы пали. Когда послали жеребца в Самару, то по пути утонул, и т. д. «Теперь доплачиваю на Ясную две тысячи в год».

Андрей Львович говорил, что он боится спать при закрытых дверях, а Душан Петрович их ночью закрывает.

Я сказал, что я думаю, что ему так поспокойнее, и потому закрываю в перегородке между нами дверь. (Мы с Андреем Львовичем спим внизу, в бывшей библиотеке, разделенной перегородкой на две половины: он в одной половине, я — в другой.)

Л. Н.: Достоевский говорил, что самое большое страдание для него в тюрьме было то, что он никогда не бывал один³. Я это понимаю.

Михаил Сергеевич вспомнил, что тульского губернатора Шлиппе назначили в Государственный совет.

Л. Н.: Удивляет меня, как правительство боится Витте, Дурново, Алексеева (содержит его и его штаб); хочет их отдалить — promoveatur ut amoveatur,5* — а тысячи мужиков выселяет, разоряет6*.

Михаил Сергеевич: Это оттого, что их боятся. Чиновник, который эту меру предлагает царю, сам же совершает грехи и не может других за них наказывать.

Л. Н. удивлялся, как московскими губернаторами подряд бывают люди ограниченные, перечислял их.

Говорил о письме Черткова, сообщающего, что приедет в Россию.

Л. Н.: Значит, Бригс приедет, будет с голой головой ходить, как многие англичане⁴.

8 мая. За обедом Софья Андреевна жаловалась, что у нее от йодистого калия сделался насморк, глаза красные, желудок испортился. Л. Н. сказал ей, чтобы больше не принимала; что от него больше вреда, чем пользы; что она делает, как медведь, который булыжником убивает муху на лбу.

Л. Н. советовал Михаилу Сергеевичу читать Генри Джорджа, сказав при этом, что его «Моисей»¹ и диалог о едином налоге слабее других его статей. Л. Н. удивлялся, как легко читается Генри Джордж. «Easy reading makes hard writing»7*.

Затем Л. Н. привел некоторые факты из биографии Генри Джорджа. Издатель возвратил ему «Progress and Poverty», сказав, что хотя книга и хорошая, но агрессивная. Парнель и ирландцы отошли от него. Спенсер скупил все экземпляры первого издания своей книги, в которой писал против собственности на землю, и из второго издания выпустил эти места; чувствовал, что это против общественного мнения (общественное мнение — большая сила). В Лондоне Генри Джорджу отказали в зале². У Генри Джорджа есть такое сравнение: цепь сильна самым слабым кольцом. Народ — так же, он так силен, как его самые бедные, слабые люди слабы. Хорошее сравнение.

Л. Н. (): Скажите Тане — мне нравится, что говорил Долгоруков: отрезать часть помещичьей земли для крестьян³. Это — паллиатив, но показывает самопожертвование, а его-то и надо. Освободили крестьян не Александр II, а Радищев, Новиков, декабристы. Декабристы принесли себя в жертву.

Софья Андреевна: Генри Джорджа проект не осуществится. Надо, чтобы проект исходил от министров. Сами помещики никогда не лишат себя земли.

Л. Н.: То же казалось при существовании крепостного права. Надо было сознание. Проект в конце. Нигде, кроме России, не уничтожали крепостного права дворяне. Доканчиваю «Великий грех». Желал бы, чтобы вышел в «Русской мысли» или «Вестнике Европы». Оратор был Генри Джордж до самого конца неловкий. Учился говорить перед двумя-тремя людьми.

Я напомнил Л. Н., что лет восемь тому назад Лев Львович его спросил, когда же идеи Генри Джорджа осуществятся, он ответил: «Лет через тридцать». Лев Львович стал горячо возражать и сказал: «Хоть бы через три тысячи». Мне тогда ваш срок тоже показался коротким⁴. Теперь же, когда я лучше знаю Генри Джорджа, мне кажется, что его идеи скоро осуществятся.

Л. Н.: Теперь вопрос освобождения земли в том же положении, как было освобождение крестьян при декабристах. Николаев хорошо делает, что раздает книги Генри Джорджа…8* Этому делу (Генри Джорджа) повредил наиболее всего социализм. Самые передовые люди оторвались от существенного и взялись за фантастическое. Как и когда перейдут орудия производства в общее владение, настанет коммунизм?

Михаил Сергеевич: Мужики думают, что царь отнимет у господ землю и отдаст крестьянам; им никто не разъяснит, что она и у них будет отнята.

Л. Н.: Надо им разъяснить, что отнимать землю не будут, что кто на ней работает, может оставить ее наследникам.

9 мая. Понедельник. Николин день. Уехал Михаил Сергеевич с дочерью Натальей Михайловной. Приехал Сергей Львович. Рассказывал об аграрном съезде. Председательствовал Петрункевич; говорили Долгоруков, Мануйлов, Герценштейн. Долгоруков говорил об отрезе барских земель, выкупе и отдаче крестьянам так, чтобы на душу по семь десятин пришлось. Герценштейн говорил против Генри Джорджа и отстаивал выкуп помещичьих земель¹.

Сергей Львович: Я ему возразил: почему он, стоящий против Генри Джорджа, употребляет его аргументы? Когда будет введен единый налог, часть капитала освободится. Капитала будет больше, он подешевеет². Я нарочно попросил Петрункевича считать голоса. 13 — за единый налог, 18 воздержалось, прочие — за выкуп. Но мне казалось, что после съезда яснее стало, что выкуп невозможен, а что нужен единый налог. Ведь его можно и постепенно вводить.

Л. Н.: Да. Надо говорить не о национализации, а о едином налоге.

«Записках» Якушкина³:

— Какое было тогда самоотвержение для освобождения крестьян, так и теперь его нужно для освобождения земли.

— Долгоруков хоть немного говорил в этом смысле, и это хорошо, — сказал Сергей Львович.

Зашла речь о прогрессивном параличе и его самой частой причине — сифилисе. Л. Н. вспомнил Хохлова, больного параличом; потом перешли на сифилис, на жизнь молодого поколения, где случайно кто заболеет сифилисом и кто нет.

Л. Н.: Нет хуже, чем двубрачие. Я говорю, что дойдет до того, что в непотребном доме священник будет венчать...

Потом говорили об Андрее Львовиче.

— Михаил Сергеевич и даже Таня говорят: «Надо женить Андрея». Какое легкомысленное отношение! Надо переносить последствия своей преступности, а не легализировать ее, — сказал Л. Н.

Софья Андреевна ужасно похудела, по вечером головокружения, но все-таки поехала в Москву⁴.

Софья Андреевна говорила, что Кони предвидит конституцию, так как иной русской формы правления нет выработанной, а так, наскоро ее выработать нельзя.

Сергей Львович: Но какую конституцию? Английская имеет только совещательный, а не решающий голос. Но весом общественного мнения король стал игрушкой при парламенте. А в Болгарии, где самая передовая конституция, мог властвовать неограниченно Стамбулов.

Вчера Л. Н. говорил:

— Цуриков проводит время в судебных заседаниях, изучении новых законов и распоряжений и в чтении газет, так и другие судьи.

Я сказал Л. Н., что в «Круге чтения» следовало бы поместить где-нибудь о судьях, чем они занимаются, как о врачах. Л. Н. сказал, что ему досадно, что дал и о врачах⁵.

— Судьи отстают, как и врачи (читают только свои медицинские газеты), а журналисты отстают пуще всех, — сказал Л. Н.

На днях говорил о Каткове:

— Он 20 лет ничего не читал, кроме «Московских ведомостей». Катков был даровитый, образованный, передовой человек (в молодые годы) из кружка Герцена... — Л. Н. рассказывал, что Катков в разговоре с ним (Л. Н.) мялся, не оканчивал предложений, говорил застенчиво, неопределенно. Не знаю, со всеми ли так, — сказал Л. Н.

Сегодня был инженер, принес стихи. Л. Н. сказал ему, что стихи его плохи, чтобы бросил писать. У него нет художественной оценки, не может критиковать себя, такой будет продолжать писать.

Потом Л. Н. рассказывал, что он встретил одного яснополянского мужика (он назвал крестьянина) и спросил его, что нового о земле. Тот ответил: «Слышно, отойдеть»⁶.

В разговоре Л. Н. вспомнил, что на поляне, не доходя Трубы, по тропинке налево, была дуэль Писарева с Берсом⁷«Не по дрова ли?» Тут вынимают ящики и стреляются.

Был разговор о Достоевском.

Л. Н.: Достоевский стенографировал свои романы, что и видно: сначала хороши, в первых же главах высказано все, дальше — повторение.

Андрей Львович заболел: колотье в ладонях, подошвах, берцах. Думает, что от раны в голове. Л. Н., когда услышал, что Андрей Львович болен, но, не зная, чем, сказал:

— Не обидели ли мы его?

Л. Н.: Приедут сюда мои самые давние верные друзья: Владимир Григорьевич, Павел Иванович и Иван Иванович — основатели «Посредника», они и вместе жили. Черткову свыше 50 лет. Как мы стареем! Трепов ему разрешил приехать в Россию на три недели. Очень любезно он ему писал⁸.

Эта весна очень сухая. В течение трех недель два дождя. Много зелени, листвы на деревьях, птиц. Записываю это — несутся песни из села, поют соловьи, кричат лягушки, воют собаки.

10 мая. Вторник. Сегодня пополудни приехал из Тулы Анатоль Леруа-Болье с женой9*. Л. Н. застали на террасе одного, завтракающим. Л. Н. повел показать им деревню, привел их и в мою лечебницу, здесь присоединился к ним я, и мы все пошли в избу к Ромашкиным. Там посидели, поговорили с приветливой хозяйкой. Пошли домой, где встретили Александру Львовну; Л. Н. познакомил с ней своих гостей. Потом с четырех до шести с ними были Андрей Львович и я. В половине девятого они уехали в Тулу.

Они были у папы в Риме, потом в Риеке (Фиуме), Загребе, Белграде, Софии, Одессе, Киеве, теперь едут в Москву и Петербург. В России Леруа-Болье не был 20 лет. Он бледный, седой, с сицилийским орлиным носом, курчавыми волосами. Он был усталый; жена — бодрая, живая старушка. Оба приветливые, учтивые.

После обеда Л. Н. говорил с Леруа-Болье о религии, стараясь не употреблять слова «бог». Потом спросил у него о его вере. Он член общества борьбы с атеизмом. Жена — верующая католичка. Л. Н. заговорил о Генри Джордже.

Леруа-Болье сказал:

— Для России это важно, для Франции — нет. Там 50 процентов земледельцев, и число их убавляется, несмотря на то, что земля сравнительно не дорожает. Где было 300 хозяев, теперь там 200. В России — наоборот, большинство народа — земледельцы.

Л. Н. ему сказал:

— Mais la justice10* требует уравнения в правах на землю.

Они спрашивали Александру Львовну о ее школе (она эту зиму учила в школе), не забывают ли дети читать по выходе из школы? Им казалось, что учиться очень тяжело. Александра Львовна сказала, что нет, что дети понятливые.

Меня Леруа-Болье спрашивал о влиянии духовенства, заботятся ли они о пастве, не клерикальные ли они фанатики? Их дети составляют ли важную часть интеллигенции? Есть ли вокруг раскольники, сектанты? Спрашивал меня о словаках и сказал, что я первый словак, которого видит. Знал, что словаки между славянами имеют больше протестантов; спрашивал про отношения чешско-словацкие, о близости словацкого языка к польскому и малорусскому. Белорусы — чистые славяне, малорусы и великорусы — помесь с татарами и чудью. О благосостоянии здешних крестьян: оно выше, чем словацких; о достоинстве русских крестьян. Хотя они в пояс кланяются, но у них есть достоинство, как у восточных народов. Говорил о политике мадьярской: «Kossuth était d’origine slovaque, n’est-ce pas?»11*

Из современных мадьярских политиков больше всех нравится ему Аппоньи, но он тоже националист; их внутреннюю политику назвал аристократической и недальновидной.

Когда Леруа рассказывал, что были у папы, Л. Н. спросил:

— Vous êtes catholique?

: Oui, quoique pas un modèle catholique. Ma femme est pieuse. Ma mère était12* верующая католичка. Папа (Пий X) не такой реконцилиантный13*, как Лев XIII, сочувствовавший сближению церквей, соловьевской идее¹. Мы говорили по-французски, но, видя, что он в «embarras»14*, я перешел на итальянский язык. Первый папа, который не говорит правильно по-французски.

Л. Н.: А какой же был прием, церемониальный?

Леруа-Болье: Нет, мы сидели с ним за столом, как с вами.

Вечером приехала С. А. Стахович на три часа, рекомендовала Л. Н. прочесть в декабрьской книжке «Русского богатства» за 1904 г. статью о тюрьмах в Европе и Америке².

— Какие ужасные тюрьмы, особенно в Америке и Англии, — сказала С. А. Стахович, — ужас! Верчение колеса, применение взглядов Ломброзо на преступников, казни гильотиной, розги.

Л. Н.: В Англии есть целая лига, которая добивается отмены розог для арестантов моложе 18 лет. В романе «A Tale of Two Cities» рассказано, что во французской тюрьме находится бумага, писанная угольной пылью с кровью. Писал ее доктор, заключенный за то, что восстал против нечеловеческого обхождения господ с крестьянской девушкой³.

— Когда приезжает в Россию богатый иностранец, привыкший к внешним удобствам, гостиницам, он уже заранее предубежден, что здесь плохие условия, а именно такие он и находит, так как он обращает свое внимание на внешнее. Я, наоборот, обращаю внимание — и мне кажется, это лучше — не на паразитов. Жизнь в России гораздо лучше, чем за границей, я имею в виду мужиков. Об этом я писал сегодня Иосифу Крофте. Русские крестьяне намного лучше живут, чем наши.

Л. Н. спросил С. А. Стахович, очень интересно рассказывающую:

— Читали ли «Записки» Якушкина?

Сергей Львович вставил:

— Говорят, что не пропустили по цензурным соображениям только восемь строк.

Л. Н.: Может быть, об Александре I, как он погнался с саблей за мужиком, который показался на параде между рядами войск⁴.

Вечером приехал Илья Львович.

В половине двенадцатого Л. Н. просил Сергея Львовича сыграть ноктюрн Аренского, потом Шопена. Очевидно, хотел отдохнуть от разговоров. Потом сказал:

— Я устал, каждый вечер так устаю, — простился и ушел к себе.

11 мая. Среда. Засыпало в песочной яме яснополянского мужика, бывшего ученика Л. Н., старосту¹ пояс, грудь и, наконец, голову. Во время этого медленного обвала он не метался, не кричал. Сын не мог ему помочь. Яма была узкая и обвалилась с боков. Не теряя времени, не суетясь, начали откапывать. Когда откопали, Л. Н. так хотел узнать, жив ли, как мать, когда умирает ее любимец. Сам ощупал его рот, два раза просил меня освидетельствовать его. Пробыли мы у песочной ямы больше трех часов. Жена жалобно выла над покойником; на всех лицах была глубокая грусть, все держали себя чинно, строго, серьезно, даже и дети.

За обедом Н. П. Иванова пожалела засыпанного, что тяжело умирал.

Л. Н.: Так, как должно. Герцен сказал о смерти Николая (I): «Зачислен по химическому»².

Л. Н. всегда, не глядя на часы, точно угадывает время. Но сегодня, когда расходились от песочной ямы, ошибся. Последние пять дней ему сильно нездоровилось. Теперь у него сердцебиение и боли в желудке.

— Но мне притом хорошо, — сказал Л. Н. — В молодости изредка болел, потом раз в месяц, в старости — каждые пять дней.

Л. Н. хвалил красоту природы пальцевского имения, куда ездил на прогулку³.

12 мая. Четверг. Л. Н. один в шарабане съездил в Таптыково, за 18 верст; ездил с 2 до 7 пополудни. С кучером не хотел ехать, чтобы никого не утруждать. Вернувшись, немного отдохнул, пообедал, вышел на балкон, потом пошел гулять.

Юлия Ивановна, Андрей Львович, Надежда Павловна учили меня по-русски.

Вернувшись, Л. Н. сел на крыльце на скамейку и разговорился со мной.

Л. Н.: Я все еще не кончил свою статью («Великий грех»). Пишу. Получил письмо от Семенова. Упрекает меня, что я такого дурного мнения об интеллигенции либеральной. Что если «Великий грех» появится, то это будет «Московским ведомостям» орудие¹. Может быть. Но я не вижу разницы между консерваторами и либералами. Я знаю либералов.

Я: Я думаю, что для консерваторов правление — хлеб, а между либералами найдется достаточно людей, которые, не зная иного, все же хотят служить народу лучше, чем нынешнее правительство.

Л. Н.: Я знаю либералов. Это люди, одержимые тщеславием.

Я: Вы пишете, что в народе происходит своя духовная работа, что он идет вперед. Вы бы могли это объяснить в новой статье, в чем это проявляется?

— Вот коломенский старик² пришел сам к убеждениям, к которым я пришел. Сегодня получил письмо Цибульского15* ³. Духоборы — вот явление. Человек из народа сознает земельную неправду и видит в ней главное, что надо исправить.

— А есть ли духовный рост и у французского, немецкого народа? У нашего, словенского⁴ (словацкого), по-моему, нет, скорее портится и идет назад.

— С французского, английского, немецкого народов пример брать нельзя. Французы вымирают. Леруа (который смотрит на русский народ, как на варварский, из учтивости проявляет уважение к нему, но видно, что презирает его) говорит, что во Франции цена на землю падает, когда у нас в короткое время ее цена увеличилась в 10, 20 раз и постоянно растет, потому что народ прибывает. То же самое и в Англии, потому что англичане живут искусственно: колониями. То же начинается в Германии, которая тоже приобретает колонии, садится на шеи другим народам, и, Zweikindersystem16* тоже их. Французы не имели в прошлом столетии ни одного философа. Вольтер, Руссо — последние; Амиель ничего нового не сказал. Жизни вашего народа не знаю, но интеллигенции христианство не по вкусу; она не хочет его, потому что оно отвращает от борьбы с венгерским правительством. Но в словацком (Л. Н. так выразился) народе ведь есть назарены, это важнее объединения Германии Бисмарком. Кто хочет добра народу — первое дело слезть с его плеч. Назарены ведь словаки?⁵

— Больше сербы. Среди чешского же народа есть движение спиритов; живут воздержно, не курят, не пьют; их около 100 тысяч.

— Они из протестантов?

— Кажется. В том крае, на северо-востоке Чехии, есть и протестанты. Это самый бедный край чешский.

— А занимаются они медиумизмом?

— Да.

Л. Н.: Знаете, почему они (спириты), люди ограниченные, приходят к таким удивительным мыслям, как Люси Малори или Львов? Я на днях записал себе в дневник мысль, что они тогда сосредоточивают мысль на духовном, которое соединяет людей, и он (человек) уже не один, а два и...... 17* ⁶.

Л. Н.: Я совершил круг в своей жизни: откуда вышел, туда и возвращаюсь, чем начал, тем кончаю. Я начал тем, что сознавал, что грешу, живя на плечах и из трудов, и из рук народа и воображая, что мы можем его учить. Рёскин — есть в «Мыслях» и в «Круге чтения» — говорит, что не верит в нравственность человека, не добывающего себе хлеб своими руками⁷. Как вы думаете?

— Десять лет тому назад мне это так казалось, а теперь — хуже.

— Нас наша испорченная жизнь удерживает от того (чтобы добывать хлеб своими руками). Мне, с моими восемьюдесятью годами, трудно исполнять этот закон, да и вы уж седой, сорок лет — половина жизни за вами, да есть врачебная специальность. Но хоть знать, что наша жизнь грешна, что так не следует жить... Революционерам удивляются, какие они бесстрашные, самоотверженные. А народ, как мы вчера видели, когда засыпало мужика и когда его выкапывали, постоянно в опасности, а сам собой жертвует без наград и без похвал. В метель поедут искать заблудившихся. Человек, который вчера выкапывал, был в опасности. Когда опасались и говорили, что обвалится, сказал: «Нет, тут ножка есть целая». Они знают это и, должно быть, — хорошо.

13 мая. Пятница. Вчера ночью уехала Юлия Ивановна в Москву, сегодня утром приехала Софья Андреевна.

С недавнего времени — кажется, с февраля 1905 г. — русские газеты печатают с пропусками короткие статьи и письма Л. Н., выходящие за границей. В «Нашей жизни» от 10 мая — «Три сына»¹, в «Сыне отечества» — «Письма к японцам»².

Сегодня приехали Гольденвейзеры и бельгиец, профессор французской литературы Эдинбургского университета Charles Sarolea³, а позже вечером председатель Московской судебной палаты Н. В. Давыдов. Саролеа самоучкой научился по-русски, чтобы читать и переводить Толстого. Интересуется беллетристикой («Анну Каренину» прочел десять раз, она для него — «Одиссея»; Толстой-романист выше Шекспира) и, как он выразился, социальным и нравственным учением Л. Н.

За обедом разговор о Генри Джордже. Саролеа говорил, что в Англии его порядочно изучают и разделяют его взгляды. Л. Н. сказал: «Наверно, в cercle borné»18*. Саролеа говорил о предшественнике Генри Джорджа — Уоллесе Рёсселе (Russel) — и о своем учителе, Эмиле Лавеле, единомышленнике Генри Джорджа. Хвалил книгу Анатоля Леруа-Болье о России⁴. Рассказывал о Иерусалиме (был там 12 дней), о Киеве — главное, о паломниках, о политических деятелях, которых посетил; говорил, что в России брожение, в городах революция; что либералы негодуют на Толстого за то, что не участвует в их движении.

Давыдов рассказал, что упразднили Министерство земледелия и государственных имуществ — хотели устранить Ермолова с министерского поста. Сделали такую штуку — часть (ведомства) разбросали и учредили какой-то бессмысленный департамент. Говорят, что хотят уничтожить и Министерство путей сообщения, а шоссейные дороги причислить к Морскому министерству⁵⁶.

Л. Н.: Кажется, на посту министра или посла не надо иметь особых знаний. Сапожник не может быть кучером, если раньше им не был, но военный министр может быть министром просвещения. Кто это все делает?

— Трепов, — отвечал Давыдов, — какой-то офицер Путята (?) и Николай. Они вместе и молятся... и представляют себе мистически, что русские победят. А после Мукдена дезертировало 60 тысяч солдат — не хотели повиноваться и заразили других неповиновением. А Рожественский пишет жене, — из перехваченного письма, рассказывал мне товарищ министра, — что экипажи, офицеры и матросы не хотят воевать, нет у них боевого духа. Учредили новый пост — начальника обороны внутренней и внешней.

— Как это шли на войну, так без ропота, столько людей, чудно́, — сказал серьезно Л. Н. (Но опять же казалось, что сведения о Мукдене и Рожественском были ему неприятны.)

Давыдов говорил, что в Москве должна была появиться новая политическая, либеральная, но не радикальная газета — «Московская неделя», под редакцией Трубецкого. За два дня до выхода первого номера ее запретили. Единственно потому, что требовала свободы печати⁷.

Л. Н.: Им нечего говорить. Если бы им дали высказаться, был бы им конец. Это все — предлог. Правительство может дать свободу печати: оно имеет суды для преследования крайностей, как может дать и свободу вероисповедания, имея средства против скопцов, и т. п.

Давыдов: Радикально могут писать газеты, это не опасно, а либерально — нет. Это делает правительство.

Далее Давыдов рассказывал о частых убийствах, о мании убивать городовых (пять городовых в день убивают), губернаторов и т. п. О нелепости, что повесили четвертого дня в Шлиссельбурге убийцу Сергея Александровича; значит, незачем было ходить его (Сергея Александровича) вдове туда⁸.

Л. Н.: Могли в Шлиссельбурге тихо оставить, как убийцу Елизаветы (Австрийской)⁹. Это было бы, с их точки зрения, приличнее.

Давыдов: Я написал статью о том, какой грех убивать невинных городовых: их семьи остаются без поддержки. «Русские ведомости» «вследствие несогласия», что нельзя критиковать частные случаи, не приняли ее.

Л. Н.: Сегодня, идя из Тулы по старой дороге, встретил Марию Александровну, женщину очень христианского настроения. Ходила в Тулу посетить племянников, 13 и 15 лет. Рассказала, что они горят желанием убить городового. Это гипнотизация газет, как были крестовые походы детей. Берусь решать только общие высокие вопросы. Всякое убийство — грех. На мою точку зрения смотрят как на что-то неожиданное, хотя 25 лет это проповедую. А это потому, что они (революционеры) из моего берут, что̀ им на руку — критику властей, самодержавия. Источника не знают.

Когда разговор зашел о сектантах и государственных исповеданиях, Л. Н. сказал:

— Читаешь, что католики, православные гордятся тем, что они верят в одно. Когда даже листья на дереве не одинаковы, каждый по-своему, тем более человек должен быть индивидуальным. Сектантство имеет это преимущество.

Саролеа: Les Russes sont plus ouverts que comme tous les autres. Prince19* Трубецкой — какой сердечный человек.

Саролеа говорил, что читал Данилевского «Россия и Европа»¹⁰«owe» to the russian people20*. Об английских писателях Саролеа сказал, что они méprisent le peuple21*.

Л. Н. советовал Саролеа читать славянофилов и разговорился о них, о своем отношении к программе славянофилов — самодержавие, православие, народность¹¹ — сказал:

— Pas l’autocratie, pas le nationalisme — le troisième, je le partage: c’est l’estime pour le peuple, pour sa tâche, c’est comprendre ses tâches22*, задачи, желания — c’est l’admiration du peuple23*. Можно разделять и православие как церковь, наиболее широкую, терпимую. Самодержавие они оправдывают тем — как китайцы, что царь — совестливый человек, для которого существуют только общие интересы. Беда, что царями бывают люди эгоистических интересов. В славянофильстве — гегельянство, философское оправдание существующего; но славянофильство — самобытное, русское, система последовательная, выработанная, не принимает западных теорий, а <главное в нем> — преклонение перед народом.

Л. Н. говорил это с остановками, обдумывая каждое слово. Он сказал:

— Я знал всех выдающихся славянофилов, из них особенно высоко ставил Юрия Самарина, Хомякова, Аксаковых. Я сам admirateur24* народа, был и остался им. Советую вам изучать особенно Хомякова, а из Хомякова особенное внимание посвятите la préface aux œuvres de Chomiakov¹². L’aîné25* Аксаков лучше¹³.

О славянофилах Л. Н. говорил с воодушевлением, с таким уважением, с каким при мне он не говорил ни о ком, кроме как о русском народе.

Саролеа говорил об убыли деревенского населения в Шотландии, гораздо более ужасной, чем во Франции; об ужасной нищете в английских городах; о том, что виды на будущее Англии внушают гораздо больше опасения, чем Франции; говорил о романе Рода из швейцарской крестьянской жизни¹⁴ и Базена — французской¹⁵. Рассказывал о шотландских священниках, что подобных им не знает. Живут и работают для простого народа (для milieux26*, в котором живут). Они нонконформисты, пуритане; у них нет епископов, они зависимы только от коммун — эвентуально27*, иногда от патронов; жалования получают высокие, в среднем 300 фунтов.

Саролеа очень понравились русские паломники в Иерусалиме, видел их три тысячи (в иные годы их бывает 20 тысяч) и в Киеве — 15 тысяч. Лица осмысленные, видна самостоятельность, достоинство, вера. Спрашивал, нет ли о них литературы.

Л. Н.: Это известное состояние странничества, в котором они находятся. Кто лишается места, жена умирает, другое несчастье случится — идет странствовать. Имеет обеспечение — хлеб и кров. Щедрин писал о них, Лесков и другие¹⁶. Имеют выработанные пути, идут в Киев, к Полтаве... в Воронеж, Новый Афон на Кавказе... Легкий способ познать их — возьмите сумку, обуйте лапти и идите с ними.

Л. Н. читал вслух «Великий грех», медленно, выразительно, чтобы и Саролеа понял. Когда читал место, как крестьянин перекрестился, прослушав газетную статью о земле, стянуло ему горло. Прочитав, спросил: «Имеет ли кто что заметить?»

Александр Борисович сказал:

— Статья сильная, убедит многих.

Л. Н.: Я с тем и писал ее для молодежи, чтобы увидела дело, которое на очереди.

Николай Васильевич: Статья может появиться в России?

Л. Н.«Русской мысли». Вы там еще сотрудничаете?

— Мало. Если желаете, я переговорю с редактором.

— С их точки зрения они могут полемизировать со статьей, но поместить ее могут. Когда эту статью кончу, больше не буду на современные вопросы отзываться, — прибавил затем Л. Н.

Разговор зашел о прессе.

Л. Н. сказал, что никогда ни одна газета не признается в неправде. Каждая утверждает, что она пишет правду, а другие ошибаются. Теперь такая печать в России, которая не захочет принять этой статьи («Великий грех»). Сегодня Л. Н. говорил, что партии в России, которые борются между собой, тоже каждая думает о себе, что только она заступается за правду.

Потом Л. Н. прочел письмо к лакею (Суворову). Начал его читать вслух по просьбе Л. Н-ча Давыдов, но у него не шло, не разбирал почерка, не мог читать быстро; продолжал и докончил Л. Н.

Николай Васильевич: Кто этот лакей? Писал вам с тех пор?

Л. Н.: Писал хвалу и благодарность, начал рассуждать широко и, как при том бывает у людей, имеющих только одну ясную мысль, запутался¹⁷.

В сегодняшних газетах: священник убил околоточного.

Л. Н.: Недавно были здесь два брата Ставровские¹⁸, сказали: «Почему же не убивать, жизнь не так важна!» Я им ответил: «Свою жизнь приносить в жертву — другое дело, чем отнимать ее». Долго держали бутылку закупоренной, теперь не остается ничего другого, как ждать, пока все выльется.

Саролеа: Надо требовать свободы печати, при ней можно будет проповедовать хорошие идеи.

Л. Н.: Правительство глупо, что не дает ее. Имеет возможность судебно преследовать злоупотребления. При свободе печати станет ясно, что либералам нечего сказать.

Из дальнейшего разговора:

Л. Н.: Нужно, главное, землю landvalue taxation, Single Tax28*. He люблю называть <это> национализацией. Паллиативы только отсрочат истинный прогресс. Русский народ смотрит на участие в правлении, как на грех. Совестные люди избегают должностей старосты и других. В народе нет approuvement29* чиновничьей деятельности.

Саролеа: Левин в «Анне Карениной» был такого же мнения о земстве¹⁹.

Л. Н.: Il avait raison30*.

: За границей — наоборот. Любят быть официальными лицами. У каждого народа такое правительство, которого он заслуживает²⁰.

Л. Н.: Мы не соучастники японской войны, как были избиратели-англичане — в бурской.

В полночь уехали Давыдов и Саролеа.

14 мая. Суббота. Л. Н. уже около двух месяцев страдает колитом, но говорит: «Я не жалуюсь». Он не поддается болям, слабостям, работает, невзирая на них, как мужик, который с начавшимся воспалением легких еще силится пахать. Л. Н. получил сегодня письмо от Ернефельта. Выражает согласие со статьей «Об общественном движении в России», особенно с мыслью о том, что текущие события и агитация за конституцию отвлекают внимание человека от нужной внутренней работы над самим собой¹.

Александр Борисович рассказал по воспоминаниям Вейнберга о посещении Харьковского университета Николаем Павловичем². Л. Н. по этому поводу рассказал воспоминания университетских лет в Казани. Раз во время лекций он очутился один в коридоре. Профессора уже вошли в залы, он опоздал и не хотел входить, чтобы не мешать, да и запрещено это было. Ушел. Как вышел из ворот здания, встретил попечителя округа Мусина-Пушкина.

— Он меня знал, я ходил к нему, — сказал Л. Н., — у него потребность кричать, и он начал кричать: «Как смеет кучер твоего брата носить галуны на шапке, это может только посланник!» Л. Н. добавил, что то было такое время, когда кричание составляло репутацию.

Л. Н. с Гольденвейзером играли в шахматы гамбит. Приехала Мария Александровна.

Вечером Л. Н. нам:

— Читал биографию Генри Джорджа. Два раза его выдвигали в головы Нью-Йорка. Говорил через день по десять речей ради распространения своих идей. А все это напрасно. Мысль работает мимо. Идеи распространяются книгами.

Л. Н. спросил Марию Александровну:

— Как это мы с вами, Мария Александровна, познакомились?

Мария Александровна рассказала, что в 1883 г. пришла с приятельницей к Л. Н. просить «Евангелие»; она была тогда упорная православная, подруга ее читала «Евангелие» Л. Н-ча. Когда просила одолжить, та не дала ей, сказала, что продают в библиотеке. Мария Александровна не знала, что эта вещь запрещена, пошла туда покупать. Оттуда ее послали в книжный магазин, оттуда к Каткову, и везде ей доставалось, пока она не догадалась, что такую книгу не надо спрашивать при других. Но, не достав ее нигде, она пошла к самому Толстому³.

Л. Н.: Как это удивительно, что я именно с вами и с Чертковым познакомился31*. Чертков — красивый, богатый, из высоких кругов, знаком с царем, пил, в карты играл (раз проиграл 80 тысяч). Отец решил вывести его из круга гвардейских офицеров и поместил у пастора в Англии. Там он услышал о христианстве, хотя фарисейском, английском. Вернулся домой, жил в деревне, устроил потребительскую лавку, школу, больницу, занимался земством — бросил. Я его очень уважаю и люблю. Живет, конечно, благодаря — или, как Душан Петрович говорит, — «вследствие болезни жены, богато». Но, по отношению к своему имуществу, сказал, что то, что будет его, раздаст крестьянам.

Софья Андреевна: Кони говорит, что осенью будет свобода печати, тогда можно будет печатать все сочинения Льва Николаевича.

— Будут преследовать судом за оскорбление царя и так далее, — сказал Л. Н.

Л. Н.: Давыдов просил статью о современных событиях в России для Новодворцева, которому она очень нужна. Как мало эта статья распространена в России!⁴ «Все это старое, знакомое» — и не дочел. А с тех пор его раз тридцать прочел, а все новое в нем нахожу. (Л. Н. привел этот пример в доказательство того, что люди читают и понимают только то, что могут по своему духовному развитию, независимо от того, дозволено ли это правительством или запрещено.)

Софья Андреевна говорила, что отвезет письма к Л. Н. в Исторический музей⁵. В них выражено отношение к Л. Н. Будут важными документами. В числе их есть одно письмо Победоносцева после события 1 марта. Гольденвейзер спросил Л. Н., знал ли он Победоносцева.

Л. Н.: Я встретился с ним, и меня познакомили, но я не стал разговаривать⁶. Он с Чичериным, Соловьевым (историком)... были учителями Александра III, и так сделал карьеру.

Софья Андреевна: Он ходил к нам, я была тогда крошечка. Служил в Сенате, пока Сенат был в Москве. Мой отец был врачом Сената.

Л. Н.: Получил книжку — биографию Мошина, какой-то Крамеровой. Мошин — вероятно, богатый купец, хотящий создать себе писательскую славу. Эта биография на то рассчитана: хвала. Там и интервью Мошина со мной — показывает, какой он ограниченный. Я ему дал совет, чтобы оставил писание⁷. Он написал книгу рассказов, но это не рассказы, а бессмысленная путаница⁸.

ТОЛСТОЙ ВОЗВРАЩАЕТСЯ ПОСЛЕ КУПАНЬЯ

Ясная Поляна, 25 мая — 4 июня 1905 г.

Фотография В. Г. Черткова

Мария Александровна заговорила о Листовском и его письме, что трудно на него отвечать, что это у него временный упадок духа, как со всеми бывает. Л. Н. ему тоже будет писать, когда голова будет свежая; оставил письмо между теми, на которые должен отвечать⁹.

Л. Н. спросил Гольденвейзера о его болезни, свыкся ли он с ней?

Л. Н.: Не в возрасте, а в покорности дело. Можно спокойно переносить самую тяжелую болезнь. Силы убавляются, убавляются, а человек приспособляется. Получил письмо от Русанова, у него сухотка спинного мозга. Вернулась к ним прислуга, которая у них жила 16 лет и ходила за ним. Для них это важно. Постороннему человеку кажется, что он несчастный, а он не чувствует себя несчастным, привык к своему положению¹⁰.

Софья Андреевна: Что же такая жизнь, на что ему жить?

Л. Н.: Какое доброе влияние имеет на семью, на сыновей, как его уважают, любят! Как изменили свою жизнь под его влиянием, а он не перестает работать (переводит, выбирает изречения, помогает Л. Н.).

15 мая. Воскресенье. За обедом Л. Н. поел только немного каши и выпил красного вина. Обедали на веранде. Мимо веранды проходило много народу (нищих, прохожих, гуляющих дачников, посетителей к Л. Н.). Софья Андреевна, которая имела обыкновение работать внизу на террасе, недовольным тоном сказала, что она устроилась на балконе при своей комнате, т. к. тут, внизу, нет покоя. Двое пришли с рукописями своих рассказов, хотели их Л. Н. читать.

— Ужас сколько этих писателей развелось, — сказал Л. Н. — К чему это приведет, не знаю. У артельщика пять сыновей, все они чай пьют, господами хотят быть. Брюхо толще, а ноги тоньше становятся. Когда-нибудь должны подломиться. На Западе этого не видно; Запад Индией, Америкой питается. И мы в числе тех рабов, которые работают на немцев. Россия же живет сама собой. Вот они, которые на нас работают, — сказал Л. Н., указывая на проходивших куда-то мужиков.

Поднялся разговор, в котором кто-то осуждал мужиков, что они глупые. Л. Н. спокойно выслушал и, подождав, не будет ли еще кто говорить, сказал:

— Чего, чего народ не знает! Когда откапывали заваленного в песочной яме, плеча ямы обваливались. — «Не опасно ли ему там копать?» — «Нет, нет, ножка крепка». Они знают, чем края держатся. Знают деревья, умеют домà строить, печи класть, землю копать, коров доить, лошадей держать, пахать, знают, в какую землю, когда сеять, по вкусу узнают, что в ней будет расти...

Л. Н.: Позавчера читал Давыдову и Саролеа «Великий грех», видел недостатки, поправлю.

Л. Н. пошел в дом за шляпой и палкой, вышел и обратился к лежавшей перед домом собаке: «Что, Белка, пойдем гулять?» А Белка — старая сибирская лайка — заволновалась, встала на старые, слабые ноги и, хромая, пошла за Л. Н. Собаки любят Л. Н., к нему ласкается даже и Жучка, особенно дикая и недоверчивая. С лошадьми и собаками Л. Н. обходится так, как наш словацкий крестьянин: разговаривает с ними, гладит и жалеет.

Мария Александровна сказала, что Л. Н. и болеет, и тоскует от своей роскошной жизни. Недавно он был с Бутурлиным у яснополянского философа-эпикурейца, мужика.

«Что вы перестали ко мне ходить?» — спросил Л. Н. — «Ты все только толкуешь, а землю кругом скупил и Телятинки, мы бьемся, как караси в сети»¹, — ответил тот.

— Когда пришел домой, два лакея мне прислуживали, — сказал Л. Н.

— Что тебе? — спросила его Софья Андреевна.

— Сильная изжога.

Софья Андреевна послала меня к нему.

— Не тревожь меня, Соня, — сказал Л. Н.

Сколько босяков ходит! Теперь пришли двое. Оба бледные, один трясется; оба перенесли болезни. Мать одного работает в Москве на фабрике, а другого — в Бронницах. Он, вероятно, незаконнорожденный, об отце не говорит. Л. Н. послал им книжки и деньги, а Андрей Львович — по рубашке.

Утром Мария Александровна занесла «Великий грех» Л. Н. в кабинет.

— Какая хорошая статья! Какой у вас талант!

За обедом Л. Н. начал рассказывать о Николае Павловиче, о его собственноручно написанном предписании, как надо казнить декабристов. В это время к столу подошел лакей. Л. Н. прервал, сказав: «Потом», и больше не рассказывал.

Л. Н. (мне): Получил от Черткова, но только в одном экземпляре, «Письмо к лакею», а при нем два письма о Генри Джордже, о которых я позабыл¹. Как бы хотелось, чтобы этого была тысяча экземпляров, чтобы распространилось. Кабы их прислали! Читаю биографию Генри Джорджа с большой пользой. Какая это агитация, утомительная и бесплодная (публичные выступления Генри Джорджа). Лучше — книгами. В Шотландии его встречали с духовыми инструментами, факелами, на эстраде 500 человек, (всем) подать руку — обмельчивает. В Австралии говорил ежедневно по две речи, коляски, торжества. Когда вернулся оттуда, имел афазию. Наверно, без последствий она не осталась. Спенсер, Тойнби, Гладстон были против него².

Софья Андреевна сегодня выбирала свои письма к Л. Н. (приблизительно с 1883 г.) из общих пачек, находящихся в шкафу на площадке лестницы. Затем еще письма об отлучении Л. Н. от церкви и по поводу 75-летия со дня рождения³.

17 мая. Вторник.

Л. Н.: Босяков 100 тысяч. Что́ для них конституция, свобода печати? Цепь сильна самым слабым кольцом. Так и народ. Босяки — представители его самого слабого кольца.

Здесь Гольденвейзер. Приехал И. И. Горбунов с племянницей. Когда я пришел вечером, застал Горбуновых. Л. Н. говорил:

— Сочинения Генри Джорджа расходились в Европе в миллионах экземпляров. Видно, что механическое — пример: миллионы библий — не действует, а <только> распространение духом. Механическая пропаганда в известной степени ослабляет идею, как теплица — растение. Вы не помните, когда вы были молоды, нельзя было двух слов сказать, чтобы не упомянуть Спенсера? А Генри Джордж — не ученый, типограф, напустился на него¹. Тэйлор ему говорил: «В своей области вы сильны, но до философа Спенсера не дотрагивайтесь». А Генри Джордж разбил его. Спенсер вначале писал, что люди должны иметь равные права на землю. Потом скупал первое издание и во втором издании пропустил эти места. Завел связи с дюками32* и поддался силе общественного мнения.

Иван Иванович рассказал о московской молодежи, сомкнувшейся в кружок для самообразования и отвергнувшей политическую агитацию. Читают Евангелие, сперва по «Предисловию» Л. Н. к Евангелию, потом хотят читать «Краткое изложение»². Дальше Иван Иванович рассказал, что̀ в «Русском богатстве» пишут о Ницше³. Брандес удивляется Ницше, что он разбивает христианство — веру, которой и так уже нет. Он (Ницше) ломится в открытые двери.

Л. Н.⁴.

Иван Иванович вспомнил, что идет сражение на море. Телеграмм много, а ничего не говорят, никаких подробностей. Наверное, наших побили, как иначе и не может быть⁵. На Кавказе погромы; армян режут персидские курды. В Варшаве убивают городовых.

Л. Н. рассказал Ивану Ивановичу о статье Н. В. Давыдова об убийствах городовых, что «Русские ведомости» не хотели напечатать ее, потому что этим осудили бы политические убийства, которые считают полезными.

Иван Иванович«Московской недели», стоящей за конституцию.

Л. Н.: Конституция хороша, если бы была достигнута без убийств, озверения. Но этот путь к ней — убийства тысяч, а хуже того, озверение сотен тысяч...

— Добрые книги нужны молодежи, — сказал Л. Н. — Юркевич, славянофил, философ, малоросс, полемизировал с Чернышевским. Чернышевский упрекал его, что он не читает модных книг (Л. Н. перечислил их), которых теперь никто не знает⁶. Так и нынешнее молодое поколение знает последние модные книги, которые полагает за самые лучшие.

Л. Н.: Раздражение, которое сеет революция, какие может иметь последствия? Не борьба сословий, а победа справедливости, принципа нужна. Во Французскую революцию государственной, монастырской и дворянской землей завладели мужики и владеют до сих пор. Они самые консервативные.

— старается и об этом.

Л. Н. рассказывал Ивану Ивановичу о Леруа-Болье:

— Я спросил его, какая его последняя работа? Ответил: «О сближении народов». Его жена — религиозная, славная старушка. Я спросил ее: каково ей, старой? — «Ах, как спокойно, становишься терпимее, снисходительнее к другим». О Генри Джордже он сказал, что он во Франции неизвестен, а я его и не спросил, знает ли он сам его, не желая привести его в смущение. Саролеа я прямо сказал: «Нам не брать примера с вымирающего народа и с англичан, живущих рабами, которых они не видят». Мы же видим своих рабов. Хотят, чтобы народ опролетарился, чтобы Россия стала фабричная. «Генри Джорджа ведь не знаете и Евангелия тоже не знаете». Он ответил: «Евангелие — правда, плохо, а Генри Джорджа хорошо знаю. В Шотландии на каждом либеральном митинге говорят о нем».

Л. Н.: В «Review of Religions» есть статья о браке у магометан (когда приедет Николаев, надо будет сказать ему, чтобы перевел эту статью). У них высшее (идеал) — моногамия, и только для слабых допускается урегулированная полигамия. Автор утверждает, что они выше церковных христиан, у которых настоящая полигамия⁷. А особенно хорошая статья о невнимании к стыду женщин со стороны врачей.

— Гете говорит: «Лучше думаю, чем говорю, лучше говорю, чем пишу, лучше пишу для себя, чем для публики»⁸. Я думаю, что наоборот: что пишу для опубликования яснее, полнее (определеннее) — обращаю внимание на точку зрения всех людей, чем то, что пишу для себя или что говорю. (В сказанном мешается хорошее — важное с бессодержательным, слабым.)

Приехал Михаил Львович на тройке; с большой дороги слышны песни цыган: там остановился табор. В парке множество соловьев.

Между письмами к Л. Н. есть от 25 июля 1897 г. от назарена Павла Амбруша, огородника из Бекеш-Чабы, написанное по-словацко-чешски. Спрашивает о духоборах.

«Ясная Поляна», но «Ясные Поляны».

В стенном календаре (Кирхнера?) 1897 г. 31 августа обидное изречение о женщинах, приписанное Толстому. То же и в книге, которую сегодня принес Сергей Львович.

Доктор медицины Э. Шиф, берлинский корреспондент «Neue freie Presse» — представитель этой газеты на медицинском конгрессе — просил 10/22 августа 1897 г. дозволения посетить Л. Н. в Ясной Поляне⁹.

«Rabbi Joseph Krauskopf D. D., Philadelphia, Aug. 11, 1897. I came to Russia in 1894 to inquire into the condition of the Jews <...> We discussed the Jewish Problem. You told me that agriculture was the best solution, and advised me to visit the Jewish agricultural colonies in Southern Russia, and the Jewish agricultural School in Odessa <...> So favorably was I impressed with what I had seen, that upon my return to America. I started upon founding an agricultural School. It was recently consecrated»33*.

18 мая.

Приехала Татьяна Андреевна с внучкой и гувернанткой. Живут на даче в Таптыкове. Шесть дней назад Л. Н. ездил к ней в шарабане в Таптыково — 18 верст (не в коляске, чтоб не утруждать лишних людей и лошадей). За обедом Татьяна Андреевна рассказывала, что в Корейском проливе из эскадры Рожественского погибло «Бородино» и еще три русских и семь японских судов. Ее сын и много родных и знакомых в эскадре.

Андрей Львович: Известия неясные.

Л. Н. спросил ее:

— Ты говоришь, что в Петербурге большинство за войну?

Татьяна Андреевна: Нет, но большинство не хочет позорного мира.

Л. Н.: Ведь это то же самое. Мало ли у кого там столько же близких людей, как у тебя.

Татьяна Андреевна

Л. Н.: Почему же обезьяны?

Татьяна Андреевна потом рассказала, как ужаснулась, когда узнала, что убили бакинского губернатора Накашидзе¹:

— Я как на горячих угольях. Боюсь газеты читать. Вдруг то же самое может случиться с моим мужем. Он там в Баку производил ревизию. Как только он туда приехал, его просили удалить Накашидзе. Но это не входило в его компетенцию. Теперь он в Персии. В Баку разразилась забастовка на нефтяных промыслах среди рабочих, которые в мирное время выполняют самую тяжелую работу. Это персы.

Л. Н.: Инженер мне говорил о работе этих персов. Дескать, они очень крепкие и ловкие. Работают около источников. Когда винт лопнет, спускаются, привязанные за ноги к веревкам вниз головой, и исправляют испорченное.

: Мой муж поехал в Персию с персидским консулом.

За чаем Татьяна Андреевна прочла вслух напечатанное в газете известие о поражении Балтийской эскадры в Корейском проливе. Четыре тысячи пленных.

— Теперь уже войну продолжать нельзя, когда нет флота, — сказала она.

Л. Н.: Почему нет, можно на суше.

: Сколько несчастий за 50 лет в России! Ведь вдовы и сироты погибших останутся нищими, землю у них возьмут?

Татьяна Андреевна: Рожественский не хотел идти; говорил, что верная погибель. Переколоть бы их. 450-тысячная армия пропала.

Андрей Львович

Встал и отошел, нахмурившись, от стола к окну и зажег папиросу.

Софья Андреевна и Татьяна Андреевна продолжали с грустью говорить о том же.

Андрей Львович вернулся к столу и сказал:

— Поеду на Восток.

: Чтобы идти на верную погибель?

Андрей Львович: Поеду.

Л. Н. ничего не сказал, потом попросил принести карты и при свече сам нашел место морского сражения. Потом ушел к себе в кабинет. Был подавленный, грустный.

Я: Почему ехать?

Л. Н.: Не почему, а зачем. Почему — warum, зачем — wozu. Философское почему — по какой причине, она уже была; зачем — с какой целью.

19 мая. Четверг. С четырех утра у Софьи Андреевны были сильные боли в животе с симптомами непроходимости кишок. Она страдала, но не будила никого до 6 часов. Подобное же случалось у Л. Н. Ночью, когда у него болела печень, он сам себе согревал воду.... Оба они для других жертвуют собою, а из-за себя беспокоить других не любят.

Утром Л. Н. под вязом (прозванным П. А. Сергеенко «деревом бедных») прочел собравшимся прохожим и нищим письмо к лакею.

Софья Андреевна весь день спала. Перед обедом Л. Н. прошел к ней и запоздал к обеду. Тогда и я пошел посмотреть ее. Когда вернулся в столовую, Л. Н. с Марией Александровной говорили о войне.

Л. Н. сказал:

— Я вижу, в народе никакого чувства унижения нет (после Цусимы). Христиане, какие они ни испорченные, у них есть чувство, что война — не христианское дело. 50 лет тому назад его не было. Теперь везде сознается: общества мира... У японцев наоборот: их божества — божества войны, микадо — сын бога. Европейские народы гордились, что они одни знают военное искусство. Япония показала, что его за десять лет можно выучить и даже усовершенствовать. Ей нельзя не победить. Что русские плохо подготовлены — это неправда. Все побежденные плохо подготовлены. Так и англичане во время бурской войны. Когда была Крымская война, говорили про французов, что у них военное дело лучше поставлено, чем у всех. А после, когда были разбиты (1870 год), говорили, что они плохо были подготовлены.

Л. Н.«Едином на потребу». А теперь желаю, чтобы их как можно больше читали. Нельзя достаточно резко писать про Николая и ему подобных. Николай — священная особа. А надо быть дураком, или злым человеком, или сумасшедшим, чтобы совершать то, что он совершает. Конечно, не сам он причина, но он себя чувствует причиной в той мере, в какой и мы его полагаем причиной. Ведь человеку в таком положении надо повеситься, или спиться, или с ума сойти¹.

Л. Н.: Генри Джордж приводит английскую поговорку, что истине предстоит пройти через три состояния: первое — глупости: «Не стоит об этом и говорить»; потом: «Это против религии и нравственности», и, наконец, «Ведь это мы уже давно знаем!»

Андрей Львович дразнил Марию Александровну; говорил, что не может себе представить жизни без мяса.

Мария Александровна: Если бы тебе самому пришлось зарезать курицу для себя, ты отказался бы.

: Не только курицу, и быка не зарезал бы, но застрелил бы.

Л. Н.: Верю, что застрелил бы. Если бы ты сам выращивал (кур), знал бы: это серая, это черная, или, как Игнат (который), когда мать продавала мяснику овцу, с которой он, когда она была ягненком, <вместе> спал, напал на мать и стал ее бить за то, что она дает резать овцу, — ты бы не ел мяса.

А. Д. Соанс, эстонец, много лет живущий в Ясной садовником, очень преданный Л. Н., узнал на телеграфе, что весь русский флот разбит, много судов потоплено и уничтожено. Рожественский в плену². Потоплен «Нахимов» (на этом броненосце был племянник Софьи Андреевны, сын Т. А. Кузминской).

— Жаль мне Николая больше, чем погибших. Каково ему теперь на душе! — сказал Л. Н., всегда жалея больше делающих зло, чем терпящих его.

Сегодня Л. Н. ездил с Андреем Львовичем в Ясенки. Андрей Львович рассказал мне:

— Папа́ заглянул к женщине, которой вчера написал прошение, чтобы ее мужа вернули с войны. Она получала пособие, а оказывается, муж дома, руду копает. Из-за слабого здоровья его давно вернули со службы и вместе с тем перестали его жене выдавать пособие. Л. Н., шутя, спросил его сына-малыша, где отец, знает ли? А тот ответил: «Руду копает». Девочка спохватилась и сказала: «Только вчера пришел». Но соседи сказали, что он уже давно дома.

Андрей Львович негодовал на такое злоупотребление добротой Л. Н. Вчера яснополянский мужик упрекал Л. Н. за то, что, когда к нему приходят просить то-то и то-то, он отвечает: «Я не хозяин».

Тихая ночь. 12-й час. Из Ясной Поляны доносятся песни, особенно хороши грустные. Я был весь внимание.

(мне): Чему вы радуетесь?

Я: Что в Ясной.

Андрей Львович: Папа́ мне сегодня сказал, что он вас ужасно любит. Вы рады?

Я

20 мая. Утром Л. Н. пришел ко мне разменять рубль и отдать долг.

Застал меня переписывающим «Корнея Васильева»¹, над которым он работал вчера.

— Вы это пишете, мне так совестно будет марать, — сказал Л. Н.

Перед своей прогулкой Л. Н. сказал:

— Думаю, что «Великий грех» окончательно кончил. Гольцев (редактор «Русской мысли») предложил приехать за рукописью сюда, будет ждать приглашения. Не буду звать пока, подожду.

— Опять буду писать о современном, — сказал далее Л. Н., — хотя намеревался больше не откликаться на современные события. Разгром флота — событие, которое будет иметь, вероятно, последствием усиление революционного движения, если правительство не заключит мира, и подъем духа, в хорошем смысле, в России. В статье хочу сказать, во-первых, что у русских и сознательно, и бессознательно был христианский дух, нежелание воевать, у японцев — наоборот: геройство, война — высший идеал. Второе... 34* Третье — цивилизованные государства гордились, что военное искусство — что-то, добытое тяжелым трудом и только ими усвояемое. Японцы же доказали, что за десять лет его можно усвоить. Значит, нам надо учить мир более трудному — христианскому взгляду на жизнь².

Л. Н. пошел гулять. Вечером рассказал, что сегодня носил на Засеку 37 р. за почту35*. Просил квитанцию с числом. Начальник почтовой станции обиделся и сказал грубо: «Когда вы мне не доверяете, как же мне вам доверять?»

— Я стал в недоумении, — рассказывал Л. Н. Видно было, что ему было неприятно, стыдно за грубость чиновника.

Софья Андреевна говорила, что больше любит «Войну и мир», чем «Анну Каренину», и больше всего «Детство» и «Отрочество», потому что искренние; потом — «Кавказского пленника» и «Казаков».

Л. Н. принял предположение, что у Софьи Андреевны, вероятно, неоплазма, так же, как крестьянин, когда градом побьет хлеб, спокойно: «Так должно быть. Не в моей силе изменить».

21 мая. За обедом Гольденвейзер говорил, что читал переписку Ницше с Брандесом в связи с изданием Брандесом какой-то книги Ницше по-датски. Но что оба пишут поверхностно, особенно Брандес.

— За что же он пользуется известностью? Кто он? — спросил Александр Борисович.

Л. Н. сразу не ответил, потом сказал:

— Он такой пошляк, за то и такая известность.

Гольденвейзер рассказал:

— В Тифлисском уезде была сходка крестьян, ее разрешили. Во-первых, прогнали уездных начальников, постановили: уничтожить все подати, кроме одной земельной (у кого заработок ниже 500 рублей, подати не платить), отменить всеобщую воинскую повинность.

— В России недавно ввели общую воинскую повинность, — сказал Л. Н.

— Когда же? — спросил кто-то.

Л. Н.: Лет двадцать <!> тому назад (1874 год). Это грех Милютина. Помню, как я удивлялся рабскому повиновению. Прошла незаметно.

Л. Н. сказал, что всеобщая воинская повинность — не только грех, развращение людей, но и с государственной точки зрения выгоднее: какие были раньше солдаты, служившие 25 лет, и какие теперь в Англии (наемные на долгий срок), и те, которых набирают теперь на короткий срок.

Л. Н.: Кузнецы на Косой Горе платят по 60 рублей крестьянину за аренду четверти десятины... Это бо́льшая несправедливость, чем когда господа берут десять рублей с десятины. Как прав Генри Джордж — обложить землю по ценности.

Л. Н.: Говорят: «Какой обманщик русский народ!» Он кругом ограбляем господами. Он и смотрит на господ как на разбойников. Как вы (обращаясь к Гольденвейзеру), не стеснялись бы взять у разбойника из награбленного?

22 мая. Воскресенье. После обеда приехали тульский адвокат Б. О. Гольденблат и Д. Д. Оболенский.

Я показал Л. Н. напечатанное в «Новом времени» сообщение о том, что какой-то помещик подарил крестьянам по десятине на двор¹«Это глупость».

Л. Н.: Почему глупость? Хороший поступок.

Я: Такой же поступок, как дарование воли своим крестьянам Тургеневым, Герценом до уничтожения крепостного права².

Оболенский: Тургенев не отпустил, у меня его дела велись.

Л. Н.

Л. Н.: У японцев, по крайней мере, по тому, что я о них читал, нет никакой религии. Потому они, как пустой сосуд, вбирают в себя все чужое. У них есть приятная, милая жизнь, но распущенная в половом отношении. Это дурно.

Потом Л. Н. сказал:

— Этот разгром (русского флота японцами) — удар по голове. Может быть, спохватится Россия, а может быть, кожа огрубела, нужен будет еще более сильный удар. Западная культура — электрические звонки, двигатели, машины для смертных казней — материализм; духовного нет.

Гольденблат

Л. Н.: Делаете вопрос?

Гольденблат: Да.

— Огромное, но антикультурное. Культура европейская усваивается очень быстро, пример — японцы. Европейские культурные народы — сумасшедшие, стараются обзавестись колониями, чтобы иметь рынки для сбыта. Вооружаются. Одни покрывают суда броней в метр, другие — в полтора, потом в два, в два с половиной. Одни вооружат мужчин, другие и баб. Запасы динамита... Весь ум, энергия идут на приготовления к истреблению. Не сумасшествие ли это? У них не вижу культуры; у народа, по крайней мере, у нашего, русского, вижу. Истинная культура — это равенство, братство.

Л. Н.: Один московский купец сказал: «Как хорошо умереть, уйти из среды сумасшедших». Правду сказал.

— Сегодня ходил в глуши в лесу. Жалел, что никого не было со мной³. Остановился у старушки, не знала меня, говорила о солдате на Амуре, что пропал. Он узнал, что жена распутничает; велел сказать, что, если бы вернулся, он бы убил ее, стерву, и его бы сослали в Сибирь. Лучше не возвращаться домой. Я ей сказал: «Что же нам судить, мы люди старые». Она заплакала. Потом вспомнил слова няни, сказанные Александре Львовне: «Напрасно ты избавила себя от боли, терпеть надо». Вот у них есть религиозное, христианское, духовное я.

В 8 ч. 15 м. Л. Н. пошел с Оболенским и Гольденблатом пройтись. Перед чаем Л. Н. говорил с Гольденблатом о мужике, которого пьяного раздавило на Лихвинской железной дороге. Л. Н. рассказывал о своем опыте как мирового посредника, что мирил... Гольденблат сказал Л. Н., что он рад мирить враждующие стороны, чтобы до суда не доходило.

За чаем Л. Н. с Оболенским. Л. Н. рассказал ему, что «Русские ведомости» не хотели напечатать статью Давыдова против убийств городовых. Оболенский сообщил, что осталась ненапечатанной и его статья, в которой он писал: «Скобелев сказал, что наш враг — немцы», я же написал, что «враг России — чиновник: где ни сядет — в Крыму, в Батуме, народ разбегается». «Русские ведомости» не хотят таких статей печатать.

: Замечаете, что в России начинает распространяться линчевание? Воров убивают, начальников разных, армян (в Эриванской губернии 50 деревень сожгли, многих армян убили татары и персидские курды). Об этом Л. Н. не знал. (В Варшаве громили непотребные дома, в первый день убито 36 сутенеров и 106 домов разгромлено.) Это озверение мне совсем непонятно.

Л. Н.: А мне оно совсем ясно. Люди живут общим религиозным жизнепониманием. Их общие интересы соединяет общее жизнепонимание. По мере того, как оно теряется, наступает внешнее насильственное соединение полицией (замена общего жизнепонимания «клеем» полицейских мер)... Но где полиция, там нужны полицеймейстер, министр и так далее. Создается сословие, тяготящее общество (народ), вроде как если обрушивающееся здание подпирают контрфорсами, эти опять другими, наконец, они своей тяжестью обрушивают здание.

Я спросил Оболенского, что слышно в высших сферах: будет ли война продолжаться?

Оболенский «Нам нужно стянуться к русской границе и защищать ее».

Андрей Львович: Послезавтра должен приехать Чертков. Я уеду⁴. Так как я мог бы его избить или же даже... Увидите, что будет с maman. Она нервозная, каково ей будет! Чертков ее не любит и не посмотрел бы даже на то, что она может умереть прежде времени. Он не знает, как Лев Николаевич дышит ею, он без нее жить не может, он ее ужасно любит.

С. Т. Семенов в длинном письме полемизирует с Л. Н. о том, что интеллигенты — не паразиты (со статьей «Великий грех»)⁵«Как на пример правильно поставленной жизни крестьян, вы указывали мне на положение крестьян в Пирогове... Такое же устройство крестьянской жизни и у нас; только в большем размере <...> земля у них есть, есть и возможность применить свободно труд. В Пирогове это достигнуто при содействии доброго барина, у нас это благополучие насадило земство, под влиянием, конечно, интеллигенции <...> Грех интеллигенции заключается в том, что она заботится для народа только о благе внешнем и просвещает народ только умственно. Но ведь и вы в своем развитии шли по таким же путям и этапам <...> Когда вы занимались школами, вы верили, что это первое и нужное дело для крестьян».

23 мая. Вечером почта из Тулы. Л. Н. получил письмо от Е. В. Молоствовой о Малеванном¹. Доктор сказал ей: «Выпустят его, когда начальство позволит». Значит, его держат не потому, что он душевнобольной, а потому, что этого требует начальство.

Л. Н., когда читал вслух об отказавшемся, приговоренном в дисциплинарный батальон на три года, расплакался:

— Когда читаю этакое, мне так <тяжело>, как когда кто женится или умирает.

После обеда Л. Н. ходил с крестьянами к песочной яме сделать карьер. Из-за засыпанного человека грозят уголовным и гражданским судом.

Вечером приехал Илья Львович. За чаем был И. В. Ильинский, юрист, спорил с Л. Н. о конституции.

Он просил Л. Н. написать что-нибудь на книжке «Об общественном движении в России», которую Л. Н. подарил ему, и Л. Н. написал: «Познаете истину, и истина освободит вас, истину не научную, а религиозную.

Лев Толстой. 23-го мая, 1905 г.»².

Л. Н.: Илья, Петрункевич, которые не умеют устроить своей жизни, ни личной, ни семейной, ни денежной, хотят устроить жизнь 140-миллионного народа.

Говорили о самодержавии и конституции.

Л. Н.: Хуже Чемберлен, хитрая шельма, чем глупый Николай.

24 мая. Все домашние Л. Н. вышли навстречу Владимиру Григорьевичу. Л. Н. был тронут, вероятно, плакал. Девятый год, как не виделись.

Л. Н.: Вас, наверно, больше всего поражает Саша? Ей было двенадцать, а теперь двадцать.

Владимир Григорьевич рассказал, как его на границе обыскивали; он сказал офицерам, что жалеет их, что занимаются таким делом, а артельщикам, которым офицеры приказали обыскивать его, сказал, чтобы не делали подлости человеку, который им ничего не сделал. И двое артельщиков не послушались жандармского офицера и не обыскали его. Их, вероятно, уволят со службы. Один был седой. Позвали жандармов, и те обыскали его.

Владимир Григорьевич рассказал, что его пустили в Россию по просьбе матери. Сам он прошения не подавал, только спросил Трепова, с которым виделся в Петербурге, можно ли было бы ему вернуться в Россию. Трепов ответил ему, что если он хочет вернуться навсегда, то надо подать прошение. Владимир Григорьевич не хочет этого: «Не подаю, не признавая властей».

— Ну, а все-таки хотели...

— Когда меня разбойники схватят на дороге домой, я их буду просить, чтобы меня пустили, но я их не признаю, не отождествляюсь с ними. Трепов жалок. Он на очереди быть убитым. Как человек, он правдивый.

Л. Н. спросил про его отношения с Треповым. Владимир Григорьевич вспомнил, что они товарищи по полку и были когда-то друзьями. Теперь при встрече они сначала не говорили ни ты, ни вы, потом перешли на вы. Трепов грустен: убежден, что, употребляя жестокие насилия против революционеров, поступает, как должен. Он раньше интересовался взглядами Л. Н. и даже сочувствовал им.

Л. Н. сказал, что получил письмо Молоствовой о Малеванном. Его надо освободить, пока Трепов жив¹

Владимир Григорьевич: Какой он человек?

Л. Н.: Узкий, односторонний, некоренный (некорневой), без гибкости духа, без восприимчивости, как западные люди. Его жена — славная старушка, а он сам тоже милый и добрый.

Заговорили о западных людях.

— Думают, что достигли вершин прогресса. Теперь живут уже прошлым. Мне советовал какой-то англичанин, чтобы я идеи, которые распространяю, не выдавал за новые, а за старые. Тогда будут к ним внимательнее, охотнее их примут.

Л. Н. сказал об американцах, что они очень ограниченные, тупые люди.

— Был один с женой, хорош, он был и у вас.

Л. Н.: Иван Иванович, Павел Иванович и вы здесь встретитесь. На вас уже крест поставил.

— Начало, которого я ограниченная часть, свободно, но я не могу на него действовать. Когда от физического перехожу в духовную область, то делаю так под влиянием... Только другой может на меня действовать и я на другого; сам на себя — нет. Не осуждать могу — и должен, но сам себя другим сделать не могу.

Л. Н. сказал, что читает биографию Генри Джорджа, и по этому поводу заговорил о переводчике Генри Джорджа на русский язык С. Д. Николаеве:

— Николаев — удивительный человек. Весь отдался распространению мыслей великого, замалчиваемого Генри Джорджа.

За чаем (собственно, и Владимир Григорьевич, и Л. Н. пили воду из колодца) Л. Н. спросил Владимира Григорьевича, что он будет делать.

: Я привез с собой работу о Ничше (Ницше). Значение его — учение, что нет добра и нет зла², что утверждает противное церковному христианству.

Л. Н.: Я выбрал из его последнего сочинения «О христианстве» мысли о католицизме. Он разбивает католические догматы, очищает истинное христианство и противопоставляет его католицизму. А потом говорит в другом месте, но в той же статье, что христианство — рабство, смирение. Кто-то писал или говорил мне, что Ницше читал мои сочинения. Некоторые выражения прямо как у меня взяты.

Говорили о японской войне.

Л. Н.ébâcle — débâcle36* не одной России, а и всего западного мира (западной цивилизации).

Владимир Григорьевич принес вырезку из «Нового времени» и прочел о капитане, произнесшем на судне во Владивостоке речь матросам, что воевать христианину не следует, и заявившем о своем выходе со службы.

— Между моряками, — сказал Владимир Григорьевич, — читаются ваши, Лев Николаевич, сочинения, покупают их по портам: в Адене и других.

Тон разговора между Л. Н. и Владимиром Григорьевичем был простым, и казалось, будто Владимир Григорьевич был намного старше и ближе к Л. Н.

25 мая.

Л. Н.: Утром принес мне Илья Васильевич статейку из газеты о том, что Небогатову матросы не повиновались¹. Страшно, но хорошо. Недавно мне прислал Николаев вырезку: 61 осетин-солдат предан суду — не хотят служить.

— Владимир Григорьевич еще не выходил? Он заработался и спит. Как я ему рад! Он мало изменился. Немножко потолстел и обрюзг.

Чтобы проверить сообщение об отказе командира судна во Владивостоке, Л. Н. взял в руки газету и, почитав немного, сказал мне:

— Какой это фальшивый, условный язык! Сколько я выиграл, не читая газет! Министр изволил то-то и то-то, государь распорядился так-то. Читаете статью и видите, что писавший ее совсем не верил в то, что писал, неестественный стиль. Человек портится. Я восемь месяцев не читал газет, мне так ясно их компромиссно-лживое писание.

Сегодня было много разговоров. Из них записываю только следующие.

Л. Н.: В войне для меня были три события, самые мучительные: потеря 30 пушек (Тюренчэн), сдача Порт-Артура и разгром Балтийской эскадры². Жаль мне было, во-первых, убитых людей, второе — русских людей, и третье — ложно направленной покорности русского народа, приведшей к этим ужасным событиям. Этот разгром Балтийского флота будет иметь большое нравственное значение.

Л. Н. опять хвалил статью в «Review of Religions» о магометанском взгляде на брак: против лицемерия христианской моногамии.

«Орла», военного судна, 140 тяжелораненых было сброшено в море, чтобы не деморализировались остальные. На судне же Небогатова было повешено 40 матросов (вероятно, за нежелание воевать). В машинное отделение этого судна попал снаряд и многих убил, остальные отказались работать. Кончилось тем, что матросы связали Небогатова и сдались³.

Л. Н. сказал, что на войне, с военной точки зрения, такое возможно. Обстоятельно рассказал, как он в Севастополе поехал к месту, где происходило сражение (отразили атаку французов). В палатке были трое его знакомых: Голицын, Урусов и... (третьего я не запомнил). Приехал Ильинский. Увидев поваров, спросил пообедать. У него были медвежьи, обросшие руки, и он был страшный силач. За обедом молчал. Когда мы вышли из палатки, увидели его в ближней яме, где прежде тоже палатка была, спавшим. Урусов сказал мне: «Знаешь, что он только что сделал? Взорвал подминированный мыс, чтобы не достался французам». А на мысе лежало 500 самых тяжелораненых⁴.

Говорили о Генри Джордже.

Л. Н.: И прежде я думал, что его проект — одно из лучших мне известных решений земельного вопроса. Теперь же, чем больше его читаю, тем больше убеждаюсь: я себе не могу представить другого решения, которое было бы так практично и мирным путем достижимо. Мы их, землевладельцев, выжмем не насилием — налогами. А налоги такие, которые идут на общественные нужды.

Владимир Григорьевич: Как осуществится проект Генри Джорджа?

Л. Н.: Свыше, высшим слоем, интеллигентным. Невозможно, чтобы через народ, даже физически невозможно. Должно установиться общественное мнение. И как дворяне (в прошлом) приносили жертвы, так должны и (теперешние) помещики. Может быть, и будут их сажать, как декабристов. Крестьянский банк, сдача крестьянам земель исполу (вместо собственной обработки) — это то же, что было, когда дворяне переводили крестьян на оброк вместо барщины. Надо, чтобы почувствовали, что это (сохранение существующего положения) совестно, как это было при мне с молодыми людьми. Главное — сознание, что это стыдно; а теперь этого нет. Панина дает 800 тысяч на устройство народного дома, не думая о том, откуда эти деньги, что надел ее мужиков — каких-нибудь три четверти десятины. Читал я Долгорукова, Герценштейна... Генри Джордж говорит: «Мне ни разу не пришлось возражать на делаемые мне возражения, потому что на все их опровержения найдут в моих сочинениях опровержения»37*.

Л. Н.: Наука старая (Чичерин и др.) говорит: «Каждая собственность священна». Новая наука говорит: «В сущности, всякая собственность незаконна; весь труд должен принадлежать всем». Не делает разницы между произведениями труда отдельного человека и ценностью земли и откладывает решения обоих вопросов в долгий ящик.

: Получили ли вы, Лев Николаевич, Канта? Это лучшее издание⁵.

Л. Н.: Да. Зимой буду читать его письма.

Владимир Григорьевич: Не был бы вам нужен и Фихте?

Л. Н.— да. Его считают в России материалистом и всегда запрягают почему-то с Молешоттом, а ничего подобного нет.

Сегодня пополудни пришел смуглый, широкоплечий, высокий владимирец. Он хочет поселиться в общине, где осуществится идея братства.

«Все говорят, — сказал он, — о конституции, а нужен не устав конституции, а устав братства».

Владимир Григорьевич (к Л. Н.): Вы ему открыли глаза?

Л. Н.

Л. Н. ездил сегодня верхом по Засеке около Саломасова по чудным местам, в таких, где раньше не бывал. Деревья старые, высокие и вазы папоротника. Далеко, семь верст. Хочет свезти туда Софью Андреевну. Лоб у Л. Н. поцарапанный. Александра Львовна спросила: «Не упал ли?»

Александра Львовна потом рассказала, как в прошлом году Л. Н. сознался Марии Львовне, что в лесу упал с лошади, лошадь ушла, и он остался в такой глуши, что думал, никогда оттуда не выберется. Но ему удалось поймать лошадь и добраться до дому. Софья Андреевна об этом не знает. В другой раз, тоже в прошлом году, на шоссе лошадь споткнулась, и Л. Н. упал боком на кучу щебня.

26 мая. В полдень купались. Молодой человек из «Посредника», Н. Н. Гусев, читал статью Черткова о Ницше, вторую часть ее.

Л. Н. обвинительный акт образованному обществу! Такую болтовню называют философией! У Фихте — признаешь ли его взгляды или нет, — есть система, тут — никакой. Плохой фельетонист, утверждающий обратное общим положениям: «Вода мокрая». — «Нет, сухая». «Заратустра» начинается так: кто-то ходит по натянутым веревкам и говорит, чего нельзя понять¹.

Владимир Григорьевич: Молодежь читает Ницше. Теперь пускают книжечки о нем и в народ. Я получал письма от крестьян (от одного из Канады), спрашивающих про Ницше. Это меня побудило написать статью.

До и после обеда на веранде Гусев декламировал стихи Ф. Е. Поступаева, «толстовского Тютчева», как он его назвал. Горький хотел их опубликовать в «Знании». Л. Н. сказал о них, что «они очень хороши, не разжигают злобу, устанавливают правильное отношение» («Богатым», «Властям»). Особенно ему понравились стихотворения «Проклятье вам, века сидевшим» и «Вы, поправшие жизнь»². Последнее он просил повторить два раза. Сошлось, кроме домашних, множество народу: Чертков, Дунаев, Бригс, И. К. Дитерихс, Макаренко, Гольденвейзеры, И. И. Горбунов, Юлия Ивановна, Кашевская с племянницей, Н. П. Иванова и много пришедших к Л. Н. просителей.

³. Нашлось с 1889 г. от А. М. Пешкова с двумя товарищами — просит Л. Н-ча, чтобы дал им в Ясной Поляне земли и для начала денег на обзаведение хозяйством, хотят работать⁴; от Крушевана насчет жизненного пути⁵. Дунаев говорил, что за три недели у Л. Н. попросили 84 тысячи рублей.

Вечером на веранде. Владимир Григорьевич рассказывал, что привез снимки с новой серии картин Холарека против войны, что он их издает с английским, французским и немецким текстами: «Удачные картины».

— Хорошо сказал Колечка Ге, — заметил Л. Н., — что жизнь народа слишком серьезна. Философско-религиозные книги еще более всех имеют влияния, а уж публичные лекции, на которых Диккенс и Генри Джордж — особенно Генри Джордж — извели себя, имеют еще меньше влияния. То, что Генри Джордж написал, действует медленно, но верно, а его агитация, речи три раза в день <не действуют, хотя> ему казалось, что имеют огромное влияние, потому что он был окружен на собраниях в Америке, Англии, Австралии людьми, которые казались ему его последователями. Теперь Иван Иванович хочет издавать газету, писать к сроку. Что же второпях напишешь?

Говорили о бывшем недавно у Л. Н-ча П. П. Новикове, брате Михаила Петровича.

Л. Н.: Он напоминает бывшего полового в «Мужиках» Чехова. «Мужики» Чехова — плохое произведение. Чехов колеблется. «Новая дача» — прямо отвратительна⁶. У Чехова была удивительная художественная память. Купеческие, архиерейские подробности быта как он помнил!

«Круга чтения» английскими простонародными пословицами? Имеют ли они какое-нибудь достоинство?...

Л. Н.: То же самое достоинство, как русские пословицы. Они повторяются.

Л. Н. хотел отдать рукопись статьи «Великий грех» Ивану Ивановичу, чтобы тот отвез ее Гольцеву для «Русской мысли». Владимир Григорьевич протестует против того, что будут допущены ради цензуры изменения и пропуски в этой статье, и, главное, говорил, что это единственное сочинение, в котором Л. Н. отступает от своей анархической точки зрения (признавая единый налог Генри Джорджа, вводимый государством), выйдет в России, а другие, в которых Л. Н. последовательно проводит анархические идеи, не появятся. Публика будет иметь ошибочное представление об образе мыслей Л. Н.

Ночью уехали Иван Иванович, Гусев, Макаренко.

27 мая.

Софья Андреевна сегодня отправила в Исторический музей письма к Л. Н. за 1888—1902 гг. (приблизительно около 30 тысяч писем), свои выбрала, Чертков свои — тоже. Рассказала за обедом (Л. Н., Владимиру Григорьевичу, Юлии Ивановне), как Цветаев, директор Румянцевского музея, сказал ей, чтобы она увезла ящики с рукописями Л. Н., пока будут ремонтировать комнату, в которой они хранятся. Она ответила, что в музее есть куда их перенести. Он предложил запаковать ящики в рогожи и оставить на прежнем месте. Она не согласилась. На это он заявил, что другие места нужны для более ценных вещей. Тогда она ему сказала, что, хотя он так и думает, он не должен был бы ей, жене Л. Н., этого говорить, и увезла ящики. Она перевезла их в Исторический музей, где их приняли с большой охотой. Письма Тургенева, Фета доступны, от остального ключи только у нее. Купец Бахтеров купил разные относящиеся к Л. Н. картины, бюсты, фотографии, книги и подарил Историческому музею¹.

Пополудни Л. Н. и Владимир Григорьевич съездили верхом в Овсянниково. За обедом Л. Н. сказал, что у Марии Александровны — одноногий портной²:

— Знаю его пять лет, лицо прямое и энергическое.

Говорили о Кенворти. Владимир Григорьевич сказал, что он изменился и внешне, не только духовно.

Л. Н.

Владимир Григорьевич: Пишет стихи, играет на фортепьяно дико и думает, что творит совершенные композиции. Спорщик.

Жалели его.

Л. Н.: Кросби мне писал о нем, что он в Америке. С вами (Владимиром Григорьевичем), с Моодом разошелся...

Л. Н.: Как могут теософы постигать и высказывать такие глубокие истины: так, что у них устраняется личность и говорит общее, вечное.

В каждом номере «World’s Advance Thought» нахожу замечательные изречения. Будет удивительно, когда в «Круге чтения» возле Канта и других часто будет Люси Малори, незнакомая особа из штата Орегон. В Орегоне мало землевладельцев. Лет десять тому назад пытались провести Single Tax, надеялись на успех, но провалился.

Владимир Григорьевич показывал Л. Н. серию Холарека — «Война», в фотографиях с рисунков пером. Л. Н. особенно понравилось «Прощание»³, но и обо всех сказал, что хороши.

— Но я сомневаюсь, — сказал он, — в искусстве, чтобы оно, наше искусство, действовало на народ; у них, у народа, есть свое искусство, своя философия, своя религия.

Л. Н. с Владимиром Григорьевичем сыграли две партии в шахматы. Потом Л. Н. ушел к себе. Измаяли мы его. Усталый, не рад был говорить. Только когда отдохнет, может давать удовлетворительные для себя ответы.

Я спросил Владимира Григорьевича, что Л. Н. думает, говоря, что «сомневается в искусстве»? Владимир Григорьевич предполагал, что, с точки зрения Л. Н., теперь народу важнее иное (земля), а не искусство. Я же предполагал, что Л. Н. думает, что важнее личный пример. В это время вошел Л. Н.

Владимир Григорьевич— что-то другое (более самобытный, могущественный), чем в Англии. На Западе интеллигенция его портит, соблазняет большими потребностями и большими заработками. В России интеллигенция тоже гипнотизирует народ, но еще не так сильно, как на Западе. До поры ли?

Л. Н.: На моих глазах народ испортился. Но я перед русским народом благоговею. У него религия, философия, искусства свои.

Владимир Григорьевич: Но ведь то, что вы писали для народа, — это как бы его собственное, народ вполне это понимает?

Л. Н.: Нет, только то, что от народа взял — сказки — и возвратил ему. Что ему русская интеллигенция дает — не то, что ему надо. Диккенс целому английскому народу <дает> лучшее, что имеет. На Западе интеллигенция посмеивается над народом, презирает его речь; у нас — мы учимся речи у народа (посредством речи проявляется народ). Я из народа; полагаю, что я из народа; старался для него, в его духе писать.

Владимир Григорьевич разговаривает с Л. Н. робко, как будто он намного моложе, чем на самом деле, и намного менее способный, чем на самом деле. Разговаривает с ним с какой-то робостью и застенчивостью — он мальчик, когда разговаривает с Л. Н.

Владимир Григорьевич (о Мережковском): Как он мерзко писал о Льве Николаевиче! Ведь ему перестали руку подавать. Как он мог после этого к вам приехать?

Вчера Л. Н. сказал:

— Запрягают меня в дышло с разными Ницше, Иоанном Кронштадтским.

Софья Андреевна жаловалась на Сергея Львовича, что играет в карты до утра и много проигрывает.

По этому поводу говорили о карточной игре.

: Если человек хочет выигрывать, нужна выдержка — перестать играть, когда не везет, и выдержать, когда везет.

Л. Н.: Некрасов играл для выигрыша; звал меня в Английский клуб: «Там всегда можно выиграть», — и он выигрывал. Жил с француженкой.

Владимир Григорьевич: Он, который так любил русский народ, жил с француженкой! Это удивительно. Может быть, любовь к народу у него была только напускная?

Ясная Поляна, 30 мая — 4 июня 1905 г.

Фотография А. Л. Толстой

Л. Н.: В стихотворении «Кому живется хорошо на Руси»⁴ есть места, из которых видно, что он истинно любил русский народ. Раз он сказал мне, что одно из удовольствий — взять мелочь и пройтись по площади перед церковью и раздавать нищим. Эпикурейство.

— Если бы я в чем-нибудь упражнялась, то, может быть, я бы чего-нибудь и достигла. Но времени не было. 17-ти лет от роду я была в университете, а через год кончила учительские курсы. В возрасте 18-ти лет я вышла замуж.

Говорила, что у нее способности к музыке, живописи, к писательству. Если Владимир Григорьевич захочет, она ему завтра прочтет повесть⁵. Только она успела выйти замуж, началась у нее рвота, — родила через девять месяцев и шесть дней, а потом — то кормление, то беременность, переписывание того, что писал Л. Н.

— Когда играю на фортепиано (начала я недавно, я близорука), Лев Николаевич меня слушает с удовольствием.

: Да, играете с душою⁶.

Л. Н. с Владимиром Григорьевичем вспоминали знакомых: Сопоцько, А. П. Иванова и др.

Владимир Григорьевич: Когда вы умирали в Крыму, я получил открытку от Сопоцько: «Умирает тот дьявол, у которого и лицо с тех пор, как его отлучили от церкви, изменилось».

: Они теперь жалеют, что отлучили Льва Николаевича. Антоний (митрополит) мне писал, чтобы я постаралась склонить его к примирению с церковью и чтобы он исповедался перед смертью. Я ему не ответила...⁷

Л. Н. рассказал о Ламеннэ, как его хотели принудить, чтобы перед смертью помирился с католичеством и причастился, и как он просил племянницу, чтобы к нему не пускали священников⁸. Чертков добавил: Ламеннэ и Мадзини одинаково благоговели перед народом. Л. Н. рассказывал обстоятельно, медленно. Мне казалось, что это говорилось для Софьи Андреевны (которая, когда неделю тому назад умирала, посылала за священником), чтобы, когда Л. Н. будет умирать и будет в упадке своих умственных и душевных сил, она не поддалась слабости и не позвала бы к нему священника.

Владимир Григорьевич спросил Л. Н., не напишет ли он еще рассказов для «Круга чтения»?

Л. Н.«Корнея Васильева», «Молитвы»⁹, на которую нужен и художественный подъем, в этих рассказах опущу.

Для «Круга чтения» — до сих пор написано 72 рассказа (для «Недельных чтений»): более слабые или известные, например, «Чем люди живы», можно выпустить¹⁰ и заменить новыми рассказами и Хельчицким. Из него взято для восьми «Недельных чтений»¹¹. Какие сильные места!

Утром за чаем, когда Л. Н., вернувшись с прогулки, заходил в столовую за почтой, Юлия Ивановна сказала ему, что немецкие газеты пишут, что у Линевича происходят сражения с японской армией, пытающейся обойти его с тыла, и что он этого не замечает.

Л. Н.: Лучше не говорить.

Софья Андреевна жаловалась на меня, что, когда она спрашивает совета по поводу своей болезни, я все молчу. После завтрака пришел ко мне Л. Н. и сказал: «Вы плохой политик»¹.

Приехали Н. Д. Ростовцев, А. А. Корзиков, деревенский портной из Черниговской губернии, единомышленник Л. Н.

Уехали Бригс, Иосиф Константинович, Корзиков.

Гольденвейзер: Лев Николаевич решил бросить «Великий грех». Третьего дня хотел его дать Ивану Ивановичу, а после замечания Черткова раздумал это делать.

31 мая.

— Академия издает десять таких томов в год: вот грамматика Пушкина, она никому не интересна, кроме писавшего ее¹. Издает всякую невообразимую чепуху под видом науки.

Третьего дня была речь об анархизме (Пауле Эльцбахере).

ТОЛСТОЙ, Ю. И. ИГУМНОВА, А. Л. ТОЛСТАЯ, П. И. БИРЮКОВ И МАКОВИЦКИЙ

—4 июня 1905 г.

Фотография В. Г. Черткова

Владимир Григорьевич: Теперь из читаемых авторов вы единственный анархист. Кропоткин помогает добывать конституцию, и он за насилие. Тем самым перестает быть анархистом. Туккер неясный и неизвестный. Если бы вы поехали в Америку, вас не впустили бы в Соединенные Штаты. Там от всех приезжающих требуют подписки в том, что они признают правительство. Недавно английский анархист поехал туда через Канаду. Его поймали и потребовали, чтобы подписал акт или уехал. Он не согласился. Его заперли в клетку и вывезли! (В «Assiette au Beurre» в прошлом году изображены похождения Христа, явившегося в Париж. Ему некуда голову преклонить.)

Еще говорили о статье «The Crank» (May 1905): «Constitutional government versus Autocracy (An appreciation of Tolstoy’s article «The Crisis in Russia»)»².

2 мая

¹ Т. ходил в Дёминку к С. Д. Николаеву (ЕСТ).

3 мая

¹ В. Николаев. О взгляде Л. Н. Толстого на аграрный вопрос (ВП, № 129, 2 мая).

² «Великий грех» почти одновр. появилась в Англии («Times», 1. VIII н. с.) и в России (РМ, № 7, июль; ЯПб).

³ Г. Успенский был знаком с кн. Г. Джорджа «Прогресс и бедность» (см. его письмо к А. В. Успенской от 11 февр. 1883 г. — Г. И. Успенский. Полн. собр. соч., т. XIII. М., 1951, с. 302).

⁴ «единого налога» Г. Джорджа, И. И. Янжул привел в пример Великобританию («В поисках лучшего будущего. Социальные этюды И. И. Янжула». СПб., 1893, с. 291).

⁵ Т. просматривал первые корр. листы «Круга чтения» на янв. Мысли Карпентера о смерти и рождении вошли в чтение на 15 янв. — т. I, с. 41 (в т. 41 не вошло). О науке есть запись б. п. — на 18 янв. — т. I, с. 47—48 (т. 41, с. 44—45).

3—5 мая

¹ Упом. события относятся к 12 дек. 1876 г. (см. т. 62, с. 302).

² H. GeorgeЯПб, пометы) и N. Y. <1888> (ЯПб, дарств. надпись); Social Problems. L., 1884 (ЯПб, пометы).

4 мая

¹ «Сентябрьские события» в Париже в 1792 г.

² Стефанович. Наболевшее сердце. М., 1905 (ЯПб, дарств. надпись). Прислана из Елисаветграда с письмом автора от 28 апр.

³ Кн. вышла в Берлине в 1905 г. (ЯПб).

5 мая

¹ ЕСТ).

² Слова из сказки «Дурень», включ. Т. в «Азбуку» (т. 22, с. 109—113).

³ Г. Успенский. Парамон юродивый (Из детских лет одного «пропащего»).

⁴ См. «Былое и думы», ч. 1, гл. III. В «Круг чтения» не вошло.

⁵ Герцен, Женева), принадлежавшее Черткову, было доставлено И. К. Дитерихсом Т-му «Œuvres d’Alexandre Herzen», tt. I—X (ГМТ, пометы).

⁶ «умер ровно через год» после смерти своей жены (Герцен, Женева, т. VI, 1878, с. 66; Герцен— 28 дек. 1840 г.

⁷ 14 апр. Т. получил письмо от 13 апр. с рук. от учителя А. П. Кутасова из Кубанской обл. На конв. помета: «Т. Л. отв. Рукопись отослана зак. бандер<олью>». 15 апр. — письмо о 13 апр. с рук. из Москвы от ученика реального училища И. А. Бровкина. На конв. — аналогичная помета (см. т. 75, с. 271).

⁸ «Дорого стоит. Быль. Рассказ по Мопассану» (т. 27). Пер. и обработка «Sur l’eau» Мопассана. В 1905 г. рассказ вышел в Харькове под загл. «Тяжелое бремя (Быль)». Л. Н. Толстого (ЯПб), без ссылки на Мопассана. С этого изд. А. Гесс сделал пер. на нем. яз. — «Eine schwere Last» — и прислал Т. при письме от 12 мая н. с. (об отв. Гессу см. в Списке — т. 75, с. 271). Просьбу Т. напечатать опровержение, что рассказ не его, а Мопассана, Гесс исполнил, о чем сообщил в письме от 3 июня н. с.

⁹ Ср. «На каждый день», чтение на 25 сент. (т. 44, с. 177).

6 мая

¹ В ЕСТ 6 мая записано: «Приезжал А. А. Цуриков с сыном Левой, интересно рассказывавшим о войне, где был при Красн<ом> Кресте».

² В начале апр. в Москве происходило совещ. рус. и польск. обществ. деятелей о нуждах польск. края и польско-рус. отношениях (Р. вед.

³ Ф. Д. Быков был 2 мая.

⁴ Мысль Дж. Рёскина, включенная в «Круг чтения» на 19 февр., — т. I, с. 130 (т. 41, с. 116).

7 мая

¹ М. Горький. А. П. Чехов. Отрывки из воспоминаний («Нижегородский сборник». СПб., 1905).

² «Указ 10 апреля» Сенату о временных комиссиях для расследования крестьянских волнений («Моск. неделя», № 1 и 2, 12 мая).

³ «Записки из Мертвого дома» (ч. 1-я — «Мертвый дом»). См. Полн. собр. соч. Ф. М. Достоевского, т. IV. СПб., 1883, с. 9 (ЯПб).

⁴ Письмо Черткова от 26 апр. н. с. В. Бригс приезжал в Ясную Поляну с Чертковым. См. записи 26 и 28 мая.

8 мая

¹ H. George. Moses. A lecture. N. Y., 1897 (ЯПб).

² Николаев. Генри Джордж. У пом. изд., с. 46, 58—59, 69.

³ На совещании обществ. деятелей и ученых по агр. вопросу, проходившем в Москве 28—29 апр., П. Д. Долгоруков говорил о необходимости коренной реформы в области землевладения, но мирным путем (Р. вед.

⁴ Маковицкий слышал эти слова Т., вероятно, во время своего 2-го посещения Ясной Поляны, 28—29 нояб. 1897 г.

9 мая

¹ См. «Вестник сельского хозяйства», №№ 17—24, 1 мая — 12 июня.

² С. Л. Толстой выступил в прениях 29 апр. (Р. вед.

³ «Записки Ивана Дмитриевича Якушкина». Лейпциг, 1874. В 1905 г. стало возможным переиздание кн. в России. 13 апр. Р. вед. сообщали, что «на днях» она поступит в продажу (№ 100).

⁴ С. А. Толстая выехала в Москву в связи со смертью своей знакомой В. И. Масловой (ЕСТ

⁵ «Этот день (О врачебном искусстве) при окончат. ред. <«Круга чтения»> был выпущен Л. Н-чем» (Прим. Гусева).

⁶ Бывший ученик Т., «богатый, степенный и умный, грамотный крестьянин». Свой разговор с ним Т. привел в гл. 1 ст. «Великий грех» (т. 36, с. 209—210).

⁷ Дуэль брата С. А. Толстой, А. А. Берса, с С. А. Писаревым 12 окт. 1884 г. у ст. Козловка.

⁸

10 мая

¹ Лев XIII (папа с 1878 по 1903 г.); Пий X (папа с 1903 по 1914 гг.).

² Мих. Гернет. Старое в новом (Из современной борьбы с преступностью). — РБ—37, 42—43 (ЯПб).

³ Герой романа Диккенса «Повесть о двух городах», доктор А. Манетт, заключенный в Бастилию (кн. 3, гл. X).

⁴ Как и предполагал Т., в изд. 1905 г. был опущен эпизод, имевший место в Петергофе в 1814 г. (с. 3). Выпущенные строки см. в изд. «Записки Ивана Дмитриевича Якушкина». Лейпциг, 1874, с. 4—5.

11 мая

¹ С. В. Фоканов.

² «Былое и думы», ч. V. «Русские тени». II. «Энгельсоны». Точный текст: «тяжелый тиран в ботфортах, наконец, зачислен по химии» (Герцен, Женева, т. IX, 1879, с. 164; Герцен

³ В имении Пальцева Т. был вместе с С. А. Толстой 8 мая (ЕСТ).

12 мая

¹ С. Т. Семенов писал 7 мая по поводу ранней ред. ст. «Великий грех» (т. 36, с. 464, 658—659), к-рую Т. прочел вслух 28 апр.

² Плотник Ф. Д. Быков.

³

⁴ Т. обычно говорил: «словенский», а не «словацкий».

⁵ Движение назаренов на территории Венгрии возникло в 1-й пол. XIX в. Маковицкий, по совету Т., написал ст.: «Nazarénové v Uhrách» («Naše Doba», 1896, № 11 и 12, с. 961—973 и 1076—1084).

⁶ Ср. запись в Дн. от 21 апр.: «Удивительны мудрые и верные мысли, выражаемые спиритами. Я записал п<отому>, ч<то> имел объяснение этого, а теперь забыл» (т. 55, с. 136).

⁷ См. запись 6 мая, прим. 4, а также «Мысли мудрых людей, на каждый день. Собраны гр. Л. Н. Толстым». М., «Посредник», 1903, с. 144 (т. 40, с. 124).

¹ Притча Т. «Три сына» (L. Tolstoï. Trois fils. Conte inédit) была перепеч. из «Revue» (vol. LVI, № 10, mai 15, p. 169—171) не НЖ, а БВ (№ 119, 15 мая — «Новый рассказ Л. Н. Толстого»).

² «Из переписки Льва Толстого» (СО, № 71, 10 мая — переп. Т. и ред. газ. «Хеймин Шимбун-Ша» Изо-Абэ).

³ Ш. Саролеа в письме из Севастополя от 12 мая н. с. просил у Т. разрешения посетить его.

⁴ A. Leroy-Beaulieu. L’Empire des tsars et les Russes, vol. I—II. P., 1897—1898.

⁵

⁶ Мин. юстиции Н. В. Муравьев был смещен 14 янв.

⁷ 1-й № «Моск. недели» был задержан и вышел (в виде журн.) сдвоенным (№ 1—2) 12 мая, а последн. № 3 — 24 мая. Н. В. Давыдов значился в списке сотр. газ. (см. Р. вед., № 121, 7 мая, с. 1).

⁸

⁹ Анархист Луккени, убивший в 1898 г. в Женеве австр. императрицу Елизавету, был приговорен к пожизненному заключению; в 1910 г. покончил с собой.

¹⁰ Н. Я. Данилевский. Россия и Европа. Взгляд на культурные и политические отношения Славянского мира к Германо-романскому. Изд. 4-е. СПб., 1889 (ЯПб).

¹¹ «самодержавие, православие, народность» представляет собой кредо т. наз. «официальной народности», не во всем совпадающей с учением славянофилов.

¹² А. С. Хомяков. Полн. собр. соч., тт. I—IV. М., 1861—1873, т. I (собр. отд. ст. и заметок разнородного характера) — под ред. И. С. Аксакова; 2-е изд. — 1878—1882; 3-е — 1900—1906; 4-е — 1900—1914.

¹³ L’îné Аксаков — С. Т. Аксаков.

¹⁴ В ЯПб сохр. след. кн.: E. Rod. La course à la mort. P., 1885; L’eau courante. P., 1902 (дарств. надпись); Les trois cœurs. P., 1890 (дарств. надпись).

¹⁵ R. Bazin. La terre qui meurt. P., 1899.

¹⁶ Салтыков-Щедрин. Губернские очерки. Богомольцы, странники и проезжие (РВ, 1857, № 7; Полн. собр. соч. М. Е. Салтыкова, изд. 5-е. СПб., 1905. Прилож. к журн. «Нива» на 1905 г., т. III (ЯПб). Возможно: Н. С. . Вдохновенные бродяги (Удалецкие «скаски»). — Сб. «Нивы» за 1903 г. Полн. собр. соч. Н. С. Лескова, т. XXI. Изд. 3-е. СПб., 1903 (ЯПб).

¹⁷ Во 2-м письме — от 9 апр. — М. Д. Суворов поблагодарил Т. за его письмо от 5 апр.

¹⁸ Ставровские были у Т. 23 апр.

¹⁹ См. «Анна Каренина», ч. I, гл. VIII, и ч. 3, гл. III (т. 18, с. 29, 259—261).

²⁰

14 мая

¹ В письме от 11 мая н. с. из Виркби А. Ернефельт поблагодарил Т. за его «последние писания и за телеграмму американской газете...» (см. запись 23 дек. 1904 г.).

² П. Вейнберг. Харьковский университет в пятидесятых годах. (Из моих воспоминаний). — РБЯПб).

³ М. А. Шмидт и О. А. Баршева, в то время классные дамы Моск. Николаевского сиротского уч-ща, пришли к Т. впервые не в 1883 г., а 20 апр. 1884 г.

⁴ Ст. Т. «Об общественном движении в России» напеч. Чертковым в «Times». В № 58 Р. вед., 2 марта, под загл. «Л. Н. Толстой — о кризисе в России» дано ее излож. См. записи 27 февр., 3 марта.

⁵ А. Толстая стала перевозить и письма к Т. (ДСТ III, с. 224—225, запись 18 янв.). Затем рук. и письма вновь были переданы в Румянцевский музей.

⁶ О знакомстве Т. с. К. П. Победоносцевым см. в записках И. М. Ивакина (ЛН, т. 69, кн. 2, с. 59).

⁷ —9. В той же кн. «Беседы с В. Г. Короленко и Л. Н. Толстым А. Н. Мошина в комментариях русской печати», с. 15—18, 22—24 — о посещении Т. (ЯПб). Интервью с Т. было издано в кн.: А. Мошин. Штрихи и настроения. Вместо предисловия: Беседа с гр. Л. Н. Толстым. Изд. 2-е, дополн. М., 1903 (ЯПб, дарств. надпись).

⁸ А. Мошин. Гашиш и другие новые рассказы. СПб., 1905 (ЯПб

⁹ Т. написал С. И. Листовскому 28 мая (т. 75, с. 246). Листовский отв. 8 июня (почт. шт.), поблагодарив Т. за «громадную нравственную поддержку».

¹⁰ Г. А. Русанов писал об этом Т. 11 мая, предлагая свою помощь в работе над «Кругом чтения».

15 мая

¹ Имение Телятинки купила А. Л. Толстая у соседки-помещицы А. Е. Звегинцевой.

¹ Письмо Т. к Т. Бондареву от 23 июня 1894 г. (т. 67, с. 158—160). См. прим. 1 к записи 24 марта.

² Г. Джордж читал лекции в Шотландии в окт. 1884 г., а в Австралии выступал с речами в 1890 г.

³ 16 мая С. А. Толстая записала: «Усиленно занималась разборкой книг и писем к Льву Никол. для того, чтобы свезть в Москву, в Исторический музей» (ЕСТ).

17 мая

¹

² «Предисловие» Т. и «Краткое изложение Евангелия» (т. 24) были распространены в рук. и литогр. изд. В 1890 г. вышло на рус. яз. в изд. М. Элпидина (Женева), в 1905 г. — в изд. Св. сл. в Англии.

³ А. Г<>. Ничше и Брандес (РБ, № 4; ЯПб, пометы).

⁴ Ф. Ницше. Критика высших ценностей (НПЯПб). Выдержки из ст. в перераб. виде (пер. отредактирован Ф. А. Страховым) под загл. «Католицизм и христианство» вошли в «Круг чтения» как «Недельное чтение» после 18 авг. — т. II, с. 144—146 (т. 41, с. 580—582).

⁵ 14—15 мая происходило Цусимское сражение, закончившееся полным поражением рус. Тихоокеанской эскадры. Сообщ. об исходе сражения появились в печати 18—19 мая.

⁶ См. ст. Н. Г. Чернышевского «Полемические красоты. Коллекция первая» (Совр., 1861, № 6, с. 458, 468—478; , т. VII. М., 1950).

⁷ «Polygamy». — «Review of Religions», vol. IV, № 5, May. Т. передает содерж. ч. 3 — «Objections against polygamy refuted», p. 164, 174. Начало ст. — в № 3 (ЯПб).

⁸ Ср. Гете. Путешествие в Италию. III. Второе пребывание в Риме. Альбано, 5 октября 1787 г.

⁹ На конв. этого письма помета Т. Л. Сухотиной: «Отв<ечено>».

¹ Губернатор Накашидзе был убит 11 мая. О расследовании, проводившемся А. М. Кузминским, см. в Р. сл., № 120, 5 мая.

19 мая

¹ «Единое на потребу» (см. в вариантах ст.: т. 36, с. 440—463) были несколько изменены после замечаний Черткова (см. т. 36, с. 641—642). См. запись 18 февр.

² Адм. З. П. Рожественский был ранен в Цусимском сражении и взят японцами в плен 15 мая.

20 мая

¹ Сохр. 2 переписанные Маковицким страницы начала рассказа со значительной правкой Т. (см. т. 42, с. 600, 604).

² 1-е свид. о замысле ст. «Конец века» (т. 36), работа над к-рой началась в июне. Т. излагает содерж. 1 и 2 гл.

¹ «Разумная мера» (НВ, № 10492, 20 мая).

² Герцен отпустил на волю своих дворовых людей в 1846 г. Осенью 1859 г. Тургенев перевел всех своих крестьян на оброк.

³ В ЕСТ записано 22 мая: «Ездила за Льв. Ник. на шоссе к мосту. Он принес ландыши и васильки».

⁴

⁵ Письмо С. Т. Семенова от 7 мая.

23 мая

¹ Письмо от 11 мая. Частично опубл. в Св. сл.—18, май — сент.: «Свидание с сектантом Малеванным в Казанской психиатрической больнице (Из частного письма от 11 мая 1905 г.)», стлб. 12—14. Т. отв. Молоствовой 7 июня (т. 75, с. 248).

² Местонахожд. подл. неизв. Текст дарств. надписи опубл. в ст. И. Ильинского «Из воспоминаний о поездках в Ясную Поляну» (Р. вед., 1913, № 257, 7 нояб.).

24 мая

¹

² В. Чертков. О значении Ничше (Св. сл., № 16, март — апр. и № 17—18, май — сент).

¹ Вероятно: Р. сл., № 137, 23 мая («Из иностранной печати»). Перепеч. из «Matin» ложных слухов об отказе матросов во время Цусимского сражения продолжать бой. В действительности Небогатов дал приказ о прекращении огня, вопреки желанию экипажа, и сам сдался в плен.

² Бой у Тюренчэна (Цзюляньчэна) на реке Ялу произошел 18 апр. 1904 г. Рус. армия потеряла 2 200 чел. и 22 орудия. Порт-Артур был сдан 20 дек. 1904 г. — Цусимское сражение — 14—15 мая 1905 г.

³ Об этом см. Р. сл., №№ 138—139, 24—25 мая («Из иностранной печати»). Перепеч. ложных слухов из нем. газ.

⁴ «Севастополь в августе 1855 года» — т. 4, с. 117—118).

⁵ См. запись 26 окт. 1904 г., прим. 14.

26 мая

¹ Ф. В. Ницше. Так говорил Заратустра. Книга для всех и не для кого. Символическая поэма. В рус. пер. М. Ю. Антоновского. СПб., 1898 г.

² «Посредником»: Ф. Поступаев. У земли и у котла. Песни трудовой жизни. М., 1906 (ЯПб), под загл. «Не всем» — с. 63—64.

³ 26 мая в ЕСТ «Кончили вписывать письма».

⁴ 1-е письмо А. М. Горького к Т. от 25 апр. 1889 г. (Горький, т. 28. М., 1954, с. 5—6).

⁵ П. А. Крушеван в письме от 9 апр. 1887 г. излагал Т. историю своей жизни. К письму приложена рук. его романа «В хаосе сомнений» (1885).

⁶ «Мужики» и рассказе «Новая дача». — Полн. собр. соч. Ант. П. Чехова, т. XI. Изд. 2-е. СПб., 1903 (ЯПб).

27 мая

¹ Вероятно, А. Бахирев (см. «Отчет имп. рос. Исторического музея имени императора Александра III в Москве за 1883—1908 годы». М., 1916, с. 171 — «Дарители музея»).

² А. А. Корзиков.

³ См. запись 8 янв., прим. 4.

⁴ «Кому на Руси жить хорошо».

⁵ В 1861 г. С. А. Толстая сдала экзамен на звание домашней учительницы при Моск. ун-те. Ее повести «Чья вина? (по поводу «Крейцеровой сонаты» Льва Толстого. Повесть «женщины»» (1892—1893) и «Песня без слов» (1895—1900) остались неопубл.

⁶ 27 мая в ЕСТ записано: «Вечером поиграла немножко, пальцы не идут, а Чертков хвалил мою игру. И музыка подняла бурю в душе».

⁷ Письмо митрополита Антония к С. А. Толстой в Гаспру от 11 февр. 1902 г. Сохр. черновой неотпр. отв. С. А. Толстой (б. д.).

⁸ «Ламенэ». — «Круг чтения» на 20 окт., т. II, с. 353—357 (т. 42, с. 160—165).

⁹ «Молитва» включена Т. в «Круг чтения» на 25 февр., «Корней Васильев» — на 31 марта — т. I, с. 145—151, 234—250 (т. 41, с. 128—133, 205—220).

¹⁰ Рассказ «Чем люди живы» в «Круг чтения» не вошел.

¹¹ Для 1-го изд. было приготовлено 80 произв., к-рые должны были войти в «Недельные чтения», но вошло только 63. Т. предполагал ввести еще и «Месячные чтения»; в рус. изд. этого он не осуществил. В нем. изд. включено 12 произв. в качестве «Месячных чтений».

28 мая

¹ ЕСТ, 28 мая).

31 мая

¹ Е. Ф. Будде. Опыт грамматики языка А. С. Пушкина. — , т. LXXVII, 1904, № 4, вып. 1; № 5, вып. 2; № 6, вып. 3 (ЯПб).

² Автор ст. — Изабелла-Фивие Майо («Crank», vol. III, № 5, May; ЯПб).

Сноски

^1* Эту книгу подарил ему Л. Н. при его первом посещении. Теперь он приехал уже во второй раз.

^2* англ.).

^3* «Двое — это компания, трое — нет». Английская пословица, соответствует ей русская: «Где двое, там третий — лишний». — Ред.

^4* Женевское издание H. Georg⁵.

^5* хотя и возвышает, но отдаляет (лат.).

^6* Имелись в виду крестьяне, наказываемые за участие в беспорядках.

^7* «Легко читается — трудно пишется» (англ.).

^8* С. Д. Николаев перевел на русский язык почти все сочинения Генри Джорджа и всячески содействует распространению его идей. У него небольшой дом в Москве, из дохода с которого он отчисляет известный процент, и эту сумму (около 500 р.), не считая ее своей, целиком отдает на распространение книг Генри Джорджа.

^9* Автор «L’Empire des tsars et les Russes», считающегося за границей самым основательным сочинением о России.

^10* Но справедливость (франц.).

^11* «Кошут был словак по происхождению, не правда ли?» (франц.).

^12* — Вы католик?

— Да, хотя и не образцовый католик. Жена моя набожна, моя матушка была (франц.).

^13* éconciliant).

^14* затруднении (франц.).

^15* Сектант из Киевской губернии, Даниил Цибульский.

^16* система «два ребенка в семье» (нем.).

^17* — Ред.

^18* узком кругу (франц.).

^19* Русские гораздо откровеннее всех других. Князь (франц.).

^20* «многим обязаны» русскому народу (англ.).

^21* презирают народ (франц.).

^22* Не самодержавие, не национализм — третье я разделяю: это уважение к народу, к его делу, это значит понять его задачи (франц.).

^23* — преклонение перед народом (франц.).

^24* почитатель (франц.).

^25* предисловию к сочинениям Хомякова. Старший ().

^26* окружения (франц.).

^27* при случае (от лат.: eventus).

^28* обложить налогами по ее ценности, установить единый налог (англ.).

^29* франц.).

^30* он был прав (франц.).

^31* С В. Г. Чертковым Л. Н. познакомился в 1883 г.

^32* англ. dukes), здесь в смысле «знать».

^33* «Раввин Джозеф Краускопф, д<октор> б<огословия>, Филадельфия, 11 авг. 1897 г. Я приехал в Россию в 1894 г., чтобы узнать о положении евреев <...> Мы обсуждали еврейский вопрос. Вы сказали мне, что работа на земле — наилучший выход, и посоветовали мне посетить еврейские земледельческие колонии на юге России и еврейскую сельскохозяйственную школу в Одессе <...> Все, что я видел, произвело на меня такое благоприятное впечатление, что, по возвращении в Америку, я начал устраивать сельскохозяйственную школу. Ее недавно освятили» (англ.).

^34* Не могу вспомнить, что.

^35* Тогда платилось в Засеке за каждое письмо, бандероль и пр., кроме газет, по 3 коп.

^36* — разгром (франц.).

^37* Так и Л. Н-чу.