ТОЛСТО́Й Лев Николаевич [28.8(9.9). 1828, Ясная Поляна, ныне Щёкинского р-на Тульской обл., — 7(20).11.1910, ст. Астапово Рязано-Уральской ж. д., ныне ст. Лев Толстой Липецкой обл.; похоронен в Ясной Поляне], граф, русский писатель. Отец Т. — граф Николай Ильич Толстой (1794—1837), участник Отечеств. войны 1812; мать — Мария Николаевна (1790—1830), урожд. Волконская. Т. получил домашнее образование; в 1844—47 учился в Казанском ун-те (не окончил курса). В 1851 отправился на Кавказ в станицу Старогладковскую — к месту воен. службы старшего брата Н. Н. Толстого. В дневнике 1851 отмечены его первые лит. замыслы («История вчерашнего дня» и др.). Дневник, к-рый Т. вёл с 1847 до конца жизни, был первой его лит. школой — школой скрупулёзного самоизучения, уловления тайных движений души, строгости предписываемых себе правил морали. Характерная для Т. автобиографичность также идёт от дневника.
Два года уединённой жизни на Кавказе Т. считал необыкновенно значительными для своего духовного развития. Написанная здесь повесть «Детство» — первое печатное произв. Т. (опубл. под инициалами Л. Н. в «Современнике», 1852, № 9) — вместе с появившимися позднее повестями «Отрочество» (1852—54) и «Юность» (1855—57) входила в обширный замысел автобиографич. романа «Четыре эпохи развития», последняя часть к-рого — «Молодость» — так и не была написана. В первых повестях Т. как бы перенёс реалистич. принципы натуральной школы — предметность, точность и детальность описаний — в область исследования психологии, внутр. мира ребёнка, подростка, затем юноши. Он заявляет себя исследователем человеческой природы, желающим понять сокровенные законы, но каким движется сознание. Уже в «Детстве» Николенька Иртеньев учится преследовать всякую тень фальши, неискренности в чувстве (своём и чужом). В следующих повестях трилогии нарастают недовольство героя самим собой, рефлексия и самоанализ, смутное ощущение острых противоречий жизни, жажда нравств. совершенствования. Психология ребёнка для Т. — первый повод к исследованию «естественного человека», чуждого сословным привилегиям.
В 1851—53 Т. на Кавказе участвует в воен. действиях (сначала в качестве волонтёра, затем — арт. офицера), а в 1854 отправляется в Дунайскую армию. Вскоре после начала Крымской войны его по личной просьбе переводят в Севастополь (в осаждённом городе он сражается на знаменитом 4-м бастионе). Армейский быт и эпизоды войны дали Т. материал для рассказов «Набег» (1853), «Рубка леса» (1853—55), а также для художеств. очерков «Севастополь в декабре месяце», «Севастополь в мае», «Севастополь в августе 1855 года» (все опубл. в «Современнике» в 1855—56). Эти очерки, получившие по традиции назв. «Севастопольские рассказы», смело объединили документ. репортаж и сюжетное повествование; они произвели огромное впечатление на рус. общество. Война предстала в них безобразной кровавой бойней, противной человеческой природе. Заключит. слова одного из очерков, что единств. его героем является правда, стали девизом всей дальнейшей лит. деятельности писателя. Пытаясь определить своеобразие этой правды, Н. Г. Чернышевский проницательно указал на две характерные черты таланта Т. — «диалектику души» как особую форму психологич. анализа и «...непосредственную чистоту нравственного чувства...» (Полн. собр. соч., т. 3, 1947, с. 423, 428).
В 1855 Т. приехал в Петербург, сблизился с сотрудниками «Современника», познакомился с Н. А. Некрасовым, И. С. Тургеневым, И. А. Гончаровым, Чернышевским и др. Годы 1856—59 ознаменованы попытками Т. найти себя в незнакомой лит. среде, освоиться в кругу профессионалов, утвердить свою творческую позицию; это — и пора поисков, проб, ошибок, творческих экспериментов. В рассказе «Утро помещика» (1856, фрагмент неосуществлённого «Романа русского помещика») Чернышевский впервые отметил у автора «мужицкий» взгляд на вещи (см. там же, т. 4, 1948, с. 682). Написанная под влиянием кружка А. В. Дружинина повесть «Альберт» (1857—58) выражала идею «избранничества», священного огня, вложенного в художника свыше. В рассказе «Люцерн» (1857), навеянном впечатлениями первой поездки в Зап. Европу (1857), обществ. темперамент Т., яростно атакующего бурж. лицемерие, бессердечие, социальную несправедливость, предвещает автора «Воскресения» и поздних публицистич. трактатов. Роман «Семейное счастье» (1858—59) призван был показать крушение идеала уединённого «счастливого мирка». В финале романа зарождалась будущая толстовская концепция семейного долга женщины, её добродетели и самопожертвования в браке. Роман, опубликованный в «Русском вестнике» М. Н. Каткова (что ознаменовало отход Т. от «Современника»), заметного успеха у читателей не имел.
Тяготение к нар. теме, широкому эпосу вызревало у Т. уже в повести «Казаки» (1853—63). На Кавказе, среди величавой природы и простых, чистых сердцем людей герой повести полнее сознаёт фальшь светского общества и отрекается от лжи, в какой жил прежде. Критерием правды социального поведения для Т. становится природа и сознание человека, близкого природе, почти сливающегося с ней.
Неудовлетворённый своим творчеством, разочарованный в светском и лит. кругах, Т. на рубеже 60-х гг. решил оставить лит-ру и обосноваться в деревне. В 1859—1862 он много сил отдаёт основанной им в Ясной Поляне школе для крест. детей, изучает постановку педагогич. дела в России и за границей (путешествие 1860—61), издаёт педагогич. журн. «Ясная Поляна» (1862), проповедуя свободную, лишённую строгой программности и казённой дисциплины систему образования и воспитания.
В 1862 Т. женится на Софье Андреевне Берс (1844—1919) и начинает жить патриархально и уединённо в своей усадьбе как глава большой и всё увеличивающейся семьи. В годы крест. реформы Т. исполняет обязанности мирового посредника Крапивенского у., разрешая тяжбы помещиков с крестьянами, как правило, в пользу последних. В его мировоззрении в «Совестливое дворянство» как бы подаёт руку мужику через голову буржуазии, бюрократии и гор. мещанства.
Аристократ по воспитанию и семейной традиции, Т. нашёл выход из духовного кризиса кон. 50-х гг. в сближении с народом, его интересами, нуждами. Вся логика идейных и творческих исканий писателя нач. 60-х гг. — стремление к изображению нар. характеров (рассказ «Поликушка», 1861—63), эпич. тон повествования («Казаки»), попытки обратиться к истории для понимания современности (начало романа «Декабристы», 1860—61, опубл. 1884) — вела его к замыслу романа-эпопеи «Война и мир».
60-е гг. — пора расцвета художеств. гения Т. Позади остались «годы учения» и «годы странствий». Живя оседлой, размеренной жизнью, он нашёл себя в интенсивном, сосредоточенном духовном творчестве. Самобытные пути, освоенные Т., при всей его видимой лит. одинокости, привели к новому взлёту нац. культуры.
«Война и мир» (1863—69, начало публикации 1865) стала уникальным явлением в рус. и мировой лит-ре, сочетавшим глубину и сокровенность психологич. романа с размахом и многофигурностью эпич. фрески. Своим романом писатель отвечал на насущное стремление лит-ры 60-х гг. понять ход историч. развития, роль народа в решающие эпохи нац. жизни. Обращение к особому состоянию нар. сознания в героич. пору 1812 года, когда люди из разных слоёв населения объединились в сопротивлении иноземному нашествию, создало почву для эпопеи. В свою очередь, поэзия нац. общности находила себе поддержку в утопич. взгляде писателя, с любовью воссоздавшего жизнь поместного дворянства начала века. В отчуждённости от своего народа в пору грозных испытаний Т. видит гл. порок «призрачной» жизни петерб. придворного и светского общества. И, напротив, патриотизм Ростовых предстаёт частью общей стихии нар. жизни. Роман пронизывает важнейшая мысль-чувство художника, организующая и его сюжет. Первый этап осознания человеком себя как личности — высвобождение его из пут сословия, касты, кружка (так выделяются и отдаляются от придворного круга, салона Шерер Андрей Болконский и Пьер Безухов). Второй этап — слияние личного сознания с огромным внеличным миром, с нар. правдой, обогащение ею и растворение себя в ней. При всей противоречивости духовных исканий Болконского и Безухова главным итогом в движении их судеб остаётся преодоление эгоизма и сословной замкнутости: от гордой единичности, субъективности герои приходят к сознанию своей сопричастности другим людям, народу (сходный путь пройдут Левин, Нехлюдов — герои позднейших произведений Т.). Нац. рус. черты автор «Войны и мира» видит в «скрытой теплоте патриотизма» (Собр. соч., т. 6, 1951, с. 214), в отвращении к показной героике, в спокойной вере в справедливость, в скромном достоинстве и мужестве (образы простых солдат, Тимохина, капитана Тушина). Нар. мудрость Кутузова выступает ещё ярче в сравнении с декоративным величием Наполеона, облик к-рого сатирически снижен. При всей художеств. свободе в изображении историч. лиц Т. не выдвигает их в центр своей эпопеи. Он тяготеет к признанию объективных движущих сил истории, слагающих судьбу народа, нации. Война России с наполеоновскими войсками изображена как война всенародная. Русские, по словам Т., подняли «...дубину народной войны ...», к-рая «...гвоздила французов до тех пор, пока не погибло все нашествие» (Полн. собр. соч., т. 12, 1933, с. 120—21).
Полнота и пластичность изображения, разветвлённость и перекрещение судеб, несравненные картины рус. природы — черты эпич. стиля «Войны и мира». Характерные для классич. эпоса понятия рока, судьбы заменяются у Т. понятием жизни в её стихийном течении и разливе. Т. отвергает традиц. представление о «герое». Его героем в романе как бы становится сама жизнь (частная и общая, «роевая»), её неторопливый ход, её радости и горе, победы и неудачи, простые и вечные её моменты (рождение, любовь, смерть), торжество её постоянного обновления. Мысль, психология не менее, чем «жизнь» в её действиях и свершениях, занимают автора романа. Сложная внутр. борьба, неожиданные разочарования и открытия, новые постижения мысли и новые сомнения — вот что неизменно сопутствует исканиям толстовских героев. Автор создаёт иллюзию непрерывно текущего психич. процесса, «ядро» к-рого состоит в стремлении к правде, к справедливости, пробивающих себе путь сквозь инерцию жизни, обычаи среды, настроения минуты.
В романе сказались и очевидные противоречия мысли Т., его недоверие к теоретич. знанию, идеализация патриархального рассудка, особенно наглядная в художеств. типе Платона Каратаева. Филос. рассуждения автора о свободе и необходимости, о движущих силах историч. процесса отмечены чертами фатализма. Понятие свободы Т. рассматривает как инстинктивную силу жизни, не подвластную разуму. Но в самой попытке объяснить процессы жизни, учитывая диалектич. соотношение свободы и необходимости, суммируя проявление (направление) воли бесчисленных индивидуумов, Т. стоит несравненно выше совр. ему бурж. историков (таких, как А. Тьер), зачастую считавших «свободные» действия выдающейся личности гл. пружиной движения истории.
«Азбуку» (1871—72) и позже «Новую азбуку» (1874—75), для к-рых сочиняет оригинальные рассказы и переложения сказок и басен, составившие четыре «Русские книги для чтения». На время Т. возвращается к преподаванию в яснополянской школе. Однако вскоре начинают проявляться симптомы душевного кризиса. При слабой власти над Т. традиционной церк. веры, с юных лет подтачиваемой в нём скептич. анализом, грозила рухнуть и его надежда на личное бессмертие. Острое ощущение симптомов социального перелома в 70-е гг., связанных с переходом России на бурж. путь развития, усиливало кризис нравств. -филос. мировоззрения Т.
Духом скорбного раздумья, безрадостного взгляда на современность веет от мн. страниц центрального произв. Т. 70-х гг. — романа «Анна Каренина» (1873—77, опубл. 1876—77). Подобно романам И. С. Тургенева и Ф. М. Достоевского, написанным в ту же пору, «Анна Каренина» — это остропроблемное произв., насыщенное приметами времени, вплоть до газетной «злобы дня». Т. всё очевиднее терял надежду на возможность примирения интересов крестьянства и «совестливого» дворянства. Разочарование в бурж. реформах 60-х гг., не принесших ожидаемого социального мира, успокоения и благоденствия, Т. воспринял как доказательство тщеты крутых перемен вообще. Он с тревогой следит за тем, как рушатся остатки патриархального уклада под натиском бурж. прогресса, как падают нравы, ослабевают семейные устои, вырождается аристократия, как непрактичные чудаки Облонские по дешёвке распродают родовые леса и угодья толстосумам Рябининым. Расшатан историч. оптимизм Т., но с тем большей силой ищет он опору и последнее прибежище в патриархальных нравах, в семье. Все попытки Константина Левина, ищущего смысл жизни, разобраться в основах х-ва и обществ. устройства заводят его в тупик, и единственно несомненным благом после всех кризисов личного чувства остаются семейное счастье и наивная вера старика-крестьянина Фоканыча, который «по душе живёт, бога помнит».
История Левина сложным композиц. «замком» сцеплена с историей Анны. Анна Каренина отдалась чувству жизни, презрела узы брака и оттого должна предстать перед высшим судом, на к-рый автор указует эпиграфом: «Мне отмщение и аз воздам». Однако при разбирательстве на этом суде должны быть приняты во внимание и свойства натуры героини, и социальные условия, в к-рых она жила. Юрид. и церковные законы, тысячи неписаных условий светской морали охраняют «святость» брака и часто идут наперекор живому чувству. «Живая жизнь», бьющаяся в Анне, не находит себе естеств. выхода, наталкивается на обществ. лицемерие, и это накладывает на образ героини сначала едва различимую, а потом всё более густую тень трагич. обречённости.
В романе «Анна Каренина» у́же эпич. горизонты, меньше той простоты и ясности душевных движений, какие были свойственны героям «Войны и мира», и больше обострённой чуткости, внутр. насторожённости и тревоги, отражающих общую атмосферу зыбкости, неустойчивости жизни. Характеры, изображённые в романе, требовали от автора едва ли не ещё более утончённого и сложного, чем в «Войне и мире», психологич. письма. Внутр. монолог, спор двух голосов в душе героя, передача психологич. состояния с помощью нейтральной подробности — приёмы, разрабатывающиеся ещё в раннем творчестве Т., в «Анне Карениной» использованы для воплощения тончайших нюансов любви, разочарования, ревности, отчаяния, духовного просветления. «Анна Каренина» была во многом романом автобиографическим, романом-исканием, работая над к-рым, Т. сам уяснял себе взгляд на современность и свою собств. жизнь. Проблематика романа непосредственно подводила Т. к идейному «перелому» кон. 70-х гг., к окончат. переходу на позиции патриархального крестьянства.
Новое миросозерцание Т. (см. широко и полно выразилось в его произв. «Исповедь» (1879—80, опубл. 1884) и «В чём моя вера?» (1882—84). Т. приходит к выводу, что всё существование высших слоёв общества, с к-рыми он был связан происхождением, воспитанием и жизненным опытом, построено на ложных основах. Сознание тщеты жизни вообще и в особенности перед лицом неизбежной смерти приводит к усилению религ. настроений Т. Социальные выводы, сделанные Т., были столь же решительны. К характерной для него и прежде критике материалистич. и позитивистских теорий прогресса, к апологии наивного сознания добавляется теперь резкий протест против гос-ва и казённой церкви, против привилегий и образа жизни своего класса, вскормленного крепостнич. традициями, развращённого буржуазностью и бюрократией. Свои новые социальные взгляды Т. ставил в связь с нравств. -религ. философией. Труды «Исследование догматического богословия» (1879—80) и «Соединение и перевод четырёх евангелий» (1880—81) положили основу религ. стороне толстовского учения. Очищенное от вековых искажений и грубой церк. обрядности, христ. учение в его обновлённом виде должно было, по мысли Т., объединить людей идеями любви и всепрощения. Сторонник самой резкой и сокрушительной социальной критики, Т. вместе с тем выступил с проповедью непротивления злу насилием, считая единственно разумными средствами борьбы со злом его публичное обличение и пассивное неповиновение властям. Путь к грядущему обновлению человека и человечества он видел в индивидуальной духовной работе, нравств. усовершенствовании личности и отвергал значение политич. борьбы и революц. взрывов.
В 80-е гг. Т. заметно охладевает к художеств. работе и даже осуждает как барскую «забаву» свои прежние романы и повести. Он увлекается простым физич. трудом, пашет, шьёт себе сапоги, переходит на вегетарианскую пищу. В то же время растёт его недовольство привычным образом жизни близких. В его публицистич. работах «Так что же нам делать?» (1882—86) и «Рабство нашего времени» (1899—1900) дана резкая критика пороков совр. цивилизации, но выход из противоречий Т. видит по преимуществу в утопич. призывах к нравств. -религ. самовоспитанию. Собственно художеств. творчество писателя пропитывается публицистикой, прямыми обличениями неправого суда и совр. брака, землевладения и церкви, страстными обращениями к совести, разуму и достоинству людей. В повести «Смерть Ивана Ильича» (1884—86) Т. рассказывает историю обыкновенного человека, на пороге смерти ощутившего бессмысленность своей жизни. Просветление души умирающего, символич. «свет», возникающий в последние минуты в его сознании, должны были, по мысли Т., воплощать идею религ. «спасения». Но эти иллюзии были побеждены трезвым психологич. реализмом повести. Повесть «Крейцерова соната» (1887—1889, опубл. 1891) и примыкающую к ней по проблематике повесть «Дьявол» (1889—90, опубл. 1911) Т. посвятил теме чувственной любви, борьбы с плотью, к-рую призвано победить христ. начало любви, лишённой всякого своекорыстия.
В то же время Т. начинает проявлять серьёзный интерес к драматич. жанрам. Драма «Власть тьмы» (1886) и комедия «Плоды просвещения» (1886—90, опубл. 1891) представляют как бы дилогию, две стороны единой мысли автора. Драма изобличает тлетворное влияние гор. цивилизации на деревню. «Власть тьмы» замечательна своим нар. языком, суровым реализмом в изображении деревенского быта. В комедии «Плоды просвещения» с блестящей художеств. фантазией изображена др. сторона социального конфликта: нравы большого барского дома, причуды его хозяев, пустые затеи праздности, нелепые и оскорбительные в свете мужицкой нужды и беды. Т. приходит к мысли, что необходимо писать иначе, проще, доступнее, адресуясь к нар. читателю. Этим настроением вызваны к жизни т. н. «народные рассказы» 80-х гг. («Чем люди живы», «Свечка», «Два старика», «Много ли человеку земли нужно» и др.), написанные в жанре притчи. Особняком стоит близкий к этому циклу по теме большой рассказ «Хозяин и работник» (1894—95).
В 90-е гг. Т. пытается теоретически обосновать свои взгляды на иск-во. Иск-во содержательное, посв. высоким нравственно-религиозным целям, Т. противопоставляет искусству упадочному, декадентскому. В трактате «Что такое искусство? » (1897—98) он выдвигает теорию «заражения» иск-вом (т. е. закрепления и передачи раз испытанного чувства посредством линий, красок, звуков, образов) и в этом видит основу эмоционального переживания читателя, зрителя, слушателя. «Главное значение искусства», — по Т., — «значение объединения» (Полн. собр. соч., т. 57, 1952, с. 132).
«Посредник», руководимое его последователями и друзьями В. Г. Чертковым и И. И. Горбуновым-Посадовым и ставившее своей целью распространение в народе книг, служащих делу просвещения и близких толстовскому учению. Мн. произв. Т. по цензурным условиям печатались сначала в Женеве, затем в Лондоне, где по инициативе Черткова было основано изд-во «Свободное слово». В 1891, 1893 и 1898 Т. участвует в помощи крестьянам голодающих губерний, выступает с воззваниями и статьями о мерах борьбы с голодом; во 2-й пол. 90-х гг. он много сил отдаёт защите религ. сектантов — молокан и духоборов, содействует переезду духоборов в Канаду. В письмах к Александру III и позднее к Николаю II он протестует против репрессий, произвола самодержавия. Ясная Поляна (в особенности в 1890-е гг.) становится местом паломничества людей из самых дальних уголков России и из др. стран, одним из крупнейших центров притяжения живых сил мировой культуры.
Главной художеств. работой Т. 90-х гг. явился роман «Воскресение» (1889—99), сюжет к-рого возник на основе подлинного судебного дела. В поразительном стечении обстоятельств (молодой аристократ, виновный некогда в соблазнении девушки-крестьянки, воспитанной в барском доме, должен теперь как присяжный заседатель решать в суде её судьбу) выразился для Т. весь алогизм жизни, построенной на социальной несправедливости. Художественно значительна и принципиально нова для Т. история «воскресения», духовного пробуждения Катюши Масловой. Нравств. возрождение переживает и князь Нехлюдов. Новый тип романа — социальной панорамы — давал возможность писателю провести перед читателем вереницу лиц, принадлежащих к различным социальным сферам, — от петерб. придворных покоев и роскошных особняков до нищих деревень и пересыльных тюрем. Всю силу своего обличения Т. направляет против обществ. узаконений и институтов — гос. власти, суда, церкви, привилегий дворянства, земельной собственности, денег, тюрем, проституции. Горячий протест вылился в романе в прямую проповедь, сатирич. изображение людей богатых и властвующих соединилось с симпатией к трудовым низам. Художественно исследуя судьбы людей из нар. среды — ссыльных, крестьян, революционеров, Т. подчёркивал общее для всех них положение бесправия и угнетения, сковывающее духовные силы народа. Резкая критика церковных обрядов в «Воскресении» была одной из причин отлучения Т. святейшим Синодом от православной церкви (1901).
В этот период отчуждение, наблюдаемое Т. в совр. ему обществе, делает необычайно важной для него проблему личной нравств. ответственности с неизбежными при этом муками совести, просветлением, моральным переворотом и, наконец, разрывом со своей средой. В художеств. структуре его произв. возникает тенденция к жанру обозрения, цепочке событий, соединяющей разнородные области жизни, захватывающей всё новых и новых героев. Крепкая причинная взаимосвязь людей и событий даже при слабой сюжетной связи позволяет рассматривать все последствия действия или поступка. Так построены «Воскресение», «Хаджи-Мурат» (1896—1904, опубл. 1912), «Фальшивый купон» (1902—04, опубл. 1911), неоконч. повесть «Нет в мире виноватых» (опубл. 1911). Типичным становится сюжет «ухода», резкого и коренного перелома в жизни, обращения к новой жизненной вере («Отец Сергий», 1890—98, опубл. 1912; «Живой труп», 1900, опубл. 1911; «После бала», 1903, опубл. 1911; «Посмертные записки старца Фёдора Кузмича...», 1905, опубл. 1912). На склоне лет Т. проявляет интерес к жанру рассказа. Наивысшими достижениями этого периода деятельности Т. были повесть «Хаджи-Мурат» и драма «Живой труп». Обличая в «Хаджи-Мурате» в равной мере деспотизм Шамиля и Николая I, Т., словно бы вернувшись к воспоминаниям молодости поры «Казаков», воспел чистоту естественного, цельного человека и, вопреки непротивленческой философии, прославил мужество борьбы, силу сопротивления и любви к жизни. В пьесе «Живой труп» внимание писателя приковано к проблеме «ухода» от семьи и от среды, в к-рой «стыдно» жить Феде Протасову. Пьеса — свидетельство новых художеств. исканий Т., объективно близких чеховской драме (психологич. «второй план», многоголосие диалога и т. п.).
В последнее десятилетие жизни Т. — признанный глава рус. лит-ры, защитник реалистич. направления от модных декадентских влияний. Он поддерживает личные отношения и сочувственно относится к таким писателям, как В. Г. Короленко, А. П. Чехов, М. Горький. Продолжается и обществ. -публицистич. деятельность Т. (воззвания, статьи, работа над кн. «Круг чтения»). Однако как раз в то время, когда толстовство получает широкую известность в качестве идейной доктрины, сам Т. испытывает колебания и сомнения в правоте своего учения. Ход событий в преддверии Революции 1905—07 ставит перед серьёзным испытанием его патриархальные идеалы. Всемирно известными выступлениями Т. стали его горячие протесты против смертной казни (статья «Не могу молчать», 1908).
— с другой. Пытаясь привести свой образ жизни в согласие с убеждениями и тяготясь бытом помещичьей усадьбы, 28 окт. (10 ноября) 1910 Т. тайно ушёл из Ясной Поляны, по дороге простудился и скончался на ст. Астапово. Смерть Т. потрясла Россию. В своём отклике на это событие Ленин отметил, что писатель «...сумел поставить в своих работах столько великих вопросов, сумел подняться до такой художественной силы, что его произведения заняли одно из первых мест в мировой художественной литературе» (Полн. собр. соч., 5 изд., т. 20, с. 19).
Творчество Т. знаменовало новый этап в развитии рус. и мирового реализма, перебросило мост между традициями классического романа 19 в. и лит-рой 20 в. Реализму Т. свойственны особая откровенность тона, прямота и вследствие этого сокрушит. сила и резкость в обнажении социальных противоречий. Нспосредств. эмоциональная заразительность, умение воссоздать саму «плоть жизни» сочетаются в толстовском творчестве с гибкой и острой мыслью, глубоким, предельно искренним психологич. анализом. Здоровый, полнокровный реализм Т. стремится к сочетанию анализа и синтеза, тяготеет к целостному осмыслению мира, осознанию законов, по которым движется жизнь человека. Не доверяя сложившимся мнениям и предрассудкам, Т. на всё хочет взглянуть заново и по-своему; отбрасывая разные виды литературных штампов, он строит своё иск-во лишь на том, что сам видел, понял и угадал. Т. захватывают духовное бытие личности, напряжение ищущей мысли, тревоги совести. Но его реализму свойственны и пластич. лепка характеров, яркая словесная живопись в картинах быта, историч. и жанровых сценах.
Реализм Т., тесно связанный с нац. рус. традицией, развивший и закрепивший её, несёт в себе и огромное общечеловеческое содержание. Традиции реализма Т. были восприняты и усвоены молодой сов. лит-рой. Они до сих пор остаются для сов. писателей одними из наиболее важных и жизнеспособных традиций классич. наследия.
Т. оказал огромное влияние на эволюцию европ. гуманизма, на развитие реалистич. традиций в мировой лит-ре. Во Франции Ромен Роллан, Ф. Мориак и Р. Мартен дю Гар, в США Э. Хемингуэй и Т. Вулф, в Англии Дж. Голсуорси и Б. Шоу, в Германии Т. Манн и А. Зегерс, в Швеции А. Стриндберг и А. Лундквист, в Австрии Р. М. Рильке, в Польше Э. Ожешко, Б. Прус, Я. Ивашкевич, в Чехословакии М. Пуйманова, в Китае Лао Шэ, в Японии Токутоми Рока — каждый по-своему испытал на себе влияние творчества Т. Велико было воздействие Т. на культуру Индии и на деятельность М. Ганди. Произв. Т. бесчисленное количество раз экранизировались и инсценировались в СССР и за рубежом. Пьесы Т. многократно ставились на сценах всего мира.
Горького «Лев Толстой» (1919). После Октябрьской революции 1917 интерес к наследию Т. заметно усилился.
Статьи В. И. Ленина о Т. (1908—11), впервые собранные воедино в 1924, оказали решающее влияние на изучение его наследия в СССР. Ленин раскрыл теснейшую связь противоречий в учении и творчестве Т. с противоречивой психологией рус. пореформенного крестьянства, пробудившегося к ист. деятельности, и в этом смысле определил его значение как «зеркала русской революции». По словам Ленина, «...... Толстой велик, как выразитель тех идей и тех настроений, которые сложились у миллионов русского крестьянства ко времени наступления буржуазной революции в России» (Полн. собр. соч., 5 изд., т. 17, с. 210); и далее: «эпоха подготовки революции в одной из стран, придавленных крепостниками, выступила, благодаря гениальному освещению Толстого, как шаг вперед в художественном развитии всего человечества» (там же, т. 20, с. 19). Теория отражения, получившая обоснование в ленинском анализе творчества писателя, марксистский взгляд на источник противоречий в мировоззрении Т. стали методологич. основой исследований сов. учёных.
Этапным для лит. науки было издание Полного (юбилейного) собр. соч. Т. в 90 тт. (1928—58), включившего много новых художеств. текстов, писем и дневников Т. Сов. литературоведение, имеющее за плечами богатый опыт рассмотрения различных аспектов и конкретных проблем в изучении Т., приступает к созданию больших обобщающих работ о его жизни и творчестве.
бывал неоднократно и жил подолгу. В 1882 купил дом в Долгохамовническом пер., где с той поры его семья обычно проводила зиму. Последний приезд Т. в Москву — в сент. 1909. В 1841—48 жил в Казани, позднее бывал здесь проездом в 1862 и 1876. В февр. — мае 1849 впервые посетил Петербург, жил здесь зимой 1855—56, бывал ежегодно в 1857—61, приезжал сюда в 1878, последний раз был в Петербурге в 1897. Поездку на Кавказ совершил в 1851, спустившись по Волге до Астрахани и проездом через Кизляр добравшись до станицы Старогладковской. В окт. 1851 Т. предпринял поездку через Владикавказ в Тбилиси по Военно-Груз. дороге. В 1852—53 навещал крепость Грозную, лечился в Пятигорске, бывал в Железноводске, Кисловодске, Ессентуках. В 1854 служил в Дунайской армии в Бухаресте, по пути посетил Курск, Полтаву и Кишинёв. В 1854 воевал в Севастополе, к-рый вновь навестил в старости, в 1901—02. В 1855 побывал в Бахчисарае и Симферополе. В 1862 Т. ездил лечиться кумысом в Башкирию (местечко Каралык), посетив по дороге Тверь, Самару, Уральск. В 1869 ездил в Пензенскую губ. через Н. Новгород, Арзамас, Саранск. В 1876 ездил в Самару и Оренбург для покупки лошадей. В 1879 побывал в Киеве. Ездил в Оптину Пустынь (под г. Козельском) через Калугу в 1877 и 1890; последний раз был в монастырях в Оптиной Пустыни и Шамордине в 1910, незадолго до своей кончины на станции Астапово. Работая над «Войной и миром», Т. в 1867 посетил Можайск и Бородино, в 1898 осматривал тюрьму в Орле (для романа «Воскресение»). В 1891—93 подолгу жил в Бегичёвке Рязанской губ., осуществляя помощь голодающим. С сент. 1901 по июнь 1902 жил в Гаспре и посетил Ялту, Алупку, Симеиз, Ореанду и др. места Крымского побережья.
Маршрут двух путешествий Т. за границу: в 1857 — Варшава — Берлин — Париж — Женева — Кларан — Веве — Монтрё — Турин — Люцерн — Цюрих — Штутгарт — Баден-Баден — Франкфурт — Эйзенах — Дрезден — Штеттин; в 1860—61 — Штеттин — Берлин — Лейпциг — Киссинген — Зоден — Франкфурт — Гиер (близ Ниццы) — Париж — Марсель — Флоренция — Ливорно — Неаполь — Рим — Лондон — Брюссель — Антверпен — Веймар — Йена — Дрезден.
Музеи Т.: Ясная Поляна — Гос. музей-усадьба в Щёкинском р-не Тульской обл.; Гос. музей в Москве (Кропоткинская ул., 11); Музей-усадьба в Москве (дом, в к-ром Т. с семьёй жил зимой с 1882 по 1901; Долгохамовнический пер., ныне ул. Льва Толстого, 21); Музей на станции Лев Толстой (б. ст. Астапово).
— к стр. 49 и табл. VI, VII (стр. 32—33).
Соч.: Полн. собр. соч., т. 1—90 (юбилейное издание), М. — Л., 1928—58; Собр. соч., т. 1—20, М., 1960—65.
Лит.: Ленин Н. Г., Полн. собр. соч., т. 3, 4, 10, М., 1947—51; Писарев —56; Плеханов и Толстой. [Сб. ст. Г. В. Плеханова о Т.], М., 1928; Луначарский — Л., 1928; Страхов Зелинский В. А., Русская критическая литература о произведениях Л. Н. Толстого, 2 изд., ч. 1—8, М., 1898—1912; —1910, в. 1—2, М., 1922—23; Чертков В. Г., Уход Толстого, М., 1922; Бирюков —4, М. — П., 1922—23; Толстая С. А., Дневники, ч. 1—4, М., 1928—36; Эйхенбаум Б. М., Л. Толстой, кн. 1—2, Л. — М., 1928—31; его же В. Б., Лев Толстой, 2 изд., М., 1967; Квитко Вересаев —36, 37—38, 69 (кн. 1—2), 75 (кн. 1—2), М., 1939—65; Гусев Н. Н., Л. Н. Толстой. Материалы к биографии. 1828—1855, М., 1954; то же, 1855—1869, М., 1957; то же, 1870—1881, М., 1963; то же, 1881—1885, М., 1970; Р., Жизнь Толстого, Собр. соч., т. 2, М., 1954; Яснополянский сборник, в. 1—10, Тула, 1955—74; Л. Н. Толстой. Сб. ст. [Под ред. Н. К. Гудзия], в. 1—2, М., 1956—59; Мотылёва В. Ф., Л. Н. Толстой в последний год его жизни, М., 1957; Чичерин А. В., Возникновение романа-эпопеи, М., 1958; Я. С., О творчестве Л. Н. Толстого, Л., 1959; Прянишников Н. Е., Проза Л. Толстого, Оренбург, 1959; «Война и мир» Л. Н. Толстого, М., 1959; Гольденвейзер А. Б., Вблизи Толстого, М., 1959; Т. А., Моя жизнь дома и в Ясной Поляне, 3 изд., Тула, 1960; Н. К., Лев Толстой, 3 изд., М., 1960; Л. Н. Толстой в русской критике, 3 изд., М., 1960; Б. И., Лев Толстой. Идейные искания и творческий метод. 1847—1862, М., 1960; его же— Л., 1963; Л. Н. Толстой в воспоминаниях современников, 2 изд., т. 1—2, М., 1960; А. И., Лев Толстой и Восток, М., 1960; Арденс Н. Н., Творческий путь Л. Н. Толстого, М., 1962; С. Г., Роман Л. Толстого «Война и мир», М., 1963; Краснов Г. В., Герой и народ. О романе Л. Толстого «Война и мир», М., 1964; «Война и мир» Л. Н. Толстого, М., 1966; Купреянова Е. Н., Эстетика Л. Н. Толстого, М. — Л., 1966; М. Б., Лев Толстой как художник, 3 изд., М., 1971; П., О стиле Льва Толстого, Л., 1971; Ломунов К., Эстетика Льва Толстого, М., 1972; В., Толстой и Чехов, 2 изд., М., 1975; Бабаев «Анна Каренина» Л. Н. Толстого, Тула, 1975; üé E. M. de, Le roman russe, 4 éd., P., 1897; Markovitch M., J. J. Rousseau et Tolstoï, P., 1928; Maude Gourfinkel N., Tolstoï sans tolstoïsme, P., 1946; Lindstrom Thaïs ï en France, P., 1952; ès D., Tolstoï, P., 1959; Ludwig Zohlasov ého na slovensku, Brat., 1960; Seghers Über Tolstoi, über Dostojewskij, B., 1963; Du Bos Ch., Approximations, P., 1965; Балухатый С. Д., Писемская — Л., 1928; Гусев Н. Н., Летопись жизни и творчества Л. Н. Толстого. 1828—1890, М., 1958; то же, [т. 2], 1891—1910, М., 1960; Художественные произведения Л. Н. Толстого в переводах на иностранные языки, М., 1961; Библиография литературы о Л. Н. Толстом. 1917—1958. [Сост. Н. Г. Шеляпина и др.], М., 1960; то же, 1959—1961, М., 1965; то же, 1962—1967, М., 1972; Бурсов Б. И., Л. Н. Толстой. Семинарий, Л., 1963.